принятие природы

Чонгук рукавом чёрной толстовки стирает дорожку от обиды брызнувших жгучих слёз на щеке, и прыскает от смеха, широко улыбаясь. Так обречённо, но искренне. Какой же дурак. Так близко находящийся Тэхён вдруг отлетел на несколько сотен метров, а во всём виноват он сам. Виноват лишь он сам со своими глупыми чувствами. Стена, теперь образовавшаяся между ними, прозрачная, от чего душит сильнее. Даже если и не общаться, строя из себя чужих людей, то они всё равно будут видеться, а ржавый нож от этого проходить глубже в сердце, в конце концов проткнув его насквозь. Наверное, он чёртов эгоист, но если не с Тэхёном, значит ни с кем. Ким чувствует вину, что так обидел младшего. Пытался выловить в университете, но всё срывалось. Писал, оставаясь без ответа. Когда пришёл в комнату, надеясь, что всё, теперь они точно поговорят, и любой ценой Тэхён выпросит прощения, но обнаружил её запертой. «Уехал» — только лишь и ответила Сынхе, пожав плечами. «Уехал. Уехал, уехал, уехал» — крутится в голове уже как несколько дней. И если бы он знал, что всё сложится именно таким образом… Звонкий хлопок разносится по полупустой аудитории. Студенты, даже включая Юнги, которому всегда на всё глубоко наплевать, вздрогнули от неожиданности, обращая всё своё внимание на преподавателя. — Почему вы ни черта не делаете? — рявкнул Тэхён, вставая со своего места, отшвыривая на край стопку маленький листов с пятиминутной проверочной работой, которую только что проверял, опираясь на обе руки, которые упёрлись в поверхность стола. — Я дал вам тему первого курса, вам было сложно открыть записи? Восемь определений, и на те не смогли дать адекватные ответы. Позорище. Ему как нож в свежую рану, как соль на голое мясо, как бочку ледяной воды на него вылили, когда услышал перешёптывания, где прозвучало чонгуково имя. Юнги с Сынхе переглянулись, странно косясь друг на друга. Ким за последнее время не то что в неуравновешенного человека, в настоящего монстра превратился. Многие перестали ходить, из-за чего он отрывается на оставшихся в двойном размере. Тэхён и сам понимает, что студенты не виноваты в его личных проблемах, что он не имеет права так с ними обращаться. А студенты видят его и всё понимают — они не обижаются. Устало садится обратно, потирая глаза и с силой давя переносицу, дабы снять напряжение. — Пора увольняться, — грустно хмыкнул Тэхён. Он не выдерживает больше. — Эй, эй, господин Ким, — тянет Сынхе, — Это просто чёрная полоса. Просто вы устали, вы вообще были в отпуске? Он отрицательно мотает головой, поджав губы, не убирая «улыбки». — Ну вот. А об увольнении даже думать забудьте! — важно заявляет девушка, заставляя Кима тихо рассмеяться. Вообще ничего общего с заботой Чонгука. С ним он чувствовал тепло, что не один, что ему приятно такое внимание. А он голыми руками отшвырнул его от себя, выстроив преграду. Но не по собственному желанию. По желанию чёртовых принципов. Блять, он так скучает, а осознал это так поздно, только сейчас. Была бы только одна единственная возможность вернуться в прошлое — вернулся бы. Обязательно вернулся бы, чтобы исправить всё. Пишет на доске вопросы и просит студентов ответить на них, раздавая старые сборники, попутно извиняясь. Сам провести пару не в состоянии от слова «совсем», а они люди уже взрослые, понимающие. Жаль будет расставаться с таким факультетом. Сам неотрывно смотрит в окно, как дождь часто моросит, начиная лить сильнее, скатываясь по стёклам. Он даже и представить не может, что сейчас, где-то бежит промокший Чонгук, топя свои массивные кроссовки в успевших образоваться лужах. Тэхён кое-как отсиживает пару, отпустив студентов на целых пятнадцать минут раньше. Сам спускается на первый этаж к автомату с различными видами кофе, пихая несколько монеток, желая отвлечься на чистый горький американо. С чонгуковых волос капает вода, разбиваясь о лицо, собираясь в единое целое вновь на самых кончиках носа и подбородке. Он тяжело дышит через рот и смотрит сквозь прозрачные двери на Тэхёна, потому что жутко скучал. Он хотел остаться у родителей подольше, всё-таки они не виделись совсем уж давно, а не уезжать через три дня, только потому, что душа рвётся совсем в другой город, глаза видят любимое лицо буквально в каждом прохожем. Это безумие. Ему кажется, что ненормально так зависеть от человека, но ему плевать. Сейчас гораздо важнее, что старший совсем плохо выглядит, но увидеть это сможет только он. Покупает уже третий пластиковый стаканчик и выпивает почти залпом, несмотря на кипяток, так и не сдвинувшись с места у автомата. Ким неосознанно поворачивается на прозрачные двери, взгляд притянуло словно сильнейшим магнитом с противоположным полюсом. Но никого нет. А кого он ожидал там увидеть? Чонгука? Да, он ожидал увидеть Чонгука. Настоящего, материального, а не выдумку мозга. До которого можно дотронуться, ощущая тепло кожи, которого можно погладить по тёмным волосам, с которым можно переплести пальцы, что срастутся в одно целое. Который вновь посмотрит на него со всей любовью, которую Тэхён так яро опровергал, всё время находя оправдание, что ему просто кажется. Сейчас бы он принял его. Обязательно принял, но даже не знает где искать. И стоит ли вообще ещё что-то делать.

***

— Чонгук-а, — лукаво тянет Хосок, улыбаясь. — О нет, только не говори, что т… — Ты пойдёшь со мной на свидание? Чонгук низко гортанно стонет, запрокидывая голову, пока рядом слышится беззаботный смех. Месяц. Целый месяц Хосок спрашивает это у него каждый день и смеётся. Издевается, идиот. — Чувак, он идёт на свидание со мной, — Юнги появляется очень вовремя, повисая на Чоне, перекидывая руку через его плечо. — О, не будь так уверен, — хитро тянет губы Хосок, скидывая портфель с одного плеча, доставая оттуда шоколадку. Любимую чонгукову шоколадку! — И даже после такого ты откажешь мн… — Это мне? — спрашивает Сынхе, перебивая. Она выросла с другого бока от Чонгука, выхватывая шоколадку. — Как приятно, не стоило. Хосок закатывает глаза и недовольно цокает. Компания проходит мимо Тэхёна, идущего навстречу, и оба сделали вид, что раньше не имели друг с другом какого-либо общения. Чонгук за последний месяц научился жить без Тэхёна, а Тэхён без Чонгука. Так думали они, только вот сердца обоих, вспарывая грудные клетки, вырывались и врезались в друг друга, сливаясь в одно единое целое, думали совсем иначе. Они могут лгать друг другу, окружающим, кому угодно, но только не себе. Разве глупая улыбка на чонгуковых губах появляется из-за того, что, отныне, они теперь просто прохожие? А старший чувствует, что он больше не существует, а вновь живёт, потому что их больше никогда и ничего не свяжет? Чонгук оборачивается, перед этим никак не решаясь, просто стоя посреди дороги. Студенты проходят словно сквозь него, как безликие серые тени. Старший оборачивается тоже, мелко улыбнувшись, кивая. Младший кивает в ответ, широко улыбаясь, обнажая крупные передние зубы. «Я… Я отпускаю тебя, Тэхён.» — мысленно шепчет Чонгук. Он отворачивается первый и сливается с идущим потоком студентов, догоняя ушедших друзей. Но для Кима он всегда будет выделяться. Всегда будет лучом света в кромешной тьме. Чонгук прибавляет шагу, видя впереди Хосока, успевшего купить себе кофе. Он дует на горячий ароматный напиток, смешно корчась в лице, когда тающая пенка решает убежать через край пластмассового стаканчика. Подходит к нему, улыбаясь, и что-то говорит. Тэхён далеко, ему не слышно. Зато очень хорошо видно, как Хосок буквально начинает светиться, напрочь забыв про свой кофе, обжигающий подушечки пальцев. «Я принимаю тебя, Чонгук» — мысленно отвечает старший, отворачиваясь, также уходя. Он ведёт мысленный монолог, кивая себе, и делает итог, что если Хосок вновь предложит сходить с ним на свидание — не раздумывая согласится.