Питомец

Для Брайана ночь тянется мучительно долго. Он не может заснуть, хоть и прибегает к действенным способам, вроде считать от ста до одного или вспомнить заученный наизусть текст самого нудного доклада — всё бесполезно. Ему даже не удаётся держать глаза закрытыми, и он смотрит на матовый потолок с точками выключенных светильников, борясь с желанием взять телефон — боится, что свет от экрана разбудит мальчишку. Но Роджер, вопреки всем опасениям, спит крепко, хоть и возится, то закидывая на него ногу, то проезжаясь по лицу концами длинных волос, ещё и умудряясь стягивать на себя бо́льшую часть одеяла. Брайан изнывает от этого беспокойного соседства, думает, что нужно всё-таки встать, может быть, выпить травяного чаю или просто лечь в соседней комнате, чтобы поспать хотя бы оставшиеся до утра несколько часов. Но Роджер будто чувствует: разворачивается к нему, обхватывает руками, тоненько скулит сквозь сон, вздрагивая всем тощим телом. Опять снятся кошмары. И Брайан не может оставить мальчишку одного в огромной кровати, погружённого в жуткие сновидения — он вновь обнимает худые плечи и тихонько гладит спутавшиеся шелковистые волосы, шепча: — Тшшш, всё хорошо, я здесь. Роджер не просыпается, но успокаивается. Начинает дышать размеренно, морщинка между бровей разглаживается, и длинные ресницы чуть заметно подрагивают в такт дыханию. Брайан давно не спал вот так — рядом с кем-то. Недавняя ночь с Беном не в счёт. Бен вообще никогда не в счёт: Мэй не воспринимает его как постоянную составляющую своей жизни, того, с кем есть хотя бы маленький шанс на совместное будущее. Харди красивый. На него приятно смотреть, его интересно раздевать, гладить рельефный пресс, наблюдая, как на щеках пятнами расцветает румянец. Ему 28, но он краснеет как тринадцатилетка в первый раз увидевшая чужой член. Брайана всегда очаровывали этот наивный щенячий взгляд светло-зелёных глаз и отчаянное неумение Бена скрывать свои эмоции. А ещё актёр! Впрочем, Мэй ценил искренность. Ценил и уважал. Поэтому и терзался муками совести, понимая: обжегшийся на нём Харди может заледенеть и закрыться, лишиться своих солнечной непосредственности и способности легко сходиться с любым типом людей. Брайану очень не хотелось бы стать причиной страданий чудесного Бена. Но, кажется, он уже ей стал. Харди не глупый. С ним интересно разговаривать, конечно, он не способен поддержать темы вроде астрономического исследования в инфракрасном диапазоне, но зато всегда может выслушать и неплохо разбирается в психологии. Брайану никогда не было скучно в его компании. У Харди неплохое чувство юмора, и Мэй не раз покатывался со смеху от его шуточек во время съёмок. Подумалось, что они уже очень давно не смеялись вместе и не дурачились, как было когда-то давно, в начале их знакомства. Тогда рядом с Беном Брайан сам чувствовал себя мальчишкой и обожал Харди за это ощущение призрачной юной лёгкости. А теперь? Если мысленно промотать плёнку с кадрами с момента их знакомства до нынешнего дня — картина вырисовывается не самая радужная. Чем дальше — тем больше Бен мрачнел, чаще выпивал, начал курить, и всё реже улыбался. Брайан почувствовал, как ему стало холодно под тёплым одеялом, рядом с горячо дышащим Роджером от неприятно кольнувшей догадки. Неужели это он так повлиял на состояние Харди? Неужели Бен всё-таки влюбился? Нет, бред какой-то! Брайан прикрыл глаза и сильнее прижал к себе Роджера, пытаясь заглушить голос совести, но в голове всё отчётливее стучало. Нет, Брайан, себе-то не ври. Ты видел, что Харди тебя любит, и тебе это льстило, что уж там. Молодой сладкий красавчик, за которым пытался приударить весь каст фильма, у которого личка в инстаграме завалена обнажёнкой от модельных соблазнительниц, лицо которого украшает собой обложки популярных глянцевых журналов, и все крупные рекламные агенства грызутся за право снять его полуголого для продвижения очередной кампании — Бен Харди лакомый кусочек, о котором мечтают многие. А он выбрал тебя, Брай. Пусть известного и богатого, бесконечно талантливого и легендарного, но старика. Давай уж будем честными сами с собой. И выбрал не из-за денег, и не из-за славы, шлейфом за тобой тянущейся.Ты прекрасно видел, какие искры вспыхивали в его глазах, когда Бен смотрел на тебя с другого конца съёмочной площадки. Ты постоянно чувствовал на себе этот полный скрытого обожания взгляд и не удержался: грязно воспользовался, уверяя себя, что вы оба взрослые опытные люди и понимаете всю суть происходящего. Только вот одного не учёл: сексом без обязательств не занимаются с тем, кто влюблён в тебя по уши и точно будет желать большего, чем многочасовой трах, за которым следуют одинокие неуютные ночи и постоянная боязнь огласки. Твоя боязнь, Брайан. А теперь подумай хорошенько и признайся, когда это ты умудрился стать таким малодушным трусом? Монолог в голове почему-то звучал голосом Фредди. И Брайан почувствовал, как в уголках глаз скапливается влага. Он был полон отвращения к себе, видел лицо с острыми кошачьими скулами и тёмными глазами, взгляд которых не осуждал, но выдавал горькое разочарование. Мэй знал: будь Фредди жив, он бы точно не одобрил всю эту историю с Беном. Несмотря на собственные многочисленные интрижки, Фредди всегда трепетно относился к тем, кто способен полюбить искренне и вопреки, и всячески поддерживал тех, кому выпало нелёгкое испытание — безответные чувства. Ему бы наверняка понравился живой и обаятельный Харди. Недаром ведь его взяли на роль их барабанщика — Тайлера, с которым Фредди всегда был в самых чудесных отношениях. Брайан люто ревновал поначалу. Пока не понял, что Фредди и Тайлер просто удивительно верные друг другу друзья, которые могут стать эталоном слова дружба, если бы оно вдруг оказалось в Палате мер и весов. Если бы Фред был жив, он бы и с Беном подружился, и плевать на разницу в возрасте! Вот кто-кто, а он точно никогда бы не стал стариком, даже если бы перешёл столетний рубеж. Слишком много было в нём горячей жажды жизни, тяги к новому и экзотично-прекрасному. Слишком быстро билось всегда полное любви сердце. Мысли о Фредди кислотой выжигали внутренности, заставляя Брайана морщиться как от физической боли. Он давно научился контролировать эту боль, держал воспоминания под замком и извлекал на свет порционно, стараясь сильно не зацикливаться на прошлом. Но теперь, распалившись из-за воплей попранной совести, Брайан не щадил себя — будто сдирал корочку с недавней раны, закусывая губу, понимая, что в любой момент может остановиться, но с упрямым усердием продолжая тянуть дальше, высвобождая на свет густую красную кровь, до этого надёжно спрятанную под засохшей кожей. В какой-то момент, отчаяние достигло своего пика: сердце заныло уже по-настоящему, предательски напоминая о возрасте и о том, что подобные ночные раздумья вполне могут стать причиной приступа. А сейчас ему никак нельзя болеть. Он оставил Бена, но о Роджере должен позаботиться. Мальчишка никогда не вернётся в приют — он поклялся в этом, когда принял решение взять его себе. Поэтому надо трезво смотреть на вещи и начинать успокаиваться. — Иди уже, — одними губами произнёс Брайан, представляя, как Фредди кривится и качает головой, — я разберусь сам. Иди. Мэй шумно выдохнул, прикрыл глаза и уткнулся носом в тёплые волосы Роджера, постепенно приходя в себя и ощущая, как неприятная тяжесть в сердце затихает. Роджер просыпается так же быстро, как засыпает. Ещё мгновение назад он глубоко и ровно дышал, привалившись к плечу Брайана, а сейчас уже распахивает совершенно ясные синие с утра глаза и весело таращится на Мэя, не спеша выбираться из крепких объятий. — Я на самом деле к тебе пришёл? А мне показалось, что это снится, — мальчишка по-кошачьи тыкнулся носом в его шею, Брайан вздрогнул, — с тобой хорошо спать, не страшно. Давай всегда так? Брайан почувствовал, как начинает краснеть и поспешно убрал руки от Роджера, отодвинулся к краю постели: — Это был один-единственный раз, Роджи. Такое больше не повторится. — Знаю я твоё «не повторится», недавно видел, как ты чмокнул фанатку, сказал «больше не повторится», и тут же снова сделал,* — Роджер, видимо, совсем не смущался того, что лежит в постели великовозрастного всё-таки пока ещё не слишком близкого мужчины. Брайана этот факт изрядно выводил. Надо было срочно искоренять подобную наглость. Он дёрнул к себе одеяло, зачем-то прикрывая пах, хотя был в пижаме, и неловко встал с кровати под насмешливым взглядом голубых глаз. — Я иду в душ и тебе советую, завтракать через полчаса будем. Роджи! — А? — мальчишка сполз к середине постели и развалился в позе морской звезды, возя по простыне руками и ногами, как будто делал снежного ангела. — Прекрати это! Ты мнёшь бельё! — на деле, Брайану было плевать на постельное, он всего лишь старался скрыть смущение за напускной строгостью. — Всё-всё, встаю, — Роджер спрыгнул с кровати и вразвалочку направился к выходу из комнаты, зевая во весь рот и на ходу почёсывая тощую задницу. Брайан, наклонив голову к плечу, проводил его полным негодования взглядом, и, оставшись один, дал себе волю — захохотал в голос, постепенно забывая о ночных терзаниях и утренней неловкости.

***

Бену снился Брайан, он видел его на другом конце заполненного людьми зала и долго продирался через толпу, потому что отчётливо ощущал, что умрёт прямо здесь, если хотя бы парой слов не перебросится с ним. Брайан стоял, чуть прислонившись к стене, вертел в руках бокал, знакомо улыбался и встряхивал белыми кудрями. Бен, уже совершенно не стесняясь, расталкивал нарядных людей, которых будто становилось всё больше. Он отпихивал их в стороны, не обращая внимания на возмущённые выкрики и стараясь не терять из вида кудрявую седовласую голову. Ещё немного. Обойти мерзко-хохочущую девицу в вульгарном ярко-красном платье, отодвинуть с дороги парня в шёлковой синей рубашке с закатанными рукавами, избежать столкновения с фрачным официантом, у которого на вытянутой вверх руке опасно балансирует уставленный шампанским поднос — и он у цели. Харди неловко поворачивается, задевает рукой один из бокалов и… резко просыпается, едва не падая на пол с края дивана, и заскулив от боли в затёкшей шее. Он не помнил, как вчера отрубился. Сидел, смотрел в телефоне совместные фотографии с Брайаном. Они в большинстве своём были основном со съёмок — Мэй не разрешал ему фоткать себя во время встреч. Говорил, что любой из кадров может оказаться в руках у журналистов, и тогда скандала им не избежать. Кроме того, слухи о связи легендарного гитариста и молодого актёра из каста могут сильно испортить репутацию фильма, потому что, несмотря на постоянную пропаганду толерантности, общество до сих пор очень неоднозначно относится к связям подобного рода. Бен слушал это и кивал, убирая смартфон в карман, каждый раз, когда Брайан вновь предостерегающе поднимал руку, видя, что Харди включает камеру. Спустя полчаса после начала разглядывания снимков, которые вынимали из него душу, Харди поднялся, захватил из бара начатую бутылку Джека и вернулся на диван в приятной компании крепкого алкоголя. Никаких стаканов. Даже за льдом не пошёл. Отхлебнул из горлышка, обжёг язык острой терпкостью, и поспешно сделал ещё несколько глотков, подавляя рвотный рефлекс и стараясь дышать носом. Он ничего не ел со вчерашнего вечера, алкоголь сразу дал в голову, сделав её пустой и одновременно тяжёлой. Притупилась боль, ворочавшаяся у сердца всё то время, что прошло с тех пор, как Брайан практически надругался над ним. Бен лёг, опираясь на подушку, поставил на живот ноутбук и запустил любимый концерт. Брайан — молодой, черноволосый, в обтягивающих брюках и рубашке, расстёгнутой почти до пупка — появился на экране, заставляя сердце забиться чаще. На самом деле, если говорить о внешности, Бену больше нравился нынешний Мэй, но сейчас он был не в силах смотреть их современные выступления — ревность бы сожрала, потому что контактный Брайан не упускал случая, чтобы приобнять, потрепать или даже поцеловать их смазливого молоденького вокалиста — Адама. Адам, само собой, не мог занять место Фредди, но в группу вписался прекрасно, заслужив расположение даже барабанщика Тайлера, известного своим склочным характером. Иногда Харди мучительно завидовал этому обсоску-вокалисту. Вот почему у него нет такого голоса? Брайан бы взял его в свою группу, возил бы с собой по турам, точно так же прилюдно восхищался им и позировал на общих фотосессиях, нисколько не стесняясь крепко обнимать за плечо и смотреть почти влюблёнными глазами. Всё-таки жизнь несправедлива просто до ужаса! Методично надираясь, Бен пялился в экран и думал о том, что ни разряженный в перья нынешний вокалист, ни малолетний агрессивный Роджер не любят и не ценят Брайана так сильно, как он. Но именно им выпало счастье быть рядом с ним, вызывать его восхищение и стать частью его звёздной жизни. В то время как он — Бен — был всего лишь постыдным эпизодом, о котором Мэй наверняка постарается забыть как можно скорее. Кажется, в какой-то момент подобных невесёлых раздумий, Бен напился до того, что отключился, чудом не стряхнув ноутбук на пол. Теперь же он мутными глазами обводил комнату, пытаясь понять, как долго он спал и стоило ли вообще просыпаться. Поглядев на недопитый виски, Харди с усилием подавил желание вновь надраться до беспамятства и, подтягивая домашние штаны — в последнее время он даже зал забросил и начал терять в массе — потащился на кухню, чтобы найти молока или просто чего-то холодного. Во рту кажется была маленькая пустыня — настолько всё пересохло. Мельком увидев себя в зеркальной дверце микроволновки, Бен поморщился — короткие волосы в беспорядке торчали над головой, под глазами мешки, губы распухли — он выглядел как пятидесятилетний алкоголик со стажем. Теперь Брайан точно его не полюбит. Хотя… Он бы и так его никогда не полюбил. К чёрту! Молока, сока или лимонада в холодильнике не оказалось. Там вообще не было ничего, кроме пака пива и клубничного торта, который давно было пора выкинуть. Торт Бен купил, потому что ему до жути захотелось сладкого. Съел один кусок — и тут же потерял интерес к десерту. Теперь торт уныло торчал посреди пустого холодильника, напоминая своим существованием о том, что иногда можно переоценить степень своего желания заполучить какое-либо из удовольствий. Тяжело вздохнув, Бен вытащил одну баночку пива и, от всей души хлопнув дверцей, отправился обратно в комнату, щелкая жестяной крышкой. Начинать день с пива было неправильно, но кого это волновало? — Жалкий, страшный, тупой пьяница, — пробормотал Бен, испытывая мазохистское наслаждение от слов, которыми награждал себя, — ты никто, Бен Харди. Бен Джонс! Ты даже не шлюха, потому что шлюхам платят за то, что они сосут. А тебя просто поимели. Любовь! На хуй идёт пусть ваша любовь! Харди понял, что вчерашний алкоголь ещё не до конца выветрился и пивом он только усилил прошлый эффект, но остановиться уже не мог. — «Роджи, Роджи, Роджи». Роджи — то, Роджи — сё. Роджи самый лучший. Любимый. Вот и трахайся со своим Роджи, педофил сраный!!! Бен так заорал, что чуть не сорвал голос и затих, сминая пальцами жестяные бока пивной банки. Ещё немного, и крыша окончательно съедет. Нужно что-то делать. Облиться холодной водой, выйти из дома, встретиться с друзьями — что угодно, только не надираться в одиночестве, глотая сопли над фотографиями бывшего любовника. — Надо что-то делать, надо что-то делать, — как мантру повторял себе под нос Бен, вновь заходя на кухню. Он вытащил из холодильника ещё две банки, посмотрел на оставшиеся в паке, подхватил и их, вернулся в комнату. — Надо что-то делать. Завалился на диван, щёлкнул крышкой, в два больших глотка отпил половину, чувствуя, как истеричная неприятная радость наполняет его, тут же сменяясь полным равнодушием к происходящему. — Надо что-то делать? Я делаю. Делаю. Он сполз пониже, подцепил телефон и открыл инстаграм Брайана, не выпуская из руки пиво. — Делаю.