I hate you

Warnung! Это AU особо не относящееся к фанфику (кто-то очень быстро догадался, что сам фанфик — это история, связанная сюжетом, блин). Просто попросили написать одну вещь и я согласился. — Scheiße... — скулит немец, просыпаясь рано утром и сразу подрываясь в ванную комнату. Людвиг не мог понять, что с ним происходит. Тошнота, особенно по утру, накрывала с головой, заставляя обниматься с унитазом и молить Бога, чтобы это прекратилось. За тошнотой появилось омерзение к половине продуктов, которые раньше были Германии приятны. В особенности его начинала бесить зелень и некоторые овощи, которые раньше он очень любил. Иногда появлялось желание проспать всё. Встречи, саммит, поездки. Что угодно, лишь бы дальше лежать и спать. Но приходилось брать себя в руки и ехать. Тогда-то и появлялась другая проблема, которую сам Людвиг не замечал до поры до времени. — Doitsu-kun, ты в порядке? — спрашивает Сакура, наблюдая за Людвигом. — Да... А что? — Просто... — она взглядом указывает на тарелку Германии. — Мне кажется, что-то с тобой не так. Людвиг всматривается и его почти что пробивает на смех. Ему начинает казаться, что он чем-то серьёзно болен. И откуда чёрт возьми у него на тарелке делают сырники с репой?! С, мать его, репой! — Doitsu-kun, я бы... — Япония смущённо улыбается, — посоветовала бы тебе купить... — она быстренько достаёт ручку и пишет что-то на салфетке, — вот это, — она протягивает салфетку немцу. — Продаётся в любой аптеке. Людвиг кивает, убирая салфетку в портфель, и отпивает напиток, который он заказал. В стакане находился брусничный морс. Scheiße. В аптеку он заходит, протягивает продавщице салфетку и та уходит на несколько секунд, возвращаясь с коробкой... тестов на беременность?! Но Людвиг всё равно их покупает. Сам не знает почему. И на обратной дороге к дому покупает плюшевого мишку. Потому что тот очень ему понравился. — Gebrauchsanweisung... — читает Германия, — Dann... Klar. Людвиг не знал, зачем он это вообще купил, ведь не может он... Эта мысль перебивается первым же тестом. Положительным, мать его, тестом. А за ним и второй, и третий. Все десять тестов оказываются положительными. Германия по стене на пол сползает, вперивается взглядом в две маленькие полосочки и не понимает. Все тесты, кроме одного, он запихивает обратно в коробку, которая отправляется в мусорное ведро. Затем Людвиг телефон хватает, быстро находя нужный номер и, уже собираясь нажать на кнопку вызова, сталкивается с осознанием: А что он, собственно, скажет Ивану? «Привет! Слушай, помнишь мы переспали пару раз? Так вот, у меня для тебя радостные новости! Я беременный!»?! Он на такое не способен. Да и Брагинский вряд ли примет его. — Scheiße, — шипит Германия, уползая, почти в прямом смысле, к себе в комнату, под одеяло. — Was zum fick..? Он засыпает, а утром — когда он успел проспать? — его будят, осторожно тормоша за плечо. — Вставай, Людвиг. — В-ваня? — немец не ожидал его в своём доме. Да, он дал Ивану ключи, тем самым разрешая ему приходить когда ему вздумается, но раньше он этого не делал. — Что ты делаешь у меня д-дома? — Япония позвонила и попросила тебя проведать. Ты дверь не открывал и я подумал, что что-то случилось. Я не знал, что ты спишь. — Вань, я... — Германия резко закрывает рот, прикусывая язык. Нет. Он не скажет. — Не важно. — Что? Людвиг, ты можешь мне сказать. — Это не важно, правда, — тонкая, лживая улыбка ползёт по губам. — Сколько времени? — Час сорок, — непонимающе отвечает Брагинский. — А что? — Мне нужно в магазин. Подождёшь меня? Россия кивает, а Людвиг исчезает из комнаты, а потом и из квартиры. Иван недоумевает. «Он ведёт себя странно... Будто что-то случилось, а он опять не хочет говорить», — русский недовольно мотает головой, решая осмотреть квартиру. В маленькой гостиной он не находит ничего, кроме классической немецкой строгости. На кухне тоже самое. В ванной его ожидает сюрприз. — Тест на беременность? — Брагинский осторожно берёт его, всматриваясь. — Две полоски... Он положительный? Откуда он у Людвига? Неужели... Не верится как-то в то, что у Германии связи на стороне. Да и какие «на стороне» если у них не отношения, а непонятно что?! Любят друг друга, но... что-то всегда мешает. Тогда логично, что Людвиг решил попытать удачи с какой-нибудь девушкой, которая, судя по тесту, от него забеременела. Внутри поднимается неприятный ком. Иван решает поговорить с Германией, как только тот вернётся домой. — Ich sage «nein»! — недовольно ворчит Людвиг по телефону. — Am Montagmorgen ist es mir unangenehm, ich habe ein Treffen! Ja, ja, ich weiß, dass Sie auch einen vollen Terminkalender haben. Aber ich kann einfach nicht stornieren sie! — он замирает, вслушиваясь. — Ja, — немец кивает. — Gut, — быстро достаёт записную книжку, что-то в ней ручкой черкая. — Abends. Ich bin einverstanden. Auf Wiedersehen, — он убирает телефон и натыкается на недовольный взгляд. — Вань, можешь отнести пакеты на кухню и распаковать их? — Брагинский кивает, подхватывая продукты и уходя на кухню. Отличная возможность узнать, что именно купил Людвиг. «Продуктовый набор» оказывается почти неотличимым от обычного среднестатистического русского: хлеб, макароны, колбаса — четыре разных вида, но ладно, — огурцы — зачем Людвигу две двухлитровые банки маринованных огурцов? — и несколько пачек сметаны, масла и творога. Всё это Россия быстро распихивает по холодильнику, оставив на столе лишь маленькую, ничем не примечательную баночку корнишонов и пачки со сметаной. Остальное он почти разместил, лишь двухлитровые банки некуда было девать. — Да... Мой холодильник не был рассчитан на такие объёмы еды, — звучит сбоку. — Помочь? — Иван отрицательно мотает головой. Людвиг закатывает глаза, подходя к столу. Плавным движением открывает банку корнишонов и пачку сметаны, а затем окунает огурец в неё. — Как хочешь, — хмыкает немец, надкусывая получившееся нечто. Во втором пакете — банки кое-как удалось впихнуть в холодильник — оказывается куча одеял и... плюшевый медведь? — Спасибо, это мне, — Германия забирает одеяла вместе с медведем, оставляя Брагинского недоумевать. В итоге он следует за Людвигом, который в спальне стелет кучу одеял поверх кровати. — Мне холодно, — жалуется немец, игнорируя вообще всё. — В последнее время. — Людвиг, нам нужно поговорить, — не выдерживает Иван. Немец кивает, укладывая поверх получившейся конструкции два медвежонка. — Я нашёл тест на беременность в твоей ванной... — Д-да? — голос Германии очень заметно начинает дрожать вместе с руками, которые он сжимает в кулаки. — И-и ч-что? — Кто она? — О-она? — не понимает немец. — Ты о ком? — О той, которая беременна от тебя! Людвиг сдувается, молчит, а затем всхлипывает. Всхлипы неожиданно переходят в самую настоящую истерику. — Я-я... М-м-мн-не... — Германия кашляет, и Брагинский не успевает проконтролировать свой порыв и обнимает его, утешающе поглаживая по волосам. — Т-т-ты... — Тише... — Иван целует пахнущие можжевельником волосы, — я тебя не тороплю и не собираюсь ругаться. Просто скажи, чей это тест. — М-м-мо-мой... — шмыгает носом Людвиг. Россия опешивает. — Что? Как твой? — М-мы к-ког-гда пере... — Германия сбивается, снова всхлипывая, — переспали... Я-я... — Боже мой, — Брагинский в шоке. Такого он точно не ожидал. Да и кто такое ожидать может? Они ведь даже не люди! — Тише, тише. Всё будет хорошо. — Ты... правда? Иван улыбается. — Конечно. Я люблю тебя, так что может помешать мне любить тебя и своего ребёнка? Германия улыбается в ответ, тыльной стороной ладони вытирает слёзы и шмыгает носом. — Ich... Ich... — он жмурится, — Ich liebe dich. Россия хмыкает, поворачивает голову и целует немца в губы. — Я тоже тебя люблю.