Унесённые жизнью

Кругом возвышался густые, тёмный ели, пряча в своей тени маленькую деревушку— несколько небольших домишек, сиротливо расположившихся на краю леса и Клаус, так гармонично смотревшийся со всей этой русской природой, её бескрайними полями и густыми лесами, отражающимся в глади озера, захватывал дух у Коли, словно он мчался на танке, насколько это позволяет движок, высохнувшись из люка и раскинув руки в стороны, на встречу холодному ветру. Громко чирикнула птица, звонко плескнулась рыба в воде, колыхнулся камыш и всё затихло. Клаус стоял, отражаемый в зеркальной глади тёмного озера и едва касаясь её кончиками пальцев, водил по воде, разгоняя рябистыми кругами и дугами. Его короткий подол белой рубахи свисал в непроглядную мглу, осыревший и тяжёлый, он иногда показываясь над поверхностью, липня к бледной коже, словно тончайший шёлк, просвечивая фигуру. Одни плавные изгибы и округлые формы — Клаус, казалось, ожившая скульптура эпохи возрождения. Коля затаил дыхание, осязая таинственность момента и медленно приближаясь к кромке воды. Клаус шагнул назад, глубже заходя в озеро. Округлый живот на полном девятом месяце захлестнула вода и Клаус сверкнул голубыми глазами, источая полное спокойствие и медленно оглаживая его. Края подвёрнутых рукавов промокли, свисая над самой гладью и Коля ступил в холодную воду, ощущая волну мурашек проходящих через всё тело, словно разряд электричества. — Клаус...— он с толикой напряжения позвал его, зайдя поколено. Мужчина молчал, заглядывая в душу и вызывая очередную волну мурашек у бывшего танкиста. Вокруг была полная тишина и они словно были в вакууме. Вода колыхнулась и медленно, тягуче растикаясь в разные стороны, начала окрашиваться в багровых цвет, поднимаясь и исходя от Клауса. Слои перемешивались, тёплая волна окутала немца и он, совершенно спокойный, придерживал живот, словно не видя крови. — Клаус! — у Коли словно в один миг спёрло всё дыхание и он, жадно глотая воздух, рванул вперёд, сумев лишь с трудом переставить ногу. Казалось он уввяз в болоте по пояс и с каждой минутой тонул всё сильнее. Клаус тяжело задышал, сбивчего втягивая носом воздух и с горящими глазами, полными болью, посмотрел на супруга. Кровавое пятно растикалось всё больше. Немец испустил рваный выдох-полустон, жалобно складывая брови домиком и снаворачивающимся слезами на глазах, сжал ладонь на животе, впиваясь пальцами в белую ткань. Он подогнул колени, опуская ниже в тёмную мглу и суя вторую руку куда-то между ног, вытянул бледную обнажённую шею вверх, зажмурив глаза. Вся его поза — напряжённо- болезненная, с каждой секундой всё сильнее пугала Колю, старательно передвигающего ноги вперёд. Клаус громко всхлипнув, рухнул под воду, поднимая фонтан кровавых брызг. Коля хотел закричать, но голос пропал, словно растворившияся вместе с кровь в пучине вод и он распахнул глаза. На смену воды, пришло чувство прохладных простыней, а перед взором стоял белёсый потолок с чуть облупившейся штукатуркой. Его руку сжимала чья-то тёплая ладонь и Коля словно очнулся, выплывая из собственного вакуума и слыша тихий голос мужа: — Всё в порядке...всё в порядке.. — запахло знакомо сладко и втянув носом воздух, Ивушкин повернул голову на бок, смотря на Ягера расфокусированным взглядом. — Клуша... — только и смог он выдавить из себя, чувствуя стикающие капли холодного пота со лба. — Да? — Клаус сжал ладонь Коли в своей, склоняясь над ним и прижавшись губами, нежно целуя в лоб. Кошмары — были неотъемлимой части их послевоенной жизни. Нервы были не к чёрту и именно ночью, их больное сознание подкидывает мозгу страшные картины. И если воспоминания о кровавой войне стали уже обыденностью, то вот подобные через чур реалистичные действия, опровергали в лёгкий ужас и озноб. Просто Коля очень переживает...и видимо настолько, что все его самые страшные мысли воплощаются в снах, полностью отражая его эмоциональный фон. Подобное даже не надо было озвучивать — Клаус и так всё знал и понимал, успокаивающее целуя и не задавая абсолютно никаких вопросов. Они тут не к чему. В соседней комнате спят дети, и Коля очень надеется, что никого не разбудил, но услышав тихие всхлипы Ванечки, почувствовал себя виноватым. Клаус, зачесав его чёлку назад, напоследок поцеловал его, исчезая за дверью комнаты. Вернулся с сыном на руках, поджимая пальцы на босых ногах и поглаживая Ваню по спине, уткнувшегося ему куда-то в шею. На малыше пижама с кучерявыми ягнятами, и несдержавшись Коля протягивает руки, забирая сына к себе и шепча ему всякие нежности, укладывая рядом с собой. Клаус облегчённо выдыхает, устраивая с боку и молчит, наблюдая за мужем. Коля притягивает его к себе. — Врач сказал, что с ребёнком всё в порядке..он или она будет крупненьким малым... — Клаус сонливо улыбнулся и Коля почувствовал умиротворение, растикающиеся по телу тёплыми волнами. — Я люблю тебя... — Коля улыбнулся в ответ, рассматривая волосы мужа, тёмными прядками раскиданные по подушке. — Я тебя тоже, папа...— сонно прогудел сынуля, сладко причмокивая и Клаус рассмеялся, тихо шепнув: — Ты не представляешь, как я тебя.