Tell me how did we get here? And where the fuck do we go now? First I was floating through the atmosphere, But now I'm looking up at rock bottom. (Bottom, bottom)
Германия знал, что проиграет. Может быть подсознательно, там, где разум оставался незамутнённым наркотиками, но знал. Не хотел верить, правда. А кто захочет верить в своё поражение? Но Красная армия, откинувшая их обратно, а потом и вовсе загнавшая на свои же земли, говорила, что с этим придётся считаться.Everybody told me ever since I was young, I should bite my tongue. Couple kids, picket fence, maybe earn a nice income. It'll get you some Peace of mind, step in line, everything'll be just fine. Then I looked up, found they must've left me behind, Sent shivers down my spine.
Любая попытка намекнуть, что, что-то идёт не по плану строго обрывалась и наказывалась. Третий Рейх это вам не кучка дикарей-славян, а дисциплинированная армия, готовая разорвать каждого по щелчку пальцев. На вопрос, а почему эти "дикари" уже на землях Пруссии, Людвигу не отвечают. Стыдно, наверное.Tell me how did we get here? And where the fuck do we go now? First I was floating through the atmosphere, But now I'm looking up at rock bottom. (Bottom, bottom)
Германия Гилберта встречает под Кёнигсбергом, точнее, остатками некогда великого города-крепости. Русские огнемёты выжгли всё, а что не смогли просто взорвали бомбами и танками. Замок — который позже точно взорвут, Людвиг в этом уверен — жалко. Людей не очень.My next door neighbor said I better get a 9 to 5 Just to stay alive, talking 'bout change. Boy that's nothing but a waste of time, Now I wish that I read the signs better 'Cause the writing was on the wall. And now we got front row seats Watch the system fall.
Из Кёнигсберга немца силой вытаскивают, с фронта тоже. Сажают за стол и приказывают работать, но не воевать. Приказ Людвиг игнорирует, впервые вспоров глотку своему же. Кровь "истинного арийца" ни разу не голубая.'Cause look who's in control!
Из Рейхстага Людвиг своим шагом выходит, в автомобиль садится и уезжает. Ему не хочется умирать. На Гитлера и остальных ему, честно, наплевать. Доигрались в войнушку.Tell me how did we get here? And where the fuck do we go now? First I was floating through the atmosphere, But now I'm looking up at rock bottom. (Bottom, bottom)
Это заканчивается в 1945 году. Германия чувствует как его лихорадит, а в конце апреля он слышит в собственной голове два выстрела. Точно в голову. Его пробивает на смех. Auf Wiedersehen mein guter Führer. Людвиг борется за границу Берлина из последних сил, несколько суток подряд. И сдаётся он только тогда, когда его к стене прижимает русская винтовка и жгучая ненависть некогда голубых глаз.Tell me how did we get here? And where the fuck do we go now? First I was floating through the atmosphere, But now I'm looking up at rock bottom. (Bottom, bottom)
— Подписывай, — перед скованным Людвигом кладут лист — акт о безоговорочной капитуляции — и ручку. — И дело с концом. Ты проиграл. Германия смотрит на лист и смеётся. — Нет. Я не буду его подписывать. Только не с вами. По лицу Артура видно, что ударить очень хочет, но воспитание не позволяет. — У тебя нет выбора. — Почему же? — изгибает бровь побеждённый. — Есть. Если Англия от удара воздерживается, то Америка, импульсивная сволочь, — нет. Кулак прилетает ровно в солнечное сплетение, вызывая стон боли. — Подписывай! — Пошёл... ты... к... чёрту, — на выдохе произносит Германия и скалится. — Я не буду его подписывать. — Брагинский! Усмири эту псину! Иван выплывает из тени с совершенно безэмоциональным лицом. Он разбит. Истощён. Выпотрошен тем, кому доверял. — Подписывай, Людвиг. У тебя нет выбора и ты это знаешь. Игры в гляделки Германия проигрывает, опуская взгляд обратно на акт. Это сделка с дьяволом, он уверен. Разорвут на части, едва он поставит подпись. — Выбор есть всегда. Просто мы не всегда его видим, — устало произносит Людвиг. — И не всегда понимаем его ценность. Я вот понял. И прежде чем все осознают, он быстрым, молниеносным движением из кобуры на бедре Ивана достаёт ТТ и поворачивает его дуло себе под подбородок. Раздаётся выстрел. — Твою мать! — рычит Иван, подхватывая падающего немца. — Зачем?! Германия рот открывает, языком двигает, что-то пытаясь сказать и улыбается. Больно. Рана сквозная, пробила череп. Ему не жить. Так лучше. Кровь вытекает на пол, из простреленной насквозь челюсти, окрашивая доски в омерзительный бордовый. — Дай быстро акт! — Иван вперивается взглядом в опешивших союзников. — Быстро! И ручку! Ему это всё протягивает дрожащей рукой Франция. — Oh mon dieu... Il va mourir... — Подписывай! — Брагинский силой вкладывает ручку в ладонь Людвига. — Подписывай, я тебе говорю! — Н-не...т... Иван не позволяет ему умереть, сам хватает руку немца, выводя подпись. Одним плавным, быстрым движением. — Я не позволю тебе умереть. Ты понял меня?! «Только посмей, мать твою. Я отправлюсь за тобой», — думает про себя Россия, поддерживая всё ещё истекающее кровью тело. Не умрёт. Теперь нет. Германию увозят врачи, оставляя их вчетвером. — Он... а что он хотел? — спрашивает Америка после затяжного молчания. — Мы же бессмертны, верно? — Не всегда, — мотает головой Франциск. Сейчас он бледнее смерти. — Есть моменты, когда мы вполне можем умереть. Людвиг нам это вполне показал. — А сейчас он не..? — Нет, — голос Ивана звучит сухо, по выражению лица понятно, что он испытал. — Сейчас он снова страна. Или, по крайней мере, ей станет.