— Ты шутишь сейчас? — смотря на Чону, как на привидение, переспрашивает Тэхён, не веря своим ушам.
— Не-ет, — тянет весело омега, плюхаясь рядом с Тэхёном на кровать и обнимая его как плюшевого мишку. — Поскольку мы набрали почти равное количество баллов вместе с экономистами, которые сразу же отплевались от затеи ехать куда-то далеко, то взяли нас. Ты представляешь? — он вскакивает на кровати, отчего маленькие подушки Тэхёна, не удержавшись, падают на пол от резвости уж слишком светящегося, как лампочка, Чону. — Целых пять дней в Китае. Это же обалдеть как интересно! Я слышал, что у нашего ректора там есть связи в Китайском университете, который и помог спонсировать эту поездку к ним. Четыре года назад, как мне сказал Сухо, ну тот, что с четвёртого курса, какая-то группа летала в Тайвань. Ощущения непередаваемые! Всё-таки хорошо, что взялись за участие и заняли второе место. Хоть отдохнём чутка.
— А почему экономисты не захотели ехать? — поднимая обратно подушки с пола, спрашивает Тэхён, пока ещё мало веря в происходящее. Когда он спрашивал дядю о призе за выигрыш, то и представить не мог, что тот не шутил, когда сказал, что их ждёт полёт заграницу.
— Ой, да какая разница? — отмахивается Чону. — Они уже старички, любят постоянность. Ещё и возмутились: почему, мол, не вся группа едет, а только те, кто принимал участие. Наглые до жути. Нам же лучше, что они отказались. И так на философии бесят знатно.
О, да! Тэхён не против сбежать на пару деньков из Сеула. Можно и с планеты тоже, Тэхён с удовольствием, но, к сожалению, на других планетах пока нет жизни, чтобы можно было там побыть одному и привести мысли в порядок.
Тэхён отказывается вспоминать, что было в туалете университета. Тэхён отказывается вспоминать все те приятные (чёрт бы их подрал!) ощущения, что вызвал в нём Чонгук. Тэхён отказывается вспоминать о Чонгуке вообще! Убежать от себя и тех слов, что кинул ему напоследок альфа, выйдя из кабинки, казалось правильным решением, что Тэхён вроде как и сделал тогда, на ватных ногах добравшись до общежития и упав бревном на постель, так и уснув с раскалывающейся от боли головой. Уже на утро он узнал от Чону, что их группа заняла второе место, а факультет Чонгука — первое. Наверное, по достоинству получили. Тэхён не видел. В это время он трусливым зайцем мчался до общежития, боясь будто, что Чонгук опять появится откуда-нибудь из-за угла и поцелует.
Чёрт, опять на больное! Тэхён прекрасно понимал, что, позволив Чону поцеловать себя, он по праву может считать себя редкостным дураком. Причём заслуженно. Повиноваться тому, кто ведёт себя словно неуравновешенный дикарь, — верх идиотизма. Тэхён уже устал обзывать себя. Всё равно это не помогало проблеме. Омега так и не понял, что он такого страшного сделал, разозлив этим Чонгука… И эти слова его…
Неужели с ним плохо обращаются родители? Или у него неблагополучная семья? А может, его не любят в семье, и поэтому не хотят принимать его настоящего? Вопросов уйма, а ответов — ноль. Как бы там ни было, это задело Кима. Непонятно, по какой причине он чувствовал свою вину, хотел бы извиниться, но за что — неясно. А белые картинки? Это Чонгук так завуалированно назвал прошлое? А откуда ему знать прошлое Тэхёна? Лис уже и в этом был не уверен.
Может, существует какая-то невидимая нить между ними, что сцепляет их? Может, они уже когда-то встречались раньше? В деревне? Точно нет. Тэхён бы запомнил его, если бы увидел мальчишку. Наверное… А может, они встречались не дома, а тогда — в провинции Хубэй? Среди высоких храмов и тёмно-зелёных гор? Возможно, тогда Тэхён видел его и даже, может быть, был знаком?
— Совсем рехнулся уже, — пыхтит на самого себя Тэхён, упаковывая вечером в небольшой чемодан вещи, что пригодятся в пятидневной поездке. — Ещё что нафантазируешь, дубина?
— Как ты думаешь, тёплые вещи брать надо? Госпожа Юки сказала, что сейчас в октябре в Китае довольно-таки тепло, но вдруг мы будем жить в той провинции, где холодно? Вдруг пойдёт дождь или снег, когда нас поведут на экскурсии? — вытаскивает его из раздумий Чону, вертясь у зеркала в тёплой пижаме, которая точно полетит вместе с ним.
— Снег точно не пойдёт, а вот дождь — вполне возможно. Возьми с собой куртку или что-то подобное с капюшоном, тогда точно не заболеешь, — отзывается Тэхён. Хорошо, что у него есть Чону. Свихнуться окончательно не даёт.
Предупредив бабушку о своём отъезде из Сеула и получив кучу наставлений, Тэхён отправился спать. Делать этого совершенно не хотелось, так как на душе кошки скребли отчего-то, но, с горем пополам уняв своё волнение, омега всё же уснул. Утром же в бодром расположении духа они отправились к университету, где их должны были ждать автобусы, которые после увезут их в аэропорт.
И вроде всё хорошо: погода отличная, настрой путешествовать и отдыхать отличный, компания будет отличная. И даже три профессора, в том числе и его дядя, которые едут вместе с ними, не являются помехой. Но ключевое слово здесь — «вроде». Потому что стоит только Тэхёну после сдачи багажа водителю повернуться, как он видит это: неподалёку от них Донхван и Тэтсуо стояли вместе с Югёмом, Есаном, Питом и Чонгуком, мило общаясь. И гадать не надо, зачем они здесь. Они тоже едут с ними. Просто замечательно! Отдых можно считать испорченным.
— Чону! — гневно восклицает Тэхён, обращая на себя внимание друга.
— Что?
— Это что такое?
Омега недоумённо смотрит на него, не особо понимая, о чём речь, а после выдаёт:
— Автобусы…
— Издеваешься?! — краснеет от злости Тэхён. — Ты говорил, что экономисты отказались ехать. Так почему эти здесь? — он коротко указывает на старшекурсников.
— Ну, наверное, кто-то из наших отказался, а нам надо точное количество человек, — бубнит Чону. — Ну или они и вовсе не отказывались…
— Я не хочу никуда ехать теперь. Не зря плохое предчувствие было.
— Ты серьёзно? Из-за какого-то альфы, который поцеловал тебя, взять и профукать такой шанс съездить бесплатно в Китай?! Извини, конечно, но не веди себя как маленький ребёнок. Сегодня поцеловать человека — всё равно что поздороваться. Расслабься, ты с ним в одной комнате точно жить не будешь. Пошли.
А кто-то сейчас вообще упоминал Чонгука? Тэхён даже не думал о нём. Он лишь подумал, что эта компания может что-то выкинуть в поездке, а про Чона… Тэхён не думал. Нет. Сбегать от проблем — одно из любимых занятий Тэхёна. Чонгук — хоть и проблема, причём гигантская, но он даже не смотрит в сторону Тэхёна, когда они подходят к ним. Вот, значит, как? Решил прикинуться белой овечкой? Будто ничего и не было. Будто они до этого не виделись. И это не он чуть было не отправил на тот свет (и в прямом, и в переносном смысле) лиса. Неизвестно почему, но Тэхёна это злит. Опять в незнаек захотел поиграть, а потом нападёт ни с того ни с сего? Ну и ладно. Ну и пожалуйста. Тэхён таким же образом поступит. А если альфа опять приблизится к нему хотя бы на метр — сущность Тэхёна не будет дремать.
— Какие люди, а я уж беспокоиться начал. Где пропадали? — встречает их громким возгласом Югём, на что омеги морщатся.
— Чемоданы отдавали, — отвечает за двоих Чону, смотря прямо в глаза альфе. — А вы? Что вы тут делаете?
— Мы решили, что учиться вместо того, чтобы пять дней ничего не делать, — не самая лучшая перспектива. Поэтому согласились поехать, — говорит Есан.
— Вот оно как.
— Кто-нибудь вообще знает, куда мы едем? — меняет тему Донхван.
— Ты листовку, что ли, не читал, которую нам дал куратор?
— Читал, но я почти ничего не понял. Только то, что это Китай. И всё.
— Если честно, я тоже, — встревает в разговор Пит. — Давайте у профессора Кима спросим? — завидев Исыля, идущего к ним, предлагает парень. — Профессор Ким! Здравствуйте.
— И вам доброе утро, — подходя к студентам, здоровается Исыль. — Почему ещё не в автобусах?
— У нас есть ещё десять минут, поэтому мы не торопимся.
— Профессор Ким, а куда мы едем вообще? Ну, в какое место? В столицу или какое-то другое место?
— Листовку читали?
— Да, но ничего не поняли.
— Ясно. Нет, в Пекине мы с вами не останавливаемся, а едем дальше, в одну из провинций.
— А что в этой провинции? — спрашивает Тэхён, выглядывая из-за плеча Чону.
— Это горный хребет, на котором расположилось несколько храмов. Местные жители называют её небесной обителью и до сих пор живут по старым порядкам и правилам. Это единственное место, где нас согласились приютить и показать достопримечательности. Его ещё называют монашеским комплексом.
— А как мы с ними общаться будем? — хмурится Чонгук, подав наконец голос.
— Не волнуйтесь, корейские туристы — частые гости у них. С этим проблем не будет.
— И что там такого интересного будет?
— Ну, я точно не в курсе, но знаю, что в октябре у них проводится фестиваль мастерства кунг-фу. А также устраиваются гонки на реке Хань на драконьих лодках. Мы попали с вами в сезон со своим приездом, так что соскучиться не успеете.
— А где именно находятся эти монастыри? — спрашивает Тэтсуо, доставая из кармана телефон и желая найти данную местность в интернете.
— Провинция Хубэй, неподалёку от города Шиянь.
Хубэй? Тэхён не ослышался. Он знает, где это место.
— Вот я сейчас смотрю в интернете и ничего про ваши храмы найти не могу, — листая ленту браузера, бубнит себе под нос Тэтсуо.
— У вас в листовках написано название. Сейчас… — Исыль ныряет рукой в свою сумку и достаёт оттуда небольшую прямоугольную листовку, раскрывая её после и считывая название:
— Уданшань.
Уданшань.
Уданшань?!
Над головой Тэхёна словно удар грома раздаётся, а его самого будто молнией пронзает. Мир, кажется, утонул в звуках, оставив лиса один на один со своим внезапно проснувшимся страхом детства. В голову уже услужливо ползли картинки, собираясь в одну общую, которую Тэхён предпочёл бы не видеть никогда. Это шутка? Исыль просто пошутил. Или просто ошибся, когда читал название с листовки. Сердце настолько сильно колотиться начинает, что в груди всё будто щипцами стягивает, а воздуха не хватает. Может, это сон? И ему нужно всего-навсего проснуться?
— Удо… Что, простите? — переспрашивает Чону.
— Уданшань, — повторяет Исыль, а у Тэхёна от уверенности его ответа внутри всё леденеет от ужаса. — Загуглите и найдёте. Или у Тэхёна спросите.
— У меня? — пересохшими губами переспрашивает омега, желая исчезнуть сейчас с лица Земли, лишь бы не ощущать на себе все эти любопытные взгляды.
— Ну да, — хлопает его по плечу мужчина. — Твоя бабушка возила тебя туда с твоим хёном, делая тем самым подарок на восьмилетие. Забыл уже, что ли? — и уходит, оставляя ошеломлённого Тэхёна одного.
Вспомнить? Просто вспомнить? Тэхён так усердно пытался всё забыть, спрятать, чтобы хоть немного научиться заново жить после пережитого тогда ада, что ему устроили дорогие сердцу люди, а сейчас
просто вспомнить? Дыхание перехватывает, а перед глазами всё поплыло. Слишком чётко, слишком много всего, словно цунами, навалилось на него.
— Т-а-ак!.. — хочет уже было достать Тэхёна расспросами Чону, но успевает только его под локоть поймать, чтобы тот на землю не свалился. — Эй, Тэхён, ты чего? Всё хорошо? Тебе плохо? Позвать врача?
— Всё нормально, Чону, успокойся, — мямлил омега, чувствуя, как по спине холодный пот скатывается.
— Ты словно призрака увидел. Точно всё хорошо?
— Д-да, всё супер. Извини, — он освобождает руку от захвата друга и спешит догнать Исыля, игнорируя оклики Чону. Он никуда не поедет. Ни за что! Плевать на этот приз и всё остальное. Он не хочет заново ломать свою психику, а там, в его персональном котле, именно это и случится. Демоны никогда не умирают. А когда жертва сама идёт к ним в руки — грех не отомстить. — Профессор Ким! Стойте!
— Тэхён, мне сейчас некогда, потом поговорим, — пытается отвязаться от племянника Исыль, но тот настойчиво преграждает путь к остальным коллегам, заявляя вдруг:
— Я не могу туда поехать!
— Это ещё почему? — не понимает Исыль.
— Серьёзно? — шипит Тэхён, чтобы их никто не услышал. — Это Уданшань. Забыл, что тогда случилось? Что было двенадцать лет назад? Не помнишь, каким я приехал оттуда?
— Тэхён, это было очень давно, — кладя ему руки на плечи, спокойно говорит Исыль. — Сейчас там, я уверен, нет и намёка на случившуюся трагедию. Выдохни и приди в себя.
— Ты вообще, что ли, не слышишь меня? — выпутывается из его рук лис. — Я не могу, не могу, понимаешь, не могу… — немыслимо. Немыслимо вернуться на родину того, кого ты там потерял. Немыслимо вернуться туда живым и невредимым, ходить и улыбаться, прекрасно зная, что вся красота обители — лишь маска, а те, кто всегда хотел мира и свободы, погибли там. Это выше сил Тэхёна. Это моральное издевательство. Там всё по новой оживёт. Словно и не было этих проклятых двенадцати лет.
— Тэхён, прекрати, — голос альфы твердеет, приказывая смириться. — Ещё истерики нам не хватало. Это было очень давно. Чего ты испугался? Все, кто жил там тогда, наверняка уже либо умерли, либо сменили место жительства, — Тэхёну развопиться хочется от такого хладнокровия. — Прошлое никак не коснётся тебя. Соберись духом и топай к друзьям. Через пять минут выезжаем.
Как там было-то?.. Белые потрёпанные картинки тоже могут стать реальностью. Нужно только вспомнить.
Только и всего…
🍂🍂🍂
Чем ближе они к Уданшань, тем больше растёт тревога Тэхёна. Он места себе не находит в автобусе, после со вселенским усилием заставляя себя подняться по трапу и сесть в самолёт. На фоне где-то слышны голоса одногруппников, спорящих о чём-то со старшекурсниками, но лишь на фоне. Тэхёну бы вернуться сейчас, запереться в комнате и свернуться калачиком на постели, а не вот это всё.
Думал ли он когда-нибудь, что его самый страшный кошмар, изменивший его и перевернувший жизнь вверх тормашками, станет вновь явью? Нет. Не думал. Никогда не думал, не представлял и уж точно не желал вернуться в место, что лишило его практически всего. Даже подумать страшно о том моменте, когда придётся выйти из автобуса и ступить на каменистую землю, посмотреть на эти громадные храмы и горы, объятые клубами дыма. А там, чуть дальше, лес (наверняка сейчас уже потерявший свой тёмно-зелёный окрас), полный тайн и загадок.
Полный сотнями трупов ни в чём не повинных людей.
Организм всё же не выдерживает таких потрясений, и Тэхёна тошнит в туалете самолёта. Он бесформенной биомассой валится рядом с унитазом, поддаваясь истерике окончательно. Разревевшись от собственной беспомощности, лису не с первой попытки удаётся встать и доковылять до раковины. Пожаловаться на тошнотворное состояние кому-то из профессоров Тэхён не решается, не желая их зазря беспокоить (всё равно не поймут), и, умывшись, отправляется на своё место. Не хочется портить настроение и Чону своими проблемами, поэтому, выдохнув и запихнув куда подальше всю проснувшуюся боль, Тэхён остаётся один на один со своими страхами. Остаётся лишь надеяться, что они так и останутся сидеть в чулане, а не полезут наверх.
Что чувствует человек, когда встречается лицом к лицу со своими кошмарами? Это когда ваше горло сжимают холодными руками, перекрывая тем самым доступ к кислороду, не давая сделать и глотка спасительного воздуха? Это жуткое и мёртвое ощущение внутри, будто все твои внутренности медленно тлеют от прошедшего пожара? Чувство пустоты? Чувство безнадёжности? Что?.. Неважно. Потому что Тэхён сейчас чувствует абсолютно всё перечисленное, заживо варясь в этом супе. Будь проклят тот день, когда он соглашался участвовать в конкурсе!..
Все последующие события происходят словно в тумане. Они прилетают в Пекин, садятся в автобус и едут в гостиницу, чтобы пообедать и принять душ. Там их знакомят с правилами распорядка дня даосов, их порядками и законами, объясняя, куда «можно» и куда нет. Жить будут по отдельности: альфы с альфами, омеги с омегами. И никак по-другому. Знакомят с их туристическим маршрутом и выдают в качестве первого подарка от жителей небесной обители традиционные костюмы Китая — ханьфу. Восторга тогда была уйма.
После обеда их везут на полчаса на площадь Тяньаньмэнь, считающуюся сердцем китайской нации, и в парк Ароматных холмов. Чудом этого небольшого парка являются склоны гор на горизонте, что благодаря огненно-красным листьям на деревьях дух захватывают своей красотой. Ещё ненадолго они задерживаются в городе на воде — Губэй, а после их собирают и сообщают их следующий конечный маршрут на ближайшие пять дней — Уданшань.
— Ты не заболел? — беспокоится Чону, смотря на Тэхёна, который был белее мела и губы все свои съел от волнения перед приездом в обитель. Он ни разу не улыбнулся за время их похождения по Пекину, ни разу не проявил энтузиазма или желания сфотографироваться. Ходит как в воду опущенный, пребывая где-то далеко-далеко в своих мыслях, никого к себе не подпуская и даже не пытаясь выбраться как-то из этого тревожного состояния. — Где твоё настроение гуляет? Я не узнаю тебя.
— Извини, — пытается улыбнуться Тэхён Чону, но выходит так себе. Считая до этого быстро проскакивающие деревья за окном автобуса, Тэхён и не ждал, что кто-то влезет в его личный тёмный мирок, которым он опутан был ещё со вчерашнего дня. — Просто неважно себя чувствую, не бери в голову. Отдыхай, развлекайся. Не обращай на меня внимания.
— Чего? — хмурится Чону. — Ты мне друг или кто? Как это «не обращать внимания»? Я волнуюсь, вообще-то. Тебя никто из той долбанутой четвёрки не обидел? Или Чонгук опять…
— Нет-нет, — перебивает его Тэхён, мотая головой и шмыгая носом, натягивая рукава на ладони. Как-то зябко стало от упоминания имени альфы. — Они тут ни при чём.
Не до них сейчас. Не до всего сейчас, если честно. Тэхёну кажется, что, если сейчас перед ним бомба взорвётся, он и не обратит внимания. Мир Рикки всё ближе и ближе, отчего дыхание спирает, а сердце с ума сходит. Поспать бы сейчас несколько часов, привести себя в порядок и попытаться успокоиться, а не сидеть с дрожащими руками и ногами, делая вид, что всё замечательно. Ни черта не замечательно! Тэхён свихнётся скоро от переизбытка эмоций, захлестнувших его слишком неожиданно и стремительно.
Он помнит эту дорогу. Помнит эти высокие деревья, проносившиеся мимо, когда они уезжали из Уданшань. Весь зарёванный, молчаливый и осунувшийся, он садился в машину, всю дорогу до Фуцитами прижимаясь к боку Хосока-хёна, который шептал что-то утешительное и гладил по спине. Тэхён помнит всё настолько точно, словно это было вчера. Этот ужасный пожар, этот едкий запах гари и красное небо над головой. Холодные глаза бабушки и сочувственное лицо Хосока. И предательство. Это рана особенно кровоточила.
— Надо было тебя тогда, когда ты чуть в обморок не бухнулся, нашему медику показать. Вдруг ты и правда заболел и тебе покой нужен? — бухтит беспокойно Чону.
Покой? Звучит прекрасно. Тэхён бы совершенно сейчас не отказался от него. И если до этого Тэхёну казалось, что всё более-менее обойдётся и он сможет вынести эту моральную пытку, то когда автобус останавливается у подножия дворца Пурпурных облаков, лис вдруг осознаёт: нет, не сможет.
Ноги отказываются идти за остальными из автобуса. Пятую точку словно приклеили к сиденью, а Тэхён, застывший бревном, не сразу даже слышит, как его зовёт профессор Ен.
— Вот это да! — слышит восхищённый вздох Чону Тэхён, подходя к нему на ватных ногах.
Уданшань сияет своим могуществом. Всё те же пышные и изящные дворцы, пагоды, храмы, поражающие своими размерами, утопающие в пожелтевших деревьях; тёмно-зелёный веер гор, местами красный и оранжевый, окружал обитель с четырёх сторон света, над которыми дымился «волшебный пар ци». И те же красные ворота.
Тэхёна чуть с ног не сбивает от нахлынувших воспоминаний об этом месте. В голове поочерёдно всплывают кадры из детства. Мурашки по телу бегут от ощущений, что проснуться решили не в самый подходящий момент.
— Здесь семьдесят два пика, около тридцати скал и двадцати долин, — вещает громко профессор китайского университета и одновременно их гид по поездке — Лю Шуан, когда они все поднимаются по каменистой лестнице. — Монастыри перед вами всегда были и будут считаться центром для практики боевых искусств и медитации. По преданию, забредший сюда монах Чжан Саньфэн увидел невероятный бой двух существ — гадюки и журавля — и под впечатлением создал боевое искусство — тайцзицюань, которое вам здесь обязательно продемонстрируют. Самая известная здесь достопримечательность — это уданский уксус. Он считается источником вечной молодости и дарует бессмертие только тем, кто смог обуздать себя и принять веру даосов. Насколько это правда — я точно не скажу. Но будьте внимательны, когда будете пробовать напитки, — смеётся коротко профессор, а за ним и студенты.
Красные деревянные ворота встречают их, а за ними — небольшой мир, который, по рассказам, похож на сказочную реальность. И как же жаль, что только Тэхён здесь в курсе, что всё здесь — лишь маска, за которой творятся страшные вещи. На удивление Тэхёна, от прошлой трагедии здесь не осталось и следа. И хотя пожар унёс тогда немало деревьев, сейчас это не было заметно. Видимо, усиленно сажали новые. Иронично, однако.
Дорога на заветный пустырь заросла окончательно. Тэхён даже и намёка на тропинку там не увидел. А когда спросил у профессора Лю, что там за багульником, тот ответил, что свалка.
Свалка. Просто свалка. Эти сволочи превратили дорогу
к ним просто в свалку. Это верх неуважения. И как они только жили все эти годы здесь, когда собственными руками допустили буквально уничтожение одного из родов? Тревожность сменяется гневом на эту красивую картинку, и остаётся только гадать, когда эта мина замедленного действия рванёт.
На пороге в обитель их встречают старейшины и главные монахи храмов, приветствуя и приглашая на вечерний ужин. Отличия от прошлого пребывания Тэхёна здесь есть в виде изменения домиков и каменной кладки забора, но лиса это ничуть не удивляет, что не скажешь про Чону, восхищённо ахающего через каждое узнанное новое знание об этом месте. Тэхёну это неинтересно. Намного больше его волнует мир за пределами этих храмов. Есть ли ещё дорога к сосновому лесу? Можно ли как-то незаметно пробраться в него и сходить к тем местам, где был по-настоящему счастлив с Рикки? Можно ли попытаться самому отыскать деревню волков и раскаяться перед ними хотя бы так? Жаль, что Тэхён не знает китайский язык и не может пообщаться, расспросить местных, давно живущих здесь людей. Пожалуй, один плюс от этой поездки есть: у Тэхёна будет шанс вернуться в прошлое. Не в то, что чёрный цвет любит и живёт, убивая им всё живое на своём пути, а в светлое и доброе, которое заставляло лиса шагать дальше и не унывать. Вдруг случится чудо? Вдруг он сможет отыскать что-то такое, что хотя бы на шаг приблизит его к Рикки?
Главное — держать себя в руках и не давать расклеиться. Иначе и никакого чуда не случится, а вот плохое — обязательно да.
---
— Как думаешь, интересно будет? — спрашивает Чону, садясь по-турецки на пол в главном зале, где с ними будет общаться и отвечать на вопросы студентов один из здешних жителей, знающий много интересного о своём доме.
— Надеюсь, да, — кивает Тэхён, садясь рядом с ним.
День сегодня начался суматошно. После завтрака их повели знакомиться с приближёнными храмами, а также с их смотрителями. Далее шла знаменитая колонна, подпирающая Небо, откуда вид на горы, окутанные тяжёлыми белыми волнами тумана, поистине невероятен, а после — храм Пилигримов. В пасмурное утро он особенно выглядит мистически, словно появляясь из ниоткуда, как и его дощечки с даосскими учениями, которых на стенах было уйма. И в таком вот быстром темпе они заканчивают первый день на Висячем храме, врезанным в скалу, поглощённым в вечерних лучах солнца. В храме этом им показывают важную реликвию — каменную голову дракона с местом для молитв перед ней со множеством ароматных свечей.
Здесь они остаются в одном из залов, куда к ним должен был прийти один из смотрителей малых храмов, чтобы пообщаться со студентами.
Жизнь здесь бьёт ключом. Нет никакого намёка на случившееся здесь двенадцать лет назад. Это удивляет и одновременно настораживает Тэхёна. Вид из окна домика, в который их заселили вместе с Чону, Донхваном и Тэтсуо, выходил на густой лес. Тянуло туда неудержимой силой, как магнитом, но отвязаться от группы и вездесущих глаз их профессоров (особенно дяди, который только этим и занимался, стоило им только встретиться сегодня утром на завтраке) не получалось. Очень хотелось сбежать отсюда туда, где всегда мечтал побывать и жить вместе с любимым альфой, а не ходить и делать вид, что ему все эти красоты интересны.
Тэхён не верит в эту картинку. Она ненастоящая, поддельная. За ней столько боли и чистой крови скрыто, что не пересчитать. Омега на себе ощущает всю холодность душ живущих здесь людей. Местные смотрели на них как на чужаков, не особо стремясь подружиться, предпочитая общество своих. Может, туристов здесь и любят, но только определённых родов. Ведь не каждый может ступать по
святой земле.
Помимо всего прочего, Тэхён не раз на себе ловил чей-то внимательный и предостерегающий взгляд. Словно кто-то за спиной стоит, а обернись — испаряется. И так весь день. Тэхёну не по себе от этих ощущений, вызывающих мурашки размером с кулак по спине. Никто ведь не мог
так наблюдать за ним из их группы. Неужели былые кошмары действительно ожили и решили отомстить лису за его давнюю оплошность? Похоже, вылазка в сосновый лес Тэхёну всё-таки обеспечена. Не успокоится, пока не найдёт деревню волков и… А что дальше? Что он будет делать, когда увидит её? Расплачется? Начнёт извиняться в пустоту? Что? Это ещё больше угнетало.
И зачем он только согласился ехать сюда? Почему не развернулся и не пошёл обратно в общагу? Это решило бы тысячу проблем, на которые раньше Тэхён не желал обращать внимания. Надо быть сильнее их, надо проще относиться к событиям двенадцатилетней давности, а не думать весь день о том, что видел, знал и пережил здесь
тогда. Тогда он был маленьким лисом, а сейчас — взрослый омега. Может, это Всевышний посылает ему такое испытание? Или, может, подсказывает что-то, даёт понять, что это начало, а дальше — либо лучше, либо хуже. А с везучестью Тэхёна второй вариант ему обеспечен однозначно.
— Добрый вечер, студенты Кёнхи. Мы рады приветствовать вас в нашей обители и с радостью готовы общаться с вами, а также ответить на интересующие вопросы. Сегодня весь ваш день был посвящён изучению нашего небольшого поднебесного мира. Как вам наш устрой? Всё нравится? Есть какие-то вопросы?
«Есть. И много», — мысленно мрачно отвечает представителю храма Тэхён. Может, пока они все тут будут общаться, он сможет найти его бывший домик и площадку, где он играл, когда был маленьким? Или ещё лучше — узнать, как можно пройти незамеченным через ворота обители. Однако все планы нарушает дядя Исыль, встав возле входной двери неогибаемой скалой. Придётся сидеть и слушать.
Тэхён настолько сильно уходит в свои раздумья, что не сразу чувствует, как его пихает в бок Чону, шепча что-то про «какой красивый и молодой смотритель у них», заставляя лиса вынырнуть из мыслей и поднять голову, замирая на месте статуей, открывая рот от удивления. Или возмущения? Возможно, всё и сразу.
Чуть дальше от них, на мини-сцене (если её ещё можно так назвать), сидел на стуле высокий и статный омега в шёлковом тёмно-синем ханьфу, настолько красивый, что дух от него захватывало. Шоколадные волосы красиво уложены, глаза сияют, лицо гладкое и без единого изъяна. Он сидел ровно, держа осанку, сложив руки на коленях, как положено примерным омегам, мягко вскидывая ими лишь тогда, когда в небольшой толпе студентов поднимали руку, прося ответить на тот или иной вопрос.
Как там говорят? Цветёт и пахнет? Вот это про этого омегу. Про
Миндже. Про давнего друга и хёна Тэхёна, что сиял своей красотой сейчас на радость приезжим. Тэхён забывает как дышать, узнавая в нём того мальчишку, которому доверял так много, делясь каждым счастливым моментом, что подарил ему Рикки и его мир. Это… Это что же получается? Пока там Тэхён подыхал несколько сотен тысяч раз, в лишний раз боясь думать о Рикки и его деревне, страшась каждого шороха и меняя себя до неузнаваемости, чтобы бабушка верила ему и доверяла, Миндже жил здесь, расцветая с каждым днём, улыбаясь сейчас всем лучистой улыбкой (альфы точно заценили).
— Сука, — ядовито шипит Тэхён, прикусывая язык после и пытаясь отвлечься на что угодно, лишь бы не думать о том, как и где придушить этого бывшего
друга.
Жизнь и впрямь решила поиздеваться над ним. Во всех смыслах поиметь. Сначала одно, потом другое, а сейчас серьёзно, блять, — Миндже?! Этот предатель, что ни капли не раскаивался тогда в содеянном, как на духу всё выложив врагам. Что ж, Тэхён обещал ему отомстить — Тэхён это сделает. И плевать, что будет. Пусть тоже мучается, не одному Тэхёну на этом дне сидеть.
Высидеть спокойно эти полчаса общения меж ними у Тэхёна не получается из-за злости, что вскипела в нём ярким пламенем, стремясь выбраться наружу. Омега поднимает руку резво, на ходу придумывая самый тупой вопрос, который тонет в шуме толпы, а после, не стесняясь никого, подскакивает на ноги, повторяя его громко, ловя на себе (Тэхён готов поклясться в этом!) испуганный и неверящий взгляд Миндже.
— Я спросил вас, Миндже-ши, сколько обычно за обедом вы съедаете риса: мало или очень много? А спите как? Тепло и мягко вам на постели? Или всё же недуги вас посещают? — много для одного вопроса, но Тэхёна сейчас это мало волнует. Не волнуют взгляды всех присутствующих, прикованных к нему, не волнует Чону, тянущий его за руку обратно на место и встрепенувшийся Исыль. Его цель сейчас — Миндже. Код красный. Остановить омегу будет не так просто. Он так долго ждал этого, так долго мечтал вновь встретиться и отомстить за себя, за волков и всю боль, что пришлось вытерпеть.
— Тэхён? — неуверенно спрашивает Миндже, поднимаясь со стула на ноги. Он, кажется, донельзя удивлён, отчего дара речи лишается, хлопая ртом, как рыбка. — Ким Тэхён, это ты? Правда ты? — он спускается с мини-сцены, но подойти ближе не решается. — Ты студент Кёнхи? Как здорово, ты… так вырос. Рад тебя видеть.
— Вы не ответили на вопрос, Миндже-ши, — пропускает всё приветствие мимо ушей Тэхён, шагая вперёд и останавливаясь в метре от омеги. — Как ночью спится: хорошо или плохо? Прошлое не мучает?
— Они знакомы, что ли? — спрашивает у Чону шёпотом Донхван, на что тот лишь плечами пожимает. Видимо, да. Но тогда почему Тэхён так воинственно настроен против друга? И друзья ли они?
— Послушай, Тэхён, я понимаю, к чему ты клонишь, но давай не при всех и не здесь, — говорит спокойно Миндже, поднимая руки в примирительном жесте. И дураку понятно, что на уме у лиса напротив. — Выйдем и тогда поговорим, ладно? Не устраивай спектакль.
— Спектакль? — хмурится Тэхён, сжимая кулаки и прожигая взглядом Миндже. — Так ты это теперь называешь? Зачем же нам куда-то выходить? Пусть все знают, что Уданшань — гнилое место, нажившее себе добро и славу лишь на невиновности других родов, которые если и хотели жить по своим правилам и вере, то автоматически уничтожались. И неважно, сколько леса нужно сжечь ради этого!
— О боже, — выдыхает Исыль, стремясь быстрее к двум омегам в середине зала, чтобы ненароком один из них не успел на всеобщее обозрение (а после и обсуждение) натворить дел. Они и так вон уже уши развесили, осталось только на камеру записать и их поездке придёт конец, как и репутации университета.
— Тэхён, пожалуйста, давай не будем, — взывает омегу к рассудку Миндже, попытавшись взять за руку, за что был награждён ещё более презрительным и полным ненависти взглядом. — Это было много лет назад, всё уже в прошлом. То, что случилось, уже случилось, вернуться нельзя. Ты и сам прекрасно знаешь, как тогда было. Они заслужили это и одновременно…
Тэхёну срывает тормоза окончательно. Убийственная ярость захватывает всё тело и разум, приказывая лишь одно: уничтожить омегу напротив. Заслужили? Заслужили?! Тэхёну не послышалось? Его словно обухом по голове ударили от той лёгкости, с которой были произнесены эти слова. И это вот его Тэхён пытался оправдать и простить? Да ему место за решёткой за то, что сделал. Он практически лично убил каждого из деревни Рикки. Если бы не он, то ничего бы не было!
Не помня себя от гнева и боли, застелившей глаза, Тэхён резко, чем застаёт врасплох Миндже, кидается на него, валя на пол и ударяя в скулу. Крики по залу раздаются оглушительные, а когда Тэхёна пытаются оттащить от Миндже, крепко держа в руках, омега вопит, теряя рассудок совершенно:
— Это ты их убил! Это ты виноват в их смерти! Это ты забрал их у меня! А сейчас ходишь по земле как ни в чём не бывало, радуешься жизни, когда они… — воздуха совершенно не хватает, — они погибли. Сгорели. Из-за тебя. Всё из-за тебя, Миндже!
— Тэхён, хватит, хватит! — держит его крепко Исыль, кивком головы говоря профессору Ену увести Миндже отсюда от греха подальше, но не успевает, как слышит от того в ответ Тэхёну:
— Я не виноват! Меня заставили, всё не так! Ты ничего не знаешь. Твои волки тоже не святые, они тоже…
— Ненавижу!.. — не дослушав полностью, кидает едко Тэхён, а после ему хватает ровно две секунды, чтобы перекинуться в свою истинную сущность, тем самым избавившись от тисков Исыля, что рухнул сразу неуклюже на пол, пытаясь было поймать юркого белого лиса, напавшего уже на рыжего лиса Миндже, тоже перекинувшегося в зверя, сцепившись в один большой меховой комок.
— Тэхён! — кричит омеге Чону, пытаясь было выбраться из толпы переполошившихся студентов, что всей кучей повалили к выходу, но его останавливает вдруг Югём, выросший на пути и схвативший за руку.
— Не лезь, апельсинка, иначе и тебе попадёт. Идём отсюда, профессора сами разберутся с ними.
— Но он мой друг, как я его брошу?
— Ему явно не до тебя сейчас, — присоединяется к ним Чонгук, неотрывно наблюдая за рыже-белым комком плотно приклеившихся друг к другу лисичек в схватке. Да так, что клочки шерсти во все стороны летели.
Что ж, кажется, Чонгук всё же не ошибся в омеге. Он тоже на
его стороне.
