***
— Мы опять в Бальбеке? Я же просил больше не будить меня в этом городе! — Прости, Раксен, — ответила Лионза, почесав леопарда за ухом, — но другого выхода у меня нет. Они сидели в её комнате на постоялом дворе. С центральной площади доносился шум и крики, там начались беспорядки из-за отмены карнавала. — Нужна помощь? — спросил Раксен уже спокойней. — Мне нужно, чтобы ты прикрыл меня. Я хочу снова попасть в особняк этих матрон. — Странно, почему ты в первый раз их не изобличила. — Все выглядело так, что Леонард чист, а проверить всю свою прислугу они бы мне не дали. — Хм… Они могут тебя в этот раз не пустить. — Леонард открыл мне небольшой секрет этого дома. Тайную дверцу. — Допустим. А что требуется от меня? — Если я не вернусь до вечера, пойди в собор святой Маригильды и отправь сигнал драконьерам… — Что, все так серьезно? — Думаю, да.***
Лионза опасалась, что потайная дверь может быть заперта. Но она легко скрипнула, пуская её внутрь. В прошлый раз суккуб толком не рассмотрела, где оказалась. Узкий темный коридор, по ногам тянул холодный сквозняк. Лионза немного подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и осторожно, держась за стены, двинулась вглубь. Осторожность ей не помогла: пройдя полсотни шагов, она наступила ногой в пустоту, и лишь чувство равновесия профессиональной танцовщицы удержало её в вертикальном положении. Тут лестница, демоны её побери! Лионза стала аккуратно спускаться, нащупывая ногой ступени. Лестница заканчивалась большой тяжелой дверью. Впрочем, она оказалась не заперта. Лионза с усилием её приоткрыла и осторожно скользнула внутрь. Она была в просторном подвале. Сердце луанийки бешено заколотилось, она едва сдержала волнение. С потолка подвала свешивались жуткого вида крюки. А ровно под ними стояла большая каменная ванна. Лионза на негнущихся ногах подошла ближе, чиркнула кресалом, зажгла лучину. Поверхность ванны была покрыта чем-то коричневым. Засохшая кровь! Все-таки, убийца здесь, в этом доме. След привел, куда надо. Но неужели матроны ни о чем не подозревают? Лионза боковым зрением почувствовала движение. Она резко развернулась, выбросив руку для удара. Её противник ловко отклонился. Лионза схватилась за рукоятку меча, который был обвит вокруг пояса. Но огромная темная фигура в ответ радостно замычала и сграбастала суккуба в медвежьи объятия. — Леонард? Это ты? Ответом ей послужили новые нечленораздельные звуки. — Слушай, Леонард, тут происходят нехорошие вещи… Очень нехорошие. Нам надо выбраться и доложить обо всем… Однако гигант не слушал её, он радостно терся щекой о щеки Лионзы, сжимал её в объятиях, словно встретил самого родного на свете человека. — Леонард, послушай, сейчас не время… — жарко шептала Лионза, чувствуя, как наливается силой могучий фаллос катунгийца. — Леонард, милый, погоди… Негр неумело впился в её губы, пытаясь повторить поцелуй, которым она некогда его наградила. — Ох, Леонард, ну как я могу тебе отказать… — сказала Лионза, чувствуя что её накрывает предательская волна возбуждения. — Только пойдем, спрячемся… Вот туда, за дверь, на лестницу… Гигант поднял её на руки. И в этот раз он хотел совсем иного. Когда они оказались по ту сторону двери, на лестнице, он резко вошел в неё, удерживая на весу. Огромный горячий член без сопротивления заскользил по бархатным стенкам — суккубы всегда готовы к сексу и возбуждаются почти мгновенно. Лионза обхватила ногами его бедра, прижалась к могучей груди. Как же хорошо! — Да, трахни меня, как следует, — шепнула суккуб катунгийцу и страстно укусила мочку его уха. Огромный черный член наполнял её всю, яростно долбил её так сильно, что дверь скрипела и ходила ходуном. Такая себе маскировка. Но Лионза была во власти всепоглощающей страсти и не обращала на это внимания. Она гортанно стонала, озвучивая каждую мощную фрикцию, царапала спину любовника. Её груди подскакивали синхронно движениям. Луанийка толкала пятками его ягодицы, чтобы этот великолепный член таранил её сильней и глубже. Потому она не заметила, как к скрипу, её стонам, мычанию Леонарда и хлюпанью её вагины добавился еще один негромкий звук. Музыка. Кто-то тихо играл на кифаре, и Лионзе казалось, что это просто отзвуки в её голове. Но потом что-то произошло. Лионза сначала не поняла. Привычные мысли и воспоминания Леонарда стали меняться. Он по-прежнему яростно трахал её, удерживая на весу. Но в мгновение он переменился. Недостающие воспоминания! Полная луна над Катунгой. Барабаны. Кровавый ритуал. Зверь, он теперь не человек! Он слился душой и телом с самым страшным хищником джунглей. Человек-леопард! И сам Леонард к ужасу Лионзы стал меняться. Рот открылся, обнажая острые клыки, белки глаз позеленели. Катунгиец, не прекращая фрикций, покрывался шерстью, становился выше и ещё сильнее. Его член внутри суккуба тоже стремительно менялся, становился длиннее, уже и жестче. Фрикции стали быстрей и резче. Лионза буквально завыла от ужаса, пытаясь освободиться. Но при этом испытывала острое удовольствие. Ведь она трахалась уже не с человеком, а жутким чудищем. Вернее, её больше не трахали, её имели. И ей это нравилось, она не могла остановиться, несмотря ни на что. Она кончила в момент, когда почувствовала, как её наполняет горячее семя большой хищной кошки. Оборотни-лаки не проходят полной стадии превращения. Они становятся чем-то средним между исходным гуманоидом и животным. Потому у Леонарда сохранились руки, которыми он удерживал луанийку. Его звериные клыки скалились то ли от ярости, то ли от удовольствия. Хвост извивался, дергался, будто взбешенная змея. Музыка из-за двери стихла, и Лионза услышала голос Гелазии: — Леонард, дорогой, ты кого-то поймал? Котолак зарычал в ответ. Лионза попыталась освободиться, все же оборотень потерял немало сил. Она разжала объятия чудища, которое само едва держалось на ногах. Теперь бежать! Лионза бросилась вверх по лестнице, но котолак из последних сил схватил её за щиколотку. Леонард, как ты мог! Лионза грохнулась на пол, дверь открылась, в коридор ввались все три сестры. Толстушка Лекория с неожиданной для нее силой заломила суккубу руки за спину. — Ах ты, мерзавка, — тяжело дыша, сказала Гелазия. У неё в руках была та самая кифара. В руках средней сестры был огромный наточенный нож. — Ну, вы и лицемерки, — сказала Лионза, попробовав вырваться. Но Лекория крепко держала её за руки. — Мы? — искренне удивилась Гелазия. — Отнюдь, в наших убеждениях нет противоречий. — Ни в одной из священных книг я не видела фраз вроде «Убивай невинных девушек»… — Зато в Томасионе говорится: «Не всякий рожден равным. Родившийся низшим да облегчит участь высшего. Ибо цель высшего служить Близнецам, а низший да поддержит его в этом своими трудами». — И в чем связь? — Эти девушки послужили нам своей молодостью и красотой! Благодаря их крови, мы не стареем! Сохраняем свою цветущую красоту! — Но это некромантский обряд! — Как написано в Поучениях Святого Бальдра, «не бойся учиться у врага своего, не всякое его умение есть зло». Лионза еще раз дернулась, надеясь, что Лекория немного потеряла бдительность. Но та вцепилась в неё с утроенной силой. — Да что с ней говорить, с этой демоницей! — закричала Комазия. — Пусть и эта тварь послужит нам! — Вы служите Бертегизелу! — Умолкни, тварь! — Пусть она сама ему об этом расскажет! Не успела Лионза выругаться, как её тело пронзила острая боль. Одним движением средняя сестра разрезала ей горло. Хлынула кровь, Лионза вместо крика захрипела. Полутемный подвал сковала настоящая тьма.***
Собор Святой Маригильды находился в Портовом районе Бальбека и был самым бедным и невзрачным из всех церквей и соборов города. Две традиционные башни, означающие Близнецов, были сложены из грубого серого камня, никаких витражей, позолоты и иных украшений. Но сегодня он был украшен снежным серебром, не уступая в убранстве иным эльфийским и человеческим церквям. Впрочем, идиллия сегодняшнего утра была нарушена как звуками потасовки в центре, так и громкими криками в самом соборе. — Держите оборотня! — Он побежал туда! — Арбалеты на изготовку! — Какие арбалеты?! Эту тварь только серебро возьмет! — Сети, сети тащите! — Где их я возьму? — Беги к рыбакам! Со стороны наверно было бы весело наблюдать за всей этой суетой. Но Раксену, который пытался сейчас сбежать от монахов обители, было не до смеха. Прекрасная идея, Лионза. Браво. Послать леопарда предупредить драконьеров. Они и слушать его не стали, сразу взялись за факелы и вилы. Хорошо, что его нынешнее тело намного гибче и сильней прежнего. В каменную стену совсем рядом с леопардом ударил арбалетный болт, отскочил в сторону, едва не угодив в Раксена. — Идиоты! — закричал он. — Вам же говорили, что арбалет меня не возьмет! И вообще я тут с посланием! — Аааа, говорящий пардус! — закричал очередной монах. — Проклятье на ваши тупые головы… — простонал Раксен. — Хуже этих идиотов только стража в этом вонючем городишке. Раксен зарычал на бегущего на него монаха, с разбегу вспрыгнул на стену, затем перемахнул за пределы обители. План Лионзы оказался не рабочим. Что же, придется действовать самому. В подворотне Раксен остановился. Что теперь делать? Что он может, да ещё в таком обличье? Какой он все-таки жалкий. Всегда сомнения, всегда тысячи планов вместо того, чтобы взять и действовать. Вот Лионза точно бы знала, что делать. Зачем она его спасла тогда? Теперь он остался совсем один. Да ещё и в проклятом Бальбеке. Раксен искренне ненавидел этот город. Раксен задумался. Его жизнь сильно изменилась, когда в ней появилась Лионза. Если можно назвать это жизнью. Но с другой стороны, та прошлая, настоящая, чудилсь теперь сном, разрозненными обрывками. Ему казалось, что Лионзу он знает всю свою жизнь. У них были общие воспоминания, общие привычки. Одной из таких привычек было то, что Лионза после пробуждения очень подробно восполняла пробелы, которые он проводил в небытие. Потому Раксен был в курсе всего, что произошло с ней Бальбеке, со всеми возможными подробностями, кроме совсем уж интимных. Его развитое воображение позволяло ему восполнить то, чему он не был свидетелем. Впрочем, сейчас и так все было ясно. Она пошла в тот проклятый особняк и пропала. Ладно, он сам её привел туда. Но она планировала попасть туда через тайный ход. Но она не настолько подробно объяснила, где конкретно ему этот ход искать. Ладно, тут стоит положиться на капельку везения. Хотя этого Раксен терпеть не мог. Все должно быть по плану. Но какой тут может быть план? Так, соберись. Соберись, тряпка. Я тебе отплачу тем же, Лионза. Спасу тебя. Даже если ты этого не хочешь. Раксен прыгнул на ближайшую крышу, подняв серебристое облачко. Куда там он в прошлый раз её привел? А, ну да, район ноблей. В прошлый раз леопард проделывал этот путь ночью. К счастью, сейчас все были слишком заняты бунтом в городе. Лишь два стражника повернули головы в сторону пятнистой гибкой фигуры. — Это что такое? — спросил первый, делая защитный знак. — Не бойся, это наш леопардус, — хлопнул его по плечу второй и многозначительно добавил: — Магия драконьеров…***
Обнаружить тайный ход оказалось несложно. Эти дураки не заметали за собой следов, когда им пользовались. Кошачьи глаза позволяли легко ориентироваться в темноте, потому Раксен без проблем спустился по лестнице, открыл дверь в подземелье, встав на задние лапы и навалившись на неё всем телом. — О нет… — вырвалось у леопарда, когда перед ним открылась тайная комната. — Нет, нет, нет… Он, конечно, допускал, что Лионза может погибнуть. Но до конца не мог поверить в это. Однако его идеальное кошачье зрение не обманывало. Голая Лионза висела вниз головой над ванной, из её разрезанного горла стекала кровь. Жуткая ванна была почти полна темной жидкостью. Раксен задрожал всем телом, кончик хвоста задергался, шерсть на загривке встала дыбом. — Лионза… Ах ты, сука. Меня заставила жить, а сама… сама… — леопарды не умеют плакать, потому Раксен едва сдержался, чтобы не завыть. Краем глаза он заметил движение и отскочил. Кошачья ловкость спасла его. С яростным рычанием на него прыгнул еще один леопард. Точнее, жуткое существо с человеческим торсом и руками, головой и ногами леопарда. Два пятнистых тела с рычанием сплелись на полу. Котолак был намного сильнее, он сжал Раксена ручищами так, что затрещали кости. Но ярость придавала леопарду силы, он вцепился зубами в шею врага. Леонард с воем разжал руки. Раксен повалил его на спину. Волна гнева и ненависти накрыла его с головой. Следующие мгновения в его голове сохранились обрывочно. То темнота, то красная вспышка. Во время этой вспышки он видел себя со стороны. Он яростно терзал своего врага. Рвал горло зубами. Раксен помотал головой. Окровавленный котолак больше не шевелился. Во рту вкус чужой крови. И это не было противно. Неужели он правда становится настоящим зверем? С ним не случалось такого раньше. Но, видимо, чем дольше он в этой проклятой шкуре, тем больше становится животным. Лионза, Лионза, что же ты наделала? Раксен подошел к трупу своей… кто она ему? Уж точно не хозяйка. Возлюбленная? Тоже нет, он никогда не испытывал к ней подобных чувств. Разве что при первом знакомстве. Подруга? Боевой товарищ? Это уже ближе. Вернее, была. Теперь она просто труп, на который не хочется лишний раз смотреть. Все, что остается ему сделать, её похоронить. Котолак зашевелился. Раксен подпрыгнул от неожиданности. Ах, да, эти проклятые твари регенерируют. Эх, если бы и Лионза так могла? Хотя… Мысли хаотично роились в голове леопарда. Он с жадностью вспоминал последние беседы с Лионзой. Где она была в Бальбеке, с кем говорила. Котолак медленно поднялся, раны его начали затягиваться, но из шеи еще сочилась кровь. Опять драться? Хотя, может, стоит попробовать иначе. Судя по тому, что ему успела рассказать Лионза, этот оборотень не такой уж плохой парень. — Друг, — сказал Раксен на языке лесных охотников Катунги. Там много странных щелкающих слов, пасти леопарда с трудом давались эти звуки. — Друг, — повторил Раксен, — что ты забыл так далеко от дома? Глаза котолака расширились от удивления. Он явно не ожидал услышать знакомую ему речь. Раксен приготовился к прыжку на врага. Он совсем забыл, у этой твари нет языка. Бесполезно с ним говорить. Разве что заговорить зубы. Но неожиданно котолак сделал несколько движений руками. Раксен замер от удивления. Тот язык охотников… Он ведь состоял не только из странных звуков, но и жестов. Когда охотники подкрадывались близко к добыче, переходили на него, чтобы не вспугнуть. Язык жестов Раксен знал похуже, но в целом там не было ничего сложного. — Меня связали… унесли… далеко. Далеко от места охоты. — Ты хотел бы вернуться? — Я хочу прийти… на место охоты. Я буду… охотиться. Но надо… искать путь… к месту охоты. — Ты не знаешь, как вернуться домой? Котолак в ответ только кивнул. — Я знаю, как вернуться. Я помогу тебе, — сказал Раксен. Леонард сделал недоверчивое движение рукой: — Ты чужой… Чужой не помогает охотнику. — Я не буду делать это просто так. Ты поможешь мне, я тебе. Обмен. — Что сделать? — Возьми красную женщину и отнеси, куда я укажу! — Она твоя? — Мы охотились вместе. Помоги отнести её. — Она хороший охотник. Я помогу. Котолак привычными движениями снял тело Лионзы. Как подумалось Раксену, слишком привычными. Неудивительно, именно он и избавлялся от трупов несчастных. — Покажи путь! — попросил он жестами леопарда. — Следуй за мной! — сказал ему Раксен. Вот уже две пятнистые фигуры прыгали по снежным крышам Бальбека. Уже начинало смеркаться, дни здесь зимой очень короткие. Раксен ни на что не надеялся, лишь в глубине души сохранялся маленький лучик. Подобно последнему лучу заходящего солнца над северным городом. — Лионза, где же ты? Где сейчас твоя душа? — думал он, чувствуя, как тоска подкатывает к горлу.***
Суккуб пошевелилась. Её движения отозвались скрежетом и хрустом. Она открыла глаза. Вокруг было темно, она лежала на полу, усеянном чем-то острым и хрустящим от её движений. Кости! Она лежала в куче костей. Они были повсюду. Это была даже не комната. Место, полное темной пустотой над головой и костями вместо тверди. Где же она очутилась? Явно не рай, обещанный Близнецами. Лионза вспомнила цитату из Томасиона: «Шедшие против Близнецов окажутся во тьме, полной костями и скрежетом». — Скруууукуууууббб… скруууккубббб… — хрустели кости под ногами Лионзы. — Скрукккуббб ззздессссь… — кричали они. — Скккккрукккуб в нашшшем царрррстве! — Наконец-то, я долго тебя ждал! — ответил кто-то на вершине горы из костей. Это был даже не голос, а невыносимый, пробирающий до самых глубин скрежет. Лионза, несмотря на тошноту и охватывающий её ужас, подняла голову в поисках говорившего. Но не нашла его. Говорил не кто-то, а все костяное пространство вокруг неё. — Какой глупый суккуб, — насмехался голос. Лионза привычно полезла за пазуху, чтобы схватиться рукой за знак Близнецов. Но на ней не было одежды, а на горле был широкий разрез. Кровь оттуда больше не сочилась. — Ты отказалась от своей сути, но ради чего? Чтобы оттянуть неизбежное? Все приходят сюда рано или поздно! Таков порядок. Всякий смертный принадлежит мне! И ты тоже! Лионза попробовала что-то сказать, но не смогла. Из разрезанного горла вырвался только хрип. Впрочем, голосу не нужен был ответ. — С начала времен есть два мира: тот, в котором вы рождаетесь, и тот, где вы служите мне после смерти. И ты думала его уничтожить? Получается, ты против замысла того, кого зовешь Создателем! Последняя фраза так понравилась жуткому незнакомцу, что он расхохотался. Это было больше похоже на скрежет, от которого по телу пошел неприятный зуд. Лионза вцепилась ногтями в свои щеки, в тщетной попытке заглушить это чувство. Но кое-что не давало ей покоя. Было что-то не так. Если она умерла, почему она все ещё чувствует? Она снова коснулась разреза на горле. И не нашла его. Буквально под её пальцами он затягивался, превращаясь в шрам. Неужели, даже здесь действует её регенерация? — Если все что я делала бессмысленно, почему сам Бертегизел скрежещет в ярости костями? — нашла в себе силы заговорить Лионза. — Я выше ваших неизменных чувств, — продолжал голос, — Я — сама смерть. Я — часть мироздания. Меня нельзя разозлить. Меня нельзя расстроить. Можно только рассмешить. Смех — это привилегия того, кто смотрит на мир с недосягаемой высоты. — И как тебе мое последнее приключение? — Очень забавное! Эти три женщины и правда думают, что служат Близнецам! Но ты смешнее. Стала им что-то доказывать. Их невозможно было переубедить. В самом деле, все смертные несут в себе меня. Вся ваша так называемая жизнь сводится к тому, что вы идете в моё царство. И помогаете в этом другим. Эти трое — отличное тому подтверждение! Да ты сама… Сколько душ ты принесла мне тогда… — Ты врешь… В ответ на это Бертегизел снова жутко захохотал. — Ты точно врешь. Ты пытаешься показать, что являешься частью мироздания. Но, в самом деле, хочешь захватить мир живых, сделать его таким же мертвым, как и твой! И дело даже не во мне! Пока есть те, кто жив внутри, тебе не победить! Не важно, кому они служат. Есть те, кто на словах служат Создателю и Близнецам, но мертвы внутри. Живые любят Йольский карнавал. Мертвые его ненавидят! — И почему же, премудрый суккуб? — Во время праздника каждый делает что хочет! А мертвый уже не в силах что-то изменить, даже сдвинуть с места былинку! Он несвободен. Те, кто против свободы, те твои слуги. Большей несвободы, чем смерть, просто не бывает. И потому ты так ненавидишь тех, кто жив внутри. Ты боишься их! Смотри, я живая! Смотри, во мне бьется жизнь! В подтверждение её слов в районе живота Лионзы появилось пятно света. Что-то очень яркое просвечивало через её живот, словно тело суккуба было лишь лампой. — Как ты смеешь мне перечить, смертная! Голос изменился. Он грохотал. И Лионза явно улавливала в нем ярость. Она права, этому демону нельзя верить. — Знаешь, что я с тобой сделаю, суккуб? О, ты ещё не знаешь, что я с тобой сделаю! Кости под ногами Лионзы зашевелились. Хруст и скрежет стал невыносим. Лионза видела, как к ней ползет отовсюду множество черепов, отделенных от головы. Они подпрыгивали, становясь друг на друга, образуя огромный костяной фаллос. — Ты привыкла решать проблемы с помощью дыры между ног… Что же, мои слуги будут вечно её наполнять! Лионза замерла в ужасе. Костяной член с хрустом повернулся в её сторону. Что-то схватило её за щиколотки, раздвинуло ноги. Сейчас эта штука будет трахать её… Нет, не надо! Лионза дернулась, но костяные руки крепко держали её, совсем как Лекория. Член из черепов устремился к её вагине. Лионза выгнулась и в ужасе закричала.***
Лионза выгнулась и закричала. Из её рта вырвался пар. Несколько ворон взлетели в небо с хриплым карканьем. Суккуб приподнялась на локтях. Она, голая, лежала в снегу возле выкопанной ямы. Между её ног лежал упавший на спину человек. Он был без штанов, его член торчал вверх. Знакомое лицо. Могильщик, тот горбун-могильщик, с которым она разговаривала недавно. Но он смотрел в небо остекленевшими глазами и больше ничего не говорил. Да что тут происходит? Лионза потрогала своё горло. На месте разреза был толстый шрам. Её живот пульсировал, по всему телу разливалось тепло. — Я знал, что сработает! — послышался знакомый голос. Раксен бросился к Лионзе, поставил лапы на плечи, словно собака. — Что сработает? Что происходит? Этот бедолага, что с ним? Раксен посмотрел на мертвого могильщика. — Я принес тебя сюда, чтобы он хммм… тебя оживил. Честно говоря, сам не верил в такой исход. Но это сработало. А он, когда ты стала приходить в себя его стараниями, так испугался, что умер. Вроде. К лежащему горбуну подошел Леонард. Он пощупал его шею, поводил ладонью над носом и потом покачал головой и провел ладонью себе по горлу, обращаясь к Раксену. Лионза потрогала свой живот. Неужели это из-за дара Прародителя? — Сколько я была… мертва? — Не знаю точно, больше половины дня. Лионза потерла виски руками. — Леонард, дай одежду! — сказал Раксен на щелкающем языке охотников. Лионза накинула на плечи плащ. Только сейчас она почувствовала, что замерзла и смертельно устала. — Надо его похоронить, — сказала она, с печалью глядя на горбуна. — Нет времени, надо остановить этих… этих… — У нас есть время. Он был по-своему хороший человек, я говорила с ним. Тем более, он уже выкопал для меня яму.***
— Кайтесь! Кайтесь! Кайтесь за свои грехи! Город не успел прийти в себя после бунта и был мрачен. На центральной площади Бальбека вместо праздничного шествия шла темная угрюмая процессия. Её возглавляли самые благочестивые дамы в городе — сестры Гелазия, Комазия и Лекория. Их головы венчали рогатые шапки-эннины. При этом сестры были обнажены по пояс, лишь груди были целомудренно прикрыты треугольниками ткани. Это все для того, чтобы сестры могли всласть истязать свою плоть, хлестать плетьми свои обнаженные спины. — Кайтесь… кайтесь… — глухо стонала Гелазия, когда гибкий кусок кожи оставлял красный след на спине. У её сестры раскраснелись щеки. Младшая толстушка вовсе бесстыдно запустила вторую руку под треугольник ткани и мяла свою пышную грудь. — Кайтесь… Кай… Что ты делаешь сестра? — Я каюсь… Мне так стыдно, сестра… — Убери руку оттуда… — Не могу сестра, это сильнее меня… Я вся горю… Мои чресла… — А ну замолчи! — Гелазия, с нами что-то не то… Нас отравили… Что-то подсыпали в еду… — Это испытание… Хлещите себя сильней! — Да! Да! О да! — Сильнее! — Святые Близнецы! Не в силах совладать с собой, младшая сестра повернулась и страстно впилась в губы шедшего сзади монаха. Средняя укусила старшую за шею, рукоятка плети заскользила по её голой спине, опускаясь все ниже. — Что происходит? — вскрикнул кто-то из участников процессии. — Старая добрая оргия! — крикнула одна из участниц шествия. Она скинула капюшон, под ним оказалась зеленоглазая женщина с красной кожей. Откуда-то с ближайшей крыши к ней спрыгнул леопард. — Лионза, я тоже ничего не понимаю… — озадаченно сказал Раксен. — Они напитались моей кровью! В них моя кровь, понимаешь, Раксен?! — радостно ответила Лионза. — Святые Близнецы! — слабо простонала Комазия, которую сестра яростно сношала рукояткой плети, — она жива… Участники процессии тоже забыли, зачем они здесь. Несколько монахов окружили толстушку Лекорию, яростно надрачивая члены. Она сидела, подогнув под себя ноги, теребя соски, открыв рот, высунув язык. Время от времени кто-то из монахов выстреливал густым семенем, оно стекало по круглым щечкам, стремилось по шее, грудям в глубокую ложбинку. — Нам доложили… ох… о ваших делах… Совет… постановил вас арестовать… — говорил стражник в железной маске, пока старшая сестра жадно отсасывала его член. — Да, арестуйте нас… накажите нас… Мы очень… очень плохие… — стонала средняя под напором двух членов других стражников. — Святые Близнецы… у меня два уда в срамных отверстиях! О, какой позор… позор… Все, кто был на площади, разбились на пары, тройки, четверки и ещё более сложные комбинации. От сестер шла мощная волна похоти, она захватывала всех, кто был рядом. — Такого карнавала я ни разу в жизни не припомню, — сказал старый мастер гильдии, прижимая Лионзу к стене, яростно вгоняя в неё непривычно твердый для него член. Сзади к нему пристроился Леонард, вогнав свою черную дубинку в анус старика. К негру в свою очередь уже пристраивался толстяк с румяными от мороза щеками с коротким, но толстым членом наперевес. Лекория уже сама надрачивала члены, окруживших её мужчин. Её лицо было столь сильно залито спермой, что напоминало маску из свежего гипса. — Какой стыд… — стонала Комазия, пока два члена наполняли семенем два её отверстия. — Да замолчи уже! — прикрикнул гном в шубе и засунул член ей в рот. Комазия что-то замычала, гном закряхтел от удовольствия. — Что вы делаете с моей женой? — кричал взъерошенный бургомистр. Но судя по протяжным стонам удовольствия, дородная жена бургомистра была совсем не против того, что с ней сейчас делали десяток мужчин и женщин. — Эй, господин бургомистр! — крикнул кто-то из толпы, — я недавно обещал спустить тебе за щеку, кажется! — Но это соитие мужчины с мужчиной… — Ну не изливать же впустую семя! Один только Раксен сидел в стороне, опустив голову. К нему подошли двое стражников. — Здравствуй, леопардус, — сказал один из них, — что тут такое происходит? — Магия драконьеров… — вздохнул в ответ Раксен. — И что с этим делать? — Делайте, что хотите…