Kettenhund
7 декабря 2019 г. в 18:44
В конце 1940 Людвиг сдаётся.
Сложно не сдаваться, когда при любой попытке сопротивляться ему вводили смертельную для любого человека дозу темазепама. Достаточную, чтобы Людвиг становится овощем на двадцать четыре часа.
Осознающим и чувствующим всё овощем.
— Ehre sei dem Großen Deutschen Reich, — шипят ему в один из таких "сеансов". — Ehre sei dem Großen Deutschen Reich.
Ehre sei dem Großen Deutschen Reich. Ehre sei dem Großen Deutschen Reich. Ehre sei dem Großen Deutschen Reich. Ehre sei dem Großen Deutschen Reich. Ehre sei dem Großen Deutschen Reich.
После такого Людвиг перестаёт реагировать на любые раздражители, становясь послушной куклой, которую можно взять за руку и куда угодно вести.
И они ведут.
— Попробуем увеличить дозу, эффект не такой длительный, — говорит врач. — Может быть, добавить что-то еще? Например, тиопентал натрия.
— Нет! — кричит Германия, но что он может сделать, зафиксированный ремнями на железном столе. — Пожалуйста! Не надо!
Его игнорируют.
Как всегда.
Кричать Людвиг перестаёт только тогда, когда ларингоспазм перекрывает гортань, заставляя Германию издавать противный хрип.
Германия омерзителен сам себе за свою слабость.
За слабость и за то, что он это допустил.
— Мой фюрер! — радостно говорит врач, залетая в кабинет Гитлера. — У нас получилось! — он оборачивает на ломанную фигуру страны стоящую за ним. — Германия, сядь на этот стул.
Людвиг беспрекословно подчиняется.
Перед глазами мутная пелена, а голове звенят только команды.
Мыслей там нет.
— Германия, встань, — приказ выполняется. — Видите? Мы дали ему в двадцать раз увеличенную дозу смертельной инъекции и темазепама. Он подчиняется всем командам данных на немецком языке.
— Любым? — хмыкает фюрер, а затем из ящика пистолет достаёт. — Германия, целься в доктора.
Людвиг слушается.
Пистолет хватает на доктора целясь.
— Ч-что? Но я столько всего сделал для Вас!
— Вот именно. Сделал, — Гитлер хмыкает. — Убей его.
Германия на курок нажимает, никак на врача не реагируя.
Грохот выстрела оканчивается мерзким звуком падения мяса.
— Молодец... — выдаёт фюрер, но Людвигу наплевать. — Отправишься на фронт.
Гитлер смеётся и в смехе его слышится радость с ожиданием победы.
У него ведь имеется идеальный солдат, без каких либо моральных ценностей.
Идеальная псина, готовая убивать по команде.
На фронте он оказывается именно таким: не знающим жалости и пощады.
Машиной для убийств.
— Пожалуйста! — кричит женщина, когда он входит в её дом, выбивая дверь. — Не трогайте моего ребёнка!
Германии плевать.
Убей их всех.
Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех.
Женщине он с хрустом — громким, отвратительным — ломает шею.
В ребёнка он выпускает пулю из вальтера.
И покидает дом, чтобы вычистить следующий.
Команды нужно выполнять.