Разочарования мирового Вершителя

      — Помочь? — раздалось угрюмо. Изуку поднял голову, облегчённо выдохнул, признав Тодороки, и улыбнулся. Шото выражался максимально односложно. — Долго.       Да, Изуку действительно возился здесь слишком долго, уставившись на всё ещё сухие дрова перед собой. Остальные из первого А уже разобрались с котелками и вовсю нарезали ингредиенты для карри.       — Всё в порядке!       — Мне не сложно.       Тодороки, успевший подойти ко всем одноклассникам и предложить помощь, внезапно оставил Мидорию на самом последнем месте, то ли боясь подойти, то ли просто стесняясь; всё понимающий Изуку чуть отодвинулся, наблюдая не без восторга, как пламя резво разгорается на его левой ладони: был нескончаемо рад, что сказанное неосторожно было воспринято именно так, в положительном свете. Возможно, неловкие по непонятной причине диалоги с Тодороки имели свою ценность.       Шото заметил сосредоточенность в чужом взгляде.       — Что это? — живо поинтересовался он и указал на непонятный жестяной предмет в руках Изуку. Тот спохватился, смущённый:       — О, это? Да так… простая зажигалка, смотри! — И протянул её вперёд, демонстрируя. — Чтобы огонь зажигать. Никогда не видел?       Шото не ответил; уставился, как заворожённый, когда Изуку с улыбкой несколько раз нажал на переключатель — фитиль зажёгся так быстро, что дух захватило. Не слишком ли устаревшая вещица для нынешнего столетия?       — Можешь сам попробовать, только осторожно, — Мидория позволил забрать в руки, и Шото осторожно ощупал корпус. Простая, покоцанная по краям металлическая зажигалка с обычной крышкой и обычным механизмом внутри, который, однако, явно чем-то восхитил Тодороки.       — Тут что-то выцарапано? — юноша пригляделся. — «Ку»? Девять?       — Мне подарили её в детстве, и я пытался выцарапать своё имя на ней, — Изуку хохотнул. — Не очень ровно вышло. Да и со временем линии стёрлись. Наверное, в этом есть что-то, имею в виду. Огонёк всегда со мной, если понадобится — могу поджечь что-нибудь… Стой, это прозвучало как-то неправильно.       Шото медленно зажимал и отпускал выключатель; внезапное рождение и угасание искры восхищало его. Изуку поёжился, подумав, что он совсем не слушал.       — И кто же это тебе подарил? — не отрываясь, спросил Тодороки. Изуку прошла насквозь благодарность, заставившая даже помедлить с ответом.       — Не помню, если честно.       — Но она важна для тебя?       Кто-то из ребят позвал Изуку. Тот, пролепетав благодарность за разжигание дров, встал и уже было направился к столам, заставленными множеством тарелок с едой.       — Извини, Мидория, — Тодороки с растерянным видом протянул зажигалку обратно. Изуку, обернувшись, улыбнулся снова, как по сигналу.       — Она тебе так понравилась, можешь оставить себе на несколько дней, хорошо?       Щёки Шото вспыхнули румянцем.       — Хорошо.       Изуку побежал, выставив пальцы на подобие пистолетов, и крикнул напоследок:       — Только никому не показывай, ладно!       Тодороки сильнее сжал зажигалку в ладони, когда заметил, как Изуку, прихватив одно из блюд, побежал куда-то в чащу.

***

      Кота преследовал среди деревьев.       Оставаясь всё ещё ребёнком во всё ещё неподходящем для него месте, он косился на героев, обходил стороной массовые сборища и весь был похож на тихое, но заметно клокочущее непринятие. Недовольство. Раздражение в его первозданном виде. И если кто-то другой — здесь таких много, учеников четыре десятка точно, включая и 1-Б — старался игнорировать, Изуку заострял внимание чересчур усердно. Особенно во время совместных тренировок и обедов, когда присутствие «лишнего человека» было примечательнее обычного.       Возможно, следовало сейчас заняться своими проблемами и постараться их устранить, придумать новую ложь, поговорить, в конце концов, с Иидой-куном, как обещался, но Изуку ошибся, полагая, что способен сопереживать сейчас чужим несчастиям, наплевав на собственные. Он просто преследовал самонадеянность, что, послушав противоположную своей точку зрения, сможет разобраться. Поэтому только неловко передёрнул плечами, встретив откровенное раздражение в огромных детских глазах. На склоне этой горы сильно сквозило и пахло сырой хвоей.       — Что ты здесь делаешь? — Пластиковые рога на яркой детской кепке блеснули предупреждающе.       — Я просто… принёс тебе поесть? — Мидория сжал губы в тонкую линию. — Если хочешь, конечно.       — Ты выслеживал меня, да? — Кота сжал кулаки, как будто намеревался снова ударить Изуку ниже пояса. — Чему только учат в геройской школе?       Изуку вздрогнул. И правда, целью его визита был точно не дружелюбный жест с угощением, но ведь обычный диалог не может стать чем-то криминальным? Никаких плохих намерений нет.       — На самом деле, я хотел поговорить с тобой. — Прозвучало твёрже, чем следовало: страх повлиял, вероятно, хотя, зачем пугаться простого беззащитного мальчишки?       — Мне не о чем говорить. С кем-то вроде тебя? — Кота фыркнул презрительно. Мидория решил пойти несколько другим путём и начать издалека.       — Мандали-сан рассказывала про тебя, — он нарочно медлил и оттягивал слоги. — Ты… ненавидишь героев? Из-за того, что произошло в прошлом?       Лучше вуалировать, выражаться неясностями, чтобы позже не возникло больше презрения. Изуку надеялся выпытать хоть что-нибудь у незнакомого мальчишки, но сам не до конца понимал, к чему нужно вести: как в том коридоре с Тодороки-куном, пугала неизвестность, источаемая человеком напротив.       Будто целая вечность прошла с того момента… и Тодороки уже совсем не чужой.       — Герои, злодеи… какая вообще разница? Люди называют себя как хотят и потом убивают друг друга, — мальчишеский голос заметно дрогнул на последней ноте. — А потом умирают все как один. Идиоты.       — Думаешь, герои и злодеи — одно и то же? — Изуку сдвинул брови, задумавшись. Кота цокнул языком. — Я… никогда об этом не задумывался раньше.       — Я не собираюсь выслушивать нотации от взрослых, убирайся!       — Нет, это не нотация… я… мне правда интересен ход твоих мыслей, — Мидория осторожно положил тарелку на землю. Карри давно остыло. — Поэтому я и хотел поговорить. Ты думаешь, герои тоже убивают людей?       Вечерело. Ель тревожно шелестела под надрывами воздушных потоков. Изуку почувствовал, как всё внутри сжимается в комок от холода. Кажется, его снова сейчас вырвет.       — Прикрываясь своей «справедливостью» или ещё чем… как же это всё мерзко.       Изуку сглотнул.       Мерзко. Так ты называешь это?       Но ведь Изуку не хотел пачкать руки. Просто так получилось. Он не мерзкий, правда. Только узнай его получше, и…       — Знаешь, я кое-что понял. Ты против ярлыков типа «злодеи» и «герои»? — юноша присел на корточки, наблюдая, как Кота делает неуверенные шажки назад, подальше от него. — Тогда… тогда, почему бы не убрать вообще все ярлыки? То есть, я имею в виду… принимать людей просто такими, какие они есть? И судить по их действиям, а не призваниям?       Только вот как Коте судить о Мидории, если всё, что он сделал для него, это проследил, вломился в его укромный кусочек вселенной и начал болтать какую-то чушь про героев и злодеев? Изуку осёкся.       Кота так громко приказал убраться, сдерживая нарастающую боль, что Мидория раскусил губу до крови. Зря он допытывался до чего-то, этот мальчик так же напуган и обозлён на весь мир, как и он сам. Всё слишком несправедливо получается, стоит одному лучику света пробиться, как тут же настигает ураган, а Изуку, не разлепивший ресницы (дабы не расплакаться сразу же, на склоне горы), всё только портит. Лучше бы уйти и не вспоминать об этой встрече.       Действительно мерзко.       Гудение кондиционера в учебной базе создавало атмосферу рутины. Кацуки, весь скрючившийся, скрипел стулом, Киришима оттирал синие чернила с локтя, а Мина возилась с волосами заснувшего Серо. Тот громкий ученик из 1-Б, Монома, вёл себя на удивление тихо. Айзава-сенсей объявил перерыв, и все вздохнули с облегчением.       Изуку потянулся к своей тетради, чтобы не выглядеть странно, пока обдумывает произошедшее, и с грустью прикусил конец ручки. Новый материал на дополнительных занятиях усваивался не с таким трудом, поэтому можно было на перерывах уделить внимание неспокойным мыслям. Каминари чертил незамысловатые рожицы на полях тетради, изображая увлечённость, когда внезапно повернулся к Мидории лицом и спросил громко — достаточно громко, чтобы и Киришима, и Бакуго, все-все в комнате услышали:       — Слушай, Мидория-чан, а на горе интернет лучше?       — Чт… что? — Изуку не смог сразу воспринять вопрос как следует и потому замешкался с ответом.       — Ты ведь бегал на гору, чтобы проверить, словит ли связь там? — Денки прищурился, зрачки его сузились по-хищнически, изучая, как Мидория отдирает ручку от рта. — Угадал?       — А у тебя, как я погляжу, дикий интерес ко всему, что движется, прямо как у кошки к лазерной указке, — встрял Монома Нейто с задней парты и откровенно заржал. — Либо ты тупее, чем кажешься, либо докапываешься конкретно до Мидории.       Изуку поёжился. К чему поднимать такой шум?       — Что с тобой не так, чел, — протянул Киришима, обращаясь к Мономе. — С чего ты так настроен по отношению к нам? И зачем так далеко отсел…       — Просто беспокоюсь, вдруг вы сможете меня ранить, — парировал Нейто с невинной улыбкой. — Все знают, что ашки до единого бешеные.       — И почему же?       — В неприятности вечно нос суёте, почём зря. Напомнить про USJ? Ваш путь был предопределён с самого начала, — Нейто уродливо хихикнул, закидывая ноги на парту. — А что будет, когда по вашей вине кто-нибудь пострадает?       — Закройся, придурок белобрысый! — вскипел, не выдержав, Бакуго.       — Ты тоже блондин, как я погляжу-у, — Монома приставил ладонь к подбородку, оглядывая Кацуки с головы до ног. — Мы в одной команде, хах?       Будто Спортивного фестиваля им обоим не хватило, чтобы как следует поцапаться друг с другом.       Мидория вздохнул на явную провокацию. Не то чтобы в словах Нейто-куна не было доли правды, в любом случае, переубедить его не удастся. Изуку слишком устал, чтобы хоть как-то оправдываться.       — Ээ, нет, я уходил… за кое-кем? — он в смятении сдвинул брови, не понимая, почему Денки любопытствует, чем он занимался. — Тот мальчик…       Каминари точно на что-то намекал. Изуку не беспокоился должным образом только потому, что слишком много неприятностей свалилось на его голову, и с ними всеми необходимо было разобраться. С другой стороны, Денки ведь проявляет обычный здоровый интерес, ничего особенного, и беспокоиться не о чём. Изуку должен быть благодарен, что о нём заботятся, вероятно…       Мидория точно бы спросил, в чём дело и почему молния в волосах Каминари кажется такой недоброй при свете ламп, но что-то остановило. Даже сквозь плотно закрытые двери и окна был слышен странный треск и характерный запах. Нижняя губа задрожала, когда сознание огласило тревогой: за стеклом показался силуэт, завершающий покойные минуты окончательно.       — Здесь злодеи! — закричал кто-то голосом Мидории. И тут же задохнулся.       Не разбирая ни времени, ни пространства, ни своего истошного крика, ни скользкой поверхности пола под ногами, Изуку помчался к выходу, надеясь то ли на удачу, то ли на вдруг заклокотавшую в висках силу. Кровь с разодранной губы скатилась на подбородок — а потом хлынула из носа от размашистого удара об стену.       Сизое пламя окружило со всех сторон. Юноша запыхался, пытаясь понять, что вообще натворил: за спиной не успели захлопнуться двери, лес впереди полыхал, а совсем близко, на расстоянии двух-трёх метров, стоял самый настоящий злодей. Не похожий на Шигараки, вовсе нет, но таким же образом отталкивающий. Обёрнутый в дешёвую кожу и присыпанный стружками металлическими, блестевшими голубым.       Голос сенсея взревел в ушах.       — Мидория, вернись в класс! — приказал Айзава, разворачивая ленты и вставая в боевую стойку. — Быстро!       — Сенсей, я… — Изуку совсем обезумел, не успевая за мельтешащими мыслями. Они смешивались и кружили каруселью прямо перед взором, причиняя боли куда больше, чем языки пламени на обожженной траве.       Новая волна безликого, безмолвного огня направилась прямо в сторону Мидории. Секунда — его схватили чьи-то сильные руки и швырнули в сторону, спасая от нестерпимого жара. Изуку резво встал, готовясь к новому удару. Кровь гулко хлюпнула в голове.       — Так это ты — Мидория? — хрипло протянул злодей, занося руку, которую обуяло пламя. Улыбка порвала кожу сплошь в шрамах. — А где твои друзья?       Айзава обвил злодея лентами и, несколько раз крутанув, приложил лицом к земле — Мидория успел только моргнуть.       Опасность миновала?       — Мидория, немедленно!       Точно!       Изуку побежал, огибая неуклюже горячие стены. В спину врезался вопль учителя, но юноша проигнорировал его, даже не расслышав, что обращён он был не ему одному.       Только одно имя срывалось с его губ, пока он отодвигал неосторожно ветви, больно хлеставшие по раскрасневшемуся от страха и напряжения лицу, пока обдирал острыми камнями голые коленки. Тесно, жарко, больнобольнобольно. Нужно мчаться дальше, не оглядываясь, иначе его догонят! Сердце стучало уже где-то в горле.       Первая буква заклокотала беспомощно, а потом вырвалось:       — К-каччан! — И плечо обхватила жёсткая ладонь.

***

      Кацуки был в бешенстве. Мидория рванул с места, не сказав никому ни слова, бросился прямо в огонь — не вечно же тебя спасать, задрот! — и, лишь стоило вдохнуть спокойно, кинулся куда-то в лес, не разбирая дороги. Кацуки бы с удовольствием вырвал этому паршивцу кадык, но даже сейчас это было бы чересчур.       Как будто он не злоупотребляет общим терпением!       — Ну нет, ты никуда не пойдёшь!       Бакуго оттащил Изуку за футболку и швырнул на землю — тот наскоро встал, взлохмаченный, грязный, задрожавший мелко от гнева; приготовленный для удара кулак столкнулся с огрубевшей от взрывов ладонью. Кацуки не ожидал встретить такой величины сопротивление, а потому едва увернулся от удара. Мидория весь излучал безумие.       — Вечно куда-то убегаешь, нихуя никому не говоря, а потом кости собираешь!       — Пусти меня, Каччан, — голос Изуку был пронзительно-высокий, будто металлический.       — Нет, блять, нет, я же сказал, ты никуда не побежишь! — Кацуки схватил Изуку за ворот и мгновенно сократил расстояние между вдохами. — Возвращайся быстро в безопасное место, к остальным.       — Я не могу, Каччан. Пусти меня.       — Да куда ты так подорвался, твою мать?       — Пусти.       Изуку, превозмогая, сжал запястье Кацуки.       — Пока не стало хуже, отпусти меня. Времени совсем мало… я всё объясню. На вон той горе сейчас совсем один мальчик, Кота. Помнишь его? Он был вместе с Дикими Кошками. Так вот там его «убежище»… или как он это называет. Раз сюда пришли злодеи, он может быть в опасности. Я хочу его спасти. — Бакуго зашипел от боли в руке. Изуку совсем не рассчитывал силу и давил всё больше. — И ты мне не помешаешь, Каччан.       Кацуки вытаращился на его помрачневшее лицо. Спустя несколько мгновений Изуку ослабил хватку и попытался взять Бакуго за запястье, но тот, вовремя осознав, ударил по его ладони, так, что рука отлетела в сторону.       — Бесишь. Даже сейчас поперёк горла всем встаёшь. Ненавижу, — Кацуки шумно выдохнул и отвернулся. — Почему нельзя было сразу объяснить? Сдохни уже.       Изуку поджал губы. И, зыркнув напоследок, резко развернулся, намереваясь вырваться — ценой чёрной футболки.       — Нет, не убегай! — Кацуки едва успел перехватить его и предотвратить попытку бегства.       — Нельзя терять времени.       — Ты не пойдёшь туда один, ты даже не знаешь, какого уровня злодей может там быть и есть ли он вообще.       — Это неважно! — Изуку заметно повысил голос. — Я должен спасти Коту!       — Придурок, заткни пасть! Ты сдохнешь там!       — Мне плевать!       Кацуки резко отпустил Изуку, и тот упал лицом в землю. Утирая ладонью кровь, всё ещё хлеставшую из ноздрей, с трудом дыша, он резво выпрямил спину и посмотрел прямо в глаза Кацуки. Чтобы уверить: да, я полностью серьёзен.       Кацуки стиснул челюсти от злости.       — Тогда… тогда пойдём вместе? — Изуку сделал шаг навстречу. — Спасём его, Каччан!       — Ещё чего, я не буду с тобой в команде, Деку!       — Если не хочешь, чтобы я отправился один, иди со мной!       — Мы найдём тебе кого-нибудь другого, — Кацуки отмахнулся. Какой же упрямец. — Кого-нибудь сильного.       Изуку недовольно замахал руками, говоря, что поиски могут занять очень много времени, а ждать нельзя, совсем нельзя, но Кацуки проигнорировал бурчания и, выждав, когда он успокоится, предложил осмотреться. Они встали перед широким стволом; Изуку задрал голову, чтобы посмотреть на вершину огромного дерева, которое, казалось, могло достать до небес.       — Это может быть сложновато для тебя, задрот, так что… — Бакуго повернулся, чтобы увидеть Изуку рядом, но в ветвях уже затерялась зелёная молния. Кацуки застыл на пару мгновений, осознавая. — Не отставай…       «С каких пор он…?»       Вся гуща леса казалась одним сплошным грязно-бурым пятном с такой высоты. Изуку надеялся, что сумеет что-нибудь увидеть сверху, но всё сливалось в непонятную кашу — возможно, виной было головокружение. Или вспыхнувшая пульсация новой боли в висках.       — Вон та гора, Каччан, — Изуку тыкнул пальцем на видневшийся кусок скалы; кудри из-за ветра лезли на лицо.       — Довольно далеко.       — Я не вижу Коту там.       Изуку всхлипнул тревожно. Кацуки тцыкнул.       — Там какое-то движение, видишь? — Кацуки указал на шевелящиеся кроны вдалеке. Ветер засвистел сильнее, поэтому нельзя было определить, шумит ли что-нибудь в том месте. — Нужно проверить, что там.       — Я не вижу даже ту поляну, где должны быть Мандали и Пикси-Боб, — Изуку прерывисто выдохнул. — Мы только теряем время…       — Запомни, куда нужно топать. Мы найдём кого-нибудь из наших и отправим вместе с тобой, понял?       Кацуки был невозмутим. Изуку сделал странное движение, придвинувшись по ветке ближе к краю. Ноги его напряглись, как перед прыжком.       — Деку...?       Изуку не ответил — на лице отобразилась только хмурая сосредоточенность.       «Если я оттолкнусь сейчас посильнее и использую Полное Покрытие, тогда… тогда я смогу перебраться по веткам прямо…»       — Стой!       Изуку прыгнул.       Кацуки схватил его футболку одной рукой, оттолкнувшись от ствола, а другую выставил назад, чтобы хоть как-то удержаться в воздухе при помощи взрывов. Поднимать шум нельзя было, но свалиться с такой высоты без поддержки причуды было бы опасней. Лавируя кое-как, Бакуго захрипел от боли, еле выдерживая свой собственный вес и вес Мидории, барахтающегося в воздухе руками и ногами. Несколько секунд рваного падения продлились больше, чем следовало. Бакуго не был готов к такой выходке.       Они шлёпнулись на землю — Кацуки намеренно придавил Изуку собой, надеясь удержать, но тот вырвался и помчался с ошалелыми глазами вперёд, странно сгибая колени.       — Стой, ублюдок!       Чтобы остановить Изуку, гонимого тёмным чувством нетерпения и беспринципной жертвенности, Вселенной нужно было, верно, начать настоящее землетрясение. И оно подоспело: раздался такой немыслимый грохот, что юноша остановился, испугавшись.       К ним направлялось что-то большое и страшное.

***

      Ицука Кендо неслась, задевая увеличившимися причудой кулаками деревья и сдирая кожу с костяшек; Тетсутетсу, едва успевший оправиться от череды выстрелов в челюсть и шею, поспевал за девушкой. До непоправимого оставались считанные секунды.       — Думаешь, тому коротышке стоит верить? Учитывая, что это он распространил этот паршивый газ? — Тетсу закашлялся, выплёвывая кровь. К счастью, ко вкусу металла на зубах ему не привыкать. — Вдруг всё, что он нагородил — брехня?       — В любом случае, мы должны предупредить остальных, — Кендо страшно запыхалась, но не останавливалась. — Сейчас… когда яда в воздухе стало меньше… у нас появился шанс дать отпор!       — Зачем он рассказал про цель злодеев?       — Я не знаю. Правда не знаю. Но даже если это ложь, — Ицука выдохнула, собирая мысли в кучу, — нам нужно найти Мандали. Срочно.       По её подсчётам, героиня команды Диких Кошек должна была находиться сейчас на той поляне, откуда стартовали команды учеников. Искать в чаще сейчас не представлялось возможности, каждая секунда на вес золота: Кендо надеялась всем сердцем замирающим, что Мандали всё ещё там.       Схватка со злодеями, должно быть, в самом разгаре, но опасность не столь важна, самое главное — крикнуть как можно громче, чтобы с помощью телепатии Мандали послала сообщение. Кендо неслась во весь дух, даже не оглядываясь на Тетсу, который отставал всё сильнее, теряя силы.       Когда звуки с места видневшейся вдалеке битвы стали доноситься отчётливей, Кендо знала, что успела.       — Мандали-сан, у нас важное сообщение для всех ребят! — воскликнула она. — Стала известна настоящая цель злодеев! Это…!       Неразборчивое пятно двинулось, грозясь раздавить — Кендо не среагировала. Загораживая девушку от нападения, Мандали свалилась без сознания прямо ей под ноги.       Испуг сожрал остатки чистого воздуха.

***

      — Тодороки, я всё не врублюсь. Вот с Аоямой дело понятно, — Минору едва поспевал за Шото на своих коротких ногах, но разговор помогал справиться с подступающим страхом. Шото, впрочем, не обращал никакого внимания на пустую болтовню и нервно оглядывался по сторонам, на всякий случай приготовив руки. Минору засопел. — А ты бишка или всё-таки г…       Деревья впереди них с грохотом повалились на землю. В кромешной тьме сверкнули два едко-жёлтых пятна — Тёмная Тень надвинулась прямо на юношей. Крик предостережения Токоями утоп в чернильном рёве. Минэта отшатнулся, завизжал и спрятался за ближайшим кустом, Шото же, оцепенев от возникшей картины, инстинктивно выстроил огромную ледяную стену, прорубившую дыру в кронах.       Череда взрывов окрасила мглу и мгновенно потухла. Шото кинулся вперёд и наскоро выпустил столп огня. Мысли не поспевали за действиями, но, что бы то ни было, его необходимо остановить. Тодороки успел только поднять обе руки над головой для нового удара, как сверкнула зелёная молния, смешалась с оранжевым и голубым, взорвавшись прямо у носа; Шото зажмурился и, ахнув, отпрянул.       Изуку замахнулся слишком сильно и поздно опомнился, что не контролирует рост процентов Одного За Всех. Токоями, поверженный сразу тремя причудами, свалился на траву возле протоптанной дороги; Тень медленно сжалась до безобидных размеров.       Тодороки поспешно бросился к одноклассникам.       — Мидория!       — Тодороки-кун! — Мидория выскочил навстречу Шото.       — Все целы? — у того в голосе скользила тревога. — Как твои руки?       Изуку скривился как-то виновато: с правого плеча свешивался кусок разбитого мяса. Шевелить пальцами было невыносимо.       — Видимо, придётся пользоваться только левой стороной, — сконфуженно промямлил Изуку. Шото судорожно сглотнул.       — Тебе нужна помощь? Я могу…       — Сейчас это вообще не важно! — решительно тряхнул волосами Изуку. — И мне… нам очень повезло, что подоспел ты, Тодороки-кун!       — Я?       — Ты сможешь помочь спасти Коту! Каждая минутка на счету, мы не можем задерживаться здесь! — Мидория затараторил, размахивая здоровой рукой, пока другая безжизненно болталась. — Нам нужно поскорее…       Кацуки перебил его, угрожающе двинувшись на Токоями:       — Сначала нужно удостовериться, что это больше не повторится и никто не пострадает. — Ладони зажглись предупреждающими искрами. — Ну, будешь ещё бушевать?       Фумикаге склонил голову, прикрывая клюв рукой, так что прозвучал очень глухо.       — Я очень сожалею… Потерял контроль в пляшущей тьме.       — В следующий раз прибьём по-настоящему, — насупился Кацуки. — Тебя и Тень твою.       — Больше не повторится, я обещаю.       — Каччан, у нас правда нет времени, — шёпотом заметил Изуку, рассерженный донельзя.       Он правда не мог найти себе места и хоть немного успокоиться, потому что знал, нутром чувствовал, что с Котой происходит что-то ужасное. Почему остальные ведут себя так, будто им всё равно? Сравнение с теми толпами прохожих в ТЦ напрашивалось само собой.       Изуку остервенело сжал карманы шорт, поздно обнаружив в них пустоту.       — Ты ведь был не один, да? — продолжал допытываться до Токоями Бакуго. — Кто был с тобой в паре?       — Каччан, ты же не думаешь… — Изуку обомлел. Вспышка адреналина окрасилась страхом нарастающим. Юноша чуть ли не завизжал. — Токоями-кун, кого мы потеряли?! Кто?       — Шоджи-кун. Он был со мной.       Сквозь тело прошёл ледяной укол. Не может быть такого, чтобы первый А понёс ещё больше потерь… Это всё неправильно. Изуку схватился за голову, отойдя в сторону, обдумывая, как им поступить дальше.       Шото огляделся, выискивая Минору. В луже крови на траве плавало что-то мясное. Заслышав приближение Изуку, Тодороки резко ретировался.       — Мидория, не смотри сюда, отвернись, — в голосе сквозило холодом; юноша попытался загородить собой обзор. — Не нужно…       Мидория обмер окончательно, когда сумел разглядеть обрубленную по локоть руку — должно быть, одна из конечностей Мезо Шоджи, пострадавшего от Тёмной Тени. В бреду Изуку подошёл ближе, вырвавшись из настойчивых рук Тодороки, и не мигая уставился на измазанный грязью кусок плоти, до боли схожий с ним самим.       Изуку не помнил, прижал ли эту руку к своей груди и заревел, как громом сражённый, но точно помнил рёв Ному, огласивший всю территорию. И голос, ясно зазвучавший в голове, с наигранными театральными оттенками и мягкой интонацией:       — Всем ученикам первого А и Б классов дано разрешение использовать причуды для самообороны, повторяю, разрешено использование причуд, — Монома будто говорил в микрофон с высоты дирижабля, летевшим над всем лесом. — Также сообщение крайней степени важности: стала известна цель злодеев, прибывших в лагерь. И это Кацуки Бакуго, ученик 1-А.       Мир ушёл из-под ног.

***

      — Влад-сенсей, дайте помочь ребятам! — Киришима стукнул кулаком по парте. Денки подскочил от этого движения.       — Оставайтесь в безопасном месте. Если все побегут в самое пекло, ни одной живой души не останется.       — Но мы должны что-то сделать! Отсиживаться здесь, пока другие борются изо всех сил — не по-мужски! — не унимался Эйджиро. — Обещаю, со мной ничего не случится.       Влад лишь нахмурился. На выступающих скулах нервно заиграли желваки.       — Позаботьтесь о Мандали здесь. Я разведаю обстановку и узнаю, что с Айзавой-сенсеем.       И с этими словами он скрылся за дверьми. Дети остались совсем одни, не считая про-героини с пробитой головой и сгущающейся темноты за окнами. Гнетущее молчание, прерываемое тяжёлыми вздохами по очереди, стало давить на уши.       Кендо Ицука, невероятно уставшая, потерявшая все силы по дороге сюда, легла прямо на пол и даже никак не отреагировала, когда Монома стал робко перебирать её рыжие волосы. Волнение же отражалось в каждом движении.       — Сестрёнка Кендо, ты хорошо постаралась сегодня, — необычайно тихо заметил юноша. — Я даже готов простить тебе все подзатыльники.       — Ты передал сообщение? — прошептала Ицука, не открывая глаз: лампы светили слишком ярко. Монома кивнул. — Отлично, теперь можешь помолчать немного. Хоть отдохну от твоей болтовни.       Нейто очаровательно хихикнул, начав играться с заколкой девушки, и заулыбался себе в нос: приятно знать, что у Кендо не пропало чувство юмора. Какие бы Монома выкрутасы ни проделывал, староста 1-Б всегда оставалась дружелюбной и добродушной по отношению даже к нему.       — А впрочем, ещё не поздно передумать насчёт прощения. Хэй, не смейся так, Тетсу-кун! Я могу и обидеться, знаешь ли. — Монома громко причмокнул. — Надеюсь, ты помог маленькой хрупкой сестрице нести на себе бездыханное тело, иначе плакала твоя мужицкая честь.       — Ещё чего, я помог ого как! — Тетсу, надув зачем-то щёки, гордо продемонстрировал мышцы на руке.       — Уповаю, что так.       — Да зуб даю!       Монома продолжил подначивать одноклассника, на что Каминари только закатил глаза, про себя подмечая, что это, однако, удивительным способом разряжает обстановку. А после боковым зрением заметил, как Киришима снова достаёт свой блокнот.       — Жаль, что я не могу служить проводником сейчас, как Монома, — пробормотал Денки, едва шевеля губами. — Совершенно бесполезен.       — Не говори так, мы все сейчас в западне, — Киришима быстро отложил всё в сторону и хлопнул друга по спине. — Но мы можем помочь им, обещаю.       — За вами никто не увязался из злодеев, это странно, — подметил Нейто, вновь обращаясь к Кендо и Тетсутетсу. — Разве они не должны были вас остановить, чтобы вы не унесли к нам про-героиню?       — Должно быть, у них в приоритете всё же не гнаться за каждым героем, — предположил Каминари. — Сейчас они сосредоточены на поимке…       И умолк.       — Снова у Юэй неприятности по вине драгоценных ашек, — нарочито медленно произнёс Монома: каждую свою реплику он пробовал на вкус. — Интересно, что нас ждёт дальше? Двое дурней уже сбежало, хах.       — Думаете, они в порядке? — взволнованно спросил Киришима у присутствующих. — Что будет, если Бакуго всё же схватят?       Тишина стала неприятно-ватной. Денки вжал голову в плечи. Киришима попытался поймать поддержку во взгляде хоть кого-нибудь, но все были напуганы. Настолько, что Киришима по-настоящему разозлился.       — Я пойду за ними.       Все взоры — шокированные, напуганные — враз обратились к нему.       — Киришима.       — Пойдёшь со мной, Каминари? — Эйджиро нездорово улыбнулся, и его клык заблестел.       — Нельзя. Нам следует остаться, — твёрдо сказал Денки. Киришима ухмыльнулся — как будто такой ответ был очевиден.       — Отлично, тогда я пойду один.       Эйджиро решительно развернулся и направился к двери. Денки схватил его за плечо. В челюсть направился кулак — Каминари еле успел перехватить удар.       — Остынь! — На дне лёгких осело хлопьями белоснежное, горячное, истеричное раздражение.       — Я должен помочь! — заорал не своим голосом Эйджиро, прижатый к учительскому столу руками в чёрных перчатках без пальцев. Странно, откуда у Денки столько сил. — Сказал же, со мной ничего не случится!       — Мы все вынуждены торчать здесь, придурок, — Каминари выдохнул. — Будь моя воля, я бы побежал с тобой без отговорок. Чёрт, да все мы!       Эйджиро хотел уже ответить саркастично «сильно сомневаюсь», но чей-то телефон зазвучал сломанной мелодией, оповещая о новом сообщении: все ученики, встревоженные сценой столкновения, переглянулись и стали шарить по карманам, чтобы проверить свои мобильники, а Киришима уже потянулся как бешеный зверь к парте пустующей, на которой были раскиданы ручки и карандаши с символикой Всемогущего. Всё верно, это был телефон Мидории.       Не обращая внимания на возмущения Каминари по поводу личного пространства и неприкосновенности, Эйджиро разблокировал экран и открыл сообщение, отправитель которого не определился. Оно было пустым.

***

      Останки злодея растворились противной лужей грязи под ногами. Айзава отряхнул руки от воспоминаний и, кивнув Владу, который бежал следом, ускорил шаг. Предчувствия нехорошие коробили: Айзава, разумеется, не был готов к внезапному нападению на лагерь, местоположение которого было ультра засекречено. Как злодеи сумели пробраться, идей не было, и это лишь напускало подозрительности — как будто Юэй не обогнала пределы.       — Айзава-сенсей!       Шота обернулся на тонкий голос Минору. Тот, спрятавшись за множеством рук Шоджи, истекал кровью прямо со лба. Достиг лимита своей причуды. Шоджи же нёс ещё одного ученика, Тсурубару из 1-Б.       — Мы прямиком от Мидории-куна! — Минэта спустился и подбежал к учителю, часто сглатывая и запыхавшись. — Он просил… передать… нужно спасти Коту! Так же его зовут, да? Вероятно, на вон той горе, ему нужна помощь… вот!       Айзава поджал губы. Он догадывался, что с племянником Мандали может произойти что-то непоправимое, но не имел возможности тратить время на поиски. Теперь координаты на руках, и что он выберет? Пуститься на выручку Бакуго, главной мишени пришедшей катастрофы в лице злодеев, или спасти беззащитного ребёнка?       «Мог ли Мидория встать перед таким же выбором?..»       — Бакуго остался с Изуку?       — Да, они были вместе… — Минэта смутился. — Ещё Тодороки…       — Пусть продержатся столько, сколько смогут. Как только мы спасём Коту, направимся к ним, — Айзава говорил супер быстро, так, что Минору едва улавливал суть сказанного. — Лучше всего будет, если Бакуго направится на базу, Мандали скоро восстановит силы. И вы бегите туда же, быстро!       — Не будет ли лучше тогда вам разделиться? — прежде молчаливый Шоджи подал голос, указывая на сенсея 1-Б.       Айзава покачал головой.       — У меня сомнения, что с Котой нас ждёт противник небольших масштабов. Одному мне не справиться, нужен Кровавый Король с его силой.       — Тогда удачи вам, сенсей, — Шоджи кивнул.       — Спасите нас, а-а! — добавил вдогонку Минору, и двое учителей скрылись в гуще стволов.       Мезо явно нервничал. На одной из его рук уже запеклась багровая дорожка крови. Минэта засопел.       — Полезай обратно мне на спину.       — Думаешь, они справятся? И мы не умрём? Нас спасут?       — Всё, что было в наших силах, мы сделали, — Мезо тяжело выдохнул. Минору удовлетворённо кивнул и залез к нему на спину, довольный тем, что не придётся остаток пути передвигаться на своих двоих, покалеченных боем.       — А рассказывать про того урода с зубами-ножами мы не будем? — глаза парня загорелись. — Девчонкам бы понравилось, как я… как мы его отдубасили! На, на!       Мезо лишь усмехнулся. Навряд ли их битву можно будет рассмотреть в рамках самообороны, поэтому о совершённом «подвиге» придётся умолчать. Впрочем, пусть Минору немного помечтает. Всё лучше, чем переживать, что происходит там, в разгар противостояния.

***

      — Какая уда-ачная встреча-а, — протянул злодей с высоты ветвей. — Не для вас, конечно, юные господа. Признаться, не ожидал настичь вас так скоро, верно, сама судьба уповает на то, чтобы мы поскорее встретились… и так же скоро расстались.       Высокий его головной убор напоминал цилиндр управляющего цирка. Утончённый костюм, маска, полностью закрывающая лицо причудливым узором, ярко-красные перчатки, лакированные сапоги, а следом и манерная речь, отточенные движения — всё в нём говорило об изяществе и напускном пафосе. Должно быть, всё, что представлял из себя разгромленный лагерь для учеников Юэй, было для него лишь сценой.       — Каччан, беги! — истошно завопил Изуку. — Всё в порядке, мы справимся, беги, беги в безопасное место!       Кацуки замер как вкопанный. Глаза его, прежде вечно прищуренные, округлились в ужасе.       — Мы отвлечём его, ну же!       — Отвлечёте-е, вот как? Один уже попытался, кстати, — мужчина, довольный, продемонстрировал маленький стеклянный шарик цвета индиго. — Говорил всем своим видом будто: «Узрите!» Причуда эффектна, не спорю-ю, с удовольствием нашёл бы применение этим лучам света в своих шоу!       «Аояма-кун…?»       — Не смей! Прекрати немедленно! — заревел Изуку. Злость клокотала в нём и плескалась, марая округу. Тодороки метался, то протягивая руку, чтобы остановить его, то делая шаг назад, загораживая Бакуго.       Мидория двинулся прямо на злодея, пропуская через всё тело космическую энергию— сердце замерло от непомерной нагрузки, — злодей легко увернулся от удара, перепрыгнув на противоположную ветку. Больную руку словно ошпарило кипятком, Изуку лишь хлопнул ресницами, обернулся и… небо стало стеклянным куполом, столкнувшись с лбом.       Мужчина в костюме и цилиндре спрятал в кармане шарик, окрасившийся в изумрудный.       — Подумать только, такая неконтролируемая энергия нынче у вас, детишек, в сердца-ах… — он по-театральному прикрыл подбородок ладонью. — Время импровизировать, полагаю!       Кацуки мгновенно озверел. Забыв про опасность, забыв, что он является главной целью, он рванул и зарядил чередой взрывов в лицо, прикрытое маской. Цилиндр лихо съехал набекрень, мужчина закашлялся от избытка пороха и поспешил ретироваться.       — Мои соболезнования вам, юные зрители, но обманывать и убегать — всё, в чём я мастак! — Бакуго не собирался отпускать его так просто, но злодей оказался проворней, чем ожидалось от такого болтуна. — Первый ударный отряд, миссия по захвату завершена! Опускаем занавес.       Он скрылся со скоростью молнии в ветвях, как если бы позаимствовал эту способность у Изуку; Кацуки зашипел.       — Не уйдёшь, не уйдёшь! — И схватился за голову в попытках собрать остатки самообладания. Ветвь под ногами ощутимо хрустнула. — Вернись, сукин сын!..       — Бакуго, куда он направился? — крикнул Тодороки снизу, заметно дрожа руками. — Не молчи!       — Очевидно же, к своим дружкам! Упрутся сейчас — и мы в пизде!       Кацуки спустился на землю и закрыл лицо грубыми ладонями. Шото испугался, что он может ещё зарядить взрывами в лицо и себе.       — Бакуго, ты ведь понимаешь…       — Я не тупой, конечно, я понимаю!       — Что они специально пытаются заманить тебя, схватив Мидорию?       Кацуки шумно выдохнул. Не противоречит ли это всему, что произошло раньше? Что делать, как лучше поступить? Бросить задрота нельзя, но вероятность, что половинчатый прав, тоже высока. Цена за любой просчёт может быть чудовищной. Бакуго, кажется, ещё никогда не выглядел настолько растерянным, застигнутым врасплох.       — И что тогда предлагаешь?       — Я пойду по его следу. Ты вернёшься на базу, — Шото был настроен решительно. — Знаешь путь отсюда?       — Я не вернусь. Нет.       — Ты — их цель, они пытаются спровоцировать тебя.       — Откуда им знать, что я побегу спасать этого придурошного? И откуда уверенность, что это именно я — их главная мишень? — Кацуки больно ткнул Тодороки в грудь. — Не пытайся изображать из себя спасателя, идиот!       — Я ничего не изображаю, — Тодороки упрямо тряхнул волосами. — Ты сам слышал сообщение, переданное телепатией.       — А с чего мне верить голосу того блондинистого придурка, м? — Кацуки оскалился в своей манере, но края губ подрагивали.       — Бакуго, что за чертовщина! — выругался Тодороки и оттолкнул его, не рассчитав силу; некрепко стоявший на земле юноша пошатнулся и свалился. А потом вцепился в свою чёлку в намерении вырвать её с корнем.       — Выдвигаемся, — просипел он. — Половинчатый, Птица, давайте группируйтесь. Мы отправляемся спасать Деку.       …Не оставалось минут на раздумья. Тодороки фыркнул, принимая поражение. В голове звенело чужое имя, и он бы с радостью откинул мысли непрошенные, но именно его обладателя нужно было спасать прямо здесь и сейчас. Они успеют ведь, они обязаны успеть.       Тёмная Тень вела себя менее беспокойно под напором пламени Тодороки и взрывов Бакуго; полёт окрашивался дорожкой из льда, застывающего неровно на деревьях: Шото вытягивал замерзающую руку, тревожно оглядываясь. Из-за лишних-бесполезных-ненужных разговоров они упустили злодея! Бакуго обязательно вырвет себе кадык, если… Если что?       «Скорее, скорее… боже блять, скорее…»       — Вероятно, он всё же на той поляне, — Шото беспомощно сощурился. — Я вижу какое-то движение…       Это оно!       Бакуго сорвался, упав на землю, сразу встал, порвал окончательно кожу на ладонях и ринулся вперёдвперёдвперёд, из последних сил, трепыхавшихся в кулаке отчаянно. Так страшно никогда ещё не было — кому какое дело до разбивающихся в фарш пальцев?       — Бакуго!       Что толку, если он уже на расстоянии протянутой руки от противника? Что толку, если он уже на расстоянии вздоха от единственно верной сейчас цели?       Ветви хлестали по животу и груди, разрывая, как костлявыми руками, Кацуки по кусочкам, ведь так больнее, ведь так гораздо медленнее. Ещё немного, пара прыжков — кислорода обнаружилось, удивительно, заметно больше на открытой площадке, звёзды померкли в глазах замутнённых, Бакуго чувствует себя слепым, Бакуго совсем-совсем глупый со своей разодранной чёрной майкой, больше похожей сейчас на пару лоскутов.       — Ты вообще норм? Хоть отдышись, умник, — засмеялся кто-то. Кацуки огляделся: казалось, целые полчища собрались здесь, насмехаются над ним по-механически, мерзко лыбятся, но нет. Нет, их менее десятка: стоят, смотрят с неким любопытством, будто не наблюдают сейчас саму Смерть. Бакуго стал лихорадочно считать, какова вероятность всех их уложить в одиночку, не зная причуд и способностей.       Много-много-много.       Сизое пламя снова ударило по макушке — как тогда, у дверей базы, — Кацуки насквозь прошило болью, ударившей в локоть и далее по всему телу; сбоку раздался приглушённый крик Тодороки (ему воткнули нож под лопатку), за спиной ахнул Токоями (его приглушили хорошеньким ударом по голове), в мире же Бакуго существовало только это лёгкое, выученное наизусть будто движение руки в перчатке, вытащившее из кармана шар стекла.       Тёмные порталы зашелестели, подобно старинным заржавелым механизмам, Бакуго побоялся даже зажмуриться и упустить важное — искусный фокусник неохотно рассказывал секрет своего трюка, публика восторженно рукоплескала, а Кацуки понял, что больше не в силах атаковать. Он постоянно выходил за границы своих возможностей, наплевательски относясь к самому себе, нарочно забывая про бинты на локтях, совершенно не понимая, что действует точно так же, как и он.       Встаёт всем поперёк горла.       — Понимаете-е, секрет фокуса очень прост: вы видите только то, что должны видеть, думаете только то, что должны думать… даже информацией располагаете только той, что объективно будет служить лишь нам, — фокусник сдержанно усмехнулся, как ему и подобает, право. — Какая изысканная карикатура на всё ваше общество, ну надо же.       Кацуки едва стоял на ногах. Пламя окружило кольцом, но, странное дело, не обжигало так сильно, как можно было ожидать. А может, Кацуки уже сходит с ума? Чужой смех усилился.       — Но я похвалю-ю вас за смелость! Особенно тебя, юный Бакуго. Ты постарался на славу, и потому заслуживаешь утешительный приз, — фокусник протянул ладонь. — Какой шарик возьмёшь?       — Д… де…       Во рту горько. Очень горько.       — Ох, голос пропал? Как удачно, что выбирать не придётся! — злодей выкинул оба шара в воздух, не позабыв грациозно приподнять цилиндр. — Спасибо, спасибо! Вы бесподобная публика, о которой я не мог и мечтать!       Аояма рухнул на землю, выбравшись из разбитого стекла; Кацуки обернулся к нему, но, осёкшись, шагнул вперёд, пока таймер отсчитывал последние две секунды. Рука, сплошь в скобах, с обгоревшей кожей напрочь, высунулась из портала и отобрала столь необходимый до потери пульса кусок кислорода.       Она крепко держала Мидорию за шею, пока он мог только поджимать плечи и приоткрывать безобразно рот, кривясь, с абсолютной пустотой в глазах.       — Д…!       «Давай, дай мне руку, ты ведь сам протягивал мне её столько раз!»       Кацуки надеялся, что Изуку догадается, прочтёт его мысли бешеные, угадает неосторожно и протянет ему свои уродливые, в мясо разбитые пальцы. Как всегда это делал, пока Кацуки мог только отвергать и ставить больше стен, облачаясь в перчатки и кожу. Но ведь ничего не изменилось, задрот сделает так же, как миллион раз до этого? Так должно быть!       У Кацуки весь мир утоп на дне зелёных испуганных глаз, наполненных влагой и отчаянием. Отречением. Несвоевременным, нелепым в своём естестве и жестоким.       Изуку не протянул руки в этот раз.       Вражеские порталы захлопнулись — злодеи скрылись так же быстро, как и появились. Тяжёлое дыхание подкралось к уху, стерпеть его было невозможно. Перед глазами мелькало мясо.       Кацуки закричал.