The Millionaire Waltz

Я почти не виделся с Фредди до конца лета. Группа старательно работала днём и ночью, чтобы поскорее завершить запись. Им пришлось перемещаться из студии в студию — я думаю, они сменили около шести, Ридж Фарм и Роквелл не смогли обеспечить им всё необходимое. Среди «необходимого» было что угодно — от арфы — (в 1975 году, в рок-н-ролльном альбоме, чёрт возьми!) до десятка жестяных вёдер (даже не спрашивайте). И, конечно, много, много катушек плёнки. У меня дел тоже хватало, я готовил медийную повестку и планировал заранее некоторые концерты. Мы почти договорились с ВВС о трансляции одного из шоу, но до сих пор всё это оставалось очень шаткими планами. Я был безнадёжно занят, и у меня не было времени отслеживать расписание записей группы, не говоря уже о том, чтобы следовать за ними физически. К счастью, у меня не было времени и на то, чтобы раздумывать о покалывающем, будоражащем ощущении, охватившем меня в момент, когда я внезапно почувствовал, как губы Фредди прижались к моим той жаркой летней ночью. Воспоминание уже начало выцветать, словно я всё просто выдумал. Мне нужно было встретиться с ним, чтобы убедиться в реальности произошедшего, но что-то подсказывало мне, что всё-таки это была не очень хорошая идея. Я не мог решить, что делать, поэтому пустил всё на самотёк и не сделал ничего. Так или иначе, к середине октября запись самого дорогого альбома в истории была, наконец, завершена. Когда я услышал самую-самую-последнюю-клянусь-больше-никаких-изменений версию, пластинка звучала немного странно, но не в плохом смысле. Там было несколько надёжных хитов, которые имели большой чартовый потенциал. Я лично делал ставку на симпатичную балладу за авторством Дики. Она была очень ритмичной. И ещё, конечно, там была та самая Рапсодия. Только Фредди мог ворваться в мир музыки и создать нечто подобное. Он сыграл мне первую часть тем вечером на ферме, и это уже тогда звучало хорошо, а когда я услышал песню целиком, во всей её красе, она оказалась феноменальной. Я так и заявил группе. — Мы это знаем, дорогой, — с достоинством ответил Фредди. Я не сказал бы, что он избегал меня, когда мы наконец встретились с группой для того, чтобы нормально обсудить наши дела и новости. Фредди вёл себя очень дружелюбно и был в приподнятом настроении, много смеялся, ведь запись была завершена и вот-вот должны были начаться гастроли — ему хотелось посмотреть, как зрители воспримут новые песни. Он занял место в дальнем углу комнаты, и иногда я ловил его пристальный взгляд, который не мог растолковать. Однако у меня не было времени строить догадки. Нам нужно было обсудить более серьёзные вещи. Фредди очень хотел выпустить Рапсодию как главный сингл альбома. Несмотря на то, что мне очень понравилась песня как обычному слушателю, гораздо меньше мне она понравилась как профессионалу в своём деле. Будучи более шести минут длиной, она определённо не подходила для большинства радиостанций, а без радио не было способов сделать её продаваемой. Я предложил вместе поработать над тем, чтобы как-нибудь её сократить. К моему удивлению, группа была непреклонна в своём отказе даже думать об этом. Брайан и Роджер были явно возмущены. У Дики, похоже, были сомнения, но, во всяком случае, он их не озвучил. Фредди молчал. Я попытался вразумить их. Я привёл все аргументы, какие только мог придумать. Всё было тщетно. — Мы можем отложить выпуск на неделю? — наконец высказался Фредди. — У меня есть кое-какой план. Я совершенно не представлял, что он задумал, и был уверен, что ничего нельзя сделать. Но одна неделя была просьбой, которую я мог удовлетворить, и я согласился подождать. Фредди взялся за неразрешимую проблему настолько характерным для себя способом, что я не знал, смеяться мне или плакать. Он очень хорошо знал, что я был прав, говоря, что мы не сможем продать пластинку с песней, если она не попадёт на радио. И поэтому он просто пошёл и протащил её на радио, очаровав для этого своего нового друга Кенни, который «по счастливой случайности» оказался диджеем. И правда, пустячное дело. — Я знал, что ты будешь злиться, — весело сказал он, рассказав мне всю эту историю. Он явно был очень горд собой. — Так что я просто это сделал. Мы сидели поздним вечером в полуосвещённом баре в «Ритце». Фредди нравилось это место. Оно было очень уединённым. Мы обычно ходили туда перед ночными гулянками. — Фредди, ты же понимаешь, что так не пойдёт, — я попытался принять серьёзный вид, но не смог сдержать улыбку. Это было так глупо, только один человек мог провернуть такое, и он сидел прямо передо мной, с наигранной скромностью опустив длинные тёмные ресницы. Я сделал усилие, чтобы взять себя в руки. — Сейчас это отлично сработало, но в следующий раз так не будет. Есть риски. Есть обязательства. Нельзя вести себя беспечно и делать, что хочешь, когда дело касается бизнеса. — О, ну почему, почему же нельзя? — улыбнулся он и возбуждённо добавил. — Он поставил её двенадцать раз за один день, Джон! Двенадцать грёбаных раз! Она безумно понравилась всем, теперь её крутят везде! На каждой чёртовой радиостанции этой страны включают мою песню, представляешь? — Я знаю, Фредди, и твоя песня заслуживает всего этого, и даже большего. Но мы это уже обсуждали. Сначала ты должен обговаривать всё со мной. Пожалуйста. Вот мои условия, если ты хочешь и дальше работать вместе. — О, ты ведь не бросишь нас, дорогой? — сладким голосом проворковал Фредди. — Так, вот только мне эту лапшу не надо вешать, я на радио не работаю, — усмехнулся я. Глаза Фредди заблестели от восторга. Мы попивали шампанское, и я размышлял, стоило ли сказать то, что уже несколько дней не давало мне покоя. Я мог бы выдать это за шутку. Момент был удобный. — Я смотрел на вас с Кенни на вечеринке у Мика на прошлой неделе. Ты так флиртовал с ним, что чуть не выпрыгнул из штанов. Фредди пристально посмотрел на меня. Я почувствовал, как загорелись мои щёки. Это было безумно нелепо. — Ну да, — спокойно подтвердил он. Длинные пальцы Фредди медленно скользили вверх-вниз по ножке бокала с шампанским. Лучше бы он перестал так делать. — Ты хочешь, чтобы вместо этого я флиртовал с тобой? — вдруг спросил он. — Не играй со мной, Фредди, — я почувствовал, как внутри меня зарождается уже знакомое покалывание. — А что, если это не игра? Я знаю, что тебе понравился поцелуй. В приглушённом свете бара глаза Фредди казались очень тёмными, почти чёрными. Я медленно тонул в их глубине, как кочевник, попавший в зыбучие пески. Одно лишнее движение, и тебя затянет. — Ваш счёт, сэр, — мягкий голос официанта разрушил чары. Я протянул ему свою кредитку. На вечеринке, куда мы потом отправились — там ребята из Moot the Hoople праздновали получение золотого диска — я горько пожалел о своих словах насчёт Кенни, потому что на этот раз Фредди в отместку решил заигрывать буквально со всеми. Он делал это с большим удовольствием и выглядел чрезвычайно увлечённым и в высшей степени довольным. Поскольку Moot the Hoople были «друзьями семьи», Брайан и Дики тоже пришли на вечеринку. Фредди был так возбуждён, что, похоже, даже попытался немного пофлиртовать с Брайаном, но очень скоро понял, что это было так же безнадёжно, как пытаться вычерпать океан чайной ложкой. На его месте я бы лучше рассчитывал на Дики, но по какой-то причине Фредди не рассматривал такой вариант. Как бы то ни было, шампанское лилось рекой, все веселились, ночь только начиналась, а жизнь была благосклонна к нам и полна ещё не изведанных возможностей. Мы отлично провели время на вечеринке, которая гудела до рассвета. Поскольку уже было очень поздно — или очень рано, в зависимости от того, как посмотреть — я предложил моим мальчикам подвезти их домой. Мы все набились в мою машину — Фредди почти сидел у меня на коленях, всё ещё в эйфории. Брайан разместился рядом с нами, задумчивый и немного ошалевший, как и всегда, когда он был под градусом. Привычно невозмутимый Дики сидел на переднем сиденье — выпитое шампанское разве что заставило его оживлённо болтать с водителем. Мы с Фредди начали сплетничать обо всех, кто был на вечеринке, об их внешности, о музыкальных — и прочих — способностях, об их любовниках и так далее. Он попытался вовлечь в беседу Брайана, но долговязый гитарист продолжал дремать, вздрагивая каждый раз, когда машина подпрыгивала на дорожных кочках. Когда мы добрались до дома Фредди, который находился ближе всего, мне пришлось вылезти из машины первым, чтобы выпустить его. В ночном ветерке уже ощущался лёгкий морозец, несмотря на то, что на дворе был поздний октябрь, и я завернулся в пальто. Фредди задержался, ухватившись за дверцу машины. — Тебе всё равно придётся вернуть его мне, — тихо сказал он, когда я сделал движение, чтобы снова залезть вовнутрь. — Прости, я не понимаю. Вернуть что? — я остановился. — Поцелуй, — застенчиво улыбнулся Фредди. — Я подарил тебе поцелуй. Очень неплохой. Ты должен вернуть его. Ну начинается, в самый неожиданный момент. Я потерял дар речи. С близким к раздражению чувством я сел в машину. — О, не сердись, дорогой. Просто долги надо отдавать, — самодовольно сказал Фредди и с грохотом захлопнул дверцу.