____________________________
Меньше чем через час они вернулись в пентхаус, и Дазай был занят тем, что просматривал последнюю уйму электронных писем, его глаза были сосредоточены, когда он прислонился спиной к тумбе. Несмотря на то, что его большой палец лениво скользил по экрану, Чуя видел, что тот был от чего-то напряжён, начиная от лёгкой складки между бровями и заканчивая тем, как он слегка сутулился. — Кто-то умудрился накосячить даже на выходных? — Чуя говорил легко, обходя спинку дивана, а Баки, громко мурлыча, крутился между его ног. — Вроде того, — тихо вздохнул Дазай, быстро набирая ответ, прежде чем отложить телефон в сторону, наблюдая, как Чуя опускается на колени, чтобы поднять своего кота, почёсывая полосатого за ушками, пока тот не превратился в безвольный, мурлыкающий комок шерсти. — Знаешь, — он склонил голову набок, с лёгкой улыбкой наблюдая, как Баки уткнулся носом в подбородок Чуи, — Акутагаве пришлось наложить швы из-за него. Чуя тихо фыркнул. — Я мог бы и предупредить вас об этом. Он... плохо относится к незнакомцам. — Кого-то мне это напоминает, — сказал Дазай с язвительным взглядом, после отбросив его с беззаботной улыбкой. — Итак... у нас ещё есть немного времени до конца дня. Есть ли ещё какие-нибудь рождественские традиции семьи Накахара, которые были упущены? — Ты гораздо больше шаришь в рождественской теме, чем я думал, — небрежно заметил Чуя, поворачиваясь с Баки на руках и направляясь к спальне. — Никогда бы не подумал, что ты из тех, кто так заморачивается. — Ну, ты в общем-то прав, это вообще первый раз, когда я отмечаю, — и тут Чуя остановился. Так иногда случалось — Дазай внезапно вбрасывал что-нибудь о своём прошлом, что пробуждало любопытство Чуи, заставляло его задуматься, прежде чем между ними снова возникала железная стена молчания. Сейчас у Чуи была самая смутная хронология жизни Дазая: он играл в бейсбол в старшей школе, учился в университете на финансовом факультете, дружил с Одасаку и Анго, а потом Одасаку умер. И что десять лет назад Дазай убил своего предшественника, чтобы стать лидером Портовой Мафии. Чуя знал, что на подобной вещи довольно странно зацикливаться. Он спит с самым опасным человеком в Японии и переживает из-за того, каким было его детство, но... Может быть, было бы неплохо, если бы Дазай позволил Чуе немного очеловечить себя, вот и всё. — Чуя, приём? Опять в облаках витаешь, — тот резко повернул голову и увидел, что Дазай озадаченно наблюдает за ним, скрестив руки на груди. — Я спросил, может ты фильм какой посмотреть хочешь, но ты так и не ответил на мой вопрос. — Ой... — и Чуя почти ответил "да", но потом вспомнил... День подходил к концу, а это означало, что пришло время для... — Я сначала в душ схожу, — пробормотал он, осторожно ставя Баки на пол, прежде чем пойти в спальню. — И потом мы что-нибудь выберем, хорошо? — Полагаю, это означает, что я не могу принять душ вместе с тобой? — заскулил Дазай, хотя и добродушно, а Чуя закатил глаза. — Разумеется нет, не будь таким жутким! — Ну чего ты начинаешь, Чуя, в прошлый раз тебе это не показалось жутким! — протесты Дазая были прерваны громким хлопком двери спальни. Чуе пришлось на секунду прислониться к ней спиной, чтобы сделать глубокий, успокаивающий вдох. Когда он планировал подарок Дазая, то не представлял, что всё пойдёт именно так. Прежде всего, он не ожидал, что Дазай настолько постарается, — а так-то учитывая то, как этот человек любил перебарщивать, было глупо этого не ожидать, — но даже более того, Чуя не ожидал понять, что он влюблён в Дазая. Быть уязвимым было нелегко и раньше, когда Чуя думал, что ему нечего терять, но теперь он чувствовал себя почти... Твою ж Бога душу мать, он смущён. Чуя провёл ладонью по лбу, стиснув зубы. "Возьми себя в руки, сопляк", — пробормотал он себе под нос, отталкиваясь от двери и направляясь в ванную. По крайней мере, та часть, что касалась душа, была правдой. Было трудно сосредоточиться, когда он раздевался, стягивая свитер, а пакеты с покупками как будто смотрели на него из угла, невзрачные и забытые, по сравнению с коробками подарков от Дазая, которые тот дарил в течение целого дня, — что и было частью плана... Но сейчас... Чуя резко отвернулся и дёрнул ручку душа, чтобы включить воду. Он шагнул под струи, пытаясь расслабить мышцы с помощью тепла и пара, хотя инстинктивно ему хотелось сгорбить плечи. Он откинул голову назад, позволяя горячей воде литься ему на лоб и стекать вниз по голове. Времени, которое потребовалось, чтобы намылить корни волос шампунем и смыть его, было достаточно, чтобы помочь ему успокоиться, даже если тревога отступила лишь слегка. Не то чтобы он беспокоился, понравится ли Дазаю подарок, это было само собой разумеющееся в данный момент... Просто теперь давления прибавилось. Выйдя из душа и насухо вытершись полотенцем, он принялся сушить голову феном, чуть более тщательно укладывая свои медные волнистые волосы, пока они грациозно не упали ему на плечо, блестя в свете лампы. Он уставился на своё отражение в зеркале и на мгновение задумался, как он умудрился оказаться в таком положении. И действительно, что подумали бы его родители, если бы они...// «Тебе стоит быть более злопамятным.» //
Это воспоминание вернуло Чую с небес на землю, заставив его слегка улыбнуться. Ему стало легче выйти из ванной и завернуть подарок Дазая. Когда через две минуты он открыл дверь в гостиную, Дазай стоял спиной к нему, держа в руке пульт и просматривая варианты фильмов. — Ну наконец-то, — вздохнул он, оборачиваясь, — я уже собирался идти за тобой— В тот момент, когда глаза Дазая остановились на его любовнике, он замер, зрачки расширились. Его реакции было достаточно, чтобы нервы Чуи окончательно успокоились. Чуя сцепил руки за спиной, выставив бедро в сторону, и ухмыльнулся Дазаю, наблюдая, как взгляд босса мафии скользит по его телу. — ...Это—? — начал было спрашивать Дазай, но его голос был настолько хриплым, что ему пришлось прервать себя, и ухмылка Чуи стала ещё шире. — Твой подарок? — продолжил за него Чуя и кивнул, стуча каблуками, когда он медленно начал пересекать комнату, покачивая бёдрами при ходьбе. — Ты всегда говорил, что хочешь увидеть меня в юбке, — он прижал ладонь к груди Дазая, и, к его восторгу, Дазай, должно быть, уже почувствовал слабость в коленях, потому что без особого сопротивления рухнул в кресло позади него. — Верно, Да~зай? — Я... да, — Дазай выглядел голодным, облизывая губы, и он потянулся к Чуе, но его брови дёрнулись от досады, когда рыжий метнулся прочь из его досягаемости. — Должен признаться, я не ожидал, что ты сделаешь это сам. Все опасения, которые мог питать Чуя по поводу того, что выглядит нелепо, быстро улетучились. — Тебе не так-то и легко угодить, знаешь ли, — сухо ответил он, теребя пальцами подол юбки. Она была сделана из мягкого кружева, едва доходящего до середины бедра, в тон прозрачному чёрному материалу, который покрывал живот и грудь Чуи, оставляя его плечи открытыми. — Но я заметил одну вещь, которая тебе нравится, — он шагнул вперёд, достаточно близко, чтобы руки Дазая протянулись вперёд и обхватили заднюю часть бёдер Чуи, потянув вперёд, чтобы тот сел Дазаю на колени, его руки поднялись и упёрлись в грудь напротив. — Ох, да, мне нравится, — промурлыкал Дазай, его голос был низким и грохочущим у уха Чуи, мягким, но требовательным, безмолвно приказывая Чуе забыть о своей цели, отдаться восхитительному ощущению чужих ладоней, скользящих вверх по его бёдрам. — Разумеется, ты мне нравишься во всём, но... — он подался вперёд, — неужели ты оделся в чёрное только ради меня? Это было неосознанное решение, но теперь Чуя понял — он завернул себя для этого человека в чёрный цвет Портовой Мафии. С таким же успехом он мог бы добавить ещё небольшой бантик для завершения образа "подарка". Чуя резко вышел из этого состояния, когда зубы Дазая куснули его за мочку уха, отстранившись назад с резким вдохом. — Держи себя в руках, старикан, — он слез с колен Дазая, и его губы дрогнули, когда брови Дазая нахмурились, но это продолжалось недолго. Потому что сейчас Чуя стоял на коленях на полу между ног Дазая. Дазай поначалу ничего не говорил, он, казалось, полностью сосредоточился на движениях Чуи, его глаза распахнулись. Чуя наклонился вперёд, его ладони скользнули вниз по бёдрам Дазая, и он посмотрел на того из-под ресниц. — Не такой уж это и подарок, если ты делаешь всю работу сам, правда же? — Дазай выглядел так, словно собирался возразить, но всё, что он смог выдавить из себя — короткий, почти сдавленный звук, когда рука Чуи потёрлась о растущую выпуклость на чужих брюках. Это не в стиле Чуи — брать на себя инициативу. Не из-за застенчивости, нет, ему нравился секс, особенно когда он становился более опытным в нём. Это была... скорее парализующая потребность не выглядеть идиотом, особенно перед кем-то вроде Дазая. Всё, что говорил и делал этот человек, было исполнено по высшему разряду, и Чуя часто чувствовал себя слишком человечным по сравнению с ним. Легче быть робким и сопротивляющимся — в этом было меньше риска. Так что, прежде чем выпрыгивать в таком наряде и представлять себя в качестве подарка, Чуе потребовалось эмоционально так нагрузиться. Но он намеренно настроил себя на успех. Во-первых, он использовал свою внешность, к чему, он знал, Дазай был слаб с самого начала, и во-вторых... Что ж, он всегда умел отлично работать ртом. Первый и очень неловкий раз, когда Чуя делал это, был с его парнем из школы — с большим количеством ругательств, извинений и зубов. Но теперь он уже не был таким неуклюжим. Дазай с лёгким интересом наблюдал за тем, как Чуя наклонился вперёд, положив руки на чужие бёдра, чтобы собраться с духом, и начал зубами расстёгивать молнию брюк. У Дазая перехватило дыхание, он уронил голову на спинку кресла, когда губы Чуи коснулись его через нижнее бельё. Он сдерживал себя, Чуя мог сказать это по тому, как чужие пальцы напряглись на подлокотниках, и это вызвало улыбку на его лице. Чуя мог бы назвать себя довольно хорошо знакомым с анатомией Дазая в данном ключе, но есть что-то другое в том, чтобы видеть это прямо перед своим лицом, когда он стягивал боксеры мужчины вниз, освобождая его эрекцию. Было мгновение чистого восхищения, глядя на его обхват, когда Чуя взялся рукой за основание, направляя кончик к своему рту. — Блять, — выругался Дазай себе под нос, когда язык Чуи прошёлся по плоти, — ты правда..? — но что бы Дазай ни собирался спросить, он был вынужден прервать себя сдавленным стоном, когда рот Чуи обхватил головку. Чуя тихо застонал от его вкуса, и он никогда не думал, что член этого человека может быть настолько хорош на вкус. Но за этим скрывалось некое предвкушение — потребность узнать, каково это, когда Дазай находится у него во рту, горячий и пульсирующий, такой большой, что Чуе пришлось ещё сильнее разжать челюсти, когда его губы опустились ближе к основанию. Руки Дазая переместились с подлокотников кресла на плечи Чуи, тяжело приземлившись на его обнажённую кожу, заставив того вздрогнуть, когда его губы прошлись вверх по всей длине члена Дазая, волоча тонкую, нежную кожу, пока он двигался вверх-вниз. Он опускался всё ниже и ниже каждый раз, пока не почувствовал, как головка упёрлась в горло. Когда Чуя поднял глаза, встретившись взглядом с Дазаем, он увидел в них желание, дымку наслаждения в карих глазах, скрывающую жажду большего. И Чуя был готов дать ему это. Вдохнув через нос, он заглотил ещё глубже, мышцы его горла сжались вокруг Дазая, когда сработал рвотный рефлекс. Давление в горле было почти непреодолимым. Чуя чувствовал, как каждый сантиметр Дазая скользит дальше вниз по его горлу, чувствовал каждое подёргивание. — Чуя, ст— блять!.. — обычно всё наоборот. Чуя лежит под Дазаем, задыхаясь, извиваясь, и стонет, требуя большего. Есть что-то в ощущении того, что баланс сил начинает наклоняться, будто Чуя крепко взял в свои руки направление курса удовольствия Дазая, двигая его по своей воле... Чуя хочет большего. Даже когда слёзы выступили в уголках его глаз и скатились по щекам, пока он всё глубже погружал Дазая в своё горло, даже когда ему приходилось напоминать себе вдыхать через нос снова и снова, потому что у него всё время кружилась голова, он хотел большего. Пальцы Дазая запутались в рыжих волосах, резко дёргая за пряди на затылке Чуи, заставляя того стонать, и затем всё это прекратилось, потому что рот Чуи оторвался от члена Дазая, кашляя и задыхаясь, его губы были распухшими и влажными от смеси слюны и предэякулята, когда он посмотрел на мужчину. Дазай смотрел на него сверху вниз, глаза его горели от удовольствия, но почему-то были непроницаемы... И Чуя уже начал сомневаться, не случилось ли чего-то плохого. — Ты ведь уже делал это раньше, да? Это было совсем не то, что Чуя ожидал от него услышать. Он посмотрел на Дазая, растерянно моргая. — ...Да? — он склонил голову набок и провел языком по губам, распухшим и покалывающим. — Я же говорил тебе в тот день в твоём офисе, помнишь? Он буквально видел, как шестерёнки в мозгу Дазая снова пришли в движение там, где ранее остановились. — ...У тебя был парень, — тихо пробормотал Дазай, его грудь неровно вздымалась и опускалась, пока он пытался собраться с мыслями. — И ты научился этому... в старшей школе? Чуя не подумал, что в тот момент, когда он сказал это, то задел Дазая за живое. А должен был, учитывая тот факт, что даже сам Дазай никогда не пытался скрыть то, что он ревнивый идиот, но... он этого не сделал. — Ну, — заморгал Чуя, вытирая рот тыльной стороной ладони, — ему очень нравился орал, так что... Так что занимались мы этим часто. От этих невысказанных слов глаза Дазая вспыхнули собственническим голодом. Внезапно Чуя почувствовал, что его поднимают с колен, сначала Дазай схватил его за волосы, а потом прижал другую руку к пояснице. И правда, как Чуя и говорил себе раньше — сотни раз — это не должно было его возбуждать: ощущение, как Дазай поддерживает его, пока он не будет прижат к краю обеденного стола. И Чуя не должен был становиться болезненно твёрдым, когда тот схватил его за бёдра и развернул, склонившись над ним. Но не тут-то было. Дазай мгновенно оказался над ним, прижавшись грудью к спине Чуи и придавив его бёдра к столу. По логике вещей, Чуя знал, что он может остановить это — одно лишь слово, что он не хочет этого, и Дазай отступит. Но Чуя не хотел, чтобы он отступал. — Но ведь он никогда не трахал тебя, правда? — голос Дазая был низким, где-то между рычанием и мурлыканьем у уха Чуи, его слова подчёркивались упорным трением бёдер о зад Чуи. Он резко выдохнул, одна рука взметнулась вверх, чтобы прикрыть рот, но пальцы Дазая мгновенно обхватили его запястье, пригвоздив к поверхности стола. — Он... — Чуя прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать стон, когда почувствовал, как длина Дазая коснулась его бедра, всё ещё влажная от предыдущих манипуляций Чуи. — Нет. Если в Дазае и было что-то такое, что заставляло сердце Чуи замирать, так это его руки. Огрубевшие и тяжёлые, они излучали тепло сквозь прозрачную ткань, покрывавшую бёдра Чуи, скользили вниз по ним, поднимая юбку вверх, пока она не собралась вокруг талии. Серьёзно, если бы вы спросили Чую, что самое пьянящее в том, чтобы быть с Дазаем Осаму, он бы каждый раз давал вам разный ответ. Низкий, греховный тембр его голоса, тянувшийся привкус виски, который, казалось, всегда оставался на его губах, даже одеколон, которым он пользовался. И прямо сейчас все эти грани Дазая давили на него, оставляя его в тумане возбуждения, губы дрожали, тепло на щеках становилось таким сильным, что он почти чувствовал, как Дазай сам может ощущать его. Чуя слышал, как Дазай резко втянул воздух у него за спиной, его кулак прижимал юбку к спине Чуи, а большой палец поглаживал основание спины. — Ох, — Дазай казался таким довольным, таким задыхающимся, что на мгновение, сам того не желая, Чуя почти что расхваливал себя. Словно какой-то голос в глубине его сознания, отчаянный и страстно желающий угодить, шептал: "Видишь? Видишь, как я хорош для тебя? Как я—". — Милый, — его голос был хриплым, почти гортанным, когда его другая рука погладила по кружевному, чёрному материалу нижнего белья, покрывающего зад Чуи, пальцы потянули за ткань, — ты убиваешь меня. "...могу быть тем, кого стоит держать рядом?". Невысказанное, это было единственное, что пришло в голову Чуе, и он выгнулся назад к Дазаю, роняя прерывистые вздохи с губ, когда тот потянул нижнее бельё в сторону. Скользкие от смазки пальцы прошлись по его проходу, задев кольцо мышц так, что Чуя напрягся и застонал, раздвинув бёдра шире, а его щека прижалась к прохладной деревянной поверхности стола. — Фактически, — снова заговорил Дазай, и слушать его становилось всё труднее и труднее, потому что его палец проникал в Чую, каждая фаланга вызывала у того дрожь, когда они скользили внутрь, двигаясь всё глубже и глубже, — только один человек когда-либо был внутри тебя. Это было почти смущающе, что всё, чего требовалось — несколько недель без секса, чтобы Чуя был так голоден, его член напрягся и пачкал переднюю часть его белья, бёдра покачивались назад для большего трения — и всё только для одного пальца. Тот задел его внутри, словно Дазай чувствовал отчаяние Чуи. В этот момент Чуя был почти уверен, что Дазай запомнил все его слабые места, потому что давление, которое он оказывал на простату Чуи, было почти невыносимо хорошим, посылая электрические разряды прямо в его член. — Разве не так, ангел мой? — Чуя смутно моргнул, настолько потерявшись в тумане удовольствия и желания, что почти не понял, что Дазай говорит с ним. И одного точного тычка в его слабое место, когда Дазай добавил второй палец, было достаточно, чтобы Чуя понял, что тот ожидал ответа. — Д-да! — прошипел он, его спина выгнулась так резко, что это было почти болезненно, пальцы ног поджались, стискивая пятки в туфлях. Дазай добавил третий палец чуть раньше, чем следовало, и от обжигающей, слегка болезненной растяжки Чуя издал пронзительный стон, его руки царапнули поверхность стола, а бёдра слепо качнулись навстречу пальцам Дазая. — И кто же это? Чуя стиснул зубы, его руки сжались в кулаки, а мышцы напряглись вокруг чужих пальцев, всё его тело горело от желания. Он не мог сосредоточиться, не мог думать, всё, чего он хотел — это большего, чтобы Дазай продолжал это делать— Шлёп! Шлепок ладони Дазая по ягодице вернул Чую на землю со сдавленным стоном, а пальцы босса мафии замедлили свои движения внутри, оттягивая тело Чуи назад от края, прежде чем он смог погрузиться в эйфорию. — Я спросил, — Дазай прервал свои слова ещё одним толчком пальцев, заставив Чую заскулить, — и кто же это? Чуя мог бы возразить, что до этого момента он проделал довольно приличную работу, чтобы сохранить остатки своего достоинства. Но сейчас, подчиняясь непреодолимой силе, он отпустил её, наблюдая, как она рассыпается на куски. — Т-ты—! — Громче, Чуя... — Т... твою мать, — захныкал он, прижимаясь лбом к столу, когда все три пальца Дазая одновременно нажали, так близко, так близко к тому, чего так жаждал Чуя, — ты, Дазай, только ты. Доволен, ублюдок—?! Вдруг, как только пальцы Дазая появились, они исчезли, и Чуя остался пустым и страдающим от тоски по большему. Он открыл рот, чтобы пожаловаться, но это продолжалось недолго — он почувствовал, как эрекция Дазая скользнула по его заду, головка его члена дразнила проход, но не проникала внутрь. — И ещё, — задумчиво произнёс Дазай, используя одну руку, чтобы держать Чую открытым, большой палец прошёлся по кольцу, — он никогда не видел такого прекрасного зрелища. И в этот момент Чуя совершил ошибку. Он повернул голову, чтобы посмотреть на Дазая, и... Дазай смотрел на него сверху вниз — его глаза были тёмными, с почти красным оттенком в тусклом свете, просачивающемся через окна пентхауса, переполненный желанием. Пиджак был давно сброшен, рукава расстёгнуты и закатаны до локтя, галстук ослаблен. Он выглядел голодным, сильным и опасным, как человек, который одним щелчком пальцев положил бы весь мир к своим ногам. И всё, чего он хотел в этот момент, — это Чуя. — Чуя, — Дазай произнёс его имя с благоговением, противоречащим лукавой усмешке, украшавшей его губы, — ты чего-то хочешь? Боже. Сердце Чуи колотилось так быстро, что почти причиняло боль, его разум нёсся со скоростью миллиона километров в секунду, и всё встало на свои места. Он хочет, чтобы я умолял. Чуя был гордым человеком. На самом деле он не мог припомнить ни одного случая в своей жизни, когда бы он молил о чём-либо, особенно о чём-то подобном. Но, как Чуя должен был напомнить себе, это был подарок. Обычно, когда они были вместе в постели, Дазай, казалось, был почти полностью сосредоточен на удовольствии Чуи, на его реакциях. Прямо сейчас он был грубее, требовательнее, чем обычно, и... это ли заставляло Дазая чувствовать себя хорошо? И тут до Чуи дошло, что, может быть, хотя бы на этот раз ему не повредит уступить, хотя бы чуть-чуть. Но ему было невыносимо смотреть на него, когда он это говорил. Чуя отвернулся от Дазая, уткнувшись лицом в свои предплечья, и пробормотал ответ, почти неразборчиво. — Прости, я не расслышал... — ...Трахни меня, — Чуя повторил эти слова, расстроенный тем, как неуверенно и смущённо прозвучал его голос, поэтому, когда Дазай не сразу отреагировал на его слова, он повторил их с большей силой. — Я сказал, чтоб ты трахнул меня, чёрт тебя дери—! Дазай оборвал его, войдя внутрь до основания после двух неглубоких толчков, и внезапно Чуя больше не мог говорить. Он не мог ни думать, ни дышать. И вот Дазай снова оказался над ним, его руки обхватили плечи Чуи, когда он положил свои ладони поверх чужих, сплетая их пальцы вместе. — Так, блять, великолепен, — прогремели слова у уха Чуи, когда Дазай положил подбородок ему на плечо, и рыжий смог только издать прерывистый стон, его бёдра задрожали, когда он сжал член Дазая. — Ты вообще можешь себе это представить? К счастью, на этот раз Дазай не заставил его отвечать, и Чуя почувствовал облегчение, потому что единственные звуки, которые он мог издавать в этот момент, были бессмысленные стоны и всхлипы, он извивался под Дазаем, когда тот начал толкаться в него. Каждый толчок бёдер Дазая заставлял стол дребезжать от его силы, и Чуя уже чувствовал, как на передней части его бёдер образуется линия синяков после того, как он так долго был прижат к краю... Но ему было всё равно. И где-то между этими прерывистыми стонами Чуя пробормотал что-то такое, от чего Дазай замер. Они оба, казалось, застыли на месте, обливаясь потом и тяжело дыша, и Чуя поймал себя на том, что молча молится, чтобы это осталось незамеченным. Увы. Дазай отстранился, и Чуе на мгновение показалось, что он собирается отойти, но все было как раз наоборот. Вместо этого его пальцы зацепились сзади за чокер, который висел на шее Чуи, используя его, чтобы поднять Чую в стоячее положение, заставляя того задыхаться и хватать ртом воздух. Внезапно он прислонился спиной к груди Дазая, его вес поддерживала одна из чужих рук, обхватившая его за талию, в то время как другая рука обхватила горло Чуи, держа его подбородок так, чтобы зубы Дазая могли работать на его шее. — И что же это было? — прорычал Дазай, прижимаясь бёдрами к Чуе и ударяя под таким глубоким углом, что за веками у того вспыхнули звёзды. — Я... — судорожно выдохнул Чуя, его руки накрыли пальцы Дазая на своём горле, слёзы защипали в уголках глаз, когда тот безжалостно толкнулся в него, — Дазай, я..! — острый укус в то место, где его шея соединялась с плечом, вырвал из Чуи прерывистый хнык, его голова упала обратно на чужую грудь. — Это не то, что ты сказал, — пальцы Дазая сжались вокруг горла, не настолько, чтобы перекрыть поток кислорода, но достаточно, чтобы немного затруднить дыхание, и... Чуя был полностью разрушен после этого, мчась к своей разрядке, его мышцы дрожали от неумолимого темпа члена Дазая. — Давай же, детка, — голос Дазая настолько несправедливый, грубый, но спокойный, уговаривающий Чую развалиться на части... — скажи это. Слова, которые потом слетят с губ Чуи, будут предметом споров в течение многих месяцев, причём Чуя будет настаивать, что он произнёс только имя Дазая, но Дазай будет возражать, что он точно знает, что Чуя сказал: "Папочка". Последовавший за этим оргазм был настолько сильным, настолько ошеломляющим, что было несколько минут, когда Чуя вообще ничего не видел, не слышал и не думал. Он знал, что, должно быть, закричал, судя по тому, как болело его горло — он чувствовал, как Дазай дергаёт его подбородок в сторону, направляя лицо Чуи вверх в страстный, томный поцелуй, который пробрал Чую до костей. Оргазм Дазая последовал через несколько секунд после этого, заставляя бёдра Чуи дрожать от смеси удовольствия и усталости, когда тот наполнил рыжего до краёв, смесь их жидкостей стекала вниз по его бёдрам. Они снова упали вперёд, задыхаясь, прижавшись к столу, Дазай тяжело и бессильно прижался к чужой спине, лениво целуя его шею и позвоночник, остановившись на молнии, которая скрепляла заднюю часть верха Чуи. — Это, — выразительно пробормотал Дазай, и оба они вздрогнули, когда его член вышел из Чуи, а руки нежно погладили его бёдра, — был первый и лучший рождественский подарок, который я когда-либо получал. — М-м-м... — промычал Чуя, дрожа, когда пот на его теле начал остывать, — не жди, что так будет каждый раз, понял? Это была... — он прикусил губу, и его спина инстинктивно выгнулась, когда Дазай начал расстёгивать молнию, — это была разовая акция. — Ох, милый, — тихо рассмеялся Дазай, его руки скользнули по обнажённой коже спины Чуи, когда он отодвинул корсет в сторону, позволяя ему упасть на пол. — Ты же не думаешь, что мы закончили, правда? "Может, — подумал Чуя про себя, когда Дазай поднял его и, обхватив руками, понёс в спальню, — завтрашний день не будет таким идеальным". Когда волшебство праздников рассеется и всё вернется на круги своя, отношения между ними могут измениться. Может, к лучшему, может, к худшему, но... С каждым поцелуем, укусом и вздохом, которые Дазай вырывал у Чуи в ту ночь, тот становился всё решительнее. Чуя собирался заставить Дазая захотеть остаться. И в следующем году они снова будут здесь.