🍂🍂🍂
— Прошу, — отодвигает кресло Чонгук перед Тэхёном, приглашая сесть за стол. — Благодарю, — улыбается ему омега, садясь и беря в руки белую салфетку, кладя её себе на колени, как это принято делать в ресторанах. — Может, всё-таки скажешь, что мы празднуем? — Разве нужен повод? — огибает стол альфа, тоже садясь на своё место. — Не могу я, что ли, своего омегу сводить в ресторан? — Можешь, конечно, но здесь такие кусачие цены, ты ведь знаешь это. Лучше бы в кафе посидели. — Сегодня можно, — выпрямляет спину Чонгук, закатывая рукава белой рубашки, открывая вид на татуировки. — Выбирай что угодно, я плачу. Было ли это спонтанным решением или нет, Чонгук так и не объяснил, но приказал Тэхёну быть готовым к шести вечера, так как они идут сегодня гулять. Виви альфа отдал на эти выходные Чону и Югёму со всеми его побрякушками, наказав хранить пёсика как зеницу ока, пока он будет заниматься романтикой. Чону на это заявление ничего не сказал, лишь посмеялся про себя. Видимо, течка Тэхёна тоже делает свои дела, чем и даёт осложнение на голову альфы, стремящимся порадовать свою половинку. Тэхён перерыл весь свой гардероб, остановившись на классическом варианте: белая рубашка и чёрные брюки. Чонгук же тоже выбрал подобный вариант, отчего со стороны казалось, будто они в парной одежде. Это даже мило. Если бы не Чонгук со своими тату и расстёгнутой на три пуговицы рубашкой, выбивающим своим горячим образом из колеи. Омеги точно оценили, на которых Тэхён кидал ревностные взгляды, шипя в их сторону змеёй, что вызывало улыбку у Чона. Ресторан «Винтер» открылся совсем недавно, но уже сразил своих посетителей вкусной кухней и домашним интерьером. В залах ресторана стоит мягкая, обтянутая разноцветной тканью мебель, а полы застелены коврами. Очень много разных живых цветов, которые встречаются почти у каждого столика, а в самом центре помещения стоит электрокамин, с эффектом живого огня. Стены были декорированы кирпичной кладкой, а столы из эпоксидной смолы, что сейчас очень популярна. — Даже не знаю, что тут можно выбрать, — листая меню на второй раз, качает головой Тэхён. — Бери наугад, — останавливаясь на выборе вин, не отрывает взгляд Чонгук от своего меню. — И всё же какой у нас праздник? — Ну… например, я доделал заказ одному моему знакомому в студии и мне хорошенько за него заплатили. Я дописал диплом и досрочно завершил практику, но ты этого не слышал, — грозит ему пальцем альфа, как ребёнку. — Буду теперь отдыхать до вывоза моего научного руководителя. — Это действительно приятные новости, ты молодец, — хвалит его омега. — Значит, теперь только я буду занят, а ты спать будешь до обеда. — Именно, — нажимает на кнопку вызова официанта Чонгук. — Как насчёт бельгийской кухни? А на десерт твой любимый сливовый чизкейк? — Идёт, — кивает Тэхён, полагаясь на вкусы альфы. Благо, Чонгук не выбрал тот ресторан, в который он ходил вместе с дядей на встречу с Миншенгом. Иначе бы омега ловил здесь жёсткие флешбэки. А так они спокойно сидят, пробуя принесённую им еду, наслаждаясь обществом друг друга. И никакой нервозности, никакого расстройства: всё так, как должно быть всегда. Даже пасмурная погода на улице не кажется чем-то ужасным рядом с дорогим сердцу человеком. Они давно никуда не выбирались вместе. Тэхён был занят учёбой, а Чонгук — практикой и дипломом, из-за которого нечасто попадало и омеге, если тот пытался помочь или как-то отвлечь от многочасового сидения за ноутбуком. Даже Виви попадало за излишнюю липучесть, хотя до этого голос на него никто не повышал. Тэхён помнит этот день. Пёс тогда так обиделся на своего хозяина, что тот не пошёл с ним играть, что оставшийся и следующий день отзывался и лип только к Тэхёну, на что Чонгук пыхтел ещё больше, словно ребёнок, у которого отобрали конфету и отправили спать. Теперь диплом написан, работа завершена и можно немного расслабиться. Так, наевшись в ресторане, они едут кататься по ночному городу, что к этому часу загорался огоньками, но перед этим, конечно же, накупают вкусностей, чтобы ездить было веселее. — Ты ограбил магазин? — спрашивает Тэхён, смеясь, смотря на переполненную сладостями корзину. — Мы неделю это есть будем. — Ты сказал, что хочешь сладкого, но не уточнял, что именно. Я взял всего понемногу, — с непринуждённым лицом говорит Чонгук, стоя в очереди к кассе. — Зато два раза ходить не придётся. — Сумасшедший, — обнимает альфу со спины, никого не стесняясь, Тэхён, целует его в шею. Конечным маршрутом их становится храм Хвагеса, который находится у подножия горы Самгаксан, окружённый густым лесом. Звук воды из ручья, идущей из долины неподалёку, успокаивал своей мерной песней, перебивая гул машин. — Расскажи мне что-нибудь, — просит Тэхён, отрываясь от груди Чонгука, что обнимал его, когда они останавливаются у подножия одних из малых храмов, откуда доносилось звонкое улюлюканье фуринов. Небо, заполонившее тучами, сопротивлялось изо всех сил, чтобы не пролить первые холодные капли. Но здесь, среди ярких фонариков и гирлянд, мир казался словно оторванным из вечной суеты, спокойный и завораживающий своей вековой красотой. — Что-то такое, о чём я ещё не знаю. — На первом курсе я связался с не той компанией, — Чонгук поджимает губы, сузив глаза, в которых светилась улыбка. Конец дня прошёл так, как он для себя планировал. Чётко и строго по пунктам. Тэхён давно клянчил у него прогулку по городу, чтобы отдохнуть от учёбы, а сам Чонгук от практики, на которой спуску не давали, заставляя работать по полному аудитором. Осталось только выполнить последний, одновременно пугающий и волнующий, но альфа он или кто? — Сам не понял, как там оказался, но она помогала мне отвлечься от гнусных мыслей. Рикки умер, с папой у меня были натянутые отношения, а отец всецело пытался подбадривать его. Я практически сбежал из Пусана. Здесь же я познакомился с одним омегой, и, признаться, меня нехило так затянуло… — Дальше можешь не продолжать… — Тэхён недовольно фыркает, отпихивая от себя разулыбавшегося альфу. — Эхей, подожди, — Чонгук хватает его за руку, сжимая узкую ладошку, заставляя повернуться обратно. — Дай мне закончить, — он мягко притягивает к себе что-то там бурчащего Тэхёна, чмокая в надутые губы, развеивая его наигранную злость. — Эта будет грустная история, а я не хочу портить этот вечер. — Она будет с хорошим концом, доверься мне, — подмигивает ему волк, потрепав по светлой макушке. — Так вот, этого омегу звали Вун, и он учился с нами, уже после переведясь на заочку. У нас были отношения, но недолгие, потому что он любил погуливать по Итэвону в весьма сомнительных компаниях. Так, довольно падкий на всю чепуху и желающий доказать свою крутость, я научился курить и пить, при этом не пьянея. Тогда я считал это достижением века! — Класс, — закатывает глаза Тэхён. — Мозгов у тебя явно было меньше, чем у курицы, раз ты хотел соответствовать этому Вуну. — Именно поэтому мы с ним и расстались, потому что он был ещё той оторвой. Мне это не нравилось в нём. И знаешь, что? Больше я ни с кем не встречался. Были мимолётные связи, но никто не цеплял. А почему? Потому что я ждал и любил только тебя. — Я уже говорил, что ты подлиза? — Ты всегда так говоришь, когда я говорю тебе что-то красивое. Смирись, меня не изменить. — Но ты ведь сейчас не куришь и не пропадаешь с друзьями, пьянствуя по Сеулу. Значит, всё-таки есть на тебя управа. — Конечно. Если это будешь ты, то я согласен почти на всё. Моё «люблю» к тебе слишком большое! — кричит альфа так, что его голос эхом разносится по территории храма. Тэхён не может не улыбаться, шикая на обезумевшего вдруг парня, чтобы волк унял свои гормоны и перестал позорить их. Чонгук не слушается, забирается одним ловким прыжком на поребрик и вопит пуще прежнего, перебивая звуки колокольчиков, чтобы весь мир слышал его счастье, что сейчас мыльными пузырьками томилось в нём: — Я люблю тебя, Ким Тэхён, а значит — принимаю тебя таким, какой ты есть, и неважно, если завтра ты захочешь перевернуть весь мир — я буду стоять рядом, — альфа переводит взгляд на омегу, понижая голос, от которого по спине мурашки бегут. — Не позволю разрушить «нас», и обещаю, что отныне и всегда есть «мы». Ты и я как незнакомцы уже не существуем, только — мы. И поэтому, — Чонгук спрыгивает, становясь донельзя серьёзным, потеряв улыбку, смутившись отчего-то. Тэхён хмурится, не понимая такую резкую перемену настроения, пугаясь уже, не случилось ли чего, но забывает все слова напрочь, пристыв к каменной дорожке, оцепенев, когда альфа садится перед ним на одно колено, нырнув рукой в правый карман бомбера, доставая синюю бархатистую коробочку. «О, Боже!» — внутренний омега Тэхёна пищит ультразвуком на пару с лисом, уже пуская фейерверки, когда как омега обмер, перестав дышать. Сердце остановилось, как и мир вокруг, утонув в звуках. — Тэхён, — начинает хрипловато Чонгук, не отрывая от него сияющих карих глаз, дыша часто, словно стометровку до этого бежал. — Будь моим. Официально, — и прыжок в воду, с разбега. — Выходи за меня… А Тэхён молчит, открывая и закрывая рот, как рыбка, выброшенная на сушу. Всё внутри него кричит, просит дать ответ альфе, а он и с места сдвинуться не может. — Знаю, я тороплюсь и у тебя ещё впереди четыре года учёбы, но я подожду. Мы встречаемся всего несколько месяцев, но мне хватило одной недели, чтобы всё для себя решить. Не хочу тебя с кем-то делить. Хочу, чтобы ты всегда мной пах, чтобы только у меня был доступ к твоему сердцу, хочу, чтобы мы всегда были вместе и не расставались. Тэхён слышит. Отчётливее некуда слышит, но всё равно стоит статуей. Не верит в происходящее. Не верит, что это сейчас главный герой он. Не верит-не верит-не верит!.. — К тому же, у нас уже есть ребёнок, — на полном серьёзе говорит Чонгук. — Это Виви, и я считаю, он должен воспитываться в полной семье. Это аргумент, кстати! Не смейся! Или нет, лучше смейся… Делай, что угодно, но только не молчи, пожалуйста!.. Омега кивает китайским болванчиком, находя в себе всё же силы отмереть, шмыгнув носом, и, сморгнув слёзы, скопившееся в уголках глаз, делает шаг навстречу, берёт в руки коробочку. Открывает несмело, затаив дыхание, а там… шоколадное колечко! Конфета. Тэхён тупо хлопает глазами, сначала не понимая, что это такое, уже после соображая, рассмеявшись звонко. — Я не знал, согласишься ли ты, поэтому взял шоколадное, чтобы, если что, объяснить всё, будто это пранк, — слышится оправдание. — Дурак, — смеётся Тэхён, смахивая слезинки со щёк, захлопывая футляр. — Это был бы очень жестокий пранк. Встань, пожалуйста, — Чонгук поднимается, и на него тут же налетают с объятиями, запрыгивая на него и обвивая ногами торс. — Это типа «да»? — уточняет Чонгук, целуя в волосы омегу, подтягивая лиса к себе. — Да, — Тэхён отстраняется, касаясь своим носом чонгукова. Любит. Как же он любит его! — Сто пятьсот миллионов раз «да»! — Да? — неверяще переспрашивает Чонгук, чувствуя, как внутри всё переворачивается с ног на голову. — Да! — зацеловывает всё его лицо Тэхён, льня ближе, зарываясь пальцами в мягкие волосы альфы. Уже позже, когда они вернутся в квартиру и лис утянет за собой волка на кровать, перед этим позволив себя раздеть, не разрывая горячего и мокрого поцелуя, Чонгук спросит ещё раз, получая сладкое и томное «да-а» на ушко, пока длинные пальцы альфы будут глубоко в омеге, царапая нежные стеночки сжимающейся часто дырочки, из которой сочилась густая смазка, что грузными каплями стекает по бёдрам Тэхёна, сверкая при свете лампы. Чонгук улыбнётся ещё раз совершенно счастливо, поцелует до головокружения и с жадностью возьмёт то, что по праву принадлежит только ему одному. Течка нагрянула внезапно, опередив календарь, но боли или дискомфорта Тэхён не чувствует. С ним его альфа, его любимый Чонгук, что своим запахом моря и бергамота прогнал всех демонов и неведомый до этого страх, что придётся корчиться от спазмов в животе одному на кровати. Чонгук перед ним прекрасен: он идеально сложен, отчего во рту слюна непроизвольно образовывается, а внизу живота тугая спираль закручивается. Тэхён дрожит под ним, трепеща всем телом, что вибрировало всё и не слушалось, отзываясь только на горячие прикосновения альфы, что помечал его своими метками-укусами, оставляя на податливом теле свой запах. На улице разбушевался дождь, отчего был слышен вой ветра, от одного унылого звука которого хотелось укрыться одеялом и согреться, но Тэхён на вкус — лето: знойное, ароматное полевыми ягодами, жарким солнцем и ватными облаками на лазурном небе. Цветочное, приторное. И потрясающе красивое. — Чонгук-а, — зовёт его Тэхён, обнимая за плечи и целуя в щёку. — Что, моя радость? — Чонгук не может. Его всего переполняет щемящая нежность к этому омеге, что дышал часто, скользя по простыне, самостоятельно насаживаясь на пальцы волка, потираясь своим членом о пресс альфы. — Хочу тебя внутри, не могу больше. Пожалуйста, любимый… — запрещённый приём. Сердце Чонгука тарабанит с удвоенной силой, а глаза застилает чёрным полотном возбуждения. Альфа входит плавно, растягивая собой горячее нутро, простонав глухо, переплетая пальцы с Тэхёном, что закусывает губу, пытаясь отчаянно не заскулить от ощущения наполненности. От ощущения, что сейчас мир взорвётся, но они двое непременно выживут, как и положено двум влюблённым, укрытые плотной защитой, сотканной из своих искренних чувств. Каждый раз, как в первый. Тэхён так же дрожит, так же густо краснеет от собственных громких стонов, что вырываются из горла неконтролируемо, от шлепков двух разгорячённых об друг друга тел. Чонгук рычит, прижимая руки лиса к кровати, сжимая их над пепельной макушкой, двигаясь нетерпеливо, теряя контроль, целуя глубоко Тэхёна, сплетаясь языками, ловя ртом все всхлипы и стоны, с ревностью впитывая всё в себя. Омега сжимает его так до одури хорошо в себе, что голова кругом идёт, а всё тело тяжелеет. Не дав сцепке произойти, Чонгук выходит из Тэхёна с пошлым хлюпом и падает на спину, утягивая за собой омегу, обнимая за мокрую спину, кусая в плечо. — Хочу вылизать тебя, — волк улыбается дьявольски, обнажая клыки, а Тэхёна током прошибает, отчего он начинает течь ещё больше, пачкая смазкой живот Чона, потираясь о него от предвкушения. — Сядь мне на лицо, лисичка. Тэхён проглатывает ком в горле, отмирая, и ползёт вперёд, широко разводя ноги, зарываясь после пальцами в чёрные волосы на макушке волка. Полное бесстыдство! Чонгук обхватывает его бёдра руками, сверкая глазами, сводя брови, касаясь языком влажной дырочки, кружа им по кругу и всасывая после кожу в рот. Тэхён кричит блаженно от прострельнувшего его стрелой удовольствия, сжимая крепко волнистые пряди пальцами, двигая задом на лице альфы, что трахал его рьяно языком, причмокивая от обилия смазки. Тэхёну стыдно, Тэхёну душно, но настолько хорошо, что пальцы на ногах поджимаются. Ещё немного — и он кончит прямо на лицо альфы. — Нет, стой, — омега съезжает вниз, когда чувствует приближающийся стремительно оргазм, обессиленно плюхаясь на грудь Чонгука, переводя дыхание. — Поцелуй меня, — звучит как приказ, и Тэхён не может не повиноваться. Не может, не хочет и не будет. Потому что любит и будет любить всегда. «Я с тобой!.. Ведь мы с тобой…» … намного… их…🍂🍂🍂
Апрель начинается солнечно. Не только природа цветёт, но и Тэхён, счастью которого нет предела. Страшно очень быть таким счастливым, но с Чонгуком невозможно быть другим. Больше всех кричал о новости, что Тэхён согласился выйти за волка, как ни странно, Югём, в итоге расплакавшись, когда они пригласили его и Чону на вечерний ужин. Конечно, пока о росписи никто не говорит, ибо рано ещё, но согласие есть, а значит, уже на душе теплее от осознания, что тебя любят, хотят строить жизнь вместе и создавать семью. Тэхён делится этой новостью даже с дядей, который реагирует сначала слишком бурно, но омега быстро успокаивает его, говоря, что пока это только на словах. Но лишь «пока». Ибо планы Чонгука шагали далеко. Например, купить ещё одну собаку или завести кота, чтобы Виви скучно не было, купить новую квартиру, переехать… Возвращаясь мысленно на несколько месяцев назад, Тэхён и подумать не мог, что всё так обернётся. Сейчас же, смотря на Чонгука, пытающегося сварить ему какао и испечь печенье, уничтожив порядок на кухне, лис осознаёт вдруг, что эта картина — его идеальная жизнь. Она не такая приторная, как в романах, полна разочарований, горечи и слёз, бывало, но всё равно наполненная солнечными моментами. Тэхён искал свой дом. Тэхён искал своего человека, который будет любить его не за что-то определённое, а просто потому что он есть, живя до этого воображениями о несуществующем идеале. Тэхён искал свой уголок, в котором можно собрать свою жизнь из разных пазлов. Тэхён искал любовь. И нашёл. Даже больше, чем искал. Какой же он был дурак, что сопротивлялся собственному зову сердца, отпихивая от себя Чонгука. И как же хорошо, что всё обошлось и они теперь вместе, плотно приклеились к друг другу… — Ну почему ты уезжаешь так надолго? — виснет коалой Тэхён на Чонгуке, когда тот обувается в прихожей. — Зачем тебе ехать в Пусан? Мы же вместе собирались в конце апреля, а сейчас только четырнадцатое. — Тэ, я же тебе уже говорил вчера, — обнимает прилипшего к нему с самого утра омегу альфа, целуя в нахмуренный лоб. Новость о том, что волку придётся на несколько дней уехать в Пусан, омрачила вчерашний вечер, ибо рассказывать, зачем именно Чонгук едет к родителям, он отказывался, прося немного потерпеть, так как это будущий сюрприз. — Моя тётя Куифен должна приехать, и я тоже должен быть там, чтобы кое-что сделать. Ты не успеешь соскучиться. К тому же у тебя будет Виви. — А также завал по черчению, — бухтит недовольно Тэхён, на что Чонгук улыбается и отрывает от себя лиса, чтобы взять ключи. — Я уже начинаю скучать по тебе, волчонок. — Но я ведь ещё здесь, с тобой, — берёт его лицо в ладони альфа. — Уже почти нет. — Глупый, — руки Чонгука сжимаются вокруг его талии. Он касается его губ своими, целует так, чтобы хватило до встречи, прижимая к себе крепко Тэхёна. Лис отвечает без лишних слов, обнимая мягко за шею. Не разрывая поцелуя, волк делает шаг вперёд, припечатывая омегу к стене. Некогда лёгкий поцелуй становится более ярким, требовательным, немного животным. Альфа отрывается от любимых губ, поцелуями-бабочками ведёт по основанию подбородка, спускаясь к шее, оставляя мокрый поцелуй и там. Тэхён закусывает губу, впиваясь пальцами в широкие плечи, обтянутые толстовкой, которую хочется снять, спрятать, как и всю одежду Чона, чтобы тот никуда не смог поехать и остался с ним. — Я тебя люблю, — шепчет в губы Тэхёна Чонгук, улыбаясь уголками губ. — Я тебя тоже, — отвечает так же тихо омега, всё же отпуская волка из своих рук. Оставаться одному не хотелось, но раз это важно для Чонгука и он должен поехать один, то ничего не поделать. Остаётся только довериться ему и ждать его возвращения с нетерпением, слоняясь по квартире на пару с Виви. Немного грустно, но заскучать Тэхёну и впрямь не дают. Сначала лучший друг Чону, завалившись к нему с ночёвкой, потом Донхван с Тэтсуо, устроив что-то вроде пижамной вечеринки. Так дни и тянутся, сменяясь один за другим. До одного момента. — Иду! — кричит Тэхён, соскакивая с дивана, топая к двери, в которую так активно кто-то трезвонил, не переставая. По пути, правда, чуть было не спотыкается об раскиданные игрушки Виви, что остался валяться возле дивана, задремав, похоже, но до злосчастной двери добирается. Кто это вообще может быть? Он точно никого не ждал в это воскресенье. Если только кто-то к Чонгуку пришёл. Тэхён открывает дверь, напевая себе под нос незамысловатую мелодию, широко её распахивая и… пристывая к порогу, стерев лёгкую улыбку с лица. Настроение падает до нуля, а глаза не верят. Омега открывает рот от изумления, не понимая, что она тут делает. Как нашла? Как узнала адрес? Кто помог? И почему выглядит так, словно её пытали до этого? — Здравствуй, внук, — приветствует побледневшего лиса Чирён, вскидывая подбородок и покрепче сжимая ручки сумочки, смотря пристально на Тэхёна, пригвождая своим взглядом намертво к полу. Кого угодно, но только не её Тэхён ждал увидеть у себя под дверью. Только не её…ты в моём воображении так живо,
как будто ты прямо здесь,
но я протягиваю руку,
и ты внезапно исчезаешь…
Конец второй части.