За гранью твоих иллюзий...

— Как Анья рассказывала, ты изначально начала видеть домик в лесу и всех остальных. Но она же сказала, что мы должны поддерживать твою реальность, и теперь я знаю, почему... Мозг бы не справился с такой нагрузкой, и ты бы могла... — Кери каждое слово дается тяжело. — Две недели назад? — горько усмехается блондинка, и Алиша догадывается, почему. За такой срок влюбиться до беспамятства невозможно, так и актриса думала до этого момента. — Почему ты пришла? Почему осталась? Дальше Кларк как будто бы проверяет на обман чувств зеленоглазой. — Я приехала сюда с благотворительной целью. Анья была в тот день очень взвинчена, так как прошло много времени, а лечение тебе не помогало. Она отказалась рассказывать про лечебницу, в которой работает, и ушла к тебе, к твоей палате. Я проследила. Не знаю почему, ибо я никогда не была любопытной, а проблемы людей меня не особо интересовали... — Ал понимала, что лучше говорить все начистоту, правду, пусть временами и горькую, ибо вранья в жизни этой девушки итак много. — У всех они есть, и каждый должен справляться сам, даже у меня они присутствовали. Дебнем начала замечать, что белокурая потянулась к тарелке с яичницей и начала есть, поэтому еще не смела прерываться, а делала вид, что вся в рассказе. — Когда я увидела тебя, спящую на полу, мое сердце екнуло, и, конечно, я не придала этому особое внимание, но решила во всем разобраться. Но не успели мы войти в палату, как ты накинулась на меня с претензиями, как к какой-то шлюхе. Это было и обидно, и интересно одновременно, а как учащенно билось мое сердце или замирало в твоем присутствии, я игнорировала. До того твоего поцелуя... Ибо влюбиться в пациентку – бесстыдство с моей стороны, аморально. И Анья мне еще выскажет все, что думает обо мне. У Гриффин вытягивается лицо в осознании того, что услышала признание в любви впервые от этой девушки, но она скрыла свое удивление. — После завтрака я хочу съездить на кладбище... — Я не могу, Кларк... Я не имею на это право. Эти вопросы ты должна решать с сестрой. — А как же мы в ресторан ездили? Или это с разрешения Аньи? Набери мне ее, я спрошу. Алисия вздыхает. — Хорошо. Я сейчас позвоню другу, он узнает, на каком кладбище они похоронены, и поедем, а ты пока оденься. — Да? А гулять в пижамах мне так понравилось, — язвительно произносит Кларк, похоже, в данный момент перекладывая всю вину на актрису, хотя они знать не знали друг друга. — Не надо. Они похоронены на Вествудском кладбище, как и вся наша семья. Кларк скрывается в ванной комнате, а Алисия доедает с неохотой свой завтрак и звонит водителю, сообщая ему, что предстоит долгая поездка.

***

— Это не мои шмотки, — начинает Гриффин спустя час езды. — Знаю, я их заказала в магазине. — Пусть Анья привезет мне мои. — Хорошо, Кларк, — вздыхает актриса, но, честно, с ней ведут себя как с какой-то вещью, игрушкой. Да, больно, обидно, но Дебнем тут не при чем, чтобы над ней так издевались. — Будут еще какие-то указания? — Сколько я провела в этой лечебнице? — Анья сказала, что год. — Год? — вновь бледные щечки покрывают соленые струи, и Алисия остывает, замечая их. Она сейчас бы все отдала, только бы прикоснуться к Кларк, обнять ее и успокоить. Но как подсказывает ей чутье, если она сделает это, ее оттолкнут, поэтому брюнетка не решается и молчит, сглатывая свои рвущиеся наружу слезы. Остальное время до кладбища они едут в тишине. Кларк выходит, и, не дожидаясь актрису, идет своим направлением. Да, она в курсе, где может быть похоронена ее семья. Находя несколько могильных плит, врытых в землю, голубоглазая садится на корточки рядом с подругой, проводя рукой по камню и стряхивая с него засохшие ветки, листья. Затем с могилой брата повторяет то же самое, пока не доходит до мамы. Ал не подходит, стоит со спины, хотя и знает, что голубоглазая рыдает, так как спина ее с небольшой периодичностью вздрагивает. — Могила Рейвен в другом месте? Родители ее... — Она жива, Кларк, — прерывает брюнетка предположения девушки, — только в коме... И Анья сейчас с ней. — В коме? Актриса кивает. — Мы для сих пор не знаем, что произошло... — Она разбудила меня первую среди ночи... Все горело, повсюду был непроглядный дым. Нацепив на нас мокрое одеяло, мы прошли сквозь огонь на первом этаже, и Рей вывела меня на улицу. Я задыхалась, кашляла, а она просила меня не входить, пока она не выведет Октавию и Линкольна... Они кричали, безумно звали друг друга... Как мне кажется, огонь преградил им путь друг к другу. Рейвен только подошла к дому, и он начал рушиться... После обрушения их крики затихли, и больше я ничего не помню. Сердце брюнетки не выдержало, и она подошла к озябшей голубоглазой, которую трясло то ли от холодного ветра на кладбище, то ли от воспоминаний, и захватила ее в свои крепкие объятия. Пока Гриффин всхлипывала, Алисия вела ее к машине. Всю дорогу до лечебницы девушки прижимались друг к другу. И Кларк, и Ал смогли немного поспать, ведь они были как успокоительное друг для друга. Блондинка тоже не смогла хорошо поспать ночью без своей хрупкой девочки Ал, как на первый взгляд показалось той. Сегодня Гриффин обедала и ужинала. Не все съедала, конечно, но для Кери и этого было достаточно. Остаток дня блондинка была молчаливой, зато Алисия разговаривала без умолку: то книгу читала девушке, то рассказывала о новостях, творящихся в мире и взятых из интернета. Они словно поменялись местами, вот только Дебнем не хотела, чтобы девушка так ушла в себя. Спали они вместе, как и обычно.

День тринадцатый.

Когда голубые глаза распахнулись, Алисия долго в них смотрела, но пока не находила что-то, что подсказало бы, что вернулась ее Кларк, поэтому она и спросила: — Хочешь, я позвоню Анье? Она приедет и назначит какие-нибудь таблетки? Голубые глаза смотрели в зеленые, и девушка в отрицании качнула головой. — Хорошо, а что ты хочешь, малышка? По виду блондинки казалось, что она как будто бы думала, размышляла, все взвешивала и потом только спросила: — Все, что ты мне говорила... было правдой? Алисия нахмурилась, слегка не понимая девушку. — О чем? О том, как я появилась тут? — О чувствах ко мне. Актриса несколько раз медленно закивала головой. — Правда. Я бы не смогла о таком соврать, потому что не знала всех этих ощущений до... тебя. Я люблю тебя, Кларк. — И я тебя. Вновь актрису окатывает с головы до ног лечебный бальзам на все тело, и она протягивает руки к белокурой. — Иди ко мне, малышка. Гриффин кидается в объятия любимой, ибо брюнетка как проводник проводит через себя ее боль, оставляя в земле. Конечно, не всю, но становится значительно легче дышать. Весь день девушки разговаривают, но мало. В большинстве случаев одна задавала вопросы о детстве, а другая на них отвечала. И больше задавала вопросов Ал, чтобы как-то развеять эту гнетующую тишину.