Питомец

Роджер ведёт пальцем по корешкам внушительных томов, задерживаясь на завитках золотистого тиснения, вчитываясь в смутно-знакомые чужие имена и фамилии, одними губами повторяя про себя манящие названия. Наверное, он за всю жизнь не прочёл и десятка книг, особенно если не считать скучнейших учебников, но сейчас завороженно обходит стеллажи брайановой библиотеки, как полуслепой, шаря руками по полкам, ощущая себя заблудившимся в огромном волшебном лесу. В доме тихо: едва слышно гудит лампа под потолком, и тяжёлые капли осеннего дождя барабанят по карнизам высоких окон. От этого в библиотеке ещё более уютно. Хочется свернуться клубочком в одном из массивных кресел, подтащить коленки к груди, завеситься волосами, пригреться и уснуть, не боясь очнуться от очередного кошмара — Роджер даже сладко зевает от этих мыслей — но не следует им, продолжая упрямо ходить от стеллажа к стеллажу, будто ищет что-то забытое. Его внимание привлекает слегка потёртый сафьяновый корешок тёмно-зелёного цвета. На нем не никаких надписей, и Роджер неловкими пальцами тянет на себя массивную книгу, вытаскивая её из плена плотно уставленной томами полки. Полностью очутившись в его руках, книга оказывается старым фотоальбомом, в чём Роджер убеждается, открыв первые страницы из плотного шершавого картона. Тейлор даже не знал, что альбомы могут быть такими — пухлыми, тяжёлыми, полными пожелтевших от времени, бережно хранимых карточек. Роджер медленно опускается на пол, вытягивает ноги, укладывая на них своё сокровище, и аккуратно переворачивает первую страницу, натыкаясь на зернистую небольшую фотографию, под которой сделана от руки простенькая подпись «я и Фред, май 69-го». На снимке Брайан — худой как палка, кажется, состоящий из одних ног и пышных чёрных локонов — обнимает за плечи скуластого, тоже темноволосого паренька с потрясающе красивыми губами и цепким птичьим взглядом раскосых чёрных глаз. Тейлор узнаёт лицо, увиденное им ранее — именно с ним он встретился, когда второй раз в жизни очутился в доме Брайана, привезённый после больницы. Так же он помнит эти глаза, задорно и маняще глядевшие в толпу с невысокой сцены, во время старого концерта, показанного ему Брайаном на прошлой неделе. Роджер с минуту разглядывает харизматичного вокалиста, странная неправильная красота которого отчётливо видна даже на мутном снимке плохого качества, потом вновь обращает внимание на молодого худого Брайана. Тот улыбается, смотрит не в камеру, а на Фреда — и выглядит настолько счастливым, что у Тейлора скребётся в сердце. Ему кажется, он никогда ещё никого не любил и не смог бы хотя бы приблизительно описать это чувство, но готов поклясться — так смотрят только на тех, за кого готовы отдать жизнь и своё собственное сердце в придачу. Роджер юный, но не настолько наивен, чтобы не понимать — мистер Мэй скорее всего из тех, кто не встречается с женщинами, и смазливый крепыш Бен, который почему-то давно не появлялся в поле видимости, наверняка, ему не просто приятель. Воспоминания о Бене вызывают какое-то неприятное шевеление чуть ниже солнечного сплетения, и Роджер морщится, ещё не зная, что так проявляется самая обыкновенная ревность. Он поспешно прогоняет неприятные мысли, ухватываясь взглядом за следующий снимок «Кенингстон, Рождество»: там уже знакомый Роджеру вокалист Фредди хохочет, глядя на Брайана, примеряющего нелепую шляпу и тоже смеющегося. Тейлор неосознанно гладит пальцами тёплую плотную бумагу рядом с фотографией, почему-то завидуя чужому веселью. Он вдруг понимает, что в жизни не видел Брайана таким — откровенно хохочущим — и чувствует укол лёгкой досады, что не способен вызвать у него подобные эмоции. Странно, ему никогда не думалось, что его так привяжет к себе кто-то настолько старый. Хотя с Брайаном это слово никак не вяжется. В представлении Роджера старики вечно занудствуют и пахнут горькими лекарствами, кряхтят и жалуются на то, что раньше было лучше. Брайан же был лёгким, улыбчивым, пользовался умопомрачительно вкусным одеколоном и был очень горячим и приятным — в этом Роджер убедился, когда нагло влез к нему в постель, жалуясь на плохой сон. А ещё Тейлор вдруг понял, что совершенно не разделяет в своём сознании молодого черноволосого Брайана со снимков и нынешнего, седого и погрузневшего — он видел Мэя как некий собирательный образ из всех замеченных им на фото, видео-записях и в жизни брайанов. И этот Брайан ему ужасно нравился. А то, что он встречается и, возможно, спит с мужчинами… С этим Беном, который наверняка ненамного старше самого Тейлора… Мысли о подобном вызывали сладкую дрожь по всему позвоночнику и приятную тяжесть внизу живота. Что-то очень похожее на стыдное возбуждение. Роджер прикрыл глаза, представляя, как Брайан нежно гладит его по лицу и тянет к себе на колени, глядя на него тем самым влюблённым взглядом, которым смотрел на Фредди с фотографии.

***

Бен ужасно страдал. Он проснулся от того, что телефон больно плюхнулся ему на лицо, ударив переносицу. Харди простонал, отбрасывая от себя гаджет и пытаясь выпрямиться, но в голове тут же неприятно загудело, а к горлу подкатила липкая тошнота, и Бен мученически повалился на подушки, соображая, какое сейчас время суток. Который день подряд он пьёт с самого утра, не выходя из дома, игнорируя все звонки и входящие сообщения? Третий или десятый? Бен не знал. Он предпринял ещё одну попытку сесть, стараясь не замечать сжимающие пищевод спазмы, и на этот раз ему удалось. Комната представляла собой печальное зрелище — кругом разбросана мятая одежда, пепельница полна окурков, тут и там торчат горлышки пустых бутылок, и — некогда фисташковый — мягкий ковёр весь усеян серым пеплом, так что проще будет его выкинуть, чем платить за чистку. Жаль. Ковёр Бену нравился, на нём было приятно валяться и расхаживать босыми ногами по утрам после душа, теперь же он больше напоминал грязную подстилку, которую давно пора было отправить на помойку. Бен подумал, что его нужно отправить туда же — следом за многострадальным ковром, но громкий звук телефонного уведомления остановил вновь начавшуюся волну самоуничижения. Сообщение гласило, что он приглашён на ежегодное развлекательное мероприятие, в котором примет участие весь каст фильма и множество других медийных персон. Харди открыл полный текст, судорожно бегая глазами по списку приглашённых, пока не наткнулся на два коротеньких слова — Брайан Мэй. Казалось, они уже столько времени не виделись с Брайаном, что пора бы успокоиться хоть немного. Но даже эти чёртовы буквы, составляющие любимые имя с фамилией, вызывали шум крови в ушах от участившегося пульса. Бен сверился с датой события — через три дня, с местом — один из самых фешенебельных отелей в центре города, и влажным пальцем ткнул в иконку с надписью «подтвердить участие», после чего отбросил от себя смартфон и откинулся на подушку. Но тут же подскочил, словно та была набита колючими ежами, а не новомодным экологичным синтепоном, и бросился к зеркалу, чтобы скривиться от вида собственного отражения. За неделю почти беспробудного пьянства всё стало ещё хуже: красные слезящиеся глаза с тёмными тенями под ними, щетина, прибавляющая ему лет восемь, ещё более ужасное состояние несчастных волос и бледные потрескавшиеся губы. Трудно поверить, что именно это осунувшееся лицо ещё недавно украшало собой обложки ведущих изданий о популярных фильмах и трёхметровые билборды с рекламой новой кинокартины. С ужасом оглядев себя, Бен прерывисто вздохнул и привычно схватился за горлышко бутылки виски, которая прочно обосновалась около кровати, (впрочем, каждый день она сменялась на новую), и уже собирался сделать огромный глоток и похоронить мысли о том, что было бы неплохо появиться на одном мероприятии с Брайаном, как телефон, утонувший в складках одеяла, взорвался громкой мелодией вызова. — Ну наконец-то! Я уже хотел посылать к тебе спасателей, чтобы выломали дверь! — сквозь саркастичное недовольство в голосе Джо явно читалось беспокойство, — ты совсем двинулся? Мы три дня до тебя дозвониться не можем! Бен прижал телефон плечом и машинально принялся подбирать с пола пустые бутылки, слушая, как друг выговаривает ему за такое долгое отсутствие. Оправдываться не хотелось, но было приятно, что есть те, кому не безразлично его жалкое алкогольное существование. Хоть и немного стыдно, что заставил Гвила и Джо волноваться. — Прости, — искренне извинился Бен, дождавшись, пока Джо прекратит сыпать упрёками, — немного не в настроении был. — Не в настроении? — притворно возмутился Маццелло, но тут же произнёс более мягким тоном, — Бен, ты же знаешь, если что-то не так, я могу приехать, поговорим, выпьем, ты всегда можешь со мной поделиться. Помнишь? — Угу, — покивал Бен, хотя Джо, ясное дело, не мог его видеть, а затем снова тупо извинился, — прости, у меня дома такой срач — не думаю, что это сейчас подходящее место для встреч… — Нет уж! Так не пойдёт — прибереги эти жалкие оправдания для своих подружек. Меня твоим холостяцким бардаком не напугаешь. Всё, жди! И прежде чем Бен успел что-то возразить, Джо сбросил вызов. Можно, конечно, было перезвонить и более серьёзным тоном заявить, что он правда не готов к внезапным визитам, но Харди вдруг понял, что сильно соскучился по другу и по тёплому общению. И правда хочет выговориться. Поэтому он бросил телефон обратно на постель и интенсивнее принялся собирать разбросанный тут и там мусор, попутно распахивая окна, чтобы впустить в квартиру свежий прохладный воздух. К приходу Джо жилище Бена приобрело уже более-менее приличный вид, а сам хозяин успел принять душ и теперь стоял перед другом, вытирая полотенцем волосы и ёжась от холода. — Так, так, так, — Джо, сунув руки в карманы брюк, прошёлся по комнате, задевая рукой мебель, — бухал, значит? Бен удивлённо уставился на друга из-под полотенца. — Я же бутылки выбросил, ты как догадался, грёбаный Шерлок? — Бутылки, может, и выбросил, а вот пакеты с ними стоят у тебя в коридоре, — Джо улыбнулся победной улыбкой, — на сегодня, думаю, тебе стоит ограничиться молочным коктейлем, а я, пожалуй, буду пиво. — У меня и молока нет, — Бен отбросил полотенце и открыл шкаф, задумчиво уставясь в его недра. Наконец, вытащил серую толстовку и принялся натягивать её через голову. Когда уже одетый он вновь повернулся к Джо, тот протянул ему бумажный пакет из Макдональдса. Ожидаемо, там оказалась упаковка любимых Беном наггетсов и большой молочный коктейль. — Хотел тебе взять Хэппи Мил, но у них игрушки закончились, — Джо хлопнул крышечкой, открывая бутылку пива и плюхнулся на диван, — ну что? Расскажешь? — Хрен с тобой, — Бен уселся рядом, сунул нос в коробочку с наггетсами, вдруг ощутив, насколько голоден, — а пиццу закажем? — спросил он с набитым ртом, понимая, что угощений, принесённых Джо будет слишком мало. — Обязательно, — усмехнулся Маццелло, наблюдая за тем, как Бен с детским удовольствием жуёт, прикрыв глаза.

***

— Роджи, я дома! Брайан повесил плащ на крючок и прислушался. В доме было тихо. Не раздавались звуки стрельбы и приглушённые поругивания — значит приёмыш не играл в приставку; не хлопала дверца холодильника, не звенели стаканы — значит он не ошивается на кухне, таская свою любимую газировку и хлопья; не шумела вода в ванной — юный Тейлор обожал торчать там часами, выливая на себя все имеющиеся флакончики с вкуснопахнущим содержимым; не доносились звуки мучительно взвизгивающей гитары, значит в домашней студии мальчишки тоже нет. Он неторопливо пошёл по дому, чувствуя себя охотником, который идёт по следу маленького зверёныша, потому что тут и там были разбросаны случайные подсказки, оставленные Роджером: пустая баночка из-под доктор пеппер на столике в холле, брошенная на диване толстовка, начатая упаковка карамелек на полочке у лестницы, журнал «Тачки на прокачку» валялся прямо на ступеньках, а на площадке второго этажа почему-то оказался смешной полосатый носок с мордочками лягушек, Брайан машинально поднял его и снова окликнул: — Роджи? Тишина. Мэй хотел было повернуть в сторону комнаты Роджера, но заметил, что дверь в библиотеку слегка приоткрыта. Он, сильно стараясь не шуметь, двинулся в ту сторону и тихонько заглянул внутрь, сам не зная, что хотел там увидеть. Но открывшаяся картина умилила его. На полу, прислонившись спиной к нижней части стеллажа, сидел Роджер. Судя по прикрытым глазам и голове, упавшей на одно плечо, он спал. Брайан подошёл ближе и увидел раскрытый альбом, который мальчишка бережно придерживал рукой даже во сне, чтобы тот не соскользнул с острых коленок. Мэй опустился на пол рядом с Роджером, тихонько вынул из его рук альбом, закрыл, стараясь не смотреть, чувствуя, как сердце начинает больно тянуть от воспоминаний, и не в силах встретиться взглядом с юным самим собой, весело обнимающим Фредди на фотографиях 70х годов. Роджер вздрогнул, открыл глаза, непонимающе уставился на склонившегося над ним Брайана и тут же улыбнулся, тряхнул чёлкой, повис на шее, горячо прижимаясь. — Я соскучился! Брайан аккуратно отложил альбом в сторону и обнял мальчишку двумя руками, чувствуя, как быстро и легко бьётся под тонкими рёбрами маленькое сердце, и понимая, что так ему становится гораздо спокойнее. — Я тоже, Роджи. Я тоже.