Чонгук разлепляет тяжёлые веки, так и норовившие слипнуться обратно. Сегодня спалось, наверное, глубже всего, ибо Ханмину пришлось отъехать домой по семейным делам, отчего и возвращаться в реальность было сложнее. У Чонгука нет манеры любопытствовать, да и не было особого интереса, поэтому не стал расспрашивать подробно, захочет — сам расскажет. Да и его сосед не так уж и горел желанием выкладывать, хотя обещая рассказать всё потом.
Садится на кровати, зарываясь пальцами в непослушные волосы, которые после сна, как после сильнейшего урагана, желая хоть немного уложить их более менее. Ирокеза ему, конечно же, ещё не хватало.
В спокойствии доделал одну из работ по психологии, внезапное появление которой преподаватель обосновал тем, что хвосты, непонятно откуда взявшиеся, если он не в курсе, нужно исправлять. Чем раньше, тем лучше. Ругаться из-за несправедливости совсем не в его компетенции, поэтому оптимальный для него выход — покорно смириться и молча делать то, что приказали. Не обидно хоть то, что дали не только ему, но и всей группе, а то мозг уже приготовился судорожно перебирать варианты, когда это он успел перейти дорогу преподавателю, в лицо которого видел раза три, а имя вовсе узнал спустя год и то из-за стечения обстоятельств.
Странный вообще этот второй преподаватель по психологии, и зачем только его поставили замещать их основного? Ну не было бы нескольких пар, не смертельно же. А этот резкий какой-то, нервный. Походит на то, что не особо то и любит работать с людьми, хотя Чон слышал, что почти лучший и опытный преподаватель в этом университете, несмотря на свой довольно молодой возраст.
Чонгук прямо у кровати делает только что придуманную разминку спины и шеи, после шлёпая босыми ногами до стула, где оставил спортивные штаны. Надевает и берёт из тумбочки небольшое полотенце для лица, по пути из комнаты включая с вечера набранный чайник.
Некоторые студенты тоже сейчас выходят из своих комнат, досыпая прямо на ходу. Кто-то вот не выспался, потому что тайком провели парней или девушек в комнаты к себе, а кто-то сидел и корпел над двумя докладами сразу, чтобы не лишиться стипендии, которая на вес золота, несмотря на то, что родители отправляют достаточную сумму на карту. Большую часть, правда, не тратит совсем, откладывая, чтобы после вернуть обратно родителям в знак благодарности, что дали ему, он считает, лучшее воспитание.
Чонгук зашёл в душевую, слыша стучание воды об плитку. Полотенце закинул на плечо, для большего удобства, настраивая прохладную воду и набирая ею полные ладони, умывая лицо. К сожалению синие круги под глазами и появившуюся сыпь из мелких прыщей вода не в силах смыть, поэтому лучший из вариантов — просто не смотреть на себя в отражение. Ждать у него времени нет, приходится мыть голову прямо в раковине, где всё ещё стоит приятный запах мятной пасты, умудряясь пару раз удариться о кран.
У девочек просит фен, решая никуда не таскаться, и суша волосы прямо у них в комнате. Не старается слушать девичьи разговоры, которые слышно даже сквозь шум фена. Хотелось бы ему поспорить насчёт увлажняющего бальзама для губ от часто используемой им фирмы, ведь в этом, он уверен, он шарит лучше всего, но промолчит. Тут пошутят насчёт его ориентации и того, что, кажется, тайна его зачётов раскрыта, ибо большинство преподавателей — мужчины, в другом месте не расслышат, в третьем не поймут. Так, в общем-то, и образуются слухи, которые могут хорошенько подпортить репутацию и университетскую жизнь в целом.
В школе, однажды, уже приписали роман с физруком, уже хотел просить перевести его — настолько было невыносимо, пока чудом этот самый физрук не спалился со старшеклассницей в подсобке. Чонгук на радостях купил самую дорогую шоколадку, ею же позже и огрёб.
Возвращается к себе в комнату, брызгая одежду туалетной водой, тут же надевая. Любимая толстовка ещё сушится, а из чистого лишь красный лонгслив в чёрную полоску — его и надевает. Берёт законченные работы, поочерёдно соединяя листы металлической скрепкой, и выходит, закрывая комнату.
Не решается складывать доклады в портфель, для большей надёжности неся в руках, потому что прекрасно знает, что как бы он не старался, всё равно всё сомнётся и будет выглядеть, будто по листам проехался трактор. И если господин Ким простит ему, разрешит переделать, не ставя условного счётчика, то этот замещающий сожрёт его и не подавится.
У здания университета приветливо машет вдалеке сидящему на ступеньках Юнги, поедающего онигири, и забегает внутрь, желая успеть занести в деканат свои работы перед началом пар.
Негромко стучится, приоткрывая дверь, и просовывая голову. На удивление никого нет, что странно, ведь никогда не оставляют пустующий деканат незапертым. Заходит, отчего-то чувствуя себя вором или сверх бессовестным студентом, который решил кому-нибудь подсолить или наоборот, спасти свою задницу, пока не поздно.
Из-за угла было не видно разложившегося на тёмном двухместном диване спящего Тэхёна, что почти стало причиной остановки его сердца. Чонгук, не помня себя, зачем-то тихо подошёл к маленькому диванчику, любуясь старшим. У Кима смугловатая, гладкая на вид кожа, не то, что у него, как у поганки. Ещё и мелких воспалённых прыщей наскакало для большего счастья. Никак его переходный возраст не оставит в покое. Т-зона слегка блестит, а еле заметный шрамик, который сумел разглядеть, рядом с уголком губы похож на его, находящийся на щеке ближе к скуле.
Тэхёна даже такие же небольшие круги под глазами не портят, ну точно либо Бог, либо ведьма. Чонгук, конечно, больше склоняется к первому варианту.
Заметил даже маленькие ямочки в уголках рта и необычную форму пересохших губ.
Чон невесело улыбается, вот как должны выглядеть настоящие мужские губы, а не как у него. Мало того, что форма слишком миловидная, так ещё и бальзамом мазюкает, чтоб увлажнял.
С появлением Тэхёна он стал замечать, что слишком теперь строго придирается к себе, вечно ищет какие-то недочёты, сравнивает и расстраивается. Если на тэхёновом лице любая неровность превратится в изюминку, то его лицо и без того ещё больше усугубит. Он вообще на фоне старшего смотрится серой мышкой.
Ким он такой… Такой недосягаемый и очень харизматичный.
Чонгук замечает и маленькую родинку на кончике носа. Взгляд скользит выше, на тёмные ресницы и глаза. Эти невероятные карие глаза, в которых не утонуть будет преступлением, и которые сейчас вопросительно, с неким непониманием всей ситуации смотрят на него.
Рот с немым оправданием себя стал открываться, только Тэхён ничего бы не смог услышать. Кончики чонугковых ушей стал настигать нестерпимый жар, хотелось стереться с лица земли сию же минуту. Чонгук никак не мог отвести бегающих глаз, как бы он не хотел — настолько сковало от страха, что все конечности решили полностью атрофироваться, а старший спокойно выдерживал чужой взгляд, этим только усугубляя.
В какой-то момент в нём что-то щёлкнуло, прокричало «Что ж ты делаешь» и заставило принять сидячее положение, тем самым разрывая контакт глазами.
Разве ему позволено так пугать людей и, наверняка, ставить в жутко неловкое положение?
— А я… Я зашёл, а вы тут, и я… Я не хотел, я…
— Я не подумал ничего такого, — прервал Тэхён, потирая уставшее лицо ладонями. — Я прекрасно знаю, что ты бы не стал делать что-то противозаконное.
— Д-да, я просто… Принёс задания, да…
Тэхён кивнул, поднимая взгляд на бледное лицо, хорошо освещаемое дневным светом из большого окна с деревянной белоснежной рамой. Ушёл весь жуткий румянец, а вместе с ним, заодно, и прыщи решили побледнеть. Синева под глазами при хорошем освещении смотрелась ещё более болезненно, чем вызвала некое сожаление с тэхёновой стороны.
— А вы… Почему вы здесь? — Чонгук аккуратно положил тонкие стопки листов на край стола, поворачиваясь, неловко переступая с ноги на ногу. — П-простите, я снова сначала сказал, а потом подумал. Это ведь не моё дело…
Младший хотел было быстро уйти, чтобы не чувствовать снова это ужасное и такое привычное чувство стыда и желание умереть от него, но буквально на полушаге замер, как замороженная принцесса злым магом.
— Много работы, — ответил Тэхён, вставая и подходя к столу. — Теперь твоя очередь заботится обо мне?
Чон мелко улыбнулся, ничего не ответив. Конечно он не против был бы позаботиться, но старший этого не узнает никогда.
— Шучу. А с тобой то что? — Ким взял в руки доклады, читая тему, которую давал лично, после пробегаясь глазами по всему тексту, про себя отмечая, что всё как всегда сделано хорошо.
— Нам поставили замещать нового преподавателя по психологии, — тихо ответил Чонгук, из-за чего Тэхён даже хотел переспросить, но информация о Юджоне была как нашатырь. — Он был не в настроении и… Вот…
Старший нахмурился, проверяя имя преподавателя на титульном листе, полностью удостоверяясь. Не ошибся. Видимо он снова был не в духе, вымещая своё испорченное настроение на всех, ведь жизненный принцип Юджона — «испортили настроение мне? Я испорчу его всем»
— Не думаю, что стоило приносить такие жертвы. По крайней мере подошёл бы ко мне и объяснил всю ситуацию, я ведь не бандитский счётчик, проценты в виде дополнительных докладов не накапали бы тебе.
Чонгук слышит приглушённую трель звонка, извиняясь и выбегая из деканата. Старший смотрит в след, отчего-то испытав чувство вины. Он никак не может понять, почему Чонгук так себя ведёт в его присутствии, будто однажды жестоко пострадал от его рук и теперь боится слово лишнее сказать. С остальными преподавателями, да даже со студентами ведёт себя более чем спокойно и даже… Равнодушно?
Тэхён хмурится. Наверное из-за того, что нормального сна не видел дня три и ежедневных нервотрёпок Юджона просто кажется. Он ведь не какой-то особенный. Обычный человек. Поэтому с чего бы Чонгуку выделять его?
Просто кажется.
***
Чонгук сидит в аудитории, бесцельно листая новостную ленту. В помещении приглушённо беседуют остальные студенты, ожидая начала пары. Хотелось жутко спать, голова неприятно отзывалась стучащей болью в висках. Внимание тоже было заторможено, поэтому не сразу заметил вошедшего Юнги, жующего какую-то выпечку в бумажной упаковке.
У него и мыслей не могло возникнуть, что попадёт в один университет с Чоном, ведь не интересовался куда и на какой факультет тот поступил.
Мин пробегается по аудитории взглядом и замечает слишком знакомую сгорбившуюся фигуру. Вздёргивает брови, поведя в сторону лицом, мол «не понял» и направляется прямо к цели в виде Чонгука. Рядом с Чоном плюхается чёрный портфель с серебряной цепью, что приглушённо сбрякала, а следом плюхнулся и Юнги, подпирая подбородок кулаком, ожидая, когда же его соизволят заметить, не спеша пережёвывая еду.
— Ну так что, чугун, долго я буду мозолить свои глаза о твой профиль? — интересуется Юнги, даже не обратив внимания на вошедшего преподавателя.
— Да сам ты чугун, — отмахивается Чонгук, — Геюга.
У Юнги вытягивается в возмущении лицо, челюсти перестают работать. Чонгуку прилетает несильный подзатыльник, что не остаётся незамеченным Тэхёном. И только он хотел зачем-то вмешаться, ибо совсем не сторонник даже шуточных побоев, но Чон в отместку пихнул того плечом, наваливаясь всем телом сразу. Мин для виду хрипел, пищал и пытался визжать, что выглядело со стороны и глупо, и смешно одновременно.
— Вы что-то попутали, — обратился Ким, предварительно прочистив горло, отчего голос звучал громче. — Спешу осведомить, что садик находится через дорогу на углу.
Оба резко повернули головы на преподавателя, медленно садясь прямо. Тэхён стоял у доски, недовольно сложив руки на груди, обращая всё своё внимание строго на них.
Юнги пересел на ряд выше и продолжил непринуждённо доедать свой перекус. Чонгук же стыдливо опустил взгляд на свои колени, незаметно прикрывая свои покрасневшие щёки. Разве он стал бы вести себя подобным образом при старшем, если бы заметил его присутствие?
— Так, пока я снова не забыл, — начинает Тэхён, — Сынхе и Чонгук, — он сделал паузу, вставая, обходя стол и присаживаясь на край, — Честно, я приятно удивлён, потому что вы стали победителями, набрав наибольшее количество баллов вместе.
Аудитория заполнилась звонкими хлопками и улюлюканьем, Чон обернулся к девушке, видя знак «ок» и подмигивание, улыбаясь в ответ. Юнги потрепал его по мягким густым волосам, отстраняясь, но оставляя руку свешенной.
— Но я и зол, потому что число баллов я видел также, — Чонгук пересёкся с слегка прищуренным взглядом старшего, тут же отводя. — Шестнадцать баллов из ста.
Кто-то как, например, Юнги, прыснул, кто-то махнул рукой, говоря, что всё нормально, ведь в итоге большее количество баллов у них, соответственно поездка тоже у них. Тэхён вот сидел и прикрывал ладонью рот, вернее свои отчаянные смешки, но подрагивающие плечи всё равно выдали его с потрохами.
— Господин Ким, мы знаем, что вы хотите нас убить, но может всё-таки не надо, а? Ну или хотя бы после поездки? Как вам предложение? — девушка широко очаровательно улыбнулась, жмуря глазки, вызывая приглушённый тэхёнов смех и мотание головой.
— После приезда пощады не ждите, — несмотря на серьёзный тон, карие глаза, где промелькнул озорной блеск, полностью выдали его своим противоречием. — Так, мы отвлеклись от темы, — Ким слегка оттолкнулся от стола, обходя его. По пути захватил чёрный маркер, продолжив новую тему, рисуя на доске аккуратную диаграмму.
***
Чонгук стоит в магазине, отрывая сухую кожицу с губ, делая выбор между острым и обычным рамёном. Вообще-то острое никогда не переносил, а особенно после случая, когда в далёком детстве всё же решил попробовать по настоянию отца. Пока Чонгук плакал от страха, что его язык больше никогда не почувствует ни сладкое, ни солёное, ни кислое, что его вкусовые рецепторы навсегда отмерли, то отец плакал от смеха.
Но сейчас отчего-то невыносимо захотелось, прямо как беременной девушке в час ночи ананаса с майонезом. Так захотелось, что умрёт, если не попробует снова.
Резко морщится, шипя, когда оторвал кожицу, потянувшись этой рукой за коробкой. На нежной губе выступили алые капли крови, чего он совсем не заметил. Его губы, вообще-то, никогда и никто не видел сухими и обветренными. Аптеки и все магазины косметики хорошо наживались на нём, когда он скупал все имеющиеся увлажняющие бальзамы для губ. Однажды мама, пока они с папой играли в приставку в гостиной, решила прибраться у него в комнате, выходя к ним, что-то держа за спиной и косо смотря. Взору предстал целый тазик использованных бальзамов и вопрос «Чонгук, ты ими питаешься? Иначе как ещё объяснить, откуда их столько накопилось?»
А сейчас… С появлением господина Кима, его бедные губы забыли что такое покой, страдая каждый раз, когда зубы нещадно грызут, иногда даже прокусывая до крови, или юркий язычок облизывает несколько раз за день на ветру. А всё из-за мыслей о Тэхёне, о его мимике, когда что-то рассказывая, вздёргивает брови или щурит кошачьи глаза. Когда специально подстраивается сзади старшего, соблюдая между ними дистанцию в три метра, и идя ровно шаг в шаг, не замечая ничего, кроме впереди идущей, слегка виляющей, широкой спины в тёмно-синем свитере, который сидит так, будто сшит специально под него, выгодно подчёркивая фигуру.
-… ша? — женщина хмуро смотрит, помахав ладонью с пухлыми пальцами перед чонгуковым лицом. — Юноша, приём.
— Ч-что? — не понял Чон, топорно смотря.
Кассир закатила глаза, глубоко вздохнув.
— Я спрашиваю: картой оплачиваете или наличными?
— А… Картой…
Чонгук приложил телефон к пододвинутому терминалу, слыша звук оплаты и забирая коробку, негромко благодаря.
На улице асфальт блестит из-за скудных лужиц после дождя, что внезапно, ни с того, ни с сего решил пройти. Витает запах свежести, с почти совсем опавшей листвы срываются крохотные дорожки скопившейся воды. Чонгуку нравится вот так вот иногда прогуляться вечером до магазина, забив перед сном лёгкие свежим воздухом. Невольно голову посетили мысли: интересно, а каково бы было, если бы с ним был ещё и Тэхён? Что бы он почувствовал, когда Ким заботливо бы обнял его за плечи, отводя чуть в сторону, когда до одури влюблённый Чонгук ничего и никого бы не замечал кроме самого Тэхёна. Упал бы или всё-таки сумел бы удержаться на ногах из-за подкосившихся коленей, когда старший обхватил его подбородок, заставляя посмотреть на себя, а после медленно приблизился, касаясь своими губами его, прощаясь.
Чон умиляется своим мыслям, что заставили сердце ритмично танцевать внутри, ударяясь о стенки груди, пряча ладонь в длинном рукаве вместе с пальцами, им же прикрывая половину засмущавшегося лица с улыбкой, что намерена разойтись по швам до самых ушей.
Он не хочет сейчас портить такой трепетный момент для него противными мыслями, что ему ничего не светит с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процентов, что Ким никогда не подумает о нём, как о любимом человеке.
Да Тэхён вообще натурал.
