Глаза заледеневшего кофе.

— Такая мелкая сошка смогла стащить и продать сдерживающие наручники? — не веря, бормотал себе под нос Дазай, пытаясь оттереть с рукава куртки кровь. — Тс., только больше размазал. После ухода Осаму из узкого коридора офиса, которых в здании было чуть ли не тысячи, там осталось только тело молодого мужчины с тремя выстрелами и сломанной челюстью. Подросток направлялся в информационный отдел, для проверки достоверности слов убитого, однако по дороге туда, заметил Хиротцу, который направлялся по лестнице на нижний этаж. — Старик, подожди! — слова вырвались прежде, чем Осаму успел додумать то, а что ему вообще нужно. Мужчина остановившись, обернулся, собираясь уже послать к чёрту паршивца, который посмел его так назвать, но увидев, как нему летит нечто худое и перебинтованное, прикусил язык. И дело тут даже не в том, что Осаму правая рука босса, а в том, что сколько подростку не говори, что такое обращение, как минимум неуважительно — а как максимум цепляет мужчину в расцвете своих лет, тот все равно пропускает всё мимо своих ушей. — В чём дело, Дазай? — непривычный вид подростка (вместо привычного официального вида, он видел перед собой именно подростка) поначалу сбил с толку Хиротцу, а размазанная кровь на рукаве заставила насторожиться. — Что с твоей курткой? Осаму остановился в пару шагах от мужчины, пытаясь привести своё дыхание в норму, переводя взгляд на рукав куртки. Да его вид сейчас совсем не походил на одного из страшнейших мафиози в городе, больше был похож на парнишку, который сбежал из дома в отцовской куртке. Мокрые, из-за дождя, растрёпанные волосы, размотавшиеся бинты, так и ещё эта кровь на рукаве, что никак не давала покоя мужчине рядом. — Разобрался с одной шавкой. — на выдохе ответил парень, после чего выпрямился в полный рост. — Старик, ты знаешь, что-нибудь об организации «Голубая роза»? — Старая история. — улыбнувшись уголками губ, произнёс Хиротцу, — А ты где услышал это название? — Та шавка и тявкнула, можете меня посвятить в дело и желательно, как можно быстрее? Выдохнув, мужчина махнул рукой, указывая на спуск лестницы. Осаму нахмурился, желая получить всю информацию на месте, чтобы потом не бегать по сто раз туда сюда, но Хиротцу стоял на своём, не начиная говорить, пока парень не сделал первые шаги. — «Голубая роза», она же и «Холоднокровная роза», и «Мёртвая роза», и «Кровавая роза». ни одно из этих названий тебе не знакомо, да? — Дазай отрицательно покачал головой, продолжая спускаться по лестнице, — Эта организация была хороша известна тёмной стороне города, ещё во время правления прошлого босса Портовой Мафии. Её создателем был… тс. не помню, да и не суть важно, он все равно уже умер. Суть в том, что этот мужчина создал сначала небольшое сборище, которое только после переросло в целую организацию, которая в своё время по численности превосходила даже нынешнюю Портовую Мафию, если сравнивать. Однако, как тебе известно, чтобы люди взялись за одно дело, у них должна быть одна цель или же выгода. — Старик, мне нужен не рассказ, а информация. И к тому же, я очень спешу. — начал было Осаму, но Хиротцу его перебил: — Дослушай меня, мелкий паршивец. — продолжал свою историю Хиротцу, — Создатель этой организации мечтал только о том, чтобы отомстить убийцам его возлюбленной, которая очень сильно любила запах роз при жизни, наверное отсюда и произошло название. Но совершив преступление единожды, ни он, ни его шайка — не смогли остановиться и продолжили этот тёмный путь. Среди них не было эсперов по началу, поэтому прошлый босс не сильно беспокоился, когда те проявляли себя. Но в последствии они стали слишком опасны, и когда правую руку прошлого босса убили эти «мстители», началась настоящая кровавая война. В конечном итоге их организация была разбита, и Глава Портовой мафии на тот момент, лично провёл «традиционное» убийство создателя «Голубой розы». — То есть, они закончили своё существование ещё в тот момент? — не совсем понимая, спросил Дазай. — Не совсем. они ещё напоминали о себе, но далеко уже не с такой силой, как при их первом боссе. Однако я последних года три о них ничего не слышал. — задумавшись, ответил мужчина. — Так, кто тебе сказал про эту организацию? — Из портовых кто-то продал наручники, которые подавляют силу эсперов. я нашёл его и прижал, а когда начал расспрашивать, он пытался отнекиваться, тогда пришлось подставить дуло пистолета. — нахмурившись, вспоминал подросток — И он со страху выдал мне это название. А у нас есть ещё хоть какая-то информация про них, например, где их база? Мужчина отрицательно покачал головой, напоминая о том, что уже три года о них никто не слышал. Также Хиротцу сказал, что возможно тот, кого пристрелил Дазай, соврал ему, или сказал случайное название организации, но Осаму только отмахнулся от этого и развернувшись, направился вверх по лестнице. Во всех жестах юного суицидника было видно то, как он нервничает: покусывание губ, непонятные слова сказанные им вслух, постоянное похрустывание костяшек пальцев рук. Казалось бы, что вот появилась такая весомая зацепка, и вместе с ней старик Хиротцу, который, что-то да знает, но толку от этого никакого. Да и похитители не торопятся объявлять свои условия. Осаму уже начал сомневаться в своих догадках: вдруг это во все не похищение? А что, если тот труп действительно принадлежит Чуе? Но это ведь не возможно, Огай же сказал, что у того ребёнка даже способности не было. А если он ошибся? От собственной беспомощности, Осаму со всей дури стукнул кулаком правой руки по кирпичной стене на лестничной площадке. В его голове сейчас крутилось лишь одно слово: «Думай!». В этот же момент, как по щелчку, промелькнула такая несложная мысль, которая могла дать множество других зацепок. И как он раньше не додумался до этого, сам же спрашивал про базу? Рванув назад вниз, не разбирая ступенек, хватаясь за перила, в некоторых моментах даже спускаясь по ним, Осаму попал на самый нижний этаж здания. Когда-то здесь находился в плену Ширасэ, которого Чуя застрелил собственными руками, но сейчас было не время предаваться старым воспоминаниям, Дазаю казалось, что с каждой минутой, времени у него всё меньше и меньше. — Старик! — крикнул парень, после чего побежал на отклик. — Ты знаешь, где находилась их база, во время правления их первого босса? Этот вопрос показался слегка странным и неуместным, но вспомнив о том, что это Дазай, который никогда ничего не делает и не спрашивает просто так, мужчина ответил ему: Восточная часть Сурибачи. Для Осаму этот ответ стал спасительным кругом: Сурибачи даже в нынешнее время место, где живут либо обнищалые люди, либо мелкие преступные синдикаты. Несмотря на то, что это когда-то была организация на равне с Портовой Мафией, если сейчас она всё ещё продолжает своё существование, то с вероятностью в 90% — на полуострове Сурибачи. — Осаму! — окликнул его Хиротцу, увидев его огонёк в глазах, — Если ты собираешься туда поехать, собери группу из портовых, тебе одному там небезопасно. Подросток лишь кивнул головой, намекая на то, что он никогда не был «сорвиголовой», и все его решения не были безрассудными. Буквально за минуту Осаму уже оказался на одном из верхних этажей здания, несмотря на то, что он не отличался физической подготовкой, пытаясь найти Коё. Он бегал из комнаты в комнату, в надежде, что женщина не была в порту, ибо тогда у него не было бы возможности взять её с собой. Поддержкой Коё, как одного из сильнейших боевых эсперов, стоило заручиться. да и к тому же, Осаму видел, как сильно она переживает за Накахару. И когда это его стали волновать чувства других людей? Последней дверью, которую подросток ещё не раскрыл на распашку, вела в кабинет босса. Не постучавшись, Дазай сделал с ней то же, что и со всеми предыдущими, заставая двух главных лиц Портовой Мафии, о чём-то беседующих. — Озаки-сан, вы... — подросток хотел отдать приказ, всё ещё помня о том, что права рука босса он, и у него есть на это все полномочия, но в последний момент, закусив язык, выдал: — Мне нужна ваша помощь! От такой формулировки удивился, что Огай, что сама Коё, но по внешнему виду подростка, расспрашивать не было времени. Сейчас у него на лице всё говорило о том, что время в данный момент совсем не их союзник. — Ты что-то узнал? — поднимаясь со стула, как ошпаренная, единственное, что спросила женщина, на что Осаму только кивнул. Дазай хотел было просить босса, чтобы тот выделил ему половину портовых людей, но во время опомнился. Даже несмотря на слова Хиротцу, и о том, что одной Коё может быть недостаточно, тащить с собой обычных людей, у которых нет способностей — гарантирует им смерть. Раньше Осаму мало бы это потревожило, если бы эти люди стали бы пушечным мясом, но сейчас из-за боязни потерять близкого человека и вполне обоснованной мысли, что они будут там просто мешаться, парень делает выбор в пользу одной Коё. Озаки в свою очередь, забыв все обиды на неудавшегося самоубийцу, двинулась за ним, оставляя Мори в кабинете одного. Её вид сейчас тоже был потрёпанный: усталость и беспокойство за ученика давали о себе знать. Даже её кимоно, которая она обычно держит в блистательном состоянии, будто бы только купленное, сейчас в некоторых местах помялось, а сбоку на поясе виднелось какое-то пятно — однако всё это мало волновало сейчас женщину.

***

Самым быстрым способом добраться до Сурибачи, оказалась машина. Пешком слишком долго и есть вероятность быстро устать, к тому же на улице всё ещё лило, как из ведра; а из-за Дазая, Коё не могла использовать Золотого демона, чтобы добраться по воздуху. Что Дазай, что Озаки, сидели на заднем сидении, не говоря друг другу ни слова, всё время потирая свои руки в волнении. Парень по дороге к автомобилю объяснил всю сложившуюся ситуацию и куда они сейчас едут, Коё не задавала ему никаких вопросов. За рулём был один из водителей, работающих на Портовую Мафию уже более лет десяти, но в первые за его карьеру, он везёт в одной машине двух самых конфликтующих лиц организации. Эти двое всегда не ладили, поэтому старались передвигаться даже на одно задание в разном транспорте, а сейчас, они сидят рядом друг с другом, не говоря ни одного обидного и колкого слова. Тишину в транспорте прервал лишь рингтон мобильного телефона Осаму. Нахмурившись, парень достал из кармана джинсов свой телефон: на дисплее экрана высветился неизвестный номер. Переглянувшись с Коё, подросток увидел, что она тоже поняла, кто им соизволил позвонить. — Кто? — спросил Осаму, включая сразу же разговор на громкую связь. — Дазай Осаму? — послышался неестественный голос из динамиков телефона, скорее всего говорили с помощью обработки голоса. — Приятно разговаривать со столь знаменитой личностью тёмной стороны Йокогамы. — Каковы ваши условия? — отбросив не нужную фамильярность, перешёл сразу к делу подросток. Его голос звучал, как серьёзно, так и очень жестоко в один момент, будто он уже через секунду собирается разбить чью-то голову об асфальт. Женские руки Коё сжали обивку автомобильного сидения, показывая, что их хозяйка сейчас очень сильно напряженна. — Значит, вы раскусили наш фокус с трупом? — прозвучало как-то грустно на том фоне, а после голос стал более серьёзным, на сколько это возможно с учётом обработки. — На самом деле, нам вовсе не нужен был этот рыжеволосый парень, даже с учётом его сильной способности, — продолжил голос из динамиков, говоря о Чуе, — Она в какой-то степени была главной проблемой даже, если бы только один из ваших не согласился нам продать такую удобную вещь… — В нём сейчас три пули. — перебив голос, прошипел со злостью Дазай, испытывая отвращение к убитому, который просто продался. — Оу, как неудобно получилось перед человеком. Ну да ладно, — эти слова, которые относились уже к мёртвому человеку, почему-то напомнили Осаму самого себя — ведь он точно также говорил об убитых. Однако это не вызвало чувства ненависти к самому себе, наоборот, парню стало многое понятно о человеке, на том конце провода. Они одного поля ягоды. — Наша цель — ты Дазай Осаму. Догадки, которые вертелись в голове у суицидника в миг подтвердились, но ни страха, ни каких-то опасений у Дазая не появилось. — Слишком очевидно. — произнёс это подросток так, будто потерял интерес к происходящему. Ему стало скучно от такого, какие у всех банальные цели, и даже банальные средства выполнения этих целей. Коё посмотрела на Осаму с большим недоверием, ей показалось, что он сейчас просто сбросит трубку и скажет: «Всё, как я предполагал, я потерял интерес к этому делу». Такое уже происходило и не раз, это была также одна из причин, почему Озаки ненавидела ученика Огая. Всё её тело напряглось до предела, а выражение на лице сменилось от непонимания, гневом. Но Дазай и не собирался отключаться, он упорно ждал того, когда похититель скажет, каковы условия и гарантии. Как бы все преступники не поступали очевидно одинаково скучно, жизнь Чуи для него всё ещё очень важна. Даже если придётся действовать по банальному сценарию, которые парень терпеть не мог, ради спасения Накахары, он сделает это. Нет, скорее, если ему даже придётся слушать Коё, которую он никогда не признавал, как лидера — Осаму будет выполнять её приказы, если это поможет человеку, которого он полюбил; человеку, который смог у него вызвать искренние эмоции, и возможно, даже желание остаться на этом свете. — Я тебе надоел? Тогда поговори со своим другом. — после этих слов Осаму перестал вообще как-то шевелиться, ожидая от лучшего варианта, что он сейчас может услышать, до самого худшего. Однако вместо криков и просьб о помощи, которых так боялся услышать парень, он сначала услышал непонятные мычания, а после резкий звук склеивающегося скотча. — Отошёл нахуй от меня, как только этой хуеты не будет на моих руках, я тебе твой телефон в жопу затолкаю! — вместе с шуршаниями на заднем фоне, Осаму услышал эту фразу, сказанную именно им. Коё выдохнула, услышав голос своего ученика и понимая, что они ничего с ним не сделали, а Дазай улыбнулся до ушей, как сумасшедший. Вместе с этой улыбкой он прошептал имя своего возлюбленного, настолько тихо и радостно, насколько это возможно, не ожидая, что на той стороне его услышат: — Осаму? — Я слышу ты в полном порядке. — с искренней улыбкой на лице, без всяких насмешек, произнёс Дазай, показывая Коё пальцем, чтобы она молчала. Женщина не совсем понимая почему, решила послушаться, чтобы не испортить сейчас ничего. — Потерпи ещё немного и сделаешь с этим ублюдком всё то, о чём сейчас говорил. На том конце провода послышался неожиданный всхлип, а после тихое «хорошо», от которого у Осаму аж от сердца отлегло. — Ну, мечтать не вредно. — к телефону снова вернулся обработанный голос, — Ты там кажется спрашивал про условия, так вот насчёт них: Ты должен будешь появиться один на восточной части острова Сурибачи, у голубой вывески, которая висит на одном из самых высоких зданий того района. Тебя встретит один из наших и доведёт до убежища, не беспокойся, убьют тебя, всё равно, не там. У тебя есть тридцать минут, иначе. — Я буду там через семь минут, — перебил Осаму голос из телефона, смотря в залитое от дождя окно автомобиля. — Пусть твоя шавка не опаздывает. После этих слов парень сам сбросил звонок, убирая телефон назад в карман джинс. Озаки смотрела на него совершенно не понимая того, что задумал этот мальчишка. Ему в голову могло придти от нормального плана, до самого абсурдного, но который тоже по итогу сработает. — Остановите перед въездом на полуостров. — сказал Дазай водителю, который еле заметно кивнул. Машина в свою очередь уже почти подъехала к этому месту. — Озаки-сан, я пойду один. — Но. — пыталась возразить женщина, но её перебили: — Но это не значит, что я отказываюсь от вашей помощи, — повернувшись к ней лицом, начал подросток. На его лице было видно какое-то обретённое им спокойствие, и уверенность в своих действиях, одновременно. — У меня есть план, но для его исполнения, нам нужно играть по их правилам, а значит, вам нельзя появляться на полуострове. — заметив на лице женщины, неожиданное для подростка, беспокойство о его жизни, он добавил, — Меня не убьют так быстро, к тому же, думаю, я успею прислать в офис точное местоположение их базы, даже если они завяжут мне глаза по дороге туда, и тогда… Коё хотела было спросить каким образом, но дальнейшие слова Дазая, заставили её забыть об этом моменте. -…И не при каких обстоятельствах не отклоняйтесь от плана. — закончив рассказывать свою задумку, Осаму открыл дверцу автомобиля, который уже давно стоял перед въездом на Сурибачи, после чего накинув на голову капюшон, спокойным шагом направился к той самой голубой вывеске. Он отдалённо понимал место встречи, которое назначил ему похититель, но если это и в правду самое высокое здание, то Осаму надеется на то, что соорентируется. Подросток не смотрел на время, стараясь идти не слишком быстро, несмотря на то, что ноги сами ускоряли его с каждой секундой. Дождь лил никого не щадя, даже обычных граждан, которые пытались чем-то торговать или искать какие-то вещи. Дазаю не было никакого дела до обнищавших людей, но тем не менее, если ему на глаза попадалась какая-нибудь маленькая девочка в оборванных вещах, он не мог отвести от неё взгляда. То что он ощущал в тот момент, что-то похоже на чувство жалости, наверное, подросток сам этого не понимал, для него такое чувствовать крайне непривычно. Последний раз, когда он обращал внимание на проблемы и чувства других, было лет десять назад, когда он жил у бабушки. Тогда его внимание принадлежало не только общественным проблемам, но и своим внутренним тоже: в таком непривычном эмоциональном состоянии, Осаму начинал вспоминать то, как сильно он боялся своего отца. Непривычная дрожь пробежала пару раз по телу, от чего парень почувствовал себя не в своей тарелке. Погрузившись в давно забытые воспоминания, парень не сразу понял, что он почти дошёл: если бы не скрип от какой-то двери, которая распахнулась у него практически перед носом, он скорее всего прошёл бы мимо этой самой вывески. Оглянувшись, чтобы убедиться, что посредника рядом нет, Осаму достал свой телефон, после чего набрал наизусть номер Мори, надеясь, что Коё уже успела его предупредить. Не сбрасывая звонка, телефон вернулся назад в карман, а подросток двинулся дальше, подходя к самой вывеске. Голубая вывеска, которая была прикреплена над дверью того самого здания, приглашала людей в давно уже нерабочий бар, под непонятным названием, потому что некоторые иероглифы потёрлись. Повернувшись вокруг своей оси, Осаму заметил небольшую подворотню, в которой стоял высокий мужчина с закрытым чёрной маской лицом. Сначала увидев парня, он не обратил на него внимания, но заметив на руке бинты, которые уже развязывались, из-за того, что размокли, мужчина двинулся в его сторону. Дазай же в свою очередь не хотел раньше времени окликать его, ожидая, когда всё-таки на него обратят внимание. — Осаму Дазай? — удивительно, что они не знают то, как он выглядит или же, из-за такой одежды не уверены в том, что перед ними именно он. В ответ подросток кивнул головой, подтверждая свою личность. — Я вынужден завязать вам глаза. — произнёс мужчина, доставая из кармана своей куртки тёмно-синюю повязку. Покорно закрыв глаза, Дазай дождался, когда чужие руки завяжут на его затылке узел, после чего почувствовал на своём запястье чужую руку, которая повела его в неизвестном направлении. Столь грубое прикосновение к израненной коже, с учётом того, что бинты уже давно не пригодны для своего изначального назначения, приносило Осаму неприятную, жгучую боль, однако его лицо, никак не выражало это. В голове лишь пролетела мысль о том, «А не вызывает ли отвращение у этого человека, прикасаться к моим порезам?», но она быстро была отброшена в дальний закоулок никому неизведанного сознания подростка, сейчас ему нужно сосредоточиться, а также не сбиться со счёта. Осаму считал про себя от одного до шестидесяти, после чего начинал сначала, чтобы примерно понимать время и расстояние от вывески до их убежища. По его подсчётам они остановились тогда, когда его считалка пошла уже по девятому кругу, что значило, они примерно на окраине острова Сурибачи. Через пару секунд, после того, как они остановились, послышался шорох, потом топот, а после быстрый разговор на иностранном языке. Слегка нахмурившись, подросток пытался вспомнить, какой язык звучит также, как сейчас разговаривали двое мужчин, и единственное, с чем у него в голове проходила аналогия — это немецкий язык. Но прекрасно зная свои познания в иностранных языках, Осаму не утверждал свою теорию, понимая, что скорее всего он ошибается. Как только голоса стихли, голос того мужчины, попросил Дазая достать свой телефон и выкинуть на землю. Выполнив указание, при этом изначально достав устройство экраном не вверх, а вниз, послышался трекс, будто телефон сверху ударили чем-то тяжелым. После этого парня попросили не дёргаться: другой мужчина начал его обыскивать, но он не нашёл ничего, кроме сигарет и зажигалки, которые изъяли из карманов куртки. Как только Дазай перестал ощущать руки в своих карманах, его опять потянули вперёд, предупреждая о том, что впереди лестница вниз. «Четыре ступеньки, шесть, восемь, девять, в общей сумме двадцать семь, мы примерно спустились на три этажа ниже» — из этого Осаму сделал вывод, что вероятнее всего, они спускаются в подвал одного из домов, которые были уничтожены при пожаре. Дело в том, что на окраине острова Сурибачи, есть трёх-четырёхэтажные дома, которые пару лет назад были сожжены вандалами, однако от них в земле остались подвалы, правда об этом, знало не так много людей. Дазай был уверен в том, что большинство нищих людей во время холодов спускаются сюда, но по всей видимости, сейчас эта территория занята «Голубой розой». Когда лестница закончилась, мужчина повернул направо, ведя за собой подростка, после чего они остановились, а за спиной послышались характерные звуки развязывание узла из ткани. В этом помещении чувствовался сильный холод, будто бы даже мороз, только откуда, Осаму понять не мог. Как только повязка была убрана с глаз подростка, он не только увидел, нечто красиво-невероятное, но и услышал громкое мычание впереди: Чуя лежал калачиком на гладкой, отражающей поверхности, чем-то сильно напоминающей лёд; он смотрел на Осаму так, будто не верил в то, что тот сейчас действительно стоит перед ним; его ноги были завязаны крупной верёвкой, руки в наручниках, а рот заклеен скотчем. В этот момент у Дазая будто бы камень с плеч упал. Первая мысль, которая проскользнула в голове у Дазая, увидев Накахару, это то, насколько ему сейчас холодно, ибо если ему было прохладно в куртке и джинсах, то как сейчас Чуе в одной футболке и в штанах. Сведя брови к переносице, понимая, что сейчас это меньшая из проблем, Осаму перевёл свой взгляд правее, заметив прямо напротив себя, настоящий, мать его, трон из того же материала, что и пол. Суицидник хотел было улыбнуться и хотя бы минимальными жестами попытаться успокоить лежащего Чую, но решил, что в данной ситуации это будет не лучшая идея. Мельком взглянув себе под ноги, Дазай увидел, что он стоит на обычном бетоне, а это покрытие начинается буквально в пару метрах от него. На этом «троне», который выглядел достаточно величественно, и если присмотреться можно на его спинке сверху увидеть стебель и шипы, будто бы это стебель оторванный от бутона розы; сидел молодой парень, на вид лет семнадцати. Оглянувшись в последний раз вокруг себя, перед тем, как приступить к диалогу, Дазай подметил, что это помещение слишком уж большое для обычного подвала, а людей, помимо того парня, было всего двое, но сейчас тоже не было времени заострять на этом внимание. Парень, сидевший перед ним, чем-то напоминал, какого-нибудь северного принца, которых рисуют в детских мультиках: у него были абсолютно белые волосы, от которых глазам становилось больно, ибо уж слишком сильно они выделяются; цвет глаз был смешанный голубой с чем-то фиолетовым, а сами черты лица были довольна мягкими и привлекательными для девушек. На секунду Осаму подумал о том, что попал в какую-то детскую сказку, но часть мозга, которая рассуждала логически, подсказала ему, что перед ним достаточно сильный эспер. Есть определённая теория, что чем сильнее врождённая сила способности, тем больше отличительных признаков есть во внешности человека — Накахара Чуя тому явный пример. Однако, если смотреть с другой стороны, то нет способности, которая смогла бы покрыть способность Дазая, но в его внешности ничего не выделяется. Кто знает, насколько эта теория правдива. — Я так понимаю, ты мне не позволишь встать на поверхность этого «льда»? — нарушив первым тишину, спросил Осаму, показывая кавычки пальцами на последнем слове. Как бы внутренне не был он сейчас зол, показывать это никак нельзя. Если противник увидит хоть какие-то эмоции по отношению к Чуе (ту же агрессию направленную на врага), то может понять, что рядом с ним лежит не только сильнейший эспер, но и рычаг давления на Дазая. — Правильно думаешь. — голос прозвучал совершенно иначе, чем в телефонном разговоре, что не было удивительным. Создавалось ощущение, будто этот человек хочет, чтобы в его голосе слышались нотки жестокости, какие непроизвольно проскакивают у Дазая, но у него пока что, мало получается. — Ты догадливый, так что объяснять тебе то, как работает моя способность — бессмысленно. — По телефону ты сказал, что ваша цель — это я. — начал было Дазай, понимая, что времени у него на самом деле не так уж и много, да и желания говорить с этим человеком у него было крайне мало. — Не посвятишь меня, для чего я вам нужен? Если узнать какую-то секретную информацию, то ты явно выбрал не того. — Вовсе нет. — перебил его парень на троне, не став даже дослушивать. Несмотря на прохладу в помещении, все кроме Накахары и этого парня были одеты относительно тепло. — Такой человек как ты, никогда не проболтается, и даже наоборот с радостью отдаст свою жизнь. Мы достаточно долгое время следили за тобой, примерно в течение года. Услышав это, Осаму и поверил, и нет. Он более чем уверен в том, что заметил бы за собой слежку в течении столь долгого времени, а значит, если они осведомлены информацией о нём, они её попросту купили. В тёмной стороне этого города, можно и не такую информацию купить за большие деньги. — В таком случае, что тебе нужно от меня? И что мне нужно сделать для того, чтобы ты отпустил моего напарника? — Чуя продолжал лежать на льду, смотря то на Осаму, то на своего похитителя. Ему явно хотелось, что-то сказать, но из-за грёбаного скотча, он не мог этого сделать. Сидящий парень улыбнулся, открывая вид на свои кривые зубы. Подняв руку, он щёлкнул пальцами, после чего сделал какой-то жест рукой, который не уловил взглядом Осаму. Второй мужик, который всё это время стоял у стены, отошёл от неё, после чего начал подходить к стоящему подростку. Его лица Дазай не видел из-за капюшона, но даже так, он не чувствовал того, что ему нужно бояться. Хотя, возможно, это из-за отсутствия инстинкта самосохранения. Остановившись в шаге от парня, мужик потянул свою руку во внутрь своего то ли плаща, то ли пальто, из-за не лучшего освещения и скудного цвета одежды, Дазай даже настолько близко не мог разобрать. Когда он достал оттуда пистолет, послышалось мычание со стороны Чуи, однако мужик даже не думал направлять его дуло на подростка напротив, наоборот он протянул пистолет Дазаю, чтобы тот его взял. Когда оружие оказалось в правой руке суицидника, прозвучало громкое требование от похитителя: — Если хочешь, чтобы я отпустил его… Убей себя! После этой фразы послышалось очень громкое мычание со стороны лежащего Накахары и попытки пододвинуться ближе к Осаму, чтобы как-то остановить его. Однако парень с пистолетом в руках даже не думал о том, чтобы останавливаться, или пытаться поговорить, пойти на попятную, и тому подобное; напротив, он после требования, решительно поднёс дуло пистолета к своему виску. Все движения Дазая в этот момент не были скованны нерешительностью или дрожью в теле, наоборот они были слишком уверены: палец, на котором повис мокрый кусочек бинта, нажал на курок. Послышался громкий испуганный всхлип со стороны Чуи, но вместе с ним не прозвучало ожидаемого звука выстрела. Не понимая почему, Дазай начал нажимать на курок раз за разом, но выстрела не следовало. Ловкими и умелыми движениями парень освободил обойму: она была пустой. Выкинув пустой пистолет в сторону, Осаму уставился на парня напротив, но перед тем, как он, что-то хотел сказать, произнёс: — Было слишком очевидно то, что он не заряжен. — начал Осаму, пытаясь сделать всё возможное, чтобы этому больному ублюдку не пришло в голову что-то сделать с Чуей, после того, как он показал, что был готов убить себя, ради спасения его жизни. — Потому что, даже если вам выгодно меня убрать, чтобы добраться до нынешнего босса Портовой Мафии, вы бы не стали этого делать сейчас — это не выгодно. Я специально задал два вопроса именно в такой последовательности, но ты ответил только на второй, совершенно игнорируя первый, несмотря на то, что я вам ещё необходим. — сначала лицо беловолосого парня растянулось в широкой улыбке, но после следующих слов, он мгновенно помрачнел: — Я думал, что мы с тобой одного поля ягоды, но кажется ошибся. В первые в жизни. По лицу парня было заметно, как последние слова выводили его из себя: челюсть сжалась, ноздри расширились, а брови лишь нахмурились сильнее прежнего. — Не смей недооценивать месть! — выкрикнул он, после чего решительно поднял руку вверх. Однако она остановилась в воздухе, не достигая своей цели, ибо её хозяин явно опешил от следующих действий своего опонента. Осаму увидев то, как рука начала резко подниматься, решился действовать. Правда совсем не так, как наверное того требовала ситуация: подросток игнорируя косые взгляды мужиков сбоку и испуганный Чуи, просто опустился на пол, как можно удобнее усаживаясь, подбирая под себя обе ноги. Его лицо в этот момент потеряло всякую заинтересованность, от чего голова поддерживалась правой рукой, чтобы не уснуть. — Как тебя зовут? — спросил Дазай, когда понял, что молчание снова слишком сильно затянулось, а никто кроме него не был в состоянии, что-то спросить. — Хироми. Китамура. — с запинкой и не совсем понимая, что происходит, ответил беловолосый парень, продолжая держать руку в том же положении. — Китамура. — зевая, обращался Осаму, — Дай догадаюсь, ты мстишь за своего отца, которого убил прошлый босс Портовой мафии. В течении трёх лет ты думал о том, как бы тебе это сделать, однако за это время, босс мафии поменялся. Здесь я мог бы спросить, почему ты не передумал тогда, но я могу и сам ответить на этот вопрос. Твоя глупая головушка зациклилась на идеи мести и отпустить с этого пути ты уже не можешь. Осаму хоть и выглядел максимально незаинтересованным в ситуации, продолжал незаметно поглядывать на Чую, чтобы с ним ничего не случилось. Он лишь выглядел так, когда внутри всё тряслось от паники и желания, поскорее освободить от этих наручников своего напарника. Не потому что тогда дело пошло бы быстрее, вовсе нет, после их снятия Накахара будет слишком ослабленным, чтобы использовать свою способность, а потому что Дазаю боязливо смотреть на такое состояние Чуи. Ему было страшно за него. — Дело не только в мести! — чуть ли не выпрыгивая из своего трона, выкрикнул Хироми, пытаясь в этом переубедить толи Осаму, толи самого себя. — Я обязан восстановить организацию, в которую так много вложил мой отец, и которая была названа в честь меня! — А так вот откуда название, — усмехнувшись произнёс Осаму, переводя взгляд исключительно на беловолосого парня, теперь стоящего перед ним. Его карие глаза будто сжирали пространство между ними, Дазай видел, как Китамуре становится некомфортно от этого взгляда, но это лишь удовлетворяло желание парня. — Организацию назвали в честь твоей способности. однако если бы ты действительно хотел восстановить её, сейчас в этом помещении было бы не два мужика, которые остались от той былой сильной организации, а несколько десятков, не включая эсперов. Ты обманываешь сам себя, и. — А ты не обманываешь себя? — более уверенно произнёс парень, усмиряя свои эмоции и агрессию. — Осаму Дазай, ты бегаешь от своего прошлого, боясь взглянуть ему в глаза. Тёмные брови свелись к переносице, из-за чего безразличный вид Осаму изменился — он был в явном недоумении. Чуя таким же взглядом посмотрел на своего парня, пытаясь понять, о чём говорит этот сумасшедший. — Что ты имеешь ввиду? — Или ты думаешь, — перебил его Хироми, видя его непонимающий вид. — Что никто кроме тебя не знает о твоём детстве? В этот момент парень остолбенел, осознавая теперь всю хуёвость ситуации. Осаму всегда чувствовал себя выше других, не только потому что он умнее или сильнее, а потому что чётко знал о том, что у всех людей на этом свете, нет на него рычагов давления. Даже у Огая — он не знал о его ситуации до того, как он попал к торговцу. Никто не знал о доме, где он рос, об отце, о бабушке и наконец, о Сакуноске, кроме Чуи, единственный человек, кому доверился Осаму. И в данной ситуации, парень уверен в том, что если его противник, что-то и знает, то явно не от Чуи. А значит. — Где ты его нашёл? — с явной ненавистью, чуть ли не прорычал суицидник. Чуя, который точно также, как и Осаму, осознавал всю сложившуюся ситуацию, начал бояться. Не за себя, а за ментальное состояние Осаму. — Ты злишься? — Хироми почувствовав, что теперь над ситуацией парит не Дазай, а он сам, ощутил волну уверенности в своих действиях и словах. — Может, ты хочешь с ним встретиться? Услышав этот вопрос, всё перебинтованное тело вздрогнуло от холодка, который пробежал по спине. Лишь одно воспоминание о нём, заставляло его почувствовать страх, давно забытое им ощущение. Дазай давным давно похоронил своего отца, думая, что с таким образом жизни ты долго не проживёшь. К тому же, когда только Огай стал боссом мафии, он пытался найти его, чтобы раз и навсегда покончить с этим. Только вот все попытки оказались безуспешными, и тогда Осаму решил, что его отец уже давным давно скончался на какой-нибудь свалке. Осаму молчал, не желая никак отвечать на этот вопрос. Ему хотелось лишь исчезнуть сейчас отсюда, ибо вместо ожидаемой ненависти и желания убить этого ублюдка, у него появилось неожидаемое чувство страха и какой-то давно заглушенной боли. А он ненавидел боль. — Молчишь? Ну, молчание — знак согласия. — после этих слов, Китамура, сделал какой-то жест рукой своему подчинённому. Никак не реагируя, подросток закрыл глаза, не желая больше ничего не видеть и слышать. Но вместо желаемой им тишины, он услышал достаточно громкое, будто восклицающие мычание. Осаму открыл свои глаза, поворачивая взгляд на Чую: его карие глаза выражали сожаление, будто бы он пытался извиниться таким способом. Дазай ожидал увидеть перед собой огорчённого или даже обиженного парня, но вместо этого, он видел, как Чуя возмущается. Создавалось ощущение, что тот готов прямо сейчас дать ему подзатыльник, чтобы тот собрался и не думал сейчас опускать свои руки. Осаму хотел было уже, как-нибудь показать ему, что этот момент ему крыть нечем, ибо появление здесь его отца — это туз в рукаве у Хироми; но не успел, так как заметил, как что-то в правой руке у Чуи отсвечивает. Это были наручники, те самые, которые сдерживали Накахару всё это время. Он аккуратно отложил их в сторону, чтобы они не попали никому на глаза, продолжая лежать в той же позе, будто бы его руки всё ещё закованы. Как он их смог снять, и как давно это сделал, сейчас Осаму было не до этих вопросов. Дазай в первые в жизни почувствовал надежду, что всё не так безнадёжно, как он успел подумать. Именно это действие от Чуи, заставило Осаму вновь придти в себя, заставило не сдаваться так просто. «Мы справимся» — пронеслось в его мыслях, от чего уголки его губ слегка приподнялись. До появления здесь отряда мафии оставалось, примерно, ещё минут семь. Однако до момента, когда Чуя вновь сможет использовать свою способность, оставалось минут пять — в лучшем случае. Нельзя дать возможность заметить то, что Чую больше ничего не сдерживает, к тому же нужно сделать всё возможное, чтобы Накахаре сейчас не навредили. Из-за такого продолжительного сковывания способности, его тело сейчас слишком уязвимо, даже для обычного удара. — Здравствуй, сын. — этот давно забытый голос, который звучал хрипло и почти не слышимо, сейчас врезался в ушные перепонки Осаму так, что ему захотелось закрыть их руками. Сглотнув скопившуюся слюну, Дазай решился повернуть свою голову и посмотреть вверх (он всё ещё продолжал сидеть на полу). Напротив него стоял высокий взрослый мужчина, лет за сорок: его волосы, такого же цвета, как и у Осаму, были коротко обстрижены; длинный нос смотрел в правую сторону, а губы неприятно сложились в тонкую линию. Под тёмно-карими глазами, в которых давно уже не осталось никакого и намёка на осознанность, залегли огромные синие синяки. Если глаза Осаму можно сравнить с заледеневшим кофе, который на самом деле всё такой же горячий, будто его только что заварили; то эти глаза — это то кофе, которое было заварено из прогнивших зерён, не перемолотых, так и ещё готовый продукт уже простоял множество лет, и ни у кого нет желания его пробовать. На впалых щёках были видны какие-то шрамы, также, как и на округлом подбородке. Кожа уже давно потеряла свой родной цвет, из-за грязи, пыли и постоянного прибывания под солнечными лучами. Одет мужчина был дерьмово даже для бездомного: тёмно-фиолетовая куртка, где-то в пятнах, где-то в мусоре, местами порванная, с нерабочим замком; под ней виднелся серый свитер, который также не выглядел опрятно; на ногах были, когда-то, синие джинсы, сейчас они уже полностью выцвели, снизу они были обгрызаны то ли собаками, то ли крысами, непонятно. Вместо ботинок, в такую дождливую погоду, на его ногах были рванные кроссовки, которые явно на пару размеров ему меньше. Пальцы, выглядывающие из рукавов куртки, тоже были все во шрамах; ногти с грязью под ними, обгрызанные. От всего этого вида начинало тошнить, не говоря уже о запахе той самой свалки, на которой по думкам Осаму, и должен был скончаться его отец. Но даже несмотря на такой вид, Осаму с лёгкостью узнал в мужчине своего отца, которого в последний раз видел лет десять назад. Внутри всё переворачивалось вниз головой: смотря на него, все воспоминания пролетали в один миг. Издевательства дома, постоянные побои его и матери, подвал, крошки от хлеба, смерть Одасаку, сто баксов — и это далеко не всё. — Я тебе не сын. — прошипел подросток, поднимаясь с пола. Выпрямившись в полный рост, Осаму оказался все равно ниже мужчины, которого когда-то нереально боялся, из-за чего его слегка пошатнуло на ногах. — Какого чёрта ты здесь делаешь?! Осаму пытался звучать уверенно, но последние слова выплеснули эмоциями — сдерживаться становилось всё труднее. Сейчас даже внешне он не выглядел спокойным, его бегающий взгляд, желающий смотреть куда угодно только не в глаза своему собеседнику, выдавал своего хозяина. — Я предложил ему сделку, когда нашёл. — вмешался Хироми, поудобнее усаживаясь на свой трон. — Встретиться со своим сыном за неплохую сумму. Потому что, если для меня смерть моего отца — худшее, что я испытывал в своей жизни, то чтобы тебе ощутить нечто подобное, нужно наоборот, увидеться спустя столько лет со своим папой. Дазай младший непонимающе прокручивал у себя в голове эти слова, а после взглянул на эспера. Тот решил не мучать его, понимая, что уже ничего не сможет помешать ему, и продолжил: — Моя конечная цель — это убийство Огая Мори. Однако для её выполнения, мне необходимо было избавиться от его правой руки, и я стал изучать тебя, чтобы решить, как мне это сделать. И я нашёл твоего отца. После этой находки, мой план был почти закончен, оставалось только тебя завлечь сюда в одиночку. Именно в тот момент, когда встал этот вопрос, произошёл случай на крыше отеля, откуда я узнал о Накахаре Чуе и о том, что ты ради спасения его шкуры был готов чуть ли не на всё. Понимаю, такую способность терять не хочется, возможно, если бы я встретил его раньше, то и мне твой отец не понадобился бы. — Ты... — начал было Осаму, но его вновь перебили. — Мне нужно было тебя изначально сломить, а после наносить решающий удар, по другому, я бы не смог с тобой справиться. Ведь ты уже сдался, Дазай. — Что ты сделал с моей матерью?! — будто не слушая того, что ему только что говорил Хироми, выкрикнул Осаму, обращаясь к своему отцу. Чем больше Дазай смотрел на своего отца, тем больше эмоции начинали брать вверх. Было столько вопросов к нему, так много страха, но больше всего желания убить его на месте. Но его сковывал сейчас Чуя, ибо любое неосторожное и резкое движение может привести к тому, что Хироми заметит отсутствие наручников на его руках. — Она сбежала. — прохрипел мужчина, продолжая стоять на одном и том же месте, в пару метрах от своего сына. — Даже она не выдержала и сбежала в другую страну, бросив тебя. Эти слова никак не задели подростка, наоборот, у него внутри отлегло от сердца, что его мать всё-таки не была убита таким ублюдком. Может, она всё ещё жива. Однако эта жалкая попытка вновь сделать больно собственному ребёнку, не осталась без внимания, как Дазая, так и лежащего Чуи. Смотря только в глаза своего отца, что-то внутри Осаму щёлкнуло. Он не помнил, досчитал ли он до трёхста секунд; не слышал слов Хироми, и не видел того, как тот достал свой пистолет, целясь в него. Дазай никогда не был приверженцем грубой силы и всегда презирал тех, кто не способен контролировать себя, но сейчас, он сам опустился до этого уровня, игнорируя окружение, Осаму налетел на своего отца с кулаками. Именно этой реакции и добивался Китамура. Послышался звук выстрела, да и тот не отрезвил Осаму, единственное, что помогло ему придти в себя — это ощущение того, как его кулак достиг своей цели, лица Дазая старшего. Однако пуля, которая летела точно в голову Дазая младшего, не смогла достичь своей цели. Обернувшись, подросток заметил, как она повисла в воздухе, в пару сантиметрах от его глаз. Мужчина повалился на пол — этот стук окончательно помог Осаму осознать случившиеся: Чуя воспользовался способностью, значит те триста секунд всё-таки успели пройти. В помещении всё замерло, кроме Осаму, даже его отец приземлившись, уже не смог пошевелиться. Мужики и сам Хироми стояли в одном положении, что-то шипя и пытаясь пошевелить хотя бы одной своей конечностью. Чуя уже стоял на ногах, но не на поверхности льда, а на отломанной части стены, и выглядел он куда лучше, чем пару минут назад. Не теряя больше ни секунды, Дазай буквально за пару шагов оказался рядом с началом льда, после чего наклонившись, дотронулся своей рукой до поверхности. Как по щелчку пальцев, лёд мгновенно испарился, вместе с троном, однако Хироми продолжал парить в воздухе, благодаря гравитации. — Какого хуя?! — вырвалось у беловолосого парня, однако взглянув в сторону, он понял, в чём дело. — Как ты освободился?! — Это сейчас не важно. — голос Чуи звучал грозно, даже пугающе. — Сейчас я покажу тебе, что бывает за похищение людей, когда они ходят покупать вкусняшки! Надеюсь ты не забыл про мою угрозу на счёт телефона? Хироми побледнел, так, будто бы увидел собственную смерть. Кажется, он испугался в этот момент настолько сильно, что его язык полностью отказывался, как-то шевелиться, чтобы, что-то сказать. — Осаму, я разберусь с ним. — произнёс Чуя, похрустывая затёкшими позвонками и подлетая ближе к своей жертве. — А ты покончи со своим отцом. Как бы сильно Накахаре не хотелось быть в этот момент рядом и поддержать его, он понимал, что сейчас будет лучше, если Дазай сам разберётся с этим. Поэтому, вместо того, чтобы сейчас оказаться рядом со своим парнем, Чуя с помощью гравитации поднял двух мужиков, которые принадлежат организации, после чего с большой скоростью приземлил их на землю. Нельзя ничего и никого оставить от «Голубой розы». — Да. — соглашаясь с Чуей, Дазай поднял пистолет, который выронил Китамура, после чего развернулся назад и направился к своему отцу. Казалось бы, он так давно этого хотел, раз и навсегда покончить с прошлым. И сейчас перед ним лежит та тень прошлого, которая всё это время мысленно напоминала о себе. Если бы год назад Осаму всё-таки удалось бы найти его, то тогда, он убил бы его, без колебаний и страха, но и в тот же момент, это было бы местью. Местью за Оду, за мать, за несчастливое детство, за себя. Однако он сам буквально десять минут назад высмеивал эспера из-за того, что он пошёл по пути мести. Сейчас Осаму понимает, что он даже рад от части, что не убил своего отца в прошлом году, иначе сейчас, скорее всего пожалел бы об этом. Лежащий перед ним мужчина, которого всё ещё держит гравитация, выглядел слишком жалко: он всем своим видам молил не прощения за свои деяния, а помилования. — Как думаешь, заслужил ли я то детство, которое получил? — садясь на корточки, начал Осаму. Он понимал, что либо сейчас он поговорит с ним, либо уже никогда. Ненависть за убийство первого лучшего друга уже не так била по его жилам, потому что Дазай не хотел ни за кого мстить. Ему удалось наглядно увидеть то, куда этот путь может привести. — Ты настоящий отброс. — хрипел мужчина, пытаясь пошевелиться. — И ты... — Нееет, — улыбнувшись, как сумасшедший, перебил Осаму, — Я стал отбросом из-за тебя. Ты забрал у меня возможность стать нормальным человеком, после того, как забил до смерти мальчишку на моих глазах. — улыбка с его лица не сходила, из-за чего Дазаю старшему становилось всё больше не по себе, — Знаешь, а ведь я уже достаточное время убиваю людей, даже детей приходилось, и я никогда не испытывал сожалений, уколов совести. А ты их испытывал когда-нибудь? Мужчина молчал, продолжая с опаской смотреть на своего сына. — Но при этом, мы с тобой совершенно разные. — лицо Дазая младшего вернуло свой прежний вид, и он повернул свою голову в сторону Накахары. — Ведь я способен любить и испытывать эмоции. — уже мягко улыбнувшись, и наблюдая за тем, как Чуя подкидывает в своей правой руке телефон, произнёс Осаму. — Мне не нужен алкоголь и постоянные высокие ставки, чтобы, что-то чувствовать — чтобы ощущать себя живым. — Мужеложство. отвратительно. — проследив куда смотрит его сын, заметил Дазай старший. — Не отвратительнее, чем избивать собственную семью, а после полностью сломать психику собственному ребёнку. — Осаму в последний раз взглянул на своего отца: в этом взгляде отражалась вся боль, презрение и обиды, за все его шестнадцать лет. — Отвратительный здесь только ты. После этих слов, не задерживаясь ни на секунду, Осаму поднял руку с заряженным пистолетом, после чего выстрелил трижды в голову своему отцу. В голове промелькнула мысль, «что он ещё легко отделался», но Дазай сразу же выбросил её из головы. Выбросив пистолет на пол, подросток повернулся, и увидел перед собой Чую, который тоже уже закончил с лидером «Голубой розы». Никого кроме них двоих, в этом помещении, не осталось в живых. Приглядевшись, Осаму увидел, что на лице Чуи было пару мелких ссадин, но ничего ужаснее там не было. С облегчением выдохнув, Дазай за секунду оказался рядом с парнем, после чего обнял его, так крепко, как только мог. Недлинные ручки быстро обвили худощавое, перебинтованное тело перед собой, прижимаясь ещё сильнее. — Я не думал, что ты согласишься на условия и появишься в одиночку. — на выдохе признался Чуя. — А я не думал, что ты самостоятельно сможешь избавиться от наручников. — потираясь кончиком носа об рыжие кудряшки, ответил Осаму. — Коё-сан научила меня вскрывать наручники, даже если у меня нет с собой отмычки, на случай, если тебе, что-то стукнет в голову. — Дазай опешил от такой правды, но после лишь тихо рассмеялся. — Правда на это ушло слишком много времени. Через пару секунд послышались быстрые шаги по лестнице, от которых Накахара весь напрягся, но Осаму успел его успокоить: те семь минут прошли и отряд наконец-таки прибыл. Когда они выбрались и оказались уже в офисе Портовой Мафии, Дазай рассказал Чуе весь план: о том, что даже идя в одиночку, он не отказывался от помощи его наставницы, просто попросил подоспеть чуть позже; о том, как набрал номер Огая, чтобы они смогли отследить его местоположение, а место уничтожение телефона — место скрытой базы организации; о том, что ему нужно было время, и к счастью, по его плану всё прошло гладко, ведь они успели закончить до появления Портовой Мафии. Дазай был искренне благодарен Чуе за то, что тот не дал ему возможности потерять веру в себя, иначе бы у того точно ничего не получилось бы. К тому же, после того, как Осаму распрощался со своим прошлым, и вместе с убийством отца, отпустил его, он себя стал чувствовать намного легче. Его больше не мучали воспоминания и кошмары, не было страхов в толпе и в темноте. И самое главное, что Дазай убедился в том, что он не такой же, как его отец, он совсем другой. И всё благодаря Чуе Накахаре.