Аконит

      Тэхён не помнит, как добрался до своей комнаты в общежитии. Кажется, с мокрой скамьи его бесформенную тушку соскрёб Чону, выскочивший по-быстрому в магазин за очередной порцией чипсов и крекеров, ибо сериал долгий предстоял, а вредная еда вся закончилась. Он совсем не ожидал увидеть друга, сидящего на скамейке возле входа в общежитие, игнорирующего дождь со снегом, всего дрожащего от холода, что-то крепко сжимающего в кулаке и прижимающего к груди. Чону даже не сразу понял кто, подумав, что обознался, ведь Тэхён говорил, что приедет из Пусана ближе к вечеру.       Чону буквально силком затаскивает несопротивляющегося Тэхёна в комнату, причитая, как курица-наседка, пытаясь выведать у того, чего тот молчит как рыба и решил здоровье угрохать своё. На улице холодно благодаря мерзопакостной погоде, но, походу, омегу это заботило в последнюю очередь. Когда Тэхёна с успехом получается посадить на диван, закутать в плед и вручить горячую чашку с чаем, Чону предпринимает ещё одну попытку разговорить лиса, но тот сидит с каменным лицом, вперившись взглядом в одну точку перед собой, вообще сейчас пребывая где-то в своём мире, никого не слыша. А потом он протягивает Чону то, что держал всё это время в руке, боясь выпустить, и омеге становиться всё понятно и без лишних слов.       Чёрная фенечка. Порванная и мокрая, замаранная в грязи. Фенечка Чонгука, что пара красной Тэхёна, с которой тот не расстаётся уже давно.       Чону хочет уже было открыть рот, спросить, что случилось, ведь уезжал Тэхён хоть и взволнованным, но вполне похожим на живого человека, а не мертвеца с кругами под глазами и покусанными губами, но не успевает. Тэхёна прорывает. Словно до этого его что-то сдерживало на цепи, не давало обнажить истинные эмоции. Он обнимает Чону и заходится в рыданиях, натурально воя на плече у друга, что первую минуту теряется, не зная, что сделать, чтобы остановить этот поток слез, что уже промочили его футболку. Тэхён никогда так сильно не плакал. Если не считать того момента, когда узнал, что Рикки умер. Но сейчас-то все живы, слава богу! Зачем же так плакать, словно смысла жизни лишаешься? Что этот Чонгук успел натворить за время их поездки? Неужели его родителям Тэхён не понравился?       — Тэхён-а, ну перестань, хватит плакать, — поглаживая его по спине, упрашивал его Чону, сам силясь не разреветься вместе с лисом.       — Это я, — сипит Тэхён охрипшим голосом от частых всхлипываний, — это всё я… Из-за меня он ушёл. Бросил… Это в-всё я-я… — и по новой в голос.       Причину Чону всё же выпытывает у Тэхёна, когда тот возвращается из ванной, немного успокоившись благодаря таблеткам, нашедшимся в их аптечке, и сам впадает в ступор. С одной стороны, хочется и поддержать друга, ибо невыносимо просто смотреть на него такого зарёванного и посеревшего, потерявшего привычный блеск в янтарных глазах, а с другой… Тупик какой-то. Чонгук тоже хорош. Наорал и сбежал, наверняка сейчас тоже мучаясь от тупой боли в груди, что постепенно проникала в каждый участок тела, полосуя лезвиями и там.       — Я не хотел такого говорить, — кусает и без того истерзанные губы Тэхён, сидя на диване, поджав под себя ноги, натягивая на ладошки рукава свитера, пытаясь согреться. Не выходит. Не помог ни чай, ни плед. Чонгук ушёл и, похоже, забрал с собой солнце, оставив Тэхёна в лютой зиме. — Я был пьян и сам не соображал, что нёс. Ненавижу себя за это. Эмоции — штука дурацкая, и сам не знаешь, когда они выстрелят. Да, было такое, что я думал о Рикки рядом с Чонгуком, сравнивал их и придумывал в голове, как бы было, если бы на месте Гука был его брат. Как я могу пожелать кому-то смерти? Это слишком для меня…       — Прости, Тэхён, но ты явно облажался, — без обиняков говорит Чону, хмуря брови и потирая лоб, зачёсывая после чёлку и выдыхая. — Честно, я даже не знаю, как тебе помочь в этом. Я знаю, что Чонгук тебе нравится и стал дорог за тот период ваших недолгих отношений. Вы притёрлись к друг другу, ты привязался к нему, я это отчётливо видел, особенно в прошлую неделю, когда он упрашивал тебя поехать с ним в Пусан. Рикки — это проблема, как бы грубо это сейчас ни прозвучало. Разберись с ней прежде, чем пойдёшь к Чонгуку. Только не сразу ищи с ним встречи, он наверняка сейчас злой и слушать тебя не захочет. Какая бы громкая правда у тебя ни была — он её всё равно не услышит.       Тэхён кивает заторможено, прекрасно понимая сейчас слова Чону. Понимает его негодование и сам бы себя ударил за произошедшее, да вот поможет ли? Кто бы мог подумать, да? Разве чувства к кому-то могут нанести такой вред? Тэхён сам запутался во всём. Он точно знает, что в будущем ему нужно держаться за Чонгука, чтобы не пропасть и не закончить как его непутёвый родитель, тем самым предавая все своим мечты, но Рикки… Тэхёну начинает казаться, что он словно в прошлом застрял на несколько лет назад. Он всё время оборачивается, ждёт чего-то, забывая про настоящее, что уже наступило, что здесь и сейчас оно, и Тэхён в нём как обязательный механизм. Тэхён устал жить прошлым. Всё время в нём. Те воспоминания несомненно дороги сердцу, но от них слишком много проблем. Вчера он это не только показал, но и подтвердил. Идиот.       За тот действительно маленький срок отношений с Чонгуком Тэхён наконец-то избавился от многих своих страхов, глупых привычек закрываться в себе и вести себя бесчувственным чурбаном. За этот маленький срок он понял, что обрёл свой маленький уютный домик в лице Чонгука, которому открываться нестрашно и возвращаться всегда хочется. Это не пустые слова — а больше, чем просто признание самому себе. Напряжение между ними было во многом из-за воспитания Тэхёна, но лис знал, что со временем и с этим справится. Чонгук поможет, подскажет как правильно и в какую сторону идти.       Изначально Тэхён соглашался быть вместе, чтобы залечить раны, что нанесла новость о Рикки, но как-то сам не заметил, что цель этих отношений была утеряна. Он стал больше заглядываться на Чонгука, прислушиваться к нему и слышать его без слов. Как ветер, гуляющий по лесу, играясь с деревьями. В груди стало ёкать, места, которых касался альфа, отставляли после себя словно ожоги, а природный аромат некогда ненавистного моря наоборот успокаивал своей прохладой. Тэхён забывался, углублялся больше в это море, старался смотреть на Чонгука чаще, сам не осознавая, что уже давно потерялся в глубине карих глаз. Наверное, ещё тогда, в столовой, когда не знал ничего. Когда простое «нравится» начало расплываться на глазах, но Тэхён был бы не Тэхёном, если бы придал этому значение. У него ведь мысли всегда только о Рикки были. Никого другого рядом с собой он не представлял, даже не думал, а тут Чонгук. Пришёл, увидел, победил.       То, что произошло в домике, безусловно делает Тэхёна виноватым. Как доказать обратное теперь Чонгуку, лис не представлял. Он его и слушать не захочет после такого. Всё так обернулось ужасно для Тэхёна, ещё и папа альфы… Полное дерьмо! И омега по уши в нём запятнался.       На следующий день Тэхён, послушав Чону, даже не пытался найти Чонгука в университете, боясь попадаться ему на глаза. Чувствовал он себя ужасно, что чересчур бросалось в глаза, но как-то не до этого. Об учёбе тоже не думалось, голова отказывалась варить, а организм требовал хоть несколько часов сна. Похоже, помимо бессонницы Тэхён заработал себе ещё и мигрень. Главное — не сойти с ума от дыры в груди, что становилась всё темнее и глубже.       Чонгука он видит лишь в пятницу, на паре по философии. Выглядел он вполне бодро: волосы перекрасил, что сейчас чёрными вихрями лезли ему в глаза, мешая писать лекцию Исыля; новую татуировку набил, но уже на левой руке, поскольку правая и так была забита вся — начиная от запястья и заканчивая предплечьем. Во всём чёрном, правда, пришёл, походя на дементора, как его окрестил Чону, но так ему комфортнее, именно с этим цветом. Тэхён уже давно это понял, глаз не сводя с него всю пару, получая пару раз замечания не отвлекаться от Исыля. Тэхён не слушается, всё равно смотрит, смачивая пересохшее горло слюной и кусая губы от нетерпения, потому что обязан после пары выцепить Чонгука и поговорить с ним. Сам пока мало соображает, как и что будет говорить ему, чтобы тот поверил, но от затеи не отказывается, когда звенит звонок.       Но его затею не разделяет сам альфа. Останавливается всё же на оклики Тэхёна, ждёт терпеливо, засунув руки в карманы, и смотрит как на пустое место, пока Тэхён пытался нормально слова связать в чёткие предложения. От альфы холодом и безразличием за километр веет, отчего сердце сжимается в тиски и спрятаться хочет, но Тэхён упрямо стоит на месте, сдерживая дрожь в теле и слёзы, которые волк точно не должен увидеть. Чонгук слушает его (или делает вид), а после шлёт на хуй стальным голосом, даже бровью не поведя. Тэхён открывает рот от такого ответа на его десятиминутную речь, растерявшись совершенно, хлопая широко распахнутыми глазами неверующе.       — Что? — переспрашивает всё-таки Тэхён, оправившись от шока, тряхнув головой, отказываясь принимать услышанное.       — Ты услышал, — кидает напоследок Чонгук, разворачиваясь и уходя, оставляя потерянного лиса одного в коридоре.       — Что?.. — повторяет уже себе Тэхён, выпадая из реальности. Он прислоняется плечом к стене, чтобы окончательно не свалиться с ног, что свинцом будто налили, закрывая ладошкой рот и жмурясь. Не будет он плакать, не будет! Он просто поторопился, да! Просто Чонгуку нужно больше времени, чтобы остыть. А то, что случилось сейчас, просто надо забыть. Настоящий Чонгук на такое не способен. Он ведь не такой, Тэхён знает. Или уже нет…       Подобными мыслями он утешает себя все и последующие недели, бегая за Чонгуком хвостиком, на который альфа перестал обращать внимание совсем. Словно Тэхён исчез из его жизни, перестав быть человеком. Он игнорирует все его сообщения встретиться, лишь оставляя их прочитанными. За всеми этими метаниями Тэхён и не замечает, что проходит месяц, а на экране телефона высвечивается второе декабря. Месяц! Прошёл уже месяц с их ссоры, а они так и не сдвинулись с мёртвой точки. Тэхён извёлся весь, плюя на собственную гордость, думая только о Чонгуке и ненавидя себя за сказанное, доводя себя до кондиции «мне всё равно на всё». Чону же, замечая эти совершенно не лучшие изменения в организме друга, силком ведёт его в торговый центр, чтобы развеяться немного и привести в чувства Тэхёна, что забыл обо всём, кроме учебы и Чонгука, метаясь меж этих двух огней. Причём последний засел глубоко внутри омеги, завладев, похоже, абсолютно всем. Чону слышит имя альфы чаще, чем своё от Тэхёна, что за месяц похудел от переживаний и самобичевания. Чону знает, что Тэхён скучает по волку, каждый день штурмует его социальные сети и перечитывает диалоги, на которые альфа так и не удосужился ответить. Знает, что теперь на заставке телефона Тэхёна фото Чонгука. Знает про слёзы, которые Тэхён не показывает, и что скрывает своё, откровенно говоря, плохое самочувствие из-за него. Знает, что Тэхён не отступится от своего и докажет Чонгуку, что хотел этих отношений. И не потому, что у волка его лицо.       Влюбиться только во внешность человека возможно, но в нём также можно и разочароваться после одного диалога с ним. Внешняя оболочка бывает яркой, привлекательной, и внешность несомненно играет очень важную роль в отношениях. «Влюбиться можно в красоту, но полюбить лишь душу». Именно красота души определяет характер человека, и, когда человек позволяет тебе коснуться её, обратной дороги уже не найти. Сумевший затронуть сердце однажды — не забудется уже никогда. Тэхён увидел в Чонгуке себя, очень похожего именно внутри, а не снаружи. Проникся, дотронулся, открыл глаза и увидел. Понял, что такой же. Влюбился. Очень тихо, не признаваясь никому, даже себе, отрицая волнение в груди и сбитое дыхание. Думал, всё наладилось, но чёртово прошлое не дало так просто стать счастливым, напомнив о себе.       Расслабиться в торговом центре не получается. Сначала всё идёт хорошо, Тэхён даже улыбается, пока Чону не скрывается в примерочной, а его глаза не привлекает кафе напротив, а точнее, двое людей, сидящих за столиком и о чём-то мило переговаривающихся, ловя взглядами сердечки. Тэхёна захлёстывает горячей волной ревности, плавя кожу и сознание, когда он видит, кто это сидит. Чонгук и какой-то миловидный омега, смеющийся звонко от каких-то слов Чона, такого же счастливого и ни разу не похожего переживающим горько их расставание. Тэхён задыхается от ярости, подкатившей к горлу, готовый в любую секунду сорваться с места и впечатать в стол лицо этой сучки, накрывающей сейчас ладонь альфы своей и улыбающейся до тошнотворности сладко, а после вырвать волосы и заорать на весь торговый центр, чтобы не смел прикасаться к его парню.       Останавливает его только Чону, крепко вцепившийся в рукав пальто, прося не паниковать раньше времени и не делать поспешных выводов. Тэхён отдалённо слышит его просьбы, не отрывая потемневших от колючей ревности глаз от парочки, что расплатилась с официантом и двинулась куда-то прочь из кафешки. Тэхён, вырвавшись из хватки Чону, несётся за ними следом, едва не поскальзываясь на начищенной до блеска плитке, врезаясь в людей на своём пути. Чонгук же со своей новой пассией спускается на первый этаж, заходя в лифт, ведущий вниз, где стоят автомобили. Тэхён успевает застать лишь момент, когда лифт трогается и парочка скрывается из виду.       Вот, значит, как? Он убивается ходит, последним гадом на земле себя считает, бегает за Чонгуком месяц, вымаливая прощения и получая всегда в ответ холодное безразличие, а ему всё равно на Тэхёна. Он уже нашёл замену, недолго горюя по утрате. Спрашивается, а были ли его слова про то, что волк хочет его себе всего и полностью, правдой? Кому эти отношения были нужнее, и можно ли их теперь так назвать? В кого Тэхён успел влюбиться, и актуально ли уже это? Хотелось догнать этих голубков и выместить на них всю злобу, накопившуюся за этот месяц, что подавлял в себе её всё это время Тэхён.       Тэхёна словно каменной плитой придавило от осознания сложившейся ситуации. Чонгук действительно отказался от него, просто наплевал с высокой колокольни, найдя новую омегу, когда Тэхён и думать боялся о ком-то другом рядом. Чонгук — его центр, магнит и море, которому он подчинился, переборов сотню страхов и неуверенностей в себе, а оно вон как. Альфе плевать на него и его страдания, будто он только и ждал, как избавиться от Кима и его надоедливости. Вздохнул полной грудью, так сказать. А как ещё это назвать? Только измена. У Чона нет ещё одних братьев или родственников, чтобы так мило с ними вести себя. Значит, правда этот рыжий паренёк — его новая омега.       Раздосадованный Тэхён пишет Чону, чтобы тот шёл в общагу без него, поскольку он поедет к дяде. Как оказывается, это тоже становится ошибкой. Потому что на вопрос Исыля: «Что случилось?» Тэхён, отрываясь от ковыряния палочками риса в тарелке, отвечает без раздумий, что влюбился в волка. Исыль не верит ему, смотря на племянника как на умалишённого, но Тэхён не собирается давать заднюю, повторяя, что ему дорог человек, принадлежащий другому роду, тем самым подтверждая свою нетрадиционную ориентацию. Исыль замирает на несколько долгих минут, хмуря брови сильно, отчего на переносице складка образовывается, сжимая губы в тонкую полоску. Омега уверен: сейчас ничего, кроме бури, его ждать не будет. Хоть Исыль и не противец «всего этого», но вся их семья, деревня, а самое главное Чирён — да.       — Ты не можешь таким быть, Тэхён. Ты не имеешь права такое мне заявлять. Даже думать забудь о своём волке! Никакого будущего у вас с ним нет. Чирён никогда не признает его, а если узнает о тебе, то ты точно отправишься обратно в Фуцитами. Так нельзя, Тэхён-а, так не делают, понимаешь? Ты можешь дружить, общаться, но точно не любить их. Ты губишь себя, все свои мечты. Если останешься с волком, то Чирён будет проще отказаться от тебя, чем принять твоего избранника.       — Почему?! — кричит Тэхён, вскакивая из-за стола, глотая слёзы, поражаясь словам дяди. — Разве ты не говорил, что это нормально? Что такие союзы есть и никто на них не обращает внимание. Ты сам говорил, что в этом нет ничего плохого. Ты работаешь в университете, где полно таких пар, и ты спокойно смотришь на них, однако стоило мне прийти к тебе, рассказать всё, о чём всегда молчал и не зря, видимо, как ты заявляешь мне, что моя семья может отказаться от меня? Это нормально, по-твоему? Это толерантно?       — Ты не слышишь меня, — пытается достучаться до вскипевшего сознания лиса Исыль. — Я — это я, а твоя бабушка никогда не примет тебя. Ты сам знаешь почему, но идёшь по стопам своего папы!       — Я не собираюсь беременеть раньше положенного, господи! — зарывается пальцами в волосы Тэхён. — Всё будет хорошо, поверь мне. Я не могу больше врать. Хотя бы кто-то пусть знает об этом из вас.       — Если Чирён узнает, то нам обоим будет несладко. Она и слушать меня не захочет. Просто приедет и заберёт тебя, лишив буквально всего.       — Если ты ей не скажешь, то всё будет нормально. Пожалуйста, дядя Исыль. Я могу положиться только на тебя. Ты единственный, кто понимает меня и точно не оттолкнёт, перестав смотреть в глаза. Я ведь просто полюбил, а не убил кого-то. Разве это плохо, что я нашёл своего человека?       — Ужас, — в неверии мотает головой Исыль, грузно опускаясь обратно на стул.       На большее Тэхён и не рассчитывал. «Ужас» — самое подходящее слово для описания творившегося сейчас в жизни Тэхёна. Глупо было надеяться, что его поймут, обнимут и скажут что-то ободряющее. Всё упирается в одно и то же — бабушку. Но разве Тэхён виноват, что его папа не справился? Что не нашёл в себе силы довериться своему альфе и подождать, а не сразу на тот свет отправляться, когда тот не явился по истечении уговоренного срока? Атсуши — это Атсуши, а Тэхён — это Тэхён, и у него своя история, свой мир, свой волк. Его Чонгук.       Мысли об альфе подобно стрелам врывались в тело, оставляя после себя раны кровоточащие. Тэхён не хочет верить, что это конец. Не хочет верить, что Чонгук не желает с ним больше быть, найдя омегу лучше, достойнее, без закидонов, как у лиса. Сегодня в кафе он улыбался искренне, сияя своими невозможными глазами. Тэхён и это заметил. Последний раз он видел его такого счастливого у него дома, когда он встретился с семьёй. Может, они поторопились? Может, стоило больше времени уделить изучению друг друга, а не сразу падать в объятия друг друга? Может, им обоим лучше будет с другими, а не рядом?       Чонгук уже давно отпустил Тэхёна, вернувшись к прежней жизни, ведя себя как ни в чём не бывало. Наверное, Тэхёну тоже нужно так сделать, дабы привести себя немного в порядок и посмотреть, как всё обернётся. Пожалуй, сейчас это будет единственным правильным решением, чтобы не свихнуться от мыслей о том, что у волка появился другой и только Тэхён остался из них моногамен, хоть и является лисом. Или это всё сказки про любовь на всю жизнь? Тэхён уже ни в чём не уверен.       Он так устал от всего. От чувства вины, от одиночества, тяжёлых мыслей и учёбы. Нужен отдых и покой. Нужно переставать хандрить и выглядеть так, словно сегодня твой последний день на земле. Если Чонгуку всё равно на него, то хорошо, Тэхён отстанет от него. Но лишь на время, да. Потому что, если помните, своё отпускать лис не собирается.

🍂🍂🍂

      С наступлением декабря сваливается много забот. Первая — это подготовка к сессии. Пришлось моментально забыть обо всём, чтобы подтянуть хвосты, заработать автомат и не вылететь из университета, как пробка. У Тэхёна, в принципе, с успеваемостью было хорошо, что не сказать про Чону, на котором долгов висела куча. Одна только работа по основам композиции чего стоила. Пришлось помогать ему, чтобы в новом семестре не лишиться друга. В университете тоже становилось неспокойно. Чем ближе приближались зачёты, контрольные работы и сами экзамены, тем больше студенты носились за преподавателями и зачётками.       Помимо окончания первой половины учёбы от факультетов требовали индивидуальные выступления на Рождественском вечере для студентов, что должен был состояться перед двухнедельными каникулами. По велению судьбы — не иначе — группу дизайнеров объединили с нерадивыми экономистами пятого курса, которых выступать готово было от силы восемь человек. Остальным же просто было всё равно на эту просьбу своих кураторов. Особо заморачиваться не стали и решили просто повторить какую-нибудь известную историю из новогодних фильмов, и раз это Новый год, время чудес и подарков под ёлкой, улыбок и моря счастья, то самое простое, на что все быстро согласились, — так это спеть какую-нибудь проникновенную песню. Можно было бы что-то и пооригинальнее придумать, но всем не до этого, ибо сессия приближалась, а к ней надо было готовиться, поскольку профессора не дают пощады никому. Первым курсам это отчётливее некуда объяснили. Университет не должен тратить время на бездарей, тем более сидящих на бюджете.       Поговорить с Чонгуком, хоть и возможность сейчас была, у Тэхёна не получается. Во-первых, альфа никак не заинтересован в нём, превратив всё, что было между ними, лишь в бесцветное напоминание. Теперь Тэхён стал просто знакомым омегой, и, как бы горько и больно это ни было признавать, Тэхён понимал, что сам вряд ли что-то сможет изменить, раз парень не хочет. Во-вторых, на это не хватало времени. Они встречались группами, репетировали и уходили по домам, готовясь к зачётам. Загруженность была колоссальная, отчего все ходили немного угрюмые и напряжённые до предела, лишний раз говоря всем своим видом, что лезть к ним не надо.       Однако мирной обстановке всё же не быть, ибо на одной из репетиций Югём делает замечание Чонгуку, давая небольшой совет, и даже не обидный, но Чонгук взрывается после его слов, как шарик, приводя в удивление ровно каждого в актовом зале, где они репетировали до этого вполне себе тихо.       — Ты чего развопился? Тебе слово уже сказать нельзя, что ли? — Югём не теряется, напускаясь на альфу, сверкая недобро глазами. — Уже какой день с тобой невозможно разговаривать, весь издёргался. Иди потрахайся с кем-нибудь, чтобы гормоны не шалили.       От драки их спасает только Есан, вовремя втиснувшийся между двумя распалёнными до предела альфами, отпихивая их от друг друга на приличное расстояние. Оба сейчас выглядели так, словно на ринг вышли, готовые вцепиться в друг друга в любую минуту, пугая своими феромонами омег.       — Стихли оба! Заебали орать на пустом месте. Идите водички попейте и выдохните. Из-за вас же теряем время впустую. Сейчас другая группа уже придёт на репетицию, а мы всё начать не можем.       Чонгук на замечание клацает языком, фыркая, отрывая свой тёмный взгляд от Югёма, тряхнув чёрной макушкой, отгоняя от себя не самые лучшие мысли, кидает микрофон куда-то на зрительские кресла и широким шагом выходит из зала.       «Здорово!» — думает Тэхён, поднимаясь со своего места, подбирая с пола ключи от машины, которые Чон обронил, когда нёсся обиженным ребёнком на выход. Не обращать внимание не получается, потому что в груди всё зудеть начинает и просить сходить найти альфу и утешить, помочь. И кто Тэхён такой, чтобы этому противиться? Берёт свой рюкзак и отправляется на поиски альфы. Если разговора не выйдет, то хотя бы ключи отдаст.       Признаться, Тэхён очень соскучился. Сам этого не осознавал всё это время, но сейчас, шагая по коридору к аудитории, где они оставляют вещи на момент репетиции, еле сдерживался, чтобы не прибавить шаг, чтобы наконец увидеть перед собой альфу. Думать о том, что у Чонгука появилась новая омега, лис не хочет и не будет. Даже готов простить, уже ничего неважно. Он просто хочет, чтобы волк был рядом, а на остальное плевать.       Чонгук, как и предполагал Тэхён, оказывается сидящим в аудитории за партами, усердно что-то тыкающий на своём телефоне. На сосредоточенном лице ни грамма эмоций: оно холодное, как зима сейчас за окном, а море злится, отчего тоже мороз по коже прокатывается снежным комом. И всё равно самый красивый. Всё равно самый тёплый и родной. Всё равно самый лучший для Тэхёна, и вы не переубедите его. Любоваться можно вечно его лицом, каждой чёрточкой на нём и родинкой, которые омега сейчас с удовольствием бы поцеловал. А после опустился на губы и обнял, обязательно обнял, потому что невозможно как уже хочется быть вновь прижатым к этому сильному крепкому телу, этими татуированными руками и зарываться пальцами уже в чёрные волосы альфы на затылке, пачкая кончики в их цвете. «Говорят, чтобы понять: любишь ли ты человека или нет, нужно мысленно убрать его из своей жизни, и тогда ответ на вопрос найдётся сам собой». Да, Тэхён согласен с этим высказыванием. Ведь ценить начинаешь в полной мере только тогда, когда теряешь, а не когда обретаешь. Лис помечен, клеймён, занят только Чонгуком, и избавиться от этих чувств не удастся никому. Омега обещает себе это.       — Если ты пришёл, чтобы пожалеть меня, то можешь отправляться назад к остальным. Я не нуждаюсь в няньке, — замечает его Чонгук не сразу, а когда на парту рядом с ним ложатся его ключи от машины.       — Я знаю, что не нуждаешься, — игнорируя колючесть в голосе, говорит Тэхён, поправляя лямку рюкзака на плече. — И я не нянька, как ты выразился.       — Тогда чего надо?       — А ты можешь не грубить хотя бы секунду и рассказать, что с тобой происходит? — кажется, Тэхён поспешил со своим внезапным порывом нежности. Чонгук сейчас только бесит и напрашивается на хорошую взбучку. Особенно этим своим гнусавым тоном и глазами, на дне которых плескались огоньки.       — Меня всё бесит. Разве не видно?       — Видно, но зачем делать плохо кому-то, если хреново тебе? Югём не виноват в перепадах твоего настроения и уж точно не заслуживает быть посланным.       — Тебе-то какая разница? — поднимает одну бровь Чонгук, откидываясь назад и кладя одну руку на парту, стоящую за ним. И смотрит на лиса как на дурачка. Весь его похабный вид вызывает одно — раздражение. Но Тэхён спокоен как удав, так просто его не вывести из себя, хоть у альфы, видимо, только эта цель на уме, а не выговориться и прислушаться. Упёртость — его второе имя, но и лис так просто не сдастся. Хватит уже этих каникул между ними. Они не маленькие дети, чтобы бегать от друг друга и делать больно, словно соревнуясь в этом.       — Я просто не хочу, чтобы ты потерял по глупости друга. Ты ведь сам понимаешь, что виноват. Принял позицию: делаю то, что хочу делать; говорю то, что хочу говорить, и слышу только то, что хочу слышать. Это неправильно. Югём всего лишь сказал тебе не торопиться, а ты напустился на него, словно он праздник предстоящий испортил. Может, хватит сидеть в своём мирке и стоит попытаться послушать людей, находящихся рядом с тобой? Поверь, никто тебе зла не пожелает точно. Ты правда заставляешь беспокоиться. Уверен, что чувствуешь себя хорошо и ничего не болит?       Чонгук таращится на него в изумлении, выдавая какой-то невразумительный звук, усмехаясь от происходящего.       — Я не ребёнок, чтобы нянькаться со мной и давать советы, — повторяет волк сквозь плотно сжатые челюсти, нервно притоптывая ногой под партой.       — Вот после таких слов ты ещё больше ребёнок, чем кто-либо другой.       — Тэхён…       — Ты бегаешь от меня уже месяц, — резко меняет тему на более актуальную Тэхён. — Тебе нормально? Как ты справляешься? Тебе действительно стало всё равно? А как же все твои слова тогда, в Уданшань?       — Не вижу смысла исполнять их, когда к тебе относятся как таблетке от головной боли, — разводит руками в стороны парень, отчего спокойствие и выдержка Тэхёна благополучно отправляются к чёрту. Он заводится, как моторчик, закатывая глаза от негодования.       — Сколько раз мне повторять, что то, что было у тебя на даче, — лишь эмоции, не более. Ты сам знаешь это, но всё равно не хочешь принимать это. Тебе так удобно, ты так привык. Чтобы люди распинались перед тобой и говорили так, как ты этого хочешь. Это эгоистично, тебе так не кажется? Конечно, так легче всего. Так ты остаёшься невиновным, выходя из воды сухим. Боишься признаться, что сглупил? Почему? Неужели думаешь, что я засмею тебя? Тогда ты ещё больший придурок, чем можно ожидать. Я бегал за тобой хвостом весь месяц, упрашивал тебя выслушать меня и понять, а ты лишь усмехался и выставлял это на всеобщее веселье. Нравилось, что за тобой бегают? Что унижаются перед тобой? Да пошёл ты к чёрту, Чон Чонгук. Если ты возомнил себя выше бога, то это твои проблемы, я не хочу больше иметь к этому никакого отношения.       — Если бы ты… — на сей раз выходит из себя альфа. — Если бы не ты, то всё было бы нормально. Решил на меня всё свесить? Извини, а кто меня назвал ошибкой? Кто сказал, что моя жизнь — это несправедливо?       — Я не называл тебя ошибкой. И не желал смерти, хватит! Да, я виноват, что ляпнул такое, не подумав о последствиях, обидел тебя, за что уже тысячу раз извинился.       — Какая разница сколько ты это раз сделаешь. Если даже мы и начнём вновь встречаться, то я уже не смогу тебе доверять.       — Тогда что мне надо сделать, чтобы ты понял, что всё, что ты себе навыдумывал, — неправда? — при других обстоятельствах лис бы постеснялся такое спрашивать, но не до хороших манер сейчас.       — Давай остановимся, — выдыхает Чонгук устало, склоняя голову вбок, вставая и выходя из-за парты. — Похоже, мы поторопились тогда в обители. Не с того надо было начинать, — о нет, только не это! Тэхён не хочет это слышать. — Я давно простил тебя, сделав это, наверное, ещё на второй день, но старался держаться в стороне, чтобы дать тебе и себе всё обдумать, решить. Я запутался совершенно, я не знаю уже, что ложь, а что правда. Я знаю только себя, о том, что чувствую я, а ты молчишь и не даёшь себя узнать. Возможно, потому, что это я. Я, а не мой брат, который всем нравился. Возможно, ещё по какой-то причине, не знаю…       — Чонгук, стой… — Тэхён делает шаг вперёд, хватает за руку и стискивает ледяными пальцами его ладонь. — Твой брат здесь ни при чём. Я признаю, я сравнивал вас и думал, как бы было, если бы он остался жив. Но потом понял, что не было бы гарантии, что эти отношения бы случились. Рикки-хён несомненно дорог мне, он мой первый лучший друг. Мои чувства к нему другие, они похожи на братские. Ты — это совсем другое. Более вязкое и горячее. Я рад, очень рад, что ты жив и сейчас стоишь передо мной, что мы смогли встретиться и дойти до такого, скажем так, уровня. Ты не безразличен мне, нет.       — Я знаю, — кивает Чонгук. — Но всё равно прошу остановиться. Не уверен, что то, что творится между нами, можно назвать отношениями. Мы просто лечимся друг от друга. Так не должно быть.       Вместо предполагаемых слёз только злость. Неуправляемая и всеохватывающая. Тэхён не истерит, не кричит, не просит передумать. Он просто замирает статуей на месте, продолжая сжимать ладонь Чонгука, растеряв все слова. Значит, вот такой конец им уготовило небо? Значит, всё-таки ошибка? Хочется только посмеяться от жестокости судьбы, от её подарочков в этой извращённой форме.       Тэхён ни слова больше не говорит. Просто обходит альфу, суя согревшуюся наконец руку в карман пуловера, мчась к выходу. Он даже не слышит, как его зовет Чонгук, заставляя себя упрямо шагать дальше, не реветь и дышать ровно. Хорошо. Он сделает как его просит альфа. Бабушка ведь говорила, что им виднее всего как поступить, а омеги должны их слушаться. Вот сейчас Тэхён и воспользуется этим советом.       Придя в общежитие, Тэхён кидает рюкзак куда-то в угол комнаты и валится на кровать, лицом в подушки. Секунда, две… Омега, сжимая подушку руками, вопит в неё, что есть мочи, надеясь вместе с этим воплем избавиться от боли, мешающей дышать, от мыслей, заполонивших сознание, от дрожи во всём теле, от осознания того, что он опять остался один. Теперь уже точно. Сам не замечает, как ткань подушки становится мокрой, а предметы перед собой нечёткими и размытыми. Грудную клетку опять сдавливает, словно до лёгких пытались добраться, а бессознательный гнев поднимается к горлу. Тэхён подскакивает с кровати, всхлипывая громко, и швыряет подушку куда-то в шкаф, отчего тот опасно пошатнулся. Следом в ход идёт скомканное одеяло, книги и содержимое на прикроватной тумбе. Пиком приступа сумасшествия становится бонсай бергамота, на который Тэхён смотрит несколько секунд, проглатывая ком в горле и утирая слёзы тыльной стороной ладони, а после подходит, берёт в руки и швыряет со всей силы на пол, отчего горшочек не выдерживает, разбиваясь вдребезги, а по паркету рассыпается земля. Деревце отлетает в сторону, прячась куда-то под стол, за которым Тэхён делал домашнее задание. Омега хватает воздух ртом, опускается медленно на пол и, обнимая себя за колени, утыкается в них лицом.       Не все сказки заканчиваются хорошо. Реальность другая, лучше сразу снять розовые очки, чтобы те не лопнули вовнутрь, раня глаза. Любить кого-то не так-то просто, как может показаться.       День можно официально засчитать как самый поганый день за прошедший месяц.

🍂🍂🍂

      Просыпается Тэхён от громкой трели телефонного звонка, доносившегося в прихожей, покоясь в пальто Кима. Омега разлепляет сонные глаза, бросая взгляд быстро на будильник. Половина второго ночи. Кому в такой поздний час понадобился омега? Нехотя поднимаясь с помятой постели, не обращая внимания на беспорядок, устроенный лисом в комнате, который придётся убирать не меньше часа, похоже, Тэхён плетётся в прихожую, хлопая себя по щекам, чтобы проснуться наконец и отогнать от себя дрёму. Вымотанный собственными слезами, он и не заметил, как уснул. Тем лучше, иначе бы ещё что-нибудь натворил. Не хотелось, откровенно говоря, ничего — только лежать на кровати и сетовать на сучку-судьбу, что лишила Тэхёна вновь самого дорогого.       Выходя из комнаты, Тэхён вскользь осматривается, включив свет, и понимает, что Чону нет. Наверное, решил остаться у своего парня. Они теперь часто вместе зависают, пусть и долгов по учёбе у Чону хоть пруд пруди, но его это не волновало, когда рядом появлялся Югём. Они прекрасно спелись, превратившись в самую настоящую парочку, на которую Тэхёну приходилось только смотреть и завидовать. Хотелось так же наплевать на учёбу и пропадать ночами с Чонгуком непонятно где, а после приходить в шестом часу утра совершенно счастливым, с улыбкой на припухших от долгих поцелуев в машине губах. Хотелось. Теперь это ключевое слово.       Достав телефон из кармана пальто, Тэхён, зевая и потирая щёку ладонью, отвечает на звонок Чону, прикладывая телефон к уху. Неужели тот опять попросит его пойти и отвлечь охранника на вахте, чтобы тот проскочил незаметно в комнату? Тэхёну уже стыдно идти к аджосси, который точно скоро перестанет верить в его бредовые просьбы, рассказы и прочую чепуху, которую приходилось нести, пока Чону не проскользнёт на первый этаж.       — Алло, — тянет вяло Тэхён, сутулясь. — Если будешь меня просить опять идти отвлекать охранника, то я никуда не пойду.       — Алло, Тэхён. Это Югём, — пыхтит в динамик телефона альфа, и Тэхён хмурится на секунду.       — Почему телефон Чону у тебя, хён? — задаёт очевидный вопрос лис.       — Тэхён, не до расспросов сейчас, — продолжает будто загнанно Югём, заставляя Тэхёна проснуться окончательно. — У Чонгука расщепление.       Тэхён вскрикивает в ужасе, прижимая ладошку ко рту, отказываясь верить в услышанное. Страх, как по команде, захватил тело, мешая нормально соображать и дышать. Сердце протяжно заныло, будто от него оторвали жизненно необходимый кусок, а в глазах потемнело от подступившей к горлу паники. Худшее, что может случиться с любым представителем своего рода, — так это расщепление. Это когда человек, находясь будучи в своей истинной сущности, пребывает на стадии обратного перекидывания в свою человеческую форму, но ему что-то мешает или помешало, отчего две сущности — человеческая и природная — смешиваются. У некоторых это выражается не так ярко — например, лишь в изменении некоторых участков тела, что принадлежали бы сущности, а некоторым везёт меньше. Если коротко, то органы наружу. И спасти таких людей уже автоматически невозможно. Но раз Югём звонит и не говорит, что Чонгук погиб, то всё более-менее хорошо?..       — Как… — скатывается по стене Тэхён, ибо ноги отказывались держать, пытаясь сохранять спокойствие, хоть сердце уже и долбилось о грудную клетку. — Что произошло? Чонгук жив? Где вы?       — В-всё нормально, — отзывается Югём. — Чонгук жив, но явно не с нами, а в прострации. Как уже сказал, не до расспросов, поэтому быстро, Тэ, скажи: ты умеешь делать обратный обряд этому для успокоения истинной сущности? Чону сказал, что ты в курсе, ты видел у себя в деревне и знаешь как помочь. Сам понимаешь, если мы отвезём его в больницу, то об этом тут же узнает полиция, а дальше универ, и его пошлют с последнего курса к чёрту. Тэхён, не молчи!       — Я-я… — Тэхён теряется, не зная, как реагировать. Вроде всё понимает, но и одновременно нет. Да, он видел, как делается обратный обряд. Видел, как это делала его бабушка и сколько сил она тратила на то, чтобы спасти человека. Нужно было создать такие условия для истинной сущности, чтобы она поверила, что угрозы нет, угомонилась и вернулась обратно в свой «домик». Но сейчас зима, ни о каком лесе и речи быть не может, откуда они все практически родом в прошлом.       — Тэхён! Ты сможешь помочь или нет?! — кричит по ту сторону телефона Югём.       Может? Он может? Сможет? Тэхён не уверен. Он ведь только издалека видел это и слышал, как это больно, как наизнанку выворачивало человека, и самому сейчас провести нечто подобное… Нет. Он не сможет. Обязательно где-то оступится, чего делать крайне нельзя. Только хуже сделает, и Чонгук может погибнуть от его руки. Чонгук…       Чонгук. Его Чонгук. Его Чонгуку сейчас нестерпимо больно, а Тэхён сидит сейчас и ничего не может сделать. Альфа нуждается в нём, так какие сомнения? Омега не переживёт, если потеряет его, отдав на растерзание судьбе, что снова не на их стороне. Не позволит. Не отдаст. Нет!       — Да, я смогу, — заставляет себя подняться с пола Тэхён. Хватит реветь. Нужно помочь Чонгуку вернуться обратно, а не причитать раньше положенного. Он всё сможет, всё сделает и успокоит волчонка внутри Чона, что вдруг взбесился и собрался покинуть своего хозяина. Сопли и слёзы подождут. У него сейчас другая цель — спасти альфу. — Слушай меня внимательно, Югём, что вам нужно купить, найти, не знаю, но без этого не обойтись.       — Да, я понял, — выдыхает облегчённо парень. — Это не проблема, мы всё сделаем.       — Где сейчас Чонгук? — значит, Чонгук и Югём не одни. Это уже хорошо.       — Мы везём его в квартиру к нему.       — Хорошо. Аккуратно занесите его в комнату и положите на кровать. Понадобится тёплая вода, очень много. Свечи, обычный градусник и аппарат, чтобы измерять давление. И что-то вроде тряпочек, чтобы можно их было смачивать. А также стеклянные блюдца, на которые мы положим следующие растения…       Самый простой способ помочь — создать ту атмосферу, которая была бы благоприятна для волка Чонгука. Это лес, его запах и вкус, чтобы сущность поняла, что она дома и можно переставать бояться. Югём всё внимательно слушает и говорит, что будет у общежития в течение восьми минут. Тэхён кивает и отключается, мчась к себе в комнату, дабы найти свой гербарий, привезённый из Уданшань, который он сегодня с успехом сожжёт, разнося по комнате волка довольно едкий запах трав его дома, в котором он вырос и был счастлив. Также нужно было сделать настойку из трав, что тоже очень действенно, если, конечно, сейчас в два часа ночи Югём сможет их где-то найти. Главное в этом довольно языческом обряде, чем-то напоминающем экзорцизм, — это сделать заговор. Пока Тэхён ждёт Югёма у входа в общежитие, из которого чудом удалось выйти не замеченным спящим охранником, он вспоминает и его, перечитывая в своей памяти раз за разом, чтобы ничего не забыть. Омега не думал, что нужен особый для каждого рода заговор, поэтому будет делать так, как видел.       Когда машина Чонгука, на которой приезжает Югём, останавливается напротив лиса, он быстро заскакивает в неё, и они сразу же трогаются.       — Что случилось? Зачем он вообще перекидывался?       — Если коротко, то влез в драку. Начали расходиться, перекидываться обратно в человека, как один из этих ублюдков напал на него со спины, тем самым испугав его внутреннего волка. Чонгук и сам, похоже, не понял, что произошло. А та мразь сразу же сбежала, поджав хвост. Наверное, подумал, что убил его, — сжимает руль крепко Югём, давя на газ.       Квартира Чонгука находилась неподалёку от студии, где он работал. В многоэтажке, около которой полно маленьких магазинчиков, рядом с парком. Поднимаясь на одиннадцатый этаж, Тэхён успевает свихнуться раз сто в лифте от страха за альфу и успокоиться, уверить себя, что всё будет хорошо. Он всё сделает как надо. Он ведь лучшим учеником у бабушки был всегда! Всё слушал, записывал, запоминал, хоть и не думал, что в современном обществе такое может произойти.       Залетая вихрем в квартиру Чона, Тэхён на ходу стягивая с себя пальто и шарф, кладя на первую попавшуюся поверхность гербарий, быстро преодолевает тускло освещённую настенными бра прихожую, выходя в зал, сразу же встречаясь глазами с зарёванным Чону, Донхваном, Есаном, Питом и ещё тремя не знакомыми ему ребятами.       — Где он? — тяжело дыша, спрашивает лис, и ему без слов указывают на тёмно-коричневого цвета дверь.       Тэхён без раздумий идёт туда, игнорируя просьбы Чону и Донхвана подготовиться морально к увиденному. Это его альфа, ему нечего бояться. Он собирается его спасти, а не пугаться. Если бы все врачи были такими впечатлительными, как друзья Тэхёна, то мир спасать бы было некому. Омега врывается в комнату, забывая как дышать, когда впереди себя видит Чонгука, корчащегося от боли во всём теле, покрытого испариной, на чёрных простынях. Зрелище правда не для слабонервных, ибо выглядел альфа ужасно: бледным и измотанным от ярких вспышек боли, ничего явно не соображающий. Из одежды на нем лишь порванные брюки-карго. Кое-где на теле показывалась волчья шерсть, словно он актёр, которому не успели доделать грим и которого отправили сниматься так.       Тэхён подходит на гнущихся ногах к кровати, касается мокрых волос волка, откидывая их назад, и, садясь рядом, гладит по щеке ласково, шепча что-то утешительное, целуя в мокрую скулу. Солёную. Солёную от слёз Чонгука. Боже, ну вот за что ему такие страдания? Что плохого он сделал в прошлой жизни, что сейчас так расплачивается? Тэхён ненавидит этого «кого-то» всем сердцем и душой и желает благополучно сгнить в аду, а альфу он им не отдаст. Сам доведёт себя до полуобморочного состояния, но вытащит Чонгука.       Откидывая все свои страхи и неуверенность, Тэхён поднимается и идёт обратно к остальным, говоря, что нужно делать. Дальше всё как в тумане: они зажигают свечи, готовят воду и расставляют блюдца около кровати Чонгука. Закрывают окно плотными шторами и отключают телефоны, чтобы создать полную тишину. Пока Тэхён возится с отваром из трав, что ему достали ребята, делая всё машинально и быстро, остальные заканчивают с подготовкой. На помощь Тэхёну остается Донхван. Чону же был попросту не в состоянии что-то делать, оставшись с остальными в зале.       — Готовьтесь его крепко держать, — предупреждает Тэхён Югёма и Есана, стоящих рядом. — Он будет кричать, буквально молить, чтобы вы его отпустили, но не смейте. Пока не скажу, держите изо-всех сил.       — Понял, — кивает Есан, поджимая губу.       Несколько следующих часов кажутся Тэхёну, как и остальным, в принципе, самым настоящим адом и тем ещё испытанием. Поначалу всё проходит хорошо: Чонгук перестаёт ворочаться и морщиться, будто и правда успокаиваясь под мерный бархатный тон Тэхёна, который что-то шептал себе под нос, понятное только ему и, похоже, волку Чона. А дальше, когда они уже близятся к концу всего обряда и нужно выпить горький отвар, Чонгука начинает лихорадить. Он, как и говорил до этого омега, действительно кричит от боли, потому что заканчивать перевоплощение очень сложно, особенно когда твой волк внутри продолжает буйствовать. Тэхён же, стараясь продолжать говорить заговор и не обращать внимание на душераздирающие крики альфы, которые ему точно в кошмарном сне будут теперь являться, с помощью Югёма заставляет выпить отвар Чонгука. Тот стихает, не стремится выбраться из крепко прижимающих его к кровати рук Есана и Югёма, откидываясь на подушки и выдыхая со свистом, замирая. Постепенно тело снова возвращается в привычную форму, а волчья шерсть исчезает в лёгком тумане.       — Получилось? — спрашивает тихо Донхван у Тэхёна, всего взмыленного и самого еле держащегося на ногах.       — Да, — говорит после недолгой паузы Тэхён со слезами на глазах, улыбаясь, когда на градуснике показывается не тридцать девять, а тридцать семь и пять. Значит, получилось. Значит, удалось убедить истинную сущность Чонгука успокоиться и вернуться обратно, переставая мучить своего хозяина.       Последнее, что он слышит перед тем, как свалиться без сил рядом с Чонгуком на кровать, — так это счастливые слова ребят, что всё получилось и он буквально спас альфу. Спас. Тэхён спас Чонгука, у него получилось. Никак по-другому и не могло получиться. Тэхён бы не позволил забрать. С того света бы достал и вернул. Потому что — мой и никому больше… И никаких больше проверок, каникул или препираний.       Этот экзамен сдан.

---

      Первым делом, когда Тэхён просыпается, он спрашивает о самочувствие Чона, который дежурил возле него всё это время, после того как тот отключился и его перенесли на диван в зал. Чонгук смеётся над ним, а точнее, над его потрёпанным видом. Над тем, что глаза ещё не успел открыть, а уже все мысли об альфе. Он успокаивает его, быстро говоря, что с ним всё в порядке и что даже он успел очнуться во время сна Тэхёна, попить воды и снова отрубиться. Это нормально. Сейчас для Чонгука важен лишь покой, здоровый сон и питание, чтобы привести себя и организм в норму после пережитого стресса, если это ещё так можно назвать.       Тэхён, поднимаясь с дивана, рвётся уже было к волку, но Чону не пускает его, говоря топать сначала в ванную и привести себя в порядок, чтобы перестать быть похожим на потрёпанного воробья. Да, пожалуй, это надо было сделать в первую очередь, ибо чувствовал себя Тэхён не очень, мягко говоря. После водных процедур и завтрака, который Чону смастерил на кухне Чонгука для них с Югёмом, Тэхён всё же попадает в комнату Чонгука. Тот уже не походил на мертвеца, что не могло не радовать. Со стороны незнающего человека и не скажешь, что этот тихо посапывающий альфа вчера пережил.       Лис просто не в силах сдержать свои эмоции и слезинки, скопившиеся в уголках глаз, преодолевая между ним и кроватью волка расстояние, забираясь на неё с ногами, и, бегло проведя осмотр лица Чонгука, убеждаясь, что всё точно хорошо, сворачивается клубочком у него под боком, кладя аккуратно голову на грудь, обнимая одной рукой осторожно, чтобы не разбудить и не нарушить мнимый покой. По носовому рецептору мягко бьёт, что как глоток свежего воздуха, природным ароматом Чона, и Тэхён как никогда рад ощущать его. Лисичка внутри него пищит радостно, но Тэхён быстро прикрикивает на неё, чтобы та перестала шуметь, не смея будить только-только успокоившегося волчонка альфы.       — Не будет никакого «остановимся», — бубнит куда-то в плечо Чонгука Тэхён шёпотом, потираясь о него щекой. — Я тебя люблю и не хочу расставаться. Ты обязательно получишь за то, что напугал меня вчера до полусмерти, будь уверен. Что бы было со мной, если бы тебя вдруг не стало? Только рядом бы лёг, не иначе. И никому я тебя не отдам. Никому-никому-никому!..       Хорошо, что омега так и не поднимает головы, продолжая обнимать и прижиматься к груди волка. Поскольку бы обязательно увидел лёгкую улыбку на губах Чонгука, что проснулся до этого, продолжая лежать на кровати и медленно восстанавливать в памяти события вчерашнего вечера. Вот он выходит из университета, вот видится с Югёмом и просит прощения за тупость, устроенную на репетиции. Потом они все собираются на квартире у Есана, что-то пьют и ввязываются в драку. А дальше тьма. Скорее всего, он отключился от расщепления. И за спасение своё и не самой приятной участи, что ждала бы Чонгука, узнай об этом в университете, он теперь до конца жизни должен благодарить Тэхёна. Его ледяную омежку, что не побоялся, рискуя собственным здоровьем, и провёл необходимый обряд, вытаскивая Чонгука буквально с того света. Стал бы так поступать человек, которому важно лишь твоё лицо?       Ответ очевиден.       Для Чонгука тоже.