Love Token

Выйдя из студии, Брайан плотнее запахнул ворот пальто. Зима в Британии пусть и не была очень холодной, но промозглая сырость грозила забраться в каждую щель, окутать своей мерзкой паутиной. Серое небо нависало над беркширскими полями седыми космами и, кажется, было готово обрушить на землю омерзительную смесь дождя со снегом. Но, несмотря ни на что, Мэй был счастлив. По крайней мере, здесь и сейчас. Брайану нравилось приезжать в Беркшир, чтобы наблюдать за работой Тони и его команды. Подумать только, ещё несколько месяцев назад казалось, что Black Sabbath канули в лету. Но нет, Айоми хватило сил не просто найти музыкантов, но и начать работу над альбомом, которая сейчас подходила к концу. Брайан наблюдал за ребятами и думал о том, что, возможно, стоит всё-таки начать записывать собственную пластинку. Даже если Queen больше не сможет функционировать, самому останавливаться было нельзя. Вчера Тони сделал Брайану подарок, о котором тот даже не мечтал. Парни уже ушли, оставляя старых друзей в студии. Они привычно джемовали, шутливо соревнуясь в своём мастерстве, когда Айоми остановился и, подняв голову, произнёс одну единственную фразу: — Хочешь сыграть на нашем альбоме? Какое-нибудь соло. В первый момент Брайан опешил. Он прекрасно знал, что Тони слишком ревностно относится к своей работе. Сама мысль о том, что на пластинке Black Sabbath зазвучит чужая гитара, казалась чем-то фантастическим. Но Айоми не отрывал от друга серьезного взгляда и, кажется, действительно ждал ответа. — Я с удовольствием. Но что именно и где? — Завтра решим, — Тони был доволен и едва заметно усмехнулся в усы, — просто импровизируй так, как ты умеешь. Снова оказаться в студии, слушать уже записанный трек, привычно пробежаться пальцами по грифу — это было счастьем. Отделённый толстым стеклом от остальных, Брайан не видел, как восхищённо на него смотрели. — Хотел бы я с ним поработать подольше, — заворожено произнес Кози, глядя на то, как Мэй играл соло, сочинённое буквально несколько мгновений назад. Даже жаль было, что день подошёл к концу. Кози привычно оседлал свой мотоцикл и умчался домой. Остальные ушли отдыхать в свои комнаты. Брайан, стоя на пороге студии, всматривался в хмурое небо, размышляя о том, что, пожалуй, сегодня стоит вернуться в Суррей и там, в своём доме, попытаться удержать сегодняшнюю магию. Может быть, даже, укрыться в домашней студии и что-то пописать. — Ты сильно торопишься? — Плеча неожиданно коснулась рука Тони, — может быть, выпьем? Здесь недалеко есть приличный и тихий бар. Если что, можешь остаться на студии. Брайан довольно быстро согласился. Торопиться ему было некуда, а время, проведённое с Айоми, он ценил. Бар был небольшим, но очень уютным. Видимо сказывался вечер рабочего дня, и в помещении было немноголюдно. Тони указал на столик в дальнем углу, который, судя по всему, облюбовал за время работы над альбомом. Брайан пригубил Гиннес, пробуя плотную молочную пену на вкус, и только сейчас заметил, что Айоми всё ещё не снял свои напальчники. — Представляешь, — чуть поморщившись Тони оторвал приклеенный наконечник с поврежденного пальца, — я тут узнал, что многие специально лепят себе такие штуки, чтобы играть «как Айоми». Брайан чуть смущённо смотрел на манипуляции друга. Конечно, он знал его историю, но в первый раз видел, как Айоми снимает все свои приспособления. Надо же, он действительно крепит их на моментальный клей. И ведь так каждый раз. — Чёрт побери, я просто пытался вернуть себе способность играть. Сказали бы мне тогда, что так будет, и я бы вышвырнул шутника за дверь. — Я вообще не представляю, как ты всё это пережил. Брайан не лукавил. Он действительно считал своего друга если и не героем, то человеком достойным восхищения. Мэй часто наблюдал за игрой Айоми, за тем как поджимаются его губы, когда что-то идёт не так как обычно, и обрубленные пальцы не зажимают струны должным образом. В такие моменты Брайан думал о том, что он бы, скорее всего, просто забросил гитару и занялся бы чем-то другим. Да чего уж там, он действительно задумывался о том, что его карьера как гитариста закончена, когда валялся в больнице с осложнениями после гепатита. — А у меня не было выбора, Брай. Понимаешь, вот не было и всё. Либо пан, либо пропал. Нет, конечно, можно было сжечь к чертям собачьим гитару и спиться в этом блядском Астоне. Но херовая альтернатива, должен сказать тебе. Тони слишком резко схватил бокал, и пенный напиток выплеснулся на деревянный стол, но, кажется, Айоми этого даже не заметил. Брайан молчал, почему-то ему казалось, что друг ещё не закончил свой монолог и прервался только для того, чтобы смочить пересохшее горло. — Знаешь, Брайан, стыдно признаться, но я ведь всегда немного, по-дружески, тебе завидовал. У тебя был выбор, были пути отступления назад. Твоя стартовая площадка была гораздо выгоднее моей. Не вышло бы с музыкой, и твоя жизнь всё равно бы состоялась. У тебя был такой тыл, о котором мне даже мечтать не приходилось. Я всегда, всю свою грёбаную жизнь, делал всё вопреки. Вопреки ситуации, семье, обществу. Мне было семнадцать, Брай, и меня ужасала мысль о том, что придётся провести ещё множество лет на заводе за сварочным аппаратом. Большее мне не светило. Никому не сдался калека без образования. Я бы отрабатывал смену, напивался, слушал бы слова своего отца о том, что моё рождение было ошибкой. И при таком раскладе он был бы абсолютно прав. Так что, выбора у меня не было. Нужно было просто что-то делать со всем этим. Брайан невесело усмехнулся и почти залпом осушил свой бокал. Слова Тони били по больному с той жёсткостью, на которую способны только самые близкие люди. И ведь Айоми прав. Сам Мэй, погрязнув в постоянных самокопаниях, просто не задумывался о том, что кто-то действительно боролся за место под солнцем, буквально выгрызая зубами каждую ступеньку наверх. — Но, ведь бывают непреодолимые обстоятельства, Тони. Когда ты ничего не можешь сделать. Мы ведь просто люди, и далеко не всё зависит от нас самих. — На хер всю эту чушь, Брай. Непреодолимое обстоятельство — это когда в крышку твоего гроба забивают гвозди. Пока у тебя есть руки, ноги и голова на плечах — всё остальное несущественно. Трудности бывают у всех, но что такого происходит с тобой, что мы все уже несколько лет имеем счастье наблюдать то, как ты превращаешься в собственную тень? — Ты не понимаешь… — Да, не понимаю, — Тони увидел официанта и знаком попросил повторить их заказ, — знаешь, Брай, ты сейчас можешь на меня обидеться, можешь даже ударить и уйти, считая себя оскорблённым. Но ты этого не сделаешь, просто потому, что знаешь, что я прав. Тебя угнетает травля прессы? Но, ты ведь знаешь, что так бывает. Не ты первый и не ты последний. Толпа всегда будет требовать хлеба и зрелищ. Какая-нибудь жена заводского работяги с радостью узнает, что кому-то богатому и знаменитому может быть плохо. Не потому что она такая дрянь, а потому что нужно как-то себя развлекать в беспросветном пиздеце собственной жизни. Во всех этих статьях нет ничего личного. Просто за всё нужно платить. Всегда. Твой развод, который тянется уже не первый год — это тяжело. Я дважды проходил через это дерьмо. Но, Брай, у тебя нет страха за твоих детей. У вас с Крисси не получилось, но ты сам постоянно повторяешь, как заведённая игрушка, что она прекрасная женщина и мать. Ты не боишься того, что завтра твои дети окажутся в приюте, а у тебя даже не будет возможности их навестить и что-то с этим сделать. Я не хочу лезть в дела Queen. Это ваше дело, почему вы отказались от тура. Но ты можешь работать. У тебя есть талант, есть имя. Посмотри на Тейлора, он не стал теряться и погружаться в уныние. Есть масса музыкантов, которые будут счастливы работать с тобой. Далеко ходить не нужно, Кози Пауэлл сегодня об этом говорил. Просто подними свою тощую задницу и начни. Если тебе нужна помощь, Брай, то у тебя всегда есть друзья, которые не оставят тебя. Есть специалисты, в конце концов. Если у тебя проблемы, то их нужно решать, а в противном случае, ты уж извини за прямоту, ты просто ноешь и жалеешь себя. Тони закончил свой монолог, а Брайан сидел молча, так и не притронувшись к пиву, задумчиво очерчивая пальцами контур бокала. Несмотря на всю резкость, Айоми был прав: Мэй не сделал ровным счётом ничего, чтобы изменить ситуацию. Он плыл по течению, которое всё стремительнее несло его к бездне. — Мне не нужна помощь специалистов. Я справлюсь, — Брайан, наконец, нарушил затянувшееся молчание. — Как знаешь. Это только тебе решать, — Тони пожал плечами, — просто не забывай о том, что есть люди, которым ты не безразличен. Мы, твои друзья, действительно переживаем. Давай, Брай, соберись и пора возвращаться к свету. — Я, пожалуй, поеду. Уже поздно, — Брайан поднялся из-за стола, — спасибо за честность, Тони. — Обращайся, — Айоми улыбнулся и пододвинул к себе, нетронутый Мэей бокал, — а я, пожалуй, ещё посижу. Брайан сидел за рулём и злился на Тони за его слова, на себя за эту злость, потому что прекрасно понимал, что Айоми прав. И, скорей всего, он не одинок в своих размышлениях, просто единственный не побоялся высказать всё открыто. Со своей жизнью нужно было что-то делать. Самому. Не перекладывая ответственность на кого-то ещё. Мысленно отвесив самому себе пощёчину, Мэй плавно отпустил сцепление и тронулся, поворачивая на трассу, ведущую в сторону Лондона. Сейчас, когда злость и раздражение прибавили сил и решительности, хотелось действовать безотлагательно. Брайан оставил идею закрыться в домашней студии и сейчас гнал автомобиль вперёд, надеясь, что Анита окажется дома. Он не стал звонить ей и предупреждать о своём позднем визите, опасаясь, что в таком случае она найдет какую-нибудь отговорку. Объясниться с ней нужно было прямо сейчас. Потому что Брайан знал, что завтра найдёт массу причин, почему этого делать не нужно. Завтра не будет этого коктейля эмоций, в которых он сейчас немного терялся, но шестым чувством понимал, что делает всё правильно, поддавшись собственному порыву. Уже через два часа, припарковавшись возле дома Добсон, Брайан не был так уверен в том, что делает. Анита была дома и ещё не спала — об этом говорил горящий в её окнах свет. Что если она не одна, что если она захлопнет дверь, едва увидев его и не дав сказать ни слова? Выругавшись на себя, Мэй в сердцах ударил руль и, собравшись, вышел из машины. Звук дверного звонка удивил — Анита не ждала гостей в неурочный час. Отставив бокал вина и отложив книгу, Добсон спустила ноги с софы в домашние мягкие овечьи чуни и поспешила к двери. Сердце упало вниз, когда прильнув к глазку, она увидела Брайана, стоящего перед её дверью и смущённо рассматривавшего носки своих ботинок. Руки предательски дрожали, когда Анита, немного суетливо от волнения, открывала замок. Она не знала, что привело Брайана к ней сегодня вечером, но не впустить не могла.