Адвент

      Я много думал о том, как в зимние каникулы мы с Сарой катались на лыжах на заснеженном поле для гольфа. Мне очень хотелось её обогнать. Ещё и Джарет обещал, что мы снова побежим.        Необходимо было подготовиться, поэтому перед восьмым классом я начал тренироваться в парке. Сначала только утром, когда никто не видел, но по мере того как пробежки давались всё легче и легче, я перенёс занятия на дневное время. Джарет был прав: всё дело в практике. Только не подумайте, что я сразу сбросил пятьдесят фунтов и стал похож на Джастина Тимберлейка. Нет, я даже прибавил в весе, что было совершенно несправедливо. Озадаченный доктор после осмотра сказал, что это мышечная масса.       Мне было всё равно. Я хотел показать Джарету, как далеко могу бегать, а Саре — как быстро катаюсь на лыжах. А ещё мне хотелось попасть в класс для отличников по английскому языку. Я взял за привычку прикасаться на удачу к узору, который Сара нарисовала на моей двери. Может, следовало прикасаться и к другой росписи, потому что мои желания сбылись лишь наполовину. Я без проблем попал в продвинутый класс, а вот с лыжами не повезло: декабрь выдался совсем бесснежным, а Сара уехала в Европу с Биллом.       Но я не унывал. Календарь появился на моём столе в последний вечер ноября. Лёжа в постели, я разглядывал знакомые дверцы — перламутровую, красно-золотую, тёмно-синюю и зелёную — и гадал, когда снова встречусь с другом.       Когда Джарет вернулся, то напугал меня до чёртиков.       (Бранный бочонок никто не отменял, но с возрастом у тебя появляются определенные привилегии, например, можно позже ложиться спать или ввернуть крепкое словечко). Хотя вряд ли он сделал это нарочно.       Я проснулся от мерцающего света, пробивавшегося из стены (каждый раз от творившихся чудес перехватывало дыхание). Новая дверь, цвета утренней зари, наливалась светом, становясь всё ярче и ярче, так что мне пришлось зажмуриться.       Когда я открыл глаза, то увидел Джарета. Он пристально смотрел на меня, и от этого взгляда хотелось забиться под кровать. Я оглянулся и понял, что Джарет сверлит глазами мою дверь. На одно безумное мгновение мне показалось, что он знает о моём странном сне (мне почти удалось забыть его)… но дверь?       Джарет выглядел так, будто хотел разнести её в щепки.       — Эй, — дрожащим голосом позвал я.       Глаза Короля Гоблинов блеснули. Он легко встряхнул головой и улыбнулся, но выглядело это фальшиво.       — Извини, Тоби, я сегодня… немного рассеян, — его взгляд забегал по углам комнаты. — Как поживаешь?       — Хорошо, — я сел и подтянул колени к груди. — Что происходит?       — Ничего, — Джарет пожал плечами и сотворил несколько хрустальных шаров, но его движения были непривычно скованными. Один из кристаллов упал и разбился, Джарет что-то прорычал. Если бы у королей-магов имелись бранные бочонки, то наверняка ругательство обошлось бы Джарету минимум в доллар.       — Ух ты. Что это значит?       Джарет уставился в пол, его лицо словно было высечено из белого мрамора.       — Это из мёртвого языка.       — Вроде латыни?       Этот визит отличался от других. Я чувствовал себя неловко, и тогда вспомнил мамин совет: «если разговор не клеится, есть три темы-выручалочки — семья, друзья и чувства, но никогда не говори о деньгах…».       — С твоей семьёй все хорошо? — едва договорив, я осознал, что сморозил глупость.       — У меня нет семьи, — фыркнул Джарет.       — О, прости… мне показалось, что у тебя был тяжёлый день, и я… хотел узнать…       — Ах, — Джарет взмахнул рукой, заставив остальные кристаллы исчезнуть, и опустился на стул. Выглядел он немного усталым. — Ты примешь мои извинения, Тоби?       — Не волнуйся, — я встал с постели. — Я хотел показать тебе, как быстро теперь бегаю.       Джарет хлопнул себя по коленям и встал.       — Тогда пойдём.       Кроссовки весь декабрь хранились у меня под кроватью, дожидаясь своего часа.

***

      Я продолжил заниматься бегом и в следующем году, правда, пришлось делать перерывы: из-за того, что я здорово вытянулся, у меня болели голени. Но я не терял зря времени и записался в бассейн. Когда Сара вернулась и увидела, как сильно я вырос, то чуть не упала в обморок (притворялась, конечно).       Было радостно видеть её улыбку. Судя по телефонным разговорам, у сестры в жизни наступила чёрная полоса. Кроме того, она сильно переживала из-за разрыва с парнем, поэтому взяла отпуск и приехала к нам на весь декабрь.       Однажды, сидя в столовой за домашкой по литературе, я случайно подслушал её разговор с мамой. Сара рассказала, что рассталась с Биллом, потому что не хотела заводить детей.       — Во всяком случае, пока.       — Милая, почему нет? — драматично спросила мама. Серьёзно, она говорила точь-в-точь как героиня мыльной оперы. — Ты стала бы замечательной матерью.       — Не думаю, — хмыкнула Сара.       — Ох, Сара, это было так давно.       — Я хотела сказать… — Сара вздохнула. — Именно сейчас я не готова заводить детей. Время неподходящее.       — И Билл не согласился подождать?       — Нет, — помолчав, ответила Сара.       Да уж, мою маму нельзя было назвать королевой тактичности. Я готов был поставить десять долларов на то, что она хотела внучку, чтобы наряжать её в платьица и красоваться перед соседями. К счастью, у Сары были другие планы, становиться дядей Тоби в девятом классе мне не хотелось.

***

      Примерно за неделю до Рождества Джарет вошёл через дверь, которая словно вела прямиком в Атлантиду, она переливалась зелёным и голубым светом. Пытаясь угадать, в какой день появится Король Гоблинов, я понял, что в его визитах не наблюдалось закономерности. Даже даты не повторялись, а двери каждый раз оказывались в календаре на новом месте.       — Почему дверь никогда не выпадает на двадцать четвёртое? — спросил я, карабкаясь на стену Лабиринта.       Джарет зашипел сквозь зубы, поправил манжету и одним плавным движением запрыгнул наверх.       — Эта дверь особенная, — стряхивая пыль с перчаток, ответил он. — Она означает конец Адвента, конец ожидания и пришествие обещанного младенца, поэтому Сочельник считается святой ночью et cetera.       Он криво улыбнулся и наклонился, чтобы я мог его видеть.       — Она будет для меня последней. Впрочем, если ты больше не хочешь, чтобы я приходил…       — Нет, хочу! — пошарив ногой, я нащупал выступ и поспешно вскарабкался на стену. — Здесь здорово!       Я оглядел посеребренный лунным светом Лабиринт, и от красоты у меня перехватило дыхание.       — Идём, Тоби, — в свете луны волосы Джарета тоже сияли. — Я хочу тебе кое-что показать.       Мы двинулись вперёд. Джарет тихо напевал в такт своим шагам, и Лабиринт прислушивался к нему, выстилая перед своим Королём дорогу.       — Пришли, — объявил он и сошел со стены. Удивительно, но за какие-то пять минут мы прошли несколько миль. Лабиринт тянулся вверх по склону холма и терялся вдалеке.       — Куда мы идём? — я осторожно спустился вниз и поспешил следом.       — Вон туда, — Король Гоблинов взмахнул рукой, указывая направление, отчего его плащ всколыхнулся.       В свете луны Лабиринт выглядел потрясающе, но лес оказался просто поразительным. Будь я один, то точно испугался бы, но рядом с Джаретом бояться было нечего. Мы поднялись на холм и направились к лесу, шагая в голубоватой тени огромных сосен. На секунду мне показалось, что деревья шепчутся между собой, но то лишь ветер шумел в ветвях.       Странно, но в Лабиринте впервые наступила ночь.       — Время здесь течёт иначе, — объяснил Джарет.       Мы дошли до опушки, и он погладил ствол дерева.       — Насколько иначе?       — Я правлю Лабиринтом, — Джарет тонко улыбнулся. — А Лабиринт повинуется своему королю.       — Хмм… классно, — я вглядывался в темноту леса. — Кстати о беге, Джарет…       — Да?       — Может, начнём?       — Конечно. Я дам тебе фору, — он потянулся, разминая плечи, отчего плащ пошёл рябью.       Я перевёл взгляд на него и обратно на чащу.       — Мы побежим туда?       — А почему нет?       — Да я сразу споткнусь о какую-нибудь корягу. Может, ты не заметил, но люди видят в темноте не так хорошо, как ты.       Джарет действительно прекрасно видел в темноте. Узнал я об этом случайно: мы сидели в моей комнате, и когда в коридоре послышались шаги, я быстро выключил в комнате свет. Тогда его глаза заблестели как у кошки.       Сейчас Джарет выглядел как обычно, но когда он повёл плечами и вытянул руки, послышался странный хруст. Плащ пошёл волной, словно под ним перестраивались кости. Это было круто и немного жутковато.       — Чувак, у тебя что, «двойные суставы»? — у Сэма Феркиса в школе были «двойные суставы», он мог согнуть большой палец и коснуться им своего запястья.       — Ах, боюсь, ничего интересного, — Джарет улыбнулся и призвал хрустальную сферу. — Тоби, хочешь видеть в темноте?       — Ты можешь это сделать? — у меня отвисла челюсть.       — Мне подвластно очень многое, — ответил Джарет, перекатывая кристалл в ладони. — Всё, что тебе нужно сделать, это пожелать.       — Да! Я хочу видеть в темноте и бежать так же быстро, как ты!       Джарет рассмеялся.       — Никто никогда не сравнится со мной, но ты можешь бежать очень быстро. Стой спокойно, — он шагнул ко мне. — Будет легче, если ты закроешь глаза.       Я замер и крепко зажмурился. Кожа покрылась мурашками, и я ощутил, как обжигающе холодное покалывание пробежало по телу от макушки до пяток.       — Можно мне открыть глаза?       — Да, — в голосе Джарета слышалась улыбка. — Открывай.       Это было необыкновенно, гораздо лучше 3D: я видел каждую ветку, каждый куст, видел даже исходящее от моего тела тепло.       Я обернулся, чтобы поблагодарить Джарета. В свете луны я различал каждую черту его лица, видел магию, льющуюся из него, словно вода, — магию, что танцевала вокруг Короля Гоблинов, точно пламя.       — Это самый лучший подарок из всех, что мне дарили, — говорить было трудно, во рту у меня пересохло от волнения.       Джарет качнул головой.       — Небольшая цена за твоё присутствие рядом.       В США такой подарок стоил бы миллионы, и за ним непременно охотилось бы ЦРУ. От осознания, что Король Гоблинов готов заплатить любую цену, кольнуло сердце.       — А теперь… — Джарет резко вскинул голову, и его глаза заблестели. — Беги, Тоби. Беги быстро.       Кинувшись в лес, я слышал всё, что происходило вокруг: скрип ветвей, шелест листьев под ногами и копошение маленьких зверьков. Позади, смеясь, бежал Джарет.       Я чувствовал себя абсолютно счастливым. Это был самый лучший подарок на свете.

***

      Я так набегался, что сил у меня не осталось, поэтому Джарет взял меня на руки, как в прошлом это делал отец. Не успел я опомниться, как мы переместились в мою комнату. Джарет положил меня на кровать и укрыл одеялом.       — Не уходи, — сонно пробормотал я, схватив его за руку. Джарет недовольно прицокнул языком, заставив меня проснуться. — Что случилось?       — Твоё запястье.       Нащупав прикроватную лампу, я включил свет. По запястью змеилась тонкая царапина.       — Извини. Я помажу «Неоспорином».       — Я не хотел причинить тебе боль.       — Чувак, ничего страшного. Все пройдёт.       — Так заживёт быстрее, — Джарет приложил два пальца к моему запястью, и на мгновение я ощутил покалывание. Когда он убрал руку, на месте царапины остались лишь несколько белых линий.       — Спасибо, — я улыбнулся ему и выключил свет. — Спасибо тебе за всё, Джарет.       — Спи спокойно, Тобиас, — донёсся из темноты шёпот. — Ты увидишь меня через год.

***

      Мы отлично отпраздновали Рождество, начались каникулы, и я пребывал на седьмом небе от счастья. Как-то утром я спустился на кухню заварить кофе (мама сказала, что от кофеина я стану медленнее расти). Хрустя хлопьями, я не услышал, как вошла Сара, пока та не бросила свой чемодан в угол.       — Привет, — поздоровалась она, открывая дверцу кухонного шкафчика.       — Доброе утро.       — Ну и аппетит у тебя. Похоже, надо предупредить соседей о появлении Годзиллы. — Сара села напротив меня и поставила на стол тарелку мюсли. — Передай молоко.       Я протянул ей пакет, не забыв порычать (у Годзиллы тоже были чувства).       — Только потом обратно отдай, ладно?       Сара промолчала. Я оторвался от еды и взглянул на неё.       Сжимая пакет молока, сестра смотрела на мою руку. Лицо ее посерело, как небо за окном.       — В чём дело?       — Тоби… — она взглянула мне в глаза. — Что случилось с твоим запястьем?       — Поцарапал.       — Когда?       Я занервничал. Сестра ведь не могла знать о Лабиринте, это был наш с Джаретом секрет.       — Недавно. Точно не помню.       Сара молчала, и я мог отчётливо различить тиканье часов, что обычно случалось, когда мама и папа ссорились перед ужином.       — Тоби…       Судорожно сглотнув, я бросил на неё быстрый взгляд.       — Что?       Сара какое-то время собиралась с мыслями, прежде чем мягко произнести:       — Ты ничего не хочешь мне сказать?       — Что ты имеешь ввиду?       — Ты… что-то скрываешь от меня?       У меня не было желания рассказывать ей о Лабиринте. Я любил сестру и не хотел, чтобы она зря волновалась. Поэтому ответил «нет».       Сара молча сидела, наблюдая за мной, пока не пришел папа, чтобы отвезти её в аэропорт.       — Подожди секунду.       Она сбегала за листком бумаги и ручкой и перерисовала знак на моём запястье, не обращая внимания на ворчание отца, который опаздывал на какую-то встречу.       — Мы поговорим об этом позже, — она убрала листок в карман.