I rule me.
Legion
Во всем, конечно же, был виноват Итачи. Не то чтобы Итачи был чем-то плох. Напротив. Сложно было найти то, в чем он не преуспел. Проблема заключалась в его бесконечной энергии, бившей, словно гейзер. Итачи не было покоя. Он возглавлял отделение логистики в одной из дочерних компаний концерна «Риннеган». Он был послом доброй воли ООН и исправно летал на миссии в бедные африканские страны. Чтобы все успевать, Итачи уже несколько лет спал по особой методике: три с половиной часа ночью и трижды по двадцать минут днем. И, конечно, не стоило забывать обо всех его многочисленных хобби. Йога. Большой теннис. Кендо. Кулинария. Отправившись как-то на лето в Италию, к своему другу из Йеля, Итачи получил очередной заряд безумного вдохновения и закончил двухмесячный интенсив по виноградарству, виноделию и консервированию. Отец так этим гордился, будто речь шла о Нобелевской премии мира. Кипучая деятельность Итачи раздражала, но, по крайней мере, он все еще был единственным человеком, с которым Саске мог хоть как-то общаться. По совместительству, он же оставался единственным, кто хранил за собой право на советы. Когда Саске решил, что вновь пойдет работать (это нелегко ему далось), и уведомил брата, тот сразу предупредил: никаких руководящих постов. Итачи как раз загружал в стиральную машину белье с такой серьезностью, будто занимался делом всей жизни. − У тебя совсем нет опыта. − Я прошел стажировку в «Аматерасу», − упрямо отозвался Саске. Он и сам понимал, что этого недостаточно. Но каковы альтернативы? Не потребовав себе хотя бы кресло заместителя директора, он рисковал стать посмешищем. Учиха, который не стоит во главе пищевой цепочки? Нонсенс. Позор семьи. Внутренне он уже готовился принять свою судьбу. − Этого мало. Думаю, тебе стоит начать сначала, − Итачи был отвратительно спокоен. Разжевывал все, как маленькому. − Побыть немного исполнителем. Год или два. Улучшить социальные навыки. Понять, как все работает. Подняться по карьерной лестнице. Это может быть интересно! Саске смотрел на него, как на умственно отсталого. Заниматься рабским трудом? Пытаться улучшить коммуникацию? Серьезно? Они точно говорят о нем? У Саске была аллергия на людей. Но Итачи оставался непреклонен. Не найдя понимания в его лице, Саске отправился на аудиенцию к отцу. Может, попытка нажаловаться на брата и выглядела по-детски, зато могла принести плоды. Возможно. Но и тут все не задалось с самого начала. Едва услышав о недовольстве Саске, Фугаку начал превозносить до небес идею Итачи: мол, в таком вот старте очень много смысла. Под конец своей речи он мстительно добавил, что Саске сам упустил шанс на быстрый взлет, и что единственная альтернатива, которую ему могут предложить, − стать помощником Мадары. Чертова Мадары! Дед давно слетел с катушек. Из уважения к его заслугам это называли «эксцентричностью». На каждом семейном торжестве Мадара улучал момент, чтобы схватить Саске за подбородок и прорычать ему в лицо: «Будут у меня когда-нибудь правнуки или нет, сопляк?!». Саске стоически терпел железную хватку его пальцев и брызги слюны, с ненавистью думая, что у старого хрена так много внебрачных детей, что и правнуков от них ему хватит с головой. Переживать этот омерзительный аттракцион чаще раза в квартал не было ни малейшего желания. Пришлось сдаться. Но Саске не был бы собой, если бы не выдвинул условия. Он так и заявил брату: ладно, твоя взяла, буду мелкой низкооплачиваемой пешкой, но только – ни в одной из компаний семьи Учиха. Итачи согласился (будто у него был выбор). Тщательно скрывая ликование, он совершил пару звонков. Большего и не требовалось. Титул «Позор семьи Учиха» все-таки отошел Саске. Он получил лицензию и стал водителем междугороднего автобуса. Если бы кто-то упомянул об этом в клановых хрониках, ему бы, несомненно, отрубили руки, а замаранные правдой страницы вырвали и обратили в пепел. Правда, Итачи, умница и всеобщая гордость, при каждом удобном случае заводил песню о том, что любой труд благороден, потому что способствует построению гармоничного общества и поискам себя. Видимо, эту мудрость он постиг, решая сверхважные гуманитарные вопросы где-нибудь в Найроби. Нежелание унижаться перед родней вновь сыграло злую шутку. Саске проявил непростительную безответственность, не подумав заранее о том, что любая компания, которой не руководят Учихи, просто обязана скатиться в бардак. И работать на нее, конечно же, будут самые пропащие. Иерархию пропащих, ограниченных в мыслительных способностях и просто придурков возглавлял он. Узумаки Наруто. Именно он был вторым водителем на рейсе Токио-Фукуока, который Саске должен был выполнять трижды в неделю. Неповторимые четырнадцать часов пути в компании идиота. Снова и снова. За рулем Наруто слушал музыку. Если бы не необходимость соблюдать тишину, он бы наверняка включал ее на всю катушку, а так – приходилось пользоваться плеером. Из соображений безопасности второй наушник он не вставлял, и тот болтался на груди, тонко пища популярные мелодии. Всем остальным полагалось делать вид, что никто ничего не слышит, а Наруто наслаждался жизнью и тряс белобрысой башкой. Если среди его предков и были японцы, то явно очень давно. Их кровь сильно разбавило европейской: к светлым патлам, которые находились в вечном беспорядке, прилагались голубые глаза и, подумать только, веснушки. Очень бледные, почти сливающиеся с загаром, но веснушки. Еще были шрамы. Они, конечно, к происхождению никакого отношения не имели. Просто выцветшие, бледные росчерки на щеках. Ровные, словно начерченные по линейке. Наруто они не мешали. Он считал себя безумно привлекательным и вечно звал стюардессу рейса, Харуно Сакуру, на свидание. В самой незамысловатой манере. Сакура кое в чем была пострашнее Узумаки. Она точно смотрела телевизор и знала, что представляют собой люди по фамилии Учиха. Или, во всяком случае, сколько примерно нулей в суммах, хранящихся на их счетах. Едва увидев Саске, Сакура произвела в своей голове нехитрые подсчеты и решила, что тот просто обязан пасть жертвой ее обаяния, взять ее в жены и одаривать фамильными изумрудами до конца дней. В свою невероятную красоту, способную мимолетно зажечь огонь в девичьем сердце, Саске верил с трудом. Совсем не то, что в притягательность семейных денег. Еще Сакура чудовищно говорила по-английски. Фукуока магнитом манила иностранцев, желающих поглазеть на древний буддийский храм Сефуку-дзи и набить чемоданы глиняными игрушками. Как туристов мог обслуживать кто-то, едва способный пролепетать на международном языке пару избитых фраз, оставалось выше понимания Саске. И, на закуску, самое ужасное. Все почему-то были уверены, что Саске обязан им помогать. − Саске, принеси мне кофе! – требовал Наруто. Кто бы его ни воспитывал, привить этому недоразумению хорошие манеры он не сумел. А возможно, и не пытался. Была светлая, но прохладная среда, уже перевалило за полдень. Идиот провел за рулем больше пяти часов. Саске, так и быть, пошел бы у него на поводу – спустя столько времени в пути начинаешь дремать уже от монотонности дорожной разметки, − но тот лишь десять минут назад выхлебал банку с энергетиком. От кофе бы его тупое сердце просто взорвалось. − Я тебе не стюардесса, − парировал Саске. Из салона доносился гомон, изредка прерываемый то храпом, то вспышками смеха. На этот раз хотя бы обошлось без орущих младенцев. Будь воля Саске, он бы отправлял их в окно. − Ну Саске! Не будь такой задницей! Тебе жалко, что ли? – Наруто послал ему быстрый гневный взгляд, раздувая ноздри, и снова уставился на дорогу. Саске притворился, что очень занят, разглядывая свои колени. У Итачи сегодня встреча в Осаке, что значит, не обойдется без банкета и вечернего похода в Национальный театр бунраку. Вот у кого жизнь похожа на сказку. Ни коллег, чей уровень интеллекта уходил в минус бесконечность, ни форменных брюк, от которых все чесалось. − Саске-кун! – Из нутра автобуса появилась Сакура и тут же склонилась над Саске, ютящимся на выдвижном сидении сбоку от места водителя. Ягодно-сладкий запах духов врезал по рецепторам. Перед носом заплясали розовые пряди. – Ты лучше всех знаешь английский! Что такое «сик бэк»? Они чего-то от меня хотят и зажимают рот, а я не понимаю, что им надо! − Сакура, сделаешь мне кофе? – тут же встрял Наруто. – Саске, ублюдок, отказался, даттебае! − Не буду я делать тебе кофе! Там люди ждут… чего-то! И мне еще нужно выяснить, чего! – Взгляд Сакуры очень вовремя наткнулся на опустошенную банку от «Ред Булла», забытую в подставке. – Ты сдурел, что ли? Еще и кофе! Хочешь откинуться за рулем?! Я не собираюсь вот так умирать! Саске-кун, скажи ему!.. Саске прикрыл глаза, пытаясь справиться с двумя разнородными порывами – расхохотаться и разразиться руганью. В его лице не дрогнул ни один мускул. − Не «сик бэк», − проговорил он так безмятежно, как если бы попивал в тот момент чай на приеме английской королевы. – Просили sick bag. Кого-то укачало. Сзади раздались характерные звуки рвоты. Наруто и Сакура обменялись растерянными взглядами. Саске проглотил ухмылку. Худшая команда в мире. − Сакура, если я уберу блевотину, ты пойдешь со мной на свидание? – выпалил Наруто прежде, чем обдумал собственные слова. Сакура спала с лица. Точно. Худшая команда в мире.*** *** ***
В Фукуоке для сотрудников из Токио компания арендовала квартиру. Та была рассчитана на два экипажа, работающих посменно: один уезжал, второй приезжал. Из Токио прибывали в десять вечера, обратно отправлялись в пять часов вечера на следующий день. В квартире можно было переночевать, принять душ и позавтракать. По мнению Саске, такая система была попросту бесчеловечна. Во-первых, предполагалось, что кто-то сможет спать на тех же кровати или диване, где буквально накануне это делали другие. Если копнуть еще глубже, эти кровать или диван и вовсе были так стары, что застали «потерянное десятилетие» в экономике Японии. Во-вторых, не стоило забывать о вынужденном соседстве и множестве ненужной информации, которую узнаешь, находясь бок о бок с кем-то целыми сутками. И, конечно, о непрошенном внимании. Если бы Саске знал о том, что его ждет, он бы согласился стать помощником Мадары. Серьезно. В нерабочее время Наруто не утруждался ношением лишней одежды и корпоративную квартиру принимал за свою. Утром он расхаживал туда-сюда в трусах, немало не смущаясь, и болтал громче, чем должно быть позволено законом. Саске плохо спал в незнакомых местах: матрас как будто набили булыжниками, а раздражающий запах чужих людей примешивался к аромату кондиционера для белья, который источали привезенные из дома простыни. Все, чего он хотел, − чтобы идиот наконец заткнулся. Ну и, может, надел штаны. Футболку тоже. Живот Наруто, все пространство вокруг пупка, покрывали извилистые линии побелевших от времени шрамов. Гладкие, с каким-то инопланетным рельефом, будто кожу сшивали по кускам. Когда Саске смотрел на них, ему становилось неуютно, щекотало под коленями и в солнечном сплетении. Он пытался представить, после чего могли остаться такие отметины, и не мог. Наруто, хоть и не умел держать язык за зубами, об этом не распространялся. Наверняка старая и мрачная история. Если бы что-то еще тогда пошло не так, Наруто бы остался кишками наружу. − Кто-нибудь видел мои носки? – вопросил Наруто, заглянул в шкаф, порылся для проформы между подушками дивана. Сзади на его трусах красовался Дораэмон. И, кажется, веснушки у Наруто были даже на ягодицах. Саске видел его скомканные носки в ванной, но не проронил ни слова. Просто маленькая месть за то, что кое-кто с утра не может вести себя потише. Из кухни выглянула облаченная в передник Сакура. То ли она была ярой приверженкой традиционных завтраков, то ли изо всех сил пыталась продемонстрировать Саске свои кулинарные таланты – он так и не понял. Но каждый раз она исправно готовила рис и тамагояки, нарезала маринованные овощи. Саске все это не интересовало. У него редко бывал аппетит по утрам (да и вообще в течение дня). В худшие времена еду в него запихивали едва ли не насильно. Чтобы не упасть в голодный обморок, ближе к обеду Саске выбирался в город и ел онигири в самом негостеприимном кафе, какое только удалось найти. Там никто не вел с ним светских диалогов, а хмурые сотрудники лишь молча пробивали заказ на кассе. Идеальный сервис. – Я сегодня пойду к океану! – провозгласил Наруто. − Хотите со мной? Джирайя говорил, что весенние волны заряжают силой, а он в этом разбирался, даттебае! Джирайя регулярно появлялся в рассказах Узумаки. По обрывкам информации и пробелам в сказанном Саске заключил, что он стал опекуном Наруто, когда тот осиротел. Причем хреновый это был опекун. Наруто иногда выдавал такие откровения о своем детстве, что глаза на лоб лезли. − Джирайя где только не бывал… Повидал морей двадцать! Может, тридцать… Однажды он переплыл Южно-Китайское море в трюме контейнеровоза. Ну, у него тогда деньги закончились, а домой нужно было как-то возвращаться… Он потом подзаработал в Маниле на разгрузке и купил билет на самолет. Очень вовремя, даттебае! Я к тому времени уже две недели жрал рис с перловкой, которые мне таскала его бывшая… Нисколько не впечатленная Сакура только закатила глаза. − Заткнись, нищеброд поганый. Никому не интересно это слушать. Наруто обиженно выпятил нижнюю губу, готовясь отстаивать право на истории о сумасбродном опекуне и собственных злоключениях, но Сакура его опередила и продолжила медовым голоском: − Саске, может, ты лучше расскажешь о своей семье? На вкус Саске, истории про Джирайю были даже увлекательными. Сам он с трудом представлял, как кто-то, абсолютно лишенный средств к существованию, может пересечь море на грузовом судне. О чем-то таком Саске разве что читал в приключенческих романах, и то давно. Что же до его собственной семьи… Интересно, что Сакура надеялась услышать? Историю о богатстве и процветании? О том, что мать Саске – лучшая подруга Мишель Обамы? Об Итачи, ратующем за создание в Африке надежных источников водоснабжения и жертвующем огромные суммы денег на улучшение санитарии в странах третьего мира? Все, что на самом деле стоило знать о семье Учиха, − так это то, что в ней все ебанутые. Все. Каждый. Даже тот, кто на первый взгляд кажется более-менее нормальным, тоже без сомнения ебанут. Встречались, конечно, и яркие примеры психического нездоровья. Например, Мадара. Был такой период, когда он взял в привычку каждые выходные надираться в ресторанах, где для него всегда резервировали стол. Домогался там до обслуживающего персонала, приставал к другим гостям. Достигнув стадии пьяных рыданий, Мадара неизменно звонил Саске и орал в трубку, что это он во всем виноват. В новых судебных исках! В спаде в энергетическом секторе! В том, что Итачи не хочет жениться! В его, Мадары, гипертонии! Саске, исчадию ада, тогда было лет шестнадцать. Он не мог придумать ничего лучше, кроме как откладывать вопящую трубку в сторону, не сбрасывая звонок, и заниматься своими делами. Обычно минут через сорок буря стихала, и Саске сообщал брату, что деда-алкаша пора возвращать в его резиденцию. Отец и мать Саске были еще ничего. Если не считать одной маленькой детали – они приходились друг другу троюродными кузенами. Кузенами! Родственниками! И это в двадцать первом веке. В мире, знакомом с понятием генетики. Иногда Саске думал, что ему нужно радоваться – он хотя бы не родился умственно отсталым. Радоваться не получалось, потому что здоровьем Саске все равно не блистал. Аллергия на большинство лекарственных препаратов и гастрит оказались еще цветочками. Саске всегда считал депрессию придуманной болезнью, пока впервые не столкнулся со всей ее сокрушительной мощью. Это случилось как раз перед вступительными экзаменами в университет. Саске хорошо учился, но занимался на дому. Делал успехи в ММА, хотя никто не понимал, как он может увлекаться полноконтактным боем при всей своей нелюбви к прикосновениям. Потом все кончилось. Наступил день, когда Саске просто не нашел в себе сил встать с постели. Последовавшие за этим годы не отличались разнообразием. Порой становилось лучше, порой хуже. Как-то выдался месяц, который Саске провел, изучая потолок в своей спальне и надеясь умереть во сне. На более активные суицидальные действия не осталось энергии. Потом еще была история с неудачной помолвкой. Мадара решил: будет очень здорово наладить отношения с кланом Хьюга, женив Саске на одной из его наследниц. Самой унылой и большегрудой (сразу видно, кто выбирал). Саске, конечно, взбрыкнул. У него была тысяча причин для того, чтобы сказать самое непочтительное в японском языке слово «нет», и еще одна, припасенная для семейного совета. А ничего, что Хьюги тоже дальняя родня Учихам? О, чистота крови. Вот что выкашивало европейские монархии в Новое время похлеще чумы. Саске посидел в семейных архивах, пораскинул мозгами, а потом заявил собравшейся родне: помните Изуну, младшего брата Мадары? Да, того самого, что умер от осложнений при системном васкулите. Слышали что-нибудь про генетические факторы аутоимунных заболеваний? Про маркеры предрасположенности? Вот. А если услышите, желание заключать межродственные браки сразу отпадет. После сеанса просвещения Учихи были обескуражены, но, как и положено Учихам, мастерски держали лицо. Зато все сделали выводы и наконец отстали. − Саске-кун?.. Саске моргнул. Кажется, он на мгновение выпал из реальности. Наруто восседал на диване в затертых трусах. Сакура смотрела просяще, пытаясь выглядеть милой: − Ну что, расскажешь нам про свою семью? – повторила она так, будто ей совсем не в тягость сказать это еще сто раз. Узумаки бы уже схлопотал по голове за то, что у него между ушей гуляет ветер. − У нас все − дети кровосмешения, − равнодушно сообщил Саске. Наблюдать за тем, как вытягивается лицо Сакуры, было одно удовольствие. Физиономия Наруто приобрела тупое выражение. Оно вечно появлялось, когда он делал вид, что все понял. Саске фыркнул и пошел в ванную. Скомканные носки по-прежнему валялись там. Саске брезгливо подцепил находку двумя пальцами, вернулся в гостиную, где его недалекие сослуживцы таращились друг на друга в странном молчании, и со всей силы запустил носками прямо в лоб Узумаки. Ничего ему все равно не будет. Это же носки, а не кусок кирпича. Наруто больше не выглядел как человек, испытывающий трудности при сложении двух и двух. Теперь он выглядел как взбешенный и все еще недостаточно одетый человек. − Ну ты и гад, даттебае! Все это время знал, где они, да? Ну я тебе покажу… Саске не очень хотел смотреть на то, что ему собирались продемонстрировать. За это утро он и так повидал достаточно, включая задницу Узумаки. Поэтому Саске молча развернулся и ушел, прихватив смартфон. Переобулся в прихожей, сдернул плащ с вешалки и на ходу просунул руки в рукава. Сакура, наконец справившаяся с новой информацией, кинулась следом, выспрашивая, куда он. Она всегда так делала, когда Саске уходил, а тот никогда не говорил. Его ждали извечные онигири в недружелюбном кафе. Саске хотел попробовать какие-то новые вкусы, но вечно брал одно и то же: с острым тунцом, креветкой в темпуре и маринованными сливами. На самом деле, его жизнь была очень скучной. Просигналил месседжер. Вернувшийся домой Итачи хотел узнать, как дела. Саске написал: «Ок». Итачи почему-то решил, что он настроен на общение, и тут же поведал историю о том, что Мадара сломал ключ активации сверхвысоких скоростей в своем «Бугатти Широн», и теперь заправлялся каждые десять минут из-за огромного расхода топлива. Но, что самое ужасное (для Мадары), – ездить приходилось очень осторожно, потому что если попадешь в аварию, «Бугатти» окажется в автосервисе, а там проблему с переключением скоростей устранят, и автомобиль уже не будет таким уникальным и необузданным. Саске с облегчением подумал, что участок пути по Токио и окрестностям не в его ведении, и ответил: «lol». Итачи прислал выводок смайлов. Конечно, он писал не потому, что кого-то здесь интересовали свежие новости из жизни Мадары. Просто Итачи беспокоился о Саске, как делал всегда. Думал, что его младшему брату одиноко на другом конце Японии в компании неизвестно кого. Хотел незаметно подбодрить. Итачи не учитывал только одного – Саске любил одиночество.*** *** ***
Всю следующую неделю Саске пытался соблюдать меры предосторожности, избегая коллег и их неловких вопросов. Позднее прибытие в Фукуоку было даже на руку. Едва приехав в корпоративную квартиру, Саске ложился спать. Заснуть получалось не всегда, зато никто не тревожил. Если Наруто начинал шуметь, Сакура быстро ставила его на место. Утром Саске вставал в неприличную рань – еще до того, как просыпались остальные, − тихо собирался и ускользал. Из-за стремления скрыться от чужого любопытства у него началось что-то вроде джетлага. Саске мало спал перед обратным рейсом в Токио, а вернувшись домой, падал на постель средь бела дня. Попытки откорректировать режим не приносили плодов. Сонливость делала Саске еще более раздражительным, чем обычно. Как-то он наорал на Итачи за то, что тот слишком громко гудел кухонным комбайном перед ужином. Еще Саске приобрел дурацкую привычку дремать в неподходящих местах – в такси или на скамейке в парке, куда выходил на пробежку. Однажды он напрочь проспал тренировку в додзе, а в другой раз опоздал на двадцать минут, и Гай-сенсей решил, что у него вновь начинается «тяжелый период». Будто тот когда-нибудь заканчивался. Но, по крайней мере, никто не пытался накормить его гадким натто на завтрак и не расспрашивал, какой из фестивалей его любимый. («Точно не Фестиваль железных пенисов», − ответил тогда Саске. У него были на то причины. Сакура покраснела до кончиков волос. Наруто захлебнулся баночным кофе, да так, что еще полчаса пытался его высморкать.) Сработал будильник. Саске проснулся моментально. От корпоративной кровати болели шея и поясница, короткий отдых не приносил ощущения бодрости. Казалось, момент, когда закрываешь глаза, и наступление утра разделяет лишь мгновение. Саске потер лицо, встал, умылся. Все, разумеется, спали. Из комнаты Наруто периодически доносились всхрапы и какое-то бубнение. Саске, может, и интересно было, о чем дурак болтает во сне, но это ведь не его дело, так? Тишина в голове звенела, будто кто ударил по перевернутому тазу. До дрожи хотелось чая – горячего и невыносимо крепкого, такого, чтобы как микстура. Можно было и самому заварить – на кухне что-то валялось, − но Саске опасался, что звон посуды поднимет Сакуру, и все начнется заново. Саске-кун то, Саске-кун это. А правда, что твой брат летает на огромном лотосе? Правда, что в вашей семье глазами могут призвать кровавую бурю? Нет, неправда. Так что пусть сегодня горький утренний чай готовят специально обученные люди. Каждый удачный побег очень радовал Саске. Стоило лишь оказаться одному на улице, наедине с собой, почувствовать ветер на лице, как накрывало упоительным ощущением свободы. Никто тут его не знает. Никто не окликнет внезапно по имени. Никто, вероятно, даже не сообразит, из какой он семьи, если не будет намеренно выискивать глазами мон Учих, которым проштампованы чуть ли не все его вещи. У обычных, нормальных людей ведь нет кланового вышивальщика. Им нет нужды маниакально помечать все вокруг знаками «мое», «мое», «мое». − Саске! Наверное, насчет окликов Саске поторопился. Он не успел уйти так уж далеко от корпоративной квартиры. Руки еще не замерзли на ветру – ночью прошел дождь, и разом похолодало. В нескольких шагах от него стоял Наруто − в старых джинсах с отвисшими коленями, черной футболке и дурацкой оранжевой куртке, от которой жгло в глазах. Наруто вообще любил оранжевый. Немудрено. Самый отвратительный цвет. Если бы Саске придумывал радугу, он бы не включал туда этот позор. И желтый бы тоже не включал, потому это цвет волос Наруто, и он слишком радостный. Ну вот. Саске обернулся, хотя и так знал, кому принадлежит голос, а Наруто видел, что Саске обернулся. Черт. Нужно было прикинуться глухим и идти дальше. А теперь вроде как следовало узнать, чего хотел этот идиот, спавший буквально несколько минут назад. На голове у Наруто до сих пор был бардак: с одной стороны волосы торчали, с другой их примяло подушкой. − Чего тебе? – проскрежетал Саске. Он молчал с прошлого вечера и сам не знал, что охрип. − Я хочу с тобой поговорить! – Наруто так нахмурился, будто разговаривать собирался на кулаках. – Уже несколько дней хочу, а ты, ублюдок, все сбегаешь и сбегаешь, даттебае! Голос он не сбавлял, чтобы наверняка все услышали. Даже в самых отдаленных районах. Даже в порту, за лязганьем подъемных кранов. Даже в чертовом море. Саске хмыкнул. − Ну так говори. Наруто в три быстрых шага подобрался ближе. Даже слишком близко. О том, что собеседнику нужно оставлять личное пространство, его не предупредили. − У Сакуры скоро день рождения! – поведал Наруто и вдруг расплылся в улыбке, будто праздник намечался у него. − И? – Саске даже приподнял одну бровь. Теперь Наруто смотрел на него с недоумением. − Что – «и»? Говорю же, у Сакуры день рождения! Надо скинуться ей на подарок! А, вон оно что. − Сколько? – Ну вот, сейчас идиот назовет какую-то несусветную сумму, а потом еще часть прикарманит. Точно. Наруто производил в уме сложные вычислительные операции. Морщины промеж светлых бровей лишь углублялись. − Ну… Не очень много. Зарплата же будет только через неделю. Можем купить ей цветы! Это вроде не дорого, так? Ты разбираешься в цветах? Саске надеялся, что страшный взгляд даст понять о его познаниях в цветах лучше слов. − Нет. − Странно, − не переставал удивляться Наруто. − А выглядишь, будто у тебя была куча девчонок! Что, ты никому из них не дарил цветы? Черствый Саске! У Саске не было ни одной, с позволения сказать, «девчонки», и подарки им волновали его примерно как движение объектов в поясе Койпера. Хотя последнее все же было в разы занимательней. − Нахер цветы, − сказал Саске. − Ладно. Но что тогда будем дарить? – все не унимался Наруто. – Я правда поиздержался в этом месяце. Так что недорогое. Сладости? Все любят сладости. Саске не любил сладости, но какая разница. У него вдруг возникла идея. Действительно хорошая идея. Все останутся в выигрыше. − У меня уже есть подарок, − сообщил Саске лениво. Наруто захлопал глазами. − Ты его приготовил, а мне не сказал?.. Вот сволочь, − он тут же прикусил язык. – Ну. Ты это… У меня не хватит денег на целый подарок. Можно я отдам тебе, что есть, будто мы вместе скинулись? − Не нужны мне твои деньги, − прошипел Саске, потому что ничего он, на самом деле, не готовил, а придурок рисковал оставаться на мели. − Нет, нужны, даттебае! – Теперь Наруто протягивал ему мятые купюры и настойчиво тряс рукой. Судя по серьезности вида, он не преминул бы насильно запихнуть деньги Саске в карман, вздумай тот упрямиться дальше. Никаких представлений о приличиях. – А то получается, что мы не вместе поздравляем Сакуру. Так нечестно! Саске совершенно точно не нужны были чьи-то последние деньги, но он почему-то не мог придумать аргументы, которые заставили бы Наруто вернуть скомканные бумажки туда, откуда он их достал. Недосыпание несло с собой тяжелое, муторное состояние. К нему примешивалось что-то вроде… жалости? Саске не думал, что в принципе способен кого-то жалеть. Точно не этого идиота в оранжевой куртке, у которого шило в заднице и гипертрофированное понятие о чести. − Ты сдохнешь с голоду, − мрачно предрек Саске. – А подарок уже куплен. И даже не мной. Судя по глазам Наруто, тот снова ничего не понял. Но это не помешало ему трясти рукой еще активнее, словно в ней были не деньги, а угли. − Ничего. Ты же его принесешь, так что все в порядке. Затянувшаяся сцена уже начала порядком раздражать Саске. − Идиот, − выдавил он и все-таки забрал скомканные, теплые от чужой руки банкноты, чувствуя себя на редкость гадко. Быть богатым и забирать деньги у бедных? Да он просто анти-Робин Гуд. Хотя формально Саске был совсем не богат. Практически все, что ему принадлежало, купили родители или брат, а зарплата у него была точно такая же, как у Наруто. − Скрытный ублюдок, − отозвался Узумаки, сияя широченной улыбкой. – Кстати, куда это ты идешь в семь утра? − Это тайна, − даже не задумавшись, ответил Саске и добавил: − Я же скрытный ублюдок. − А-а, − протянул Наруто, зарываясь пальцами в волосы с примятой стороны. – Ну тогда ладно. Удачи! А я пойду поем. Идиот с неожиданной прытью рванул обратно, а Саске остался стоять посреди тротуара, глядя в оранжевую спину. Ее было видно еще долго, пока Наруто не свернул в лабиринт домов. Деньги жгли пальцы. Действительно, как угольки. Первым порывом было выкинуть их в ближайшую урну, но Саске стало неловко, и он спрятал их в карман плаща. Какая чушь. И ведь подарок, который он придумал для Сакуры… За такое платить жалко. Чертов подарок появился с легкой руки Мадары и предназначался Саске. Мадара вообще был мастером нелепых, бесполезных и оскорбительных подарков. Разумеется, все они стоили очень дорого. На совершеннолетие Саске получил от деда коробку с чем-то, больше похожим на фиолетово-синюю инопланетную вагину, и тут же отправил ее в мусор. Итачи потом ругался: мол, надо было отдать ее на переработку и сделать доброе дело для природы. Впрочем, его тоже не миновала чаша унизительных даров. На Новый год он стал обладателем берилловой статуэтки с двумя ебущимися жабами. Во всяком случае, Саске предположил, что они ебутся. Одна каменная жаба лежала на другой с довольным видом. Что еще это могло означать? − Это метафора, − объяснял Итачи невозмутимо. – Я защищаю тебя от ужасов этого мира. − Да нет. Это жабы ебутся, − остался при своем мнении Саске. Для подарков Мадары пришлось выделить отдельный шкаф, в который старались не соваться без особой нужды. Вот где хранились все ужасы мира. Например, традиционная маска с пресловутого Фестиваля железных пенисов, у которой нос представлял собой… да, он самый. И, кстати, этот деревянный хер откручивался. В момент дарения Мадара неприятно усмехнулся и заявил Саске: «Используй по назначению». Саске пришел в бешенство. Вечером он так долго бил по груше в комнате с тренажерами, что сорвал цепи. И, конечно, он порывался выкинуть маску. Или сжечь. Сжечь – отличная идея! Но Итачи опять вмешался, деликатно предложив посмотреть в интернете, сколько это раритетное дерьмо может стоить, а после продать его коллекционерам. Мадара презентовал родне не только пошлые статуэтки и всевозможные средства самоудовлетворения. Иногда его фантазия шла дальше. Он вообще был изобретательным. В день провальной помолвки Саске, вошедший в историю как «Несостоявшееся объединение с кланом Хьюга», он организовал целый банкет. Саске привезли туда, так толком и не объяснив, зачем. Собравшиеся были при полном параде, а тему торжества не указали даже в еженедельной е-мэйл рассылке Учих. Саске решил: не к добру. Блаженное неведение не продлилось долго. Набор разномастных Хьюг говорил сам за себя. Пока отец и мать толклись в углу с каменными лицами, пытаясь вести то с одними, то с другими вежливые диалоги, Мадара подрулил к Саске и радостно объявил, что сейчас познакомит его с будущей женой. Саске было двадцать один. Он не хотел жениться. С большим энтузиазмом он бы проглотил язык и умер в страшных муках. Но время для попыток переубедить чокнутого деда и отменить этот балаган прошло. Кажется, главы семейств уже обо всем договорились. Хьюга Хиаши буравил Саске блеклыми глазами, похожими на бельма, из другого угла. Воздуха стало не хватать. Саске будто не мог вдохнуть достаточно глубоко, до самого живота, а того, что он втягивал приоткрытым ртом, не хватало. Паническая атака. Пока Саске пытался дышать, как мог, из-за спин гостей вышла его невеста по договоренности. Она была… ну, вероятно, красивой? С длинными тяжелыми волосами и нежным, абсолютно пустым лицом. И грудью, в которой можно было утонуть. Если бы это добро обрушилось на лицо Саске в первую брачную ночь, он бы там и задохнулся. Если не сделает это сейчас. Что за хрень вообще с его легкими? − Хьюга Хината! – провозгласил Мадара, как заправский антрепренер, и продолжил наставительно: − Вот с этой роскошной женщиной ты проведешь остаток жизни! Его тяжеленная ладонь давила на плечо Саске – вероятно, чтобы тот не сбежал. Мысль о побеге была славной, но, захлебываясь вдохами, Саске бы далеко не ушел. Поэтому он глотнул столько воздуха, сколько позволял его сошедший с ума организм, и сказал очень четко: − Нет. Даже голос не дрогнул. Саске не кричал, но это маленькое «нет» услышали все в зале. Разговоры оборвались на полуслове. Хватка Мадары на плече из давящей стала болезненной. Лицо Хинаты, старшей из дочерей Хиаши, начало приобретать пунцовый оттенок. В уголках глаз выступили слезы унижения. Едва ли она была в восторге от Саске и перспективы выйти за него замуж, но такой поворот событий… О, это было много хуже. От нее отказались. Прилюдно. Да еще так. Давление тишины заставило Хинату склонить голову. Тонкая рука взметнулась к лицу, пытаясь стереть слезы, закрыть пальцами дрожащие губы. Потомки великих японских кланов выше проявления эмоций. Должны быть выше. Хината громко всхлипнула. − Блядь, − вырвалось у Саске. В полный голос. Вокруг почему-то стало очень много народу. Сотрясающуюся в рыданиях Хинату увели мать и сестра. Ее отец выглядел так, словно сейчас взорвется и разнесет пол-Японии. Мать Саске вцепилась в его отца, будто надеясь, что тот откроет портал и унесет ее прочь от этого безумия. Итачи там не было, он как раз улетел в Вену, в штаб-квартиру ООН. Будь он рядом, в жизни бы не допустил такого западла. И лишь Мадара не повел и глазом. − Не берите в голову, − оскалился он прямо в лицо бледному, медленно вскипающему Хиаши и так врезал Саске по плечу, что тот покачнулся. – Он у нас пидор. «Ну, это лучше, чем умереть под натиском грудей Хинаты», − подумал Саске и ничего не сказал. На том вечер и закончился, а через несколько дней от Мадары пришла посылка. В ней был огромный – не меньше метра – керамический карп, явно ручной работы. И все бы ничего, но карп смотрел. С первосортным осуждением. Его взгляду оказалось сложно противостоять. У карпа была суперсила: он точно знал, кто здесь кусок дерьма, и мог донести это без лишних слов. К нему, конечно, прилагалась записка от оскорбленного главы клана Учиха. «Это все, что я о тебе думаю». Как выяснилось позже, чудовищный карп был последним произведением великого итальянского керамиста Антонио Вольтаджио. Жутко дорогим и жутко… жутким. И вот его Саске бережно хранил как символ победы над устаревшими традициями и желанием все решать за других. Но, вероятно, у Сакуры карпу понравилось бы больше, чем в темном шкафу, в окружении масок с членами. Пришло время с ним расстаться.*** *** ***
Больше всего Саске нравилось ездить в темноте. Ему нравилось, как лишние детали тонут в тенях и как свет фонарей выцепляет из мрака трассу. Нравилось, что после десяти пассажиры затихали и мирно спали или смотрели фильмы на планшетах, встроенных в спинки сидений. Голубое свечение экранов делало их похожими на неупокоенных духов. Сакура, устав разносить чай и кофе, обычно тоже начинала дремать, устроившись в самом конце салона. Наруто еще какое-то время досаждал Саске, то пытаясь напоить его своей кофейной бурдой из банки, то требуя, чтобы его писклявая музыка из плеера продолжала играть («Так безопасней, даттебае!»). Но и он в какой-то момент отключался, свесив светлую голову на грудь. И вот тогда начиналось самое интересное. Саске представлял, что сидит за рулем огромной адской машины, и сотни лошадиных сил волокут его через ночь, сквозь дым и пламя. А вокруг никого нет. Абсолютно никого. Глупые мечты, но поддаться им было приятно. Все лучше реальности. Наруто сопел во сне и время от времени горестно вздыхал. В рабочей форме он выглядел на свой возраст, не как ребенок-переросток. Саске тоже вздыхал, совсем тихо. Идиот мог проснуться раньше времени. Нет, это не забота о ближнем. Это забота о себе. Время потихоньку подбиралось к полуночи. Семичасовой период правления Саске в мини-государстве на колесах подходил к концу. Усталость тоже была тут как тут. Поясница и шея ныли от продолжительного сидения, в глаза словно песка насыпали. Даже когда Саске моргал, было больно. Может, стоило пользоваться увлажняющими каплями. Или больше спать. Сделать что-то со своим режимом дня. Вот как у Итачи получалось ложиться в одиннадцать вечера, вставать в полтретьего ночи, а потом ехать в круглосуточный спортзал и, вернувшись домой, после душа выполнять «приветствие солнцу»? Если бы они не росли вместе, Саске решил бы, что Итачи – психопат. Психопат, который консервирует помидоры на итальянский манер и варит джем из клубники и цветов сакуры. Отец ссался кипятком от первого, мать – от второго. Может, если бы Саске раздавал банки с закрутками направо и налево, он бы тоже стал всеобщим любимчиком… − Эй, − тихо сказал кто-то прямо в ухо. В чернильной темноте. В океане разлитой туши для письма. Колену стало тепло. Будто… будто на него легла чья-то рука. Саске вздрогнул и открыл глаза. Руль повело, но он вовремя его выправил. Автобус вильнул на пустой дороге и поехал прямо, как ни в чем не бывало. Сердце громко стучало в горле, в затылке, в ушах. В груди поселилось скользкое чувство: только что все едва не полетело в тар-тарары. В кювет. К чертям собачьим. Посреди ночи Саске сломался и отключился за рулем. Хотел бы он соврать себе, что на какое-то мгновенье. Электронные часы на приборной панели успокаивали – разница с теми цифрами, что он видел в последний раз, составляла несколько секунд. Но если бы не… если бы не… Наруто прилепился сбоку, пытаясь заглянуть в лицо. Он был немного опешившим, все еще щурил один глаз после сна, но, похоже, ориентировался в сложившейся ситуации немного лучше. И его рука все еще лежала на колене Саске. Блядь. Саске продернул озноб. Нужно было что-то сказать в свое оправдание, но все и так было кристально ясно. От этого страшного осознания сердцебиение в голове лишь нарастало, а в груди становилось все холоднее. Саске дернул ногой. От прикосновения осталось лишь призрачное тепло. Наруто отодвинулся, сел как раньше, но не перестал обеспокоенно коситься. − Порядок? – спросил он тихо. Надо же, придурок умел не только орать. − Да, − отозвался Саске. Прозвучало не очень-то уверенно. Он уснул за рулем. Он в самом деле это сделал. Небольшая перемена в системе вероятностей – начавшийся дождь, бешеный водитель на встречной полосе, резкий поворот впереди, − и он бы стал причиной смерти десятков людей. Фамилия Учиха снова украсила бы собой первые полосы. − Все хорошо, − сказал Наруто и сделал странный пас рукой – кажется, пытался похлопать Саске по плечу и в последний момент передумал. – Попей воды. − Ничего, нахер, не хорошо, − прорычал Саске, но к совету прислушался и все-таки попил из заботливо переданной бутылки. Стало понемногу отпускать. Адреналиновая волна пошла на спад, сердце нехотя сбавляло частоту ударов. − Притормози, − попросил Наруто. – Поменяемся. Хотел бы Саске сказать ему, чтобы этот желтоволосый шел куда подальше со своей помощью. И что не собирается он тормозить, а будет делать все как положено. Но… Блядь! Все уже пошло наперекосяк, причем по вине Саске. И если бы этот идиот не вмешался… О, лучше бы Саске тогда умер в числе первых. Скандал бы прокатился на всю страну. А какие иски посыпались бы на его семейство!.. Саске остановил автобус и поменялся с Наруто местами в гнетущем молчании. Сзади не доносилось ни звука. Если кто-то и стал свидетелем чуть не случившегося пиздеца, то не придал этому большого значения. Мало ли, объезжали сбежавшего кота на дороге. Нужно было, наверно, поблагодарить идиота. Вовремя он проснулся, и вообще… Но слова не подбирались. Как, как нужно благодарить в таком случае? «Спасибо, что не доверяешь мне и бдишь»? «Спасибо, что не дал мне прикончить сорок человек»? Теперь этот кретин решит, что Саске ни на что не годен, в точности повторив мысли его высокоуважаемых родственников. Отец никогда не думал, что из Саске получится что-то приличное. Он же не гений, как восхитительный Итачи. И в университет Лиги плюща не поступил, как все порядочные Учихи. Не потому, что не мог, а потому что уперся рогом и гнул свое. Внутри головы начало что-то раскачиваться. Гигантский жуткий маятник. Веревка, на которой болтался висельник. Саске приложил пальцы к вискам, надеясь, что это отгонит странное ощущение. Пальцы были ледяные. − Все хорошо, − повторил Наруто с нажимом, не отрывая взгляда от дороги. Саске подумал: еще одно предложение попить воды, и он перейдет к рукоприкладству. – Ничего страшного не случилось, даттебае. Просто ты устал. − Еще скажи мне поспать, − огрызнулся Саске. − До утра ты свободен. Делай, что хочешь, даттебае, − заявил Наруто и включил свой дурацкий плеер. Динамики наушников замурлыкали на грани слышимости. Саске хотел сойти с этого проклятого автобуса и тащиться через тьму, не разбирая дороги. Может быть, забрести в какое-нибудь болото и исчезнуть в нем. Тоже хороший вариант. Без тела и похорон устраивать не надо, а где нет похорон, там нет и идиотских речей о достижениях. − Знаешь, как познакомились мои родители? Погружающийся в бездну фрустрации Саске подумал, что это он ослышался. Но нет, Наруто явно хотел поболтать и косил на него беззастенчиво-голубым глазом как ни в чем не бывало. − Удиви меня. − Отец чуть не наехал на мою мать на мотоцикле. У него был кафе-рейсер, собранный из говна и палок, «Желтая молния». Довольно резвый, − хихикнул Наруто. – В общем, папа так засмотрелся на маму, что едва ее не задавил. Вильнул в последний момент, затормозил чуть дальше… А мама пришла в такую ярость, что подбежала к нему и избила его сумкой. Потом они как-то разговорились и выяснили, что оба – дети Вудстока. Такие дела, тебае. Рассказ больше напоминал небылицу, но Саске чувствовал, что с каждой минутой из него выходит напряжение. И это раздражало. Глупости не должны успокаивать. И, уж конечно, Саске был достаточно умен, чтобы сообразить: идиот несет чушь, чтобы заставить его расслабиться. Вот в чем точно не было нужды. − Не надо меня утешать, − выплюнул Саске с презрением и отвернулся к боковому стеклу. Ничего особо интересного за ним не происходило. − А никто тебя и не утешает, даттебае! Просто думал, поговорим, раз уж ты решил больше никогда не спать, а заняться тут особо нечем… Забыл на мгновение, какой ты ублюдок. − Я рожден в законном браке. − Чего? – Наруто мотнул башкой. − Я рожден в законном браке, идиот, − повторил Саске чуть громче. – Я не могу быть ублюдком. Придурок аж захлебнулся воздухом. − Ну тогда ты сволочь! Сволочной принц сволочей. – Бледное отражение в стекле с готовностью показало, как Наруто зыркнул в его сторону. – И все равно ты ублюдок! Саске почему-то усмехнулся, хотя не собирался этого делать, и понадеялся, что никто ничего не заметил.*** *** ***
Утром в день рождения Сакуры – 28 марта – они возвращались из рейса. Следующий день был выходным. Именно на него Сакура и решила перенести дружеские посиделки, куда звала и Наруто с Саске. Особенно Саске. По его мнению, все это устраивалось лишь с одной целью – чтобы всеми правдами и неправдами оказаться с ним за одним столом. Саске, разумеется, никуда идти не собирался. Большие компании утомляли. С незнакомцами полагалось о чем-то разговаривать, имитируя интерес, хотя все они были одинаково скучны. И, конечно, не стоило забывать о самой виновнице торжества. Она… напрягала. Наруто, впрочем, тоже. Недавно он вновь приставал со своими дурацкими вопросами. − Ну, когда мы будем поздравлять Сакуру? – Энергия буквально переполняла его. – Нужно все решить заранее, даттебае! Принесешь подарок на рейс? − Конечно. Почему бы не свозить метровую керамическую рыбку в Фукуоку и обратно? – отозвался Саске с издевкой. – Можешь заодно показать ей достопримечательности. Наруто вытаращился на него. − Это рыба? − Их общий подарок для Сакуры он представлял как-то иначе. − Карп. Крохотные шестеренки в голове Наруто натужно закрутились, запуская мыслительный процесс. На смену недоумению пришел восторг только что сделанного открытия. Он сквозил из каждой черточки на лице Наруто, горел в глазах. И совсем не важно, что открытие было крайне посредственным. − Карп борется с течением! Это символ удачи и упорства в достижении цели! Да-а-а, Сакуре такое понравится! Саске только и смог, что издать неопределенное хмыканье. Сложно вот так объяснить, что этот конкретный карп символизировал осуждение. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. − Принесешь его с собой на вечеринку? – продолжил допытываться Наруто. − Я туда не пойду. − Почему? – Поразительно, но идиот, кажется, правда не понимал. Может, потому, что Сакура не объявила на него сезон охоты, а, заинтересуйся та им, был бы даже рад. Не зря же Наруто вечно звал ее на свидание. В последнее время, правда, приглашения от него начали сходить на нет. − Ненавижу людей, − честно признался Саске. Наруто ответил непонимающим прищуром. Он всегда так делал, когда слышал что-то, не укладывающееся в его систему мира, − щурился, всем видом выражая подозрительность. Дебил с дебильной мимикой. В первый рабочий день Саске, сразу после официального представления, Наруто подошел к нему и спросил без всяких преамбул: «Эй, а какой у тебя любимый рамен?». Саске не видел причин скрывать правду: «Никакой». Его откровенность в отношении лапши почему-то произвела эффект грома среди ясного неба: Наруто тут же скорчил эту свою рожу. Скептицизм и недоверие. Все его мысли были написаны на лбу: «Какой-то ты странный». Ведь о человеке судят по его любимому сорту рамена, вне всякого сомнения. − Ну-у… − Наруто все еще пытался разработать план идеального поздравления. – Может, тогда зайдем к Сакуре вечером после рейса? У меня есть ее телефон. Позвоню заранее и договорюсь. − Ладно, − отозвался Саске, мысленно проехался по тому, как Узумаки унижался, вымаливая этот злосчастный номер, но смолчал. Какая разница, на самом деле? − А ты дашь мне свой номер? – Наруто смотрел на него во все глаза и кусал губу. Зубы снова и снова проходились по одному и тому же местечку справа, у самого угла рта. − Зачем? − Нам же надо будет где-то пересечься, тебае! Или собираешься все-таки вручить своего карпа один, как и планировал? В словах про встречу был резон. − Диктуй свой, − нехотя проговорил Саске, доставая смартфон. Набрал озвученную комбинацию цифр, нажал на кнопку вызова. Преследовало чувство, что он совершает ошибку. Небезопасно делиться личными данными, да еще непонятно с кем. Звонок так и не раздался – достаточно уважительно по отношению к окружающим, − но Наруто странно дернулся и хихикнул. Видимо, вибрировало в кармане брюк. − Если будешь слать мне всякий бред, я выброшу телефон с моста. И рыбу тоже, − зачем-то пообещал Саске, тут же решил, что собственные угрозы смехотворны, и поспешил удалиться. Наруто, к своей чести, не скинул ни одного сообщения. Ни самой маленькой и тупой картинки с котами. Возможно, он был небезнадежен. Утром 28-го их троица сдала документы на поездку и распрощалась в здании автовокзала. Саске, цепенея от усталости, добрался домой, принял душ и лег было спать, но сон не шел. В голову лезло то одно, то другое. Еще некстати вспомнилось, что на обратном пути Наруто не глушил по обыкновению энергетики и сладкий кофе, а значит, у него почти не осталось денег. Тупица. Саске сам не знал, почему так злится на то, что идиотский Узумаки не умел вести бюджет. Дело, видимо, было в тех злосчастных деньгах, которые ему всучили. Саске все еще хранил мятые банкноты, не в силах потратить их даже на какую-нибудь чушь вроде бутылки изотоника. Нужно было найти способ вернуть их владельцу, чтобы тот вновь наслаждался вредными привычками, пока язва не откроется, и наконец обрести покой. Дурак Наруто из-за своих придуманных правил не взял бы деньги, но что, если потратить их и отдать ему купленное? Те же энергетики или омерзительную растворимую лапшу, которую он все время жрет? Поразительно, что с таким рационом этот малый еще не закидывался таблетками от гастрита. Здоровье у Наруто было на зависть. С такими мыслями Саске и отключился. Снилась чушь, тоже про Наруто – тот очень хотел стать старостой какой-то деревни и, в конце концов, стал. Саске так и не понял, как. Возможно, упустил сюжетообразующий кусок. Реальность норовила ворваться в очень путанную и алогичную сказку, созданную его подсознанием. Бао Бао, собачка Итачи, больше похожая на буйнопомешанный комок белого меха, несколько раз влетала в спальню и начинала прыгать по Саске, требуя внимания. Когда он выставлял ее за дверь и снова ложился, чувствуя, как проваливается в продолжение сна, Бао жалостливо скулила. Саске рычал сквозь зубы и снова впускал ее. Псина приходила в восторг и скакала по комнате, как заведенная. Чертова Бао. Пушистый демон. Вести себя прилично она удосуживалась только при Итачи. В конце концов, собака выдохлась и заснула у Саске под боком. Тот не нашел в себе сил вновь ее выдворить. Тишина и безмятежность продлились ровно до того момента, как ключ Итачи заскрипел в замке. Бао, истошно лая, подорвалась с места и устремилась навстречу любимому хозяину. Саске встал следом, чувствуя себя так, будто его огрели лопатой по голове. Итачи как всегда цвел. Он старался вернуться из офиса пораньше, чтобы потом поработать дома, в тишине. Заодно, как он любил шутить, спасал своих подчиненных от переутомления – по старой традиции им не разрешалось покидать рабочие места прежде, чем уйдет их руководитель. − Как дела? – полюбопытствовал Итачи с улыбкой, легким движением скинул пиджак на диван и кинулся обнимать свою псину, оставляющую повсюду шерсть. – Кто это такой красивый? Булочка Бао! − Пойду утоплюсь, − пробормотал себе под нос Саске и заперся в ванной. Пока он чистил зубы и плескал в лицо ледяной водой, надеясь, что в висках прекратит ныть, Наруто прислал повеление: «Приезжай к восьми!». Далее следовал адрес. Обнаружив смс, Саске только закатил глаза. Раскомандовался. Проходивший мимо Итачи заметил эмоции, которые Саске не смог удержать в себе, но понял все по-своему: − Если начинается мигрень, используй массажную плитку. Очень полезно для кожи головы! – Саске закатил бы глаза и в ответ на эту ремарку, но брат уже исчез в кухне. – Что хочешь на ужин? Я купил прекрасного осьминога! Итачи был как престарелая японская домохозяйка, ведущая дневник расходов в тетради «Какейбо». Он ежедневно заглядывал в любимый продуктовый, чтобы приобрести самое свежее, а после методично указывал, сколько потратил, в специальном приложении. Еще Итачи обожал фермерские рынки, но те устраивали только по выходным. Жаль! Иначе бы он каждый вечер несся туда из бизнес-центра и синхронизировался с огурцами и редисом в попытке вычислить самые богатые на витамины. И, кстати, Итачи придерживался вегетарианства − как и положено человеку, который после окончания университета уехал в Индию на полгода и чистил себе чакры до посинения. Прекрасный осьминог целиком и полностью предназначался Саске, потому что тот не собирался питаться молоком и травой. Ну, может, разве что помидорами. − Пожарить такояки? – Итачи настойчиво загремел специальной сковородой. Жирные шарики с осьминогом. Залить сверху соусом, набрызгать майонеза – и вообще фантастика. Саске внутренне передернулся. Иногда хотелось чего-то такого, но не сегодня. А вот Наруто бы этот холестериновый кошмар привел в восторг. − Пожарь, − откликнулся Саске и моргнул в недоумении. Вроде же собирался отказаться… Ладно. Он просто сложит их в коробку для бенто и отнесет идиоту в качестве компенсации за внеплановые траты, или как там это можно назвать? Все лучше растворимой лапши и жижи из сахара и кофеина. Итачи, переодевшись в домашнее, напевал мантры в кухне. Пока он был при деле, Саске поторопился вытащить карпа из шкафа с хламом. Карп оказался неприлично тяжелым – это как-то стерлось из памяти. Саске едва не уронил рыбину себе на ноги и снес ее бесконечно длинным хвостом жеоду аметиста, пристроенную на полке рядом. Жеода с грохотом покатилась по полу. Бао отозвалась на шум очередной вспышкой лая. − А я-то думаю, кто нас грабит? – вездесущий Итачи нарисовался в дверном проеме и смотрел с интересом. – Нашел покупателя для карпа? Саске не хотел ничего рассказывать брату. Ни про дурацкого Наруто, ни про Сакуру и ее день рождения. О чем он вообще думал? Нужно было купить девчонке мускусную дыню. Половина страны делает так перед каждым праздником. Итачи никуда не уходил. Его взгляд в стиле «Скажешь мне, когда будешь готов» мучил пониманием. − Это для подарка, − нехотя объяснил Саске. Каждое слово давалось с трудом. И почему всем вечно нужно что-то знать о нем и его планах? Но Итачи знал Саске лучше других – этого у него было не отнять. Он никогда не задавал вопросы, которые напрашивались сами собой: «Для кого подарок?», «По какому случаю?». Итачи действовал изощреннее. − В подарке главное – упаковка! – сообщил он и расплылся в улыбке. – Пойду посмотрю, не осталось ли у нас фурошики. − У тебя такояки не подгорят? – крикнул ему вслед Саске. Итачи ответил что-то невнятное, с головой уходя в поиски. Платки для упаковки подарков почему-то обнаружились в шкафу с полотенцами. Их было даже два – фиолетовый, поменьше, и гигантский черный с красными цветами. Последний выглядел немного угрожающе, но керамический карп поместился бы только в эту простынищу. − Сейчас, подожди, − бормотал Итачи, искусно завязывая банты. Доверить упаковку подарка Саске он не рискнул – знал, что тот просто спеленает рыбу как попало. Саске стоял рядом, испытывая странные чувства. С одной стороны, от того, как Итачи о нем заботился, теплело в груди. С другой стороны, старший брат не давал ему ничего сделать самостоятельно, и это бесило. Если задуматься, с детства ничего не изменилось. − Сложишь мне такояки с собой? – подал голос Саске, когда карпа превратили в настоящий шедевр. Кроме того, он больше не пялился нарисованными глазами, что тоже было приятно. Итачи удивленно приподнял брови. − Да. – Ни одного вопроса про предстоящий уход. Ему можно было поаплодировать. − Возьми контейнер понекрасивее. − Выбери тот, который сочтешь нужным. Или, может быть, такояки тоже сложишь сам? – Еще одна очаровательная улыбка от Итачи, монстра дипломатии. Саске только хмыкнул. В без пяти восемь он стоял перед домом, адрес которого ему прислал Наруто (ориентир – линия электропередач и супермаркет «7 Eleven»). Стоял и ненавидел себя за пунктуальность. С каждой минувшей секундой становилось все яснее, что придурок опоздает. Потрясающая неучтивость. Будто Саске нечем больше заняться, кроме как ошиваться тут с тяжеленным свертком в руках. Наконец среди редких прохожих забрезжило оранжевое пятно. Узумаки несся на всех парах в куртке нараспашку. − В твоем мире что, еще не изобрели часы? – осведомился Саске, надеясь, что выражение его лица достаточно красноречиво. − Я ехал на метро! Торопился как мог, даттебае! Едва Наруто поравнялся с ним, как Саске проворно впихнул завернутого карпа ему в руки. Дело сделано. Саске и без того таскал эту громадину на десять минут дольше положенного. Наруто по-старчески охнул и едва не выпустил ношу из рук. − Тяжелая! Это что, камень? − Я же сказал, это карп! Идиот уже расковыривал один из узлов, вобравших в себя все мастерство Итачи-упаковщика. Саске едва удержался, чтобы не отвесить ему подзатыльник. − Ты что делаешь? – вопросил он вместо этого. Тон был в необходимой мере уничижительным. Наруто отвлекся от своего занятия. − Хочу посмотреть! Это же наш общий подарок! Воспользовавшись моментом, Саске шлепнул его по свободной руке (чтобы не мешался) и сам развязал узел, потом размотал угол шелкового платка. На свет появилась красная рыбья голова. Вид ее был еще более негодующим, чем раньше, хотя это уже попахивало мистикой. − Оно… смотрит! − ужаснулся Наруто под неотрывным взглядом керамических глаз. − Точно, − согласился Саске. Ему было почти весело. Ожидание того стоило. − Это точно приносит удачу? – усомнился Узумаки непривычно тихим голосом, будто карп способен был его услышать. Рыбина могла принести своему обладателю много денег, но только в случае, если бы он не поленился выяснить, что значит штамп-клеймо на обратной стороне. − Клянусь, − подтвердил Саске безучастно. Это вполне устроило Узумаки, и он позволил спрятать подарок обратно в слои ткани. − Ну что, пойдем? Сакура нас уже заждалась! − По чьей вине, идиот? – не выдержал Саске, но Наруто шел впереди, а потому все пропустил. Сакура жила на третьем этаже. И, кажется, она действительно ждала гостей, потому что открыла сразу. − Наруто, где тебя носит? Ты сказал, что будешь в восемь! – грозно начала Сакура с порога, но тут заметила Саске, стоявшего за спиной Узумаки, и смешалась. – Саске-кун… Не знала, что вы придете вдвоем… Я даже ничего не приготовила… Ничего готовить и не надо было – Саске не собирался проходить в квартиру. О чем непременно поведал бы, если бы представился случай. − Сакура, с днем рождения! – завопил Наруто с неподдельной радостью – ну точно именинник, − и, склонившись, протянул Сакуре сверток. Поклон вышел так себе, да и спину можно было держать прямее, но Саске все равно удивился. – Это тебе! Сакура забрала у него подарок. Судя по всему, ее немало озадачил вес кулька, и она горела желанием узнать, что же внутри. По правилам этикета это можно было выяснить лишь после ухода гостей. Но разве Наруто знал что-то про японский этикет? − Почему ты его не развернешь? – протянул он обиженно. – Тебе что, не интересно, что там? Саске без особых церемоний ткнул ему между лопаток, надеясь, что Наруто поймет посыл: «Заглохни». Но идиот, конечно, ничего не понял. − Ай! Саске, какого хрена! – Стоило лишь пройти вспышке боли, как внимание Наруто переключилось на смущенную, яростно краснеющую Сакуру. Сверток она держала из последних сил, будучи заложницей природной вежливости. − В общем, мы очень хотим узнать, понравился ли тебе подарок! Открывай! Саске покачал головой (никто этого не заметил) и сдался. Ладно. Ко всем демонам ада. Если Сакура развернет фурошики, начнется светопреставление. Но, вероятно, будет забавно. − Ну-у… Хорошо. Если ты так настаиваешь, − не слишком уверенно согласилась девушка и опустилась на колени, положила сверток на пол и принялась его развязывать. Саске и Наруто молча смотрели сверху вниз. Сакура бережно распустила бант, служащий для украшения, отогнула край платка… Рыба уставилась на нее. Сакура уставилась на рыбу. Наполненная молчанием минута длилась не меньше часа. Сакура опустила голову, ее плечи затряслись… Она же не плакала, верно? Это был бы кошмар. Женщины принимают все так близко к сердцу… − Наруто! – вдруг заорала Сакура и молниеносно выпрямилась, чуть не заехав макушкой в подбородок Узумаки, шагнувшего к ней, чтобы выяснить, что не так. – Рыба? Серьезно? Это что, какой-то розыгрыш?.. − Это карп! – сказал Наруто в свое оправдание. − И такой страшный! – бушевала девушка. – Ты вообще смотрел ему в глаза? Жуть берет от их выражения! Это какое-то китайское дерьмо! − Итальянское, − улучив момент, поправил Саске. − Вот именно! – буркнул Наруто. – Это карп Саске! Итальянский! Стоп, он правда из Италии?.. Ему не суждено было получить ответ. В Сакуре начались чудесные изменения. Теперь она смотрела на лежащего на полу карпа так, будто ничего прекрасней не видела. Будто была давним фанатом Антонио Вольтаджио и считала его последнюю работу венцом творения. Наконец, оторвавшись от созерцания керамической рыбы, она подняла на Саске сияющий взгляд и проговорила: − Карп кои. Символ любви… Дело приняло нежелательный оборот. Саске еще толком не понял, что произошло, а в голове уже застучало: «Пора валить, пора валить». Интуиция обычно не подводила. Поэтому Саске молча развернулся и принялся спускаться по лестнице. Наверное, стоило что-то сказать на прощание. «Ну, я пошел»? Он и так пошел, все это видели. Ни к чему разжевывать очевидное. «До встречи»? Он не горел желанием вновь увидеть этих людей. Если бы за всю жизнь они больше никогда не встретились, он бы умер счастливым. Кажется, растерянная Сакура еще что-то говорила. Наруто отвечал ей – на порядок громче, но слов все равно было не разобрать, только модуляции голоса. Саске прибавил шагу. Когда от выхода на улицу и бесконечной свободы его отделяло с десяток шагов, сзади раздался топот. − Что с тобой не так? – проорал Наруто в спину. Саске вышел из дома – невежливо мешать людям радоваться вечернему отдыху – и остановился с таким видом, будто делал Узумаки величайшее одолжение. После беготни по лестнице Наруто тяжело дышал. Грудь под белой футболкой – довольно мускулистая, к слову, − резко поднималась и опадала. На покрасневших щеках веснушки казались коричневыми, а шрамы – прозрачно-голубыми, как фарфор. Глаза Наруто метали молнии. Тут-то Саске и вспомнил. Как он вообще мог забыть? Сам же все это и затеял. Даже рюкзак с собой притащил ради этого. Недаром говорят: начнешь водиться с идиотом, сам станешь таким. − Даже ни с кем не попрощался, тебае! – Наруто наставил палец в обвиняющем жесте. – Тебя что, не учили перед уходом говорить «пока»? − А тебя не учили, что подарки нужно разворачивать, когда дарящие уже ушли? – и глазом не моргнув, отозвался Саске. − Я хотел узнать, понравится ли ей карп! – прогнусавил Наруто. Какой же он тупица. − Узнал? – спросил Саске насмешливо. − По-моему, она все неправильно поняла… − Наруто запустил руку в светлые патлы. Он всегда чесал в затылке, когда чувствовал себя неловко. – Странно как-то вышло. А я надеялся, что нас пригласят пройти и покормят… Саске сдернул с плеча рюкзак, достал со дна пакет с контейнером и сунул его Узумаки. − Что это? – изумился тот, но пакет забрал и тут же сунул внутрь любопытный нос. – Какая-то коробка… − Контейнер можешь не возвращать, − предупредил Саске сухо и продолжил путь. Да, он был плох в прощаниях, потому что не видел в них смысла. Наруто остался позади. Cтоял перед серым домом Сакуры и смотрел внутрь пакета так, словно там открылся вход во вселенную говорящих овощей. Ну, по крайней мере Саске больше ничего ему не должен.