Чонгук незаметно любуется тэхёновым профилем, пока сам Тэхён смотрит в даль: глаза чуть прищурены, иногда, играясь, проскальзывает блик от почти севшего солнца. Линия челюсти чётко выражена, видима даже в тени. Кадык вздымается при каждом сглатывании, в унисон с ним вздымается и кадык Чонгука.
Чон вновь проходится по внезапно пересохшим губам кончиком языка, несмотря на то, что буквально минут десять назад использовал увлажняющий бальзам.
Тэхёну очень неловко, он чувствует чужой взгляд на себе. Обычно на подобное он не обращает внимание, мало ли чем не угодил студентам, но младший вынуждает.
С Чонгуком по другому.
Ким откидывает до смеха глупые и недопустимые мысли, поворачиваясь к чонгукову лицу. И вновь удивляется, как можно мальчику быть настолько стеснительным. Младшего природа не обделила внешностью — это факт. Россыпь маленьких прыщиков совсем не портит его.
Чонгуку бы от девичьего внимания впору отбиваться и уставать, а он робеет, как девчонка после первого поцелуя у подъезда, находясь рядом с ним.
Тэхён неловко покашливает, слегка ёрзая и кладя сложенные ладони между своих ляжек.
— Студент Чон, — вдруг строгим тоном начинает Ким, — Вы заставляете меня чувствовать себя лет на пятьдесят. Неужели я действительно такой старый и неинтересный?
Младший встрепенулся, выпрямляясь и выпучивая глаза. Выставляет ладони перед собой, и отрицательно машет. Тэхёна каждый раз забавляют такие действия.
Какой же Чон всё-таки ребёнок. Милый и невинный. Ещё никем нетронутый.
— Ч-что? Нет конечно. Я просто… Не хочу показаться наглым…
Тэхён позволяет себе тихо рассмеяться. Сравнивая его с Юджоном, делает выводы, что это две полных противоположности.
Его бойфренд, не стесняясь, как только не подбивал клинья, выворачиваясь наизнанку, лишь бы получить его внимание. Такое, порой, вытворял, что краснел Тэхён.
А Чонгук… Чонгук настолько чистый и непорочный, что не только к себе не притрагивался, так ещё и о порно, вероятно, не слышал. Мысленно хлопает себя по лбу, не понимая, как вообще такие мысли посетили его голову. Мало того, что при собственном студенте, так ещё и о нём самом!
— Всё в порядке. Думаю, тебе я могу сделать поблажку в этом плане, — Тэхён улыбается и дружелюбно подмигивает.
И снова тишина, нагнетающая Чона.
— Господин Ким, а…
— Зови меня хёном, а то иначе я себя всё-таки чувствую старым.
— Н-нет, это слишком неловко, — Чонгук перебирает свои пальцы и напряжённые тыльные стороны ладоней.
— Знаешь что по настоящему неловко? — задаёт риторический вопрос старший, тут же и отвечая. — Однажды, когда я был примерно в твоём возрасте, я приехал на выходных к родителям. У меня есть младший брат, к которому на тот момент ходил репетитор, — Чонгук не заметил, как увлёкся, слушая приятный низкий голос старшего, временами кивая и улыбаясь, — Ну, и кто же знал, что тогда он тоже был у нас дома, а я без задней мысли ласково о нём отозвался.
Тэхён неловко улыбается, поджимая губы, и слегка вздёргивает брови.
— Я готов был сквозь землю провалится, когда он вышел из комнаты брата, не сводя с меня уничтожающего взгляда. С другой стороны именно он был моим репетитором, который так меня и не подтянул толком, из-за чего я всё-таки написал на «удовлетворительно» экзамен по математике.
Чонгук впервые почувствовал себя так свободно, а не скованно, как раньше, находясь рядом со старшим, наблюдая все его искренние эмоции. Если Тэхён может такое себе позволить, то почему и он не может?
— А я до сих пор не могу уснуть, вспоминая, как на меня вылили тарелку супа в столовой.
Ким не сдерживается и прыскает, прикрывая рот ладонью. Чонгуково лицо было слишком незабываемо в этот момент.
— Не поверишь, на мне тоже как-то оказывалась еда в столовой. Две моих бывших дурочки-одноклассницы решили выяснить отношения, а под раздачу попал я…
Чон смеётся, его глаза напоминают полумесяцы. Тэхён переводит взгляд на губы, с которых медленно сползает улыбка, принимая спокойное состояние, и наблюдая, как вместо тонких полосочек, возникает пухлость.
Наверное, Чонгук в жизни столько не смеялся, сколько высмеял сейчас, за полчаса, от чего и живот болит, и горло. Из-за непривычки.
— Да уж, — Ким стирает большим пальцем намечающуюся слёзку, только сейчас возвращаясь в реальность.
На улице давно почти полностью стемнело.
Он и не помнил, как время с младшим так быстро и беззаботно пролетело. Сейчас он как никогда чувствовал прилив энергии и какое-то воодушевление. Словно весь груз, которым его за последнее время щедро одарил Юджон, себе взял Чонгук. Киму так не хотелось уходить, посидеть здесь, хотя-бы чуть-чуть. Он только вошёл во вкус, как, собственно, и Чонгук, забывая про свою жуткую стеснительность.
— Господин Ким, — Чон поворачивается к Тэхёну, всё ещё слабо улыбаясь, — Спасибо за этот вечер…
Старший смотрит в блестящие глаза сбоку, копируя улыбку, и кивая. Видно, ему придётся смириться, что для Чонгука он навсегда останется лишь университетским преподавателем.
— Думаю, нам стоит возвращаться, уже похолодало.
Тэхён поднимается, наблюдая, как поднимается и младший. Идёт первым, отодвигая ветки и пропуская Чона.
Чонгук неуверенно машет на прощание и уходит в сторону своей палатки, где уже, наверняка, Юнги видит сны.
***
Мин просыпается от шуршащего звука где-то сбоку. Смотрит в потолок палатки, соображая, спит он ещё или нет.
Косится в сторону, где, предположительно, спит Чонгук наблюдая, как тот странно ёрзает и жмёт ноги.
Приподнимается на локтях, корчась в лице, несколько раз моргая, желая убрать внезапно взявшуюся мутную пелену.
За пределами их палатки слышаться голоса и звук ударов мяча.
На юнгиевом лице расплылась ехидная улыбка, он придвинулся ближе в Чону, обнимая со спины.
— Малыш, тебе понравилось? — пониженным голосом спрашивает Юнги, даже задерживая дыхание, ожидая чужой реакции.
— Да… — протяжно отвечает Чонгук, всё ещё находясь в состоянии сна.
— Папочка Тэхён тебя возбуждает?
— М… Да…
— Значит папочка Тэхён, да, Чонгуки? — гаркает Мин, отчего Чон вмиг разлепляет глаза, чувствуя, что перепуганное сердце болезненно бьётся в районе горла.
— Юнги, мать твою, придурок!
Чонгук вскакивает, с силой отпихивая от себя ржущего Мина. В низ живота несильно ударило тягучее чувство, напоминая о приятном, но не приличном сне. В районе паха давит, на щеках расплывается румянец.
— Бедный Чонгуки, — вздыхает Мин. — Уже и эротические сны в главной роли с нашим преподавателем замучали? — фальшиво-сожалеюще спрашивает Юнги, втягивая щёки, чтобы не заржать в голос.
— Головой ударился? — шипит Чонгук, копошась в рюкзаке в поисках зубной пасты и щётки.
— Хочешь сказать, что это не ты там стон…
— О боже… Юнги, пожалуйста, скажи, что ты…
— Не ссы, это было негромко, — Мин зевает, причмокивая. — Но и не достаточно тихо, чтобы я не слышал этого скулежа.
Чон поджимает губы, потупив взгляд на свои колени. Оба молчат, создавая неловкую тишину и ощущение незаконченности разговора.
— Слушай, а вы вчера… Были вместе?
— Эм… Да, — кивает Чонгук, позволяя нескольким волоскам упасть на лицо, щекоча кожу.
— Слушай, Чонгук, это, конечно, не моё дело, но мне кажется он тебя плохо трахает, раз ты навёрстываешь во сне.
Чонгук хмурит брови, смотря на Мина в упор. В сердце неприятно проехались тупым ножом, к горлу подкатился сдавливающий ком.
Чон молча вылез, предварительно опустив глаза, давая Юнги понять, что сейчас он перегнул палку.
Чонгук добегает до берега, наблюдая, как пара студентов тоже мочат щётки в прозрачной воде.
Если в палатке было действительно обидно и неприятно, то сейчас — хочется крушить.
Выдавливает слишком много пасты, что один конец перевешивает, разрываясь и падая в воду, создавая маленький всплеск.
С силой трёт зубы, чувствуя, как раздражение только усиливается и горячей лавой разливается по венам.
— Пожалей свои зубы, — с некой насмешкой подаёт голос старший, присаживаясь и окуная щётку. — Ты знаешь, хочу немного обнаглеть и попросить у тебя пасты.
Тэхён неловко улыбается, прокрутив зубную щётку меж длинных пальцев. Свой тюбик он забыл, вероятно, на спальном мешке, отвлекаясь на что-то. А понял это, видя чонгуков рот в пене.
Чон несколько секунд непонятливо смотрит, а потом резко вытягивает руку вперёд, при этом слегка выпучив глаза и кивая.
Пенистая белая дорожка срывается с уголка рта, намереваясь убежать вниз по подбородку, но младший ловко поддевает её кончиком языка, при этом всё ещё смотря на Тэхёна.
И снова Ким чувствует этот необоснованный стыд и как щёки будто обдало хорошими пощёчинами. Прокашливается, переводя взгляд на свою руку, что принимает тюбик и хмурится. Кажется, Чонгук его заражает своей безумной, но в то же время милой неловкостью. И передаётся это, видимо, воздушно-капельным путём.
Чон тоже робеет, но желание стереться с лица земли уже намного меньше — привык. Задумчиво смотрит на водный штиль, не замечая, как подхватил цепную реакцию, когда Тэхён громко зевнул.
— Ты что это, передразниваешь меня? — улыбается Тэхён, косясь на него и задорно поддевая чужой локоть.
Чонгук хочет ответить, привычно возразить, что это вовсе не так, но вновь зевает, вытирая выступившую слезу. Тэхён зевает следом, после начиная смеяться.
— Ну вот, хотел наругать, а сам и попался…
Возвращает пасту, замечая чужую смущённую улыбку. Делает вывод, что адресована она лишь песку под ногами.
— Вы хотели наругать Чонгуки? — добавился третий, фальшиво-удивлённый голос. — Чугунок, растёшь что-ли? Мужиком становишься?
— Ну кому-то из нас пора бы уже, — щурится Чонгук, незаметно пихая того в рёбра.
Юнги понял. Всё-таки обиделся.
Тэхён усмехается, наблюдая, как Мин, не церемонясь, выхватывает тюбик из чонгуковых рук и щедро выдавливает белую пасту.
Бесплатно же, почему бы не расщедриться для себя любимого?
***
Оставшиеся дни пролетают здесь неприлично быстро. Чонгуку даже грустно стало, что уже и уезжать пора. Они ведь с Тэхёном так сблизились здесь. Он никогда в жизни столько не улыбался, сколько за время, проведённое вместе.
Проведённое здесь вместе со старшим.
Ему действительно не верилось, что это всё наяву, всё правда. О таком можно было только фантазировать в далёких мечтах. Он на самом деле и думал, что просто слишком увлёкся миром своих грёз, либо это слишком реалистичный и сладкий сон, со всеми непередаваемыми эмоциями и ощущениями. Только вот он слишком ясно помнит эти карие глаза, с которыми не раз пересекался и касания, как, например, за плечи. Точно. Когда Тэхён держал его за плечи. Всё ощущалось слишком правдоподобно, он мог чувствовать тепло от его рук. Чёрт возьми, он мог чувствовать его руки. Его
любимые руки на себе.
Жаль, что всё это закончится здесь и сейчас. Начнётся университетская рутина, вновь будут существовать только преподаватель Ким и студент Чон.
Больше не будет «спасибо, хён, за этот вечер», как было тринадцать часов назад. Да, Чонгук переступил через себя, ещё пол ночи позже смакуя в голове выражение старшего в тот момент и глупо улыбаясь, уткнувшись в спальный мешок.
— Привет, Чонгук…
Чон обернулся, наблюдая уже собравшегося Хосока, что теребил лямку своего ярко-оранжевого рюкзака с несколькими значками.
— Привет, — слабо улыбнулся Чонгук, поворачиваясь всем корпусом. — Эм… Как провёл время на природе?
— Честно, то кроме прилетевшего в затылок волейбольного мяча мне ничего не запомнилось особо, — Хосок неосознанно перебирает волосы на своём затылке.
Лжёт. Давно он забыл об этом злосчастном мяче. Зачем этим забивать мысли, если можно прокручивать тот момент, который сорвал идиот господин Ким? А ведь… Возможно ему бы повезло, и он смог бы ощутить мягкость чужих губ…
Раздражение начинает просыпаться, тут же пряча свои острые ядовитые когти, как только на чонгуковом лице залегла обнажающая зубы улыбка.
— Не хочешь сесть со мной? — резко спрашивает Хосок, чувствуя прилив самоуверенности.
А виной всему… Появившийся в поле зрения Тэхён? Чудным же образом на людей действует чувство необоснованной ревности и желание показать себя на высоте, высоко задрав подбородок.
Хосоку хочется поторопить Чонгука, который отчего-то медлит с ответом, бегая глазами по всему, чему только придётся, будто собирается духом, чтобы отказать ему. Тэхён приближается к ним, а он всё также стойко сохраняет внешнее самообладание.
Но не внутреннее.
— Не помешаю? — спрашивает Тэхён, смотря сначала на одного, затем на второго.
— Поме…
— Нет! — перебивает Чонгук, выкрикивая громче, тут же переглядываясь с Хосоком и тушуясь.
— На самом деле для прерывания вашей беседы у меня веская прич…
— Чонгук! — внезапно кричит Юнги.
Чон срывается с места, прежде чем сначала оглядеться и найти источник громкого звука.
— Чугунок, я здесь, помоги же мне!
Чонгук оборачивается, судорожно и раздражённо выдыхая.
— Ты не представляешь, как я хочу убить тебя, сволочь, — шипит Чон, широкими шагами преодолевая расстояние до Юнги. — Если ты сейчас скажешь, что не смог встать, я…
— Я не смог встать.
Чон смотрит тупым взглядом и хмыкает, будто сдерживая истерический смех. Мину кажется, что этот взгляд тёмных пуговок точно проходит сквозь него, не забывая прожигать все внутренние органы.
Чонгук отрешённо разворачивается на пятках и уходит, так и оставляя Юнги лежать бесполезным куском, с перевешанным рюкзаком за спиной, и тянуть к нему ладонь.
