Blossoming

Следующее утро как, впрочем, и день выдались на редкость погаными и утомительными. Все время голова гудела и отказывалась работать от слова совсем, уроки тянулись непозволительно долго, а любой громкий звук отзывался болью в висках. Алиса еле еле дотерпела до конца занятий и, как только она оказалась дома, улеглась в спасительную постель. Проснулась она только, когда на часах стукнуло семь. Блондинка резко подняла голову от громкого звука, раздавшегося из соседней комнаты. Кажется, кто-то громко бахнул кастрюлей или тарелкой. Тут же послышалось два недовольных голоса — женский и мужской, и, судя по тону, разговор начинал принимать не самый приятный оборот. Алиса старательно прислушивалась, но ее еще не проснувшийся мозг отказывался что-то воспринимать без подкрепления. Кушать хотелось ужасно. Блондинка, устало выдохнув, откинулась на подушки и несколько раз моргнула. Комната вокруг начала обретать знакомые очертания, хотя света явно не хватало. Но чтобы его включить (и что бы поесть, наконец), нужно подняться с постели и доползти до выключателя. Алиса вымученно простонала и сильно потерла глаза, чтобы окончательно проснуться. — Вот блин, — пробурчала куда-то себе под нос Фролова, выпутываясь из пододеяльника, который за время сна коконом обмотался вокруг ног, — Да вы издеваетесь! — воскликнула она, начиная еще яростнее брыкаться, будто бы это могло помочь. Когда злостный враг, наконец, был побежден, блондинка, злобно топая, направилась на кухню, по дороге бахнув рукой по выключателю. Ее заспанная макушка появилась в дверном проеме в унисон с громким криком мачехи: — Да?! А мне кажется, что проблема совершенно в другом! Тебе совершенно на все плевать! — визгливо произнесла женщина, зло кинув на стол мокрую тряпку. — И вам добрый вечер, — злость мгновенно испарилась, уступая место знакомой тревоге. На кухне царил приличный погром, громко шумела вода, где-то на фоне маячил телевизор. Раздражающе пиликал холодильник, который, похоже, слишком давно держали открытым. Ссора Жанны и папы была в самом разгаре. На нее тут же обратилось два ярых взгляда. Один тут же смягчился — в глазах отца зажегся добрый и по родному теплый огонек. Но вот женщина не была настроена так дружелюбно — ее губы сомкнулись в тонкую полоску, от недовольства похоже, а костлявая рука сильнее сжала тарелку. Она отрывисто и придирчиво оглядела девушку, которая тут же стушевалась. — Проснулась наконец-то, — холодно произнесла она, выключая воду, — И года не прошло. Ты что-то хотела? — Нет, — девушка быстро прошмыгнула к холодильнику, доставая молоко, и захлопывая его дверь, убирая наконец раздражающий уши звук. Мачеха явно была не в настроении и Фролова чувствовала себя очень неуютно под ее строгим взором, — Я только хлопья сделаю и пойду. — Разве это ужин? — ее аккуратно выщипанные брови в недоумении дернулись вверх, — Может что-то нормальное? Могу котлеты приготовить или сварить кашу. — Нет, спасибо, — быстро пробурчала себе под нос Алиса, неосторожно заливая тарелку с хлопьями. — Полкоробки молока пролила, я только стол вытерла! Вот недотепа, — донеслось в спину девушке, когда она со всех ног улепетывала в сторону собственной комнаты. Поплотнее закрыв дверь, Алиса немного успокоилась и спокойно прошла к столу, зачерпнув хлопья с молоком большой ложкой. Вот уже на протяжении восьми лет комната стала неким убежищем или защитой от того, что происходило за ее пределами. С тех пор, как Жанна появилась на пороге отцовской квартиры, спокойствие и тишина навсегда покинули их дом. Каждодневные ссоры по поводу и без стали вечными спутниками вечеров, а порой и ночей в квартире. Когда женщина в первый раз оказалась в их доме, блондинка даже обрадовалась: после смерти мамы отец был сам не свой, часто уходил в себя, отдалился от дочери и все реже улыбался. Некогда живого, веселого и вечно улыбающегося мужчину как будто подменили. С мамой из их семьи ушло и счастье. Тогда маленькая Алиса подумала, что если папа смог полюбить другую женщину, значит, смог преодолеть боль и горечь утраты, и что, возможно, скоро все станет совсем как прежде. Только вот вместо ожидаемого счастья, сухая, как на вид, так и на эмоции женщина принесла лишь вечные ссоры и крики. Будучи ребенком, Фролова, принимала все близко к сердцу и часто плакала, запираясь в комнате и утыкаясь личиком в коленки, всхлипывая и зажимая уши в страхе. Ей было так жутко, ведь ее милый папа, который никогда не повышал голоса и всегда был мягким и добрым, превращался в настоящего зверя. Его глаза загорались такой яростью, что будь его взгляд чуть более материальным и от Жанны не осталось бы и следа. Сама же женщина вечно громко и протяжно вопила, могла разбить посуду или со злости разворотить что-то. Для еще совсем маленькой девочки, которой только исполнилось восемь, подобное было кошмаром наяву. Взрослые за своими ссорами и распрями совершенно забывали о ребенке. Девочка выросла и вот итог, настоящий «букет» комплексов и страхов: сопровождающая ее всюду тревога, непомерное чувство вины и нешуточная паника при ссорах и громких криках. С возрастом, конечно, некоторые из ощущений притуплялись, как сейчас, например, за стенкой едва ли не атомная война, а Фролова сидит и хрустит хлопьями, просматривая видео Джены Марблс на обклеенном разноцветными стикерами ноутбуке. Она нарочно прибавила звук, чтобы он перекрывал неприятный шум за стеной. Выходило с попеременным успехом. На секунду звук видео притих — компьютер быстро квакнул, значит, пришло сообщение. Алиса свернула ролик и открыла контакт. Иконка с именем ее лучшей подруги высветилась первой. /Ты занята, лягушка? / /Как насчет прогуляться? / /Сколько можно придумывать мне глупые прозвища? / /Жду, когда получится удачное;)/ /Нет, я не занята/ /Уроки делать будешь? / А вот это, кстати, хороший вопрос. Девушка щелкнула мышкой, и в углу экрана открылась вкладка с электронным дневником. Клацнув на следующий день, блондинка едва ли сдержала удивленный вскрик. И маты. Задали столько, что даже если бы Фролова села за домашку сейчас, то к утру все равно бы не успела доделать. Следовательно, смысла начинать нет. /Неа/ /Супер, потому что я тоже. Пошли на нашу крышу? Мне нужно излить душу/ /Опять с мамой поругалась? / /Ага. В сердцах схватила рюкзак и хлопнула дверью/ /Похоже на тебя) Ладно, жди меня там я буду через двадцать минут/ /Ок/ Алиса отодвинула пустую тарелку и захлопнула ноутбук. Ссора за стенкой и не думала стихать, а значит, ее отсутствие вряд ли кто-то заметит. Девушка быстро запрыгнула в черные джинсы, накинула любимую теплую ярко-желтую толстовку прямо поверх домашней футболки с героями «Улицы Сезам» и заплела подобие косички. Девушка схватила свой рюкзак, наушники, телефон, деньги на всякий случай и любимую ягодную жвачку. Она осторожно приоткрыла дверь, выглядывая в коридор, соединяющий между собой все комнаты в квартире. Дверь на кухню была закрыта. Фролова прошмыгнула к прихожей, быстро обулась в любимые конвера*, захватила джинсовку, на случай, если станет холодно, цапнула ключи с тумбочки, осторожно выкатила скейт из-под банкетки и тихо выбежала из квартиры. Оказавшись на улице, она положила доску на асфальт и быстро клацнула на песню «Burned the roof — Cancer*» Turn away Отвернись If you could get me a drink Если можешь, подай мне стакан Of water ‘cause my lips are chapped and faded Воды, потому что мои губы обветрились и иссохли Алиса сделала первый толчок и немного неровно поехала по обочине. Дорога шла вниз по склону, поэтому особо напрягаться не приходилось. Call my aunt Marie Позвони моей тете Мэри Help her gather all my things Помоги ей собрать мои вещи And bury me in all my favorite colors И похорони меня в моих любимых цветах My sisters and my brothers still Мои сестры и мои братья все еще I will not kiss you Я не поцеловал тебя На улице было приятно. Не так холодно, как Фроловой казалось, и от того еще приятнее. Небо было темным, в облаках, с прорезями, в которых сияли маленькими, недосягаемыми точками звезды. Алиса мерно отталкивалась от асфальтированной поверхности ногой, двигаясь вниз по освещенной фонарями аллее. Теплый ветер развивал пряди, вылезшие из косички, и из-за него же немного съезжал капюшон с головы. Девушка любила такую погоду. На улице спокойно, и ты себя чувствуешь совершенно умиротворенно, будто мир вокруг тебя остановился. Алису же, все чаще посещало ощущение, что ее сердце остановилось.

***

Здесь было красиво. Город спал, и даже, несмотря на горящие окна и фонари, было темно, даже луна спряталась за плотной ватой облаков. Девушка слушала музыку, кушала любимый молочный шоколад с черникой и бесстрашно болтала ногами, свесив их с крыши старенькой девятиэтажки. Она держалась за ржавенькие корявые перила и заворожено смотрела вниз, на мерно качающийся шнурок кеды. — ‘Cause the hardest part of this is leaving you**, — Фролова прислонилась лбом к прохладному металлу и продолжила напевать мотив одной из своих любимых песен. — Бу, — кто-то вытащил наушник и тихо, но резко шепнул ей это на ухо. — Ай, — вздрогнув, недовольно проблеяла Алиса, прекрасно понимая, кто столь умен, чтобы пугать ее на краю крыши высотного здания. — Испугалась? — хихикнула девчонка, плюхаясь рядом с ней. Впрочем, Алиса тут же уловила печальный настрой девушки, которая, обычно моментально начинала тараторить, злясь на маму и в красках расписывая их ссоры. Сейчас же она выглядела подавленно. Заплаканные глаза, Диана часто моргала, видимо в попытках не зареветь вновь, комкала в ладонях рукава толстовки, и положив подбородок на перила смотрела вперед. В тишине, воцарившейся на несколько мгновений, было слышно лишь шмыгание носа шатенки и звуки проезжавших далеко внизу машин. — Я чудо купила, — тихо произнесла Диана, без особого энтузиазма, — Будешь? — Не откажусь. Зашелестели фантики от трубочек — каждая сделала по глотку и отложила коробочку в сторону. Облака полностью заволокли небо, забирая цвета у красивого осеннего пейзажа. На улице стало как-то серо. — Это я виновата, — тихо произнесла она, отстраняясь от холодного металла и зарываясь носом в ткань толстовки, — Я перешла черту. Сказала то, чего совсем не хотела. Я…я… — девушка быстро сморгнула и посмотрела вверх, — Я чувствую себя такой сволочью, Алис, — вдруг сорвалась она на плач, — Я такого ей наговорила! Мама так плакала… Никогда не думала, что бывает так больно, когда смотришь когда кто-то плачет. Мы часто ссоримся, но в этот раз… — Расскажи мне, — Фролова положил руку на плечо подруги и мягко привлекла ее к себе. — На самом деле все начиналось как обычно. Я сказала, что хочу в другой город поехать на концерт…ну, ты знаешь зачем на самом деле, мама тут же взбеленилась, мол, знаю я куда ты собралась, к папаше своему недоделанному. Я вновь начала ей объяснять, что их ссоры меня не касаются, а она так начала кричать… Мол, много я понимаю, больно взрослая сама все делать, начала мне старые грешки припоминать. Я тоже разозлилась, сказала, что мама ведет себя будто ей не сорок, а пять лет. Я честно хотела убедить ее, адекватно все разъяснив. Но то ли ее до меня выбесили, то ли я просто под горячую руку попала, короче в итоге под раздачу попало просто все. Мой внешний вид, учеба, увлечения… Когда дело дошло до друзей я…я сказала ей, что…что, — ее рыдания стали куда сильнее, а лицо Алисы буквально побелело за все время, что девушка ей объясняла ситуацию, — Какая нормальная мать будет так себя вести. Ее уже в этот момент перекосило, а я все не останавливалась…посоветовала ей идти к черту с такой заботой, а…а потом сказала, что отец лучше нее. Понимаешь? Она так много сделала, у нас ведь такие разные характеры, она столько раз переступала через себя ради меня, а я сказала, что мне дороже нее тот человек, который ее предал, — Зеленкову начало трясти, она окончательно свернулась калачиком на коленях у блондинки. Та почувствовала, как маленькие ладони подруги комкают ткань джинс, — И предал меня. Она зарыдала и убежала в ванну. Я в тот момент что-то прокричала ей вслед, схватила рюкзак и ушла… Алис, что мне делать? Я не могу себе такое простить, а уж мама… — она села в позе лотоса и рукавом подтерла соленые дорожки слез, — Я…я… — Диана развела руками и ее брови взметнулись вверх, — Я просто не знаю, что делать. Мне одновременно хочется и сброситься с крыши и вернуть все назад и солгать, сказать, что к тебе на ночь пойду или вообще никуда не ехать, к черту это все, — ее голос затухал с каждым словом и к концу превратился в шепот. Зеленкова замолчала и просто смотрела себе под ноги, ковыряя пальцы. Алиса была напугана. Кажется, впервые ее упрямая и бесстрашная подруга была так подавлена и разбита. Блондинка знала, что сказать, знала как помочь. Но вот другой вопрос: как начать? Немного подумав, она достала телефон, вытащила наушники и прибавила звук на полную, сразу отмотав на середину песни. Hey little train! We are all jumping on*** Эй, маленький поезд! Мы прыгаем внутрь The train that goes to the Kingdom В поезд, который идет в Королевство We're happy, Ma, we're having fun Мы счастливы, Мам, мы веселимся It's beyond my wildest expectation Несмотря на мои плохие ожидания На лице Дианы на секунды расцвела улыбка, из нее вырвался смешок. — Это очень мило с твоей стороны – включить мне мою любимую песню из любимого Гарри Поттера, — она улыбаясь, сверкнула глазами в сторону лучшей подруги, — Но боюсь, моих проблем это не решит. — Ты знаешь, как называется эта песня? Шатенка прищурилась. — К чему ты клонишь? — Как называется эта песня? Зеленкова закатила глаза, но ответила. — O children. — А в каком году она была написана? — В 2004. — Вот видишь, — Алиса убавила звук и многозначительно посмотрела на подругу, — Еще до твоего рождения все, в том числе и твоя мама, отлично знали, что с детьми никогда не бывает легко. — Я родилась в 2003. И песня немного не о том. — Не важно, — отмахнулась Фролова, на что ее подруга только хохотнула, — Куда важнее, чтобы ты поняла, что ты не сделала ничего криминального. Вернее, — исправилась она под саркастичным взглядом девушки, — Ты не сделала того, что не происходило с другими детьми и другими родителями. Все мы друг друга иногда задеваем и раним, — она облокотилась подбородком на коленку, и сцепила руки перед ней, — Без этого никак. Думаю, твоя мама понимает, что она тебе дорога. Просто ты задела то, что ее волнует, ведь учитывая, как она не любит твоего отца, она наверняка боится потерять тебя из-за него же. Тебе нужно извиниться. Вам нужно перед друг другом извиниться. И поговорить. Возможно, что-то из этого и выйдет. Если нет, ты будешь знать, что хотя бы пыталась. Ненадолго воцарилось молчание. Каждый думал о своем. — Думаешь, получится? — Не попробуешь не узнаешь, — пожала плечами Фролова, — Вам обеим стоит пересмотреть некоторые вещи. — Ясно, — тихо согласилась Диана. Она выждала минуту и начала говорить, — Алис, я… — Иди, — улыбнулась блондинка, — Я с удовольствием проведу еще полчасика в компании тишины. Это для меня вообще отдельный вид роскоши. — Ох, — понимание скользнуло во взгляде Зеленковой, — Они опять? — А тебя это, хм, удивляет? — Нет, но… Это и не должно было становиться чем-то обыденным. — Не должно было, но стало, — пожала плечами Алиса, — Не бери в голову. Я привыкла. — Трудно не думать о чем-то плохом, особенно, когда оно происходит с твоим лучшим другом, — хмыкнула девушка, поднимаясь на ноги, — Ладно, я пойду, попробую, наверное. — Все будет хорошо, — тепло улыбнулась Фролова. — Спасибо тебе. — Было бы за что… — прогундосила Алиса, когда подруга скрылась за дверью чердака. Она не знала, сколько она так сидела. Но на душе, от чего-то, сделалось еще поганее, чем было до. Слушая негромкую мелодию из динамика, она лишь тихо подпевала себе под нос: — They're mopping up the butcher's floor Они чистят пол в бойне Of your broken little hearts Наших разбитых сердец O children… О, дети… Forgive us now for what we've done Простите нас за то что мы наделали It started out as a bit of fun Сначала это было немножко забавно Here, take these before we run away… Вот, возьмите пока мы не ушли… Наверное, хуже уже быть не может.