принятие природы

Тэхён сидит напротив деканата на стульчиках, скрепленных между собой, и барабанит пальцами по колену, изредка выжидающе поглядывая по сторонам. Он едва не проворонил младшего, задумавшись о чём-то своём, глядя на твёрдые длинные листы растения, в большой напольном горшке, на которых скопился тонкий слой пыли. Он поднимается, встряхивая на руке свою и чонгукову верхнюю одежду, и идёт следом за ним. — Ты вздумал меня игнорировать? — почти шёпотом спрашивает подошедший Ким, чуть наклоняясь к чужому уху. — Ч-что? Нет… — отвечает Чонгук, растерявшись. — Я просто не думал, что ты будешь меня ждать… Он медленно, недоверчиво поворачивает голову в сторону старшего, чьё лицо оказалось слишком близко, напарываясь на взгляд карих глаз. Тело неприметно рефлекторно вздрогнуло, щёки укололо тысячью невидимыми иголками, а после зажгло как после удара пощёчины. Ну или касания тэхёновых губ к коже. — Пустишь, если напрошусь в гости? — с улыбкой интересуется Тэхён, бегая взглядом по чонгукову профилю, опустившего голову. — Не пущу, — мотает головой младший, принимая из чужих рук свою ветровку. — Мне кажется все вокруг уже стали что-то подозревать… Ну вот как со стороны смотрится, что я запираюсь в комнате со своим преподавателем! — Но мы же не собирались делать ничего непристойного, — старший понижает голос, позволяя себе слабость — приобнять чонгукову талию рукой, пока они одни проходят лестничные пролёты. — Или у тебя другие планы? — Да ну хён! — восклицает Чонгук. Он бы солгал, если бы сказал, что это не завело, проявляясь тяжестью внизу живота, а воображение мимолётно не подкинуло картинку этих самых «других планов». — Я лишь хочу, чтобы у нас не возникло проблем, а ты сразу про пошлости… — И не стыдно тебе делать из меня озабоченного старпёра, которому нужно лишь молодое тело? — хмыкает Тэхён, отходя от него не приемлемую дистанцию. Чонгук не сдерживает смущённо-глупой улыбки, обнажая крупные передние зубы, и мотает отрицательно головой, смотря в тэхёновы глаза, наполненные наивной влюблённостью. — А знаешь, хён… Кому какое дело, кто ко мне ходит? Они сами не лучше, — с детской гордостью заявляет младший. Слишком тяжко расставаться, когда они так долго не проводили совместно время — одной ночёвкой вместе это не компенсируется. Ким низко смеётся, как родитель, когда собственный ребёнок вычудил что-то забавное, восхищаясь собой, и гладит большой ладонью чужие, слегка запутавшиеся волосы.

***

Электрический чайник вскипел и автоматически отключился. Чонгук, в ожидании опираясь бедром о низкий старенький холодильник, неохотно оторвался, разливая по чашкам (одну из которых пришлось сходить и попросить у подозрительно взбодрившейся Сынхе, услышавшей зачем она вдруг понадобилась) кипяток. Предварительно положенные пакетики намокли и потяжелели, вода стала окрашиваться в коричневый, который плавно распространялся, имитируя медленную вьюгу в чашке. Чонгук заботливо обхватил чашку (которая предназначалась старшему) за горлышко, поворачивая к Тэхёну ручкой. Для удобства и чтобы Тэхён не обжёгся. На полу вокруг вновь расположились листы бумаги, начиная от девственно чистого и нетронутого, заканчивая исписанным, зачирканным и помятым одновременно. Просто Чонгук вспомнил про годовой проект, который так и забросил на каких-то нескольких предпоследних страницах, потому что никак не мог адекватно выразить мысли. Он, садясь на своей кровати, отпил немного безвкусного чая, отставляя кружку на краешек стола, пальцами зацепляя мягкую румяную вафлю со сладкой кремовой начинкой, верхней частью туловища устало валясь на мягкую поверхность заправленной постели, активно жуя всухомятку. Тэхён горько усмехнулся, глядя на своего Чонгуки, и в два укуса доел лакомство, которое показалось ему невероятно приторно-сладким. И если бы не спасший его чай… — Давай, осталась всего страничка и закругляемся, — подбадривает Тэхён и в турецкой позе усаживается обратно на пол, потому что так места больше и удобнее. Чонгук вздохнул, заторможено моргая уставшими глазами и лениво сползая следом, повторяя чужую позу. Он намеренно упёрся своим коленом в колено старшего и сгорбился. Вообще-то… В глубине души он лелеял надежду, что они не будут заниматься учёбой, оставшись наедине. Там полежать в обнимку например, поцелуются… Чонгук не помнит, как тэхёнова ладонь оказалась на его колене, круговыми движениями оглаживающая. Это и смущает и вызывает взрывное приятное чувство одновременно, не давая сконцентрироваться на том, что объясняет Тэхён. Пальцы то неосознанно мнут коленную чашечку, вызывая щекотание на стенках грудной стенки, то просто покоятся, нагревая ткань, пока Чонгуку невидимыми импульсами отдаёт под кожей ноющими ощущениями, скапливающимися в районе паха. Он вдруг выпрямляет ноги и скрещивает, пытаясь незаметно ёрзать, потому что возбуждение давит слишком уж болезненно, заставляя Кима прерваться и обратить на него внимание. — Я отвлекал, да? — виновато спрашивает старший, убирая до сих пор зависшую в воздухе руку. Чонгук заторможено реагирует, смотря каким-то тупым взглядом. — Вижу, распинался я тут зря. Он улыбается, тоже выпрямляя чуть затёкшие в такой позе ноги, и наблюдает, как Чонгук встаёт на колени и подползает к нему, забирая листы бумаги, являющиеся черновиками, и откладывает в сторону, устраиваясь на тэхёновых бёдрах. Обнимает за шею, губами тычась в неё сбоку, и укладывается ухом на плече, как маленькая коала, требующая немного ласки. Стыдно и противно от самого себя, потому что чувствует, как и Тэхён напрягся из-за его стояка, упирающемуся ему в низ живота. — Прости… — шепчет младший, желая заплакать от дикого стыда перед Тэхёном. Он ведь не какое-то похотливое животное, вечно жаждущее дикого секса, но сейчас выглядит именно так. — Я не хотел, ты просто так приятно касался… Старший удивляется, слегка опустив уголки губ, и с трудом отрывает его от себя, бодро поглаживая ладонями предплечья вверх-вниз, заглядывая в глаза. Вид покрывшегося красными пятнами младшего вызывает чувство вины, потому что ведь это он является причиной очередного смущения. Ким в утешение чмокает чужие губы и большим пальцем поглаживает щёки, остальными четырьмя подталкивая чонгуков подбородок вверх, заставляя посмотреть на себя. — Я просто… люблю тебя… — полушёпотом говорит Чон, выдыхая. Он самостоятельно подаётся вперёд и нетерпеливо целует тэхёновы губы, по которым так скучал, не имея возможности насытиться все эти дни. Тэхён разрывает поцелуй, младшему опаляя кожу на лице тёплым воздухом, и упирается своим лбом в его, прикрывая глаза. Он тормозит жадный чонгуков поцелуй, терзающий губы обоих, переводя в более приятный, тягучий и мокрый, с языком. Всё по взрослому. Проскальзывающие временами чмоки ласкают уши, так же, как сладкие после вафель губы друг друга, так же, как и руки старшего, с погрубевшей кожей на ладонях, чужую спину под свободной футболкой. Так же, как и тэхёновы чувства ласкают чонгуково сердце, в приятном волнении бьющееся о рёбра. Чонгук внезапно отталкивает его, упираясь ладошками в вязаный тонкий свитер в районе груди, и отворачивает лицо, пытаясь не улыбаться глупо. Ким очарован младшим, блестящими глазами наблюдая, как Чонгук топорно слезает с его колен, ладонью опираясь о бедро. Он обиженно сложил руки на груди и плюхнулся рядом, упираясь своим плечом о чужое, и надул припухшие губы, поблёскивающие от слюны. Ладонью слепо нащупал оставшуюся последнюю вафлю в упаковке, вгрызаясь в неё зубами, едва ли не целиком запихивая себе в рот, только бы не досталось гадкому Тэхёну, на которого, вообще-то, он хочет обидеться! — Я тебе больше не скажу слов о любви. Так и знай, — заявляет Чонгук, с важным видом смотря в стену перед собой. Старший улыбается, искоса смотря на него из-под опущенных ресниц, и сдерживается от смешка так и рвущегося наружу. — Вот втихаря, наверное, льстишь себе моими признаниями, а мне не говоришь… — Так ты любитель уши развесить? — лукаво спрашивает Ким, удачно подкараулив момент, забирая таки последний кусочек сладости прямо у чонгуковых губ. — Увы, предпочитаю доказывать на практике, а не теории. Младший словно в реальность вернулся, чуть встряхивая головой, дожёвывая лакомство, понимая, что былого жуткого смущения не чувствует. Словно они два лучших друга, пришедшие после учёбы поиграть в приставку к кому-нибудь из них домой. — Ты тут намекаешь, что я лишь языком чешу? — возмущённо хохочет Чонгук, вздёргивая брови и показательно упирая руки в бока. Он укладывается на чужие бёдра, прикрывая глаза и слушает тишину, повисшую в комнате. — Ты опыта то толком не набрался ещё, — устало вздыхает Тэхён и невесело улыбается, гладя тёмные вихры. — Разбрасываешься сейчас словами, о которых позже можешь пожалеть. Вот встретишь человека, которого действительно полюбишь, а… — Нет! — едва ли не вскрикивает Чонгук, поднимая голову с тэхёновых колен. — Хё-ён, — с долей обиды тянет он, понизив голос. — Ты первый и последний. Не хочу других… Он смотрит с неподдельным волнением в тёмных глазах-пуговках и позволяет притянуть себя ближе, обвивая шею старшего, вновь сливая губы в тягучем поцелуе.