The Millionaire Waltz

Новый альбом имел успех, и первые концерты домашнего тура прошли очень хорошо. Однако через несколько недель у нас появилась ещё одна серьёзная проблема. Когда альбом еще был в процессе записи, Фредди, находившийся в одном из своих мрачных настроений, написал очень жёсткую песню, в которой пелось «death on two legs who never had a heart», посвятив её компании Trident, бывшему менеджменту группы. Мы все посчитали это очень забавным, кроме Брайана, который поначалу даже не хотел играть песню. Потом мы забыли о ней, но посвящение каким-то образом попало на заднюю сторону обложки альбома. Глядя на Фредди, я не мог с уверенностью сказать, что это было случайностью. Альбом был выпущен, и очень скоро адресаты из Trident получили послание. И подали на нас в суд за клевету. Благодаря Джиму нам удалось добиться внесудебного урегулирования конфликта, но мы были на волоске от попадания в передрягу. Теперь для группы было очень важно на некоторое время залечь на дно и воздержаться от любых публичных комментариев по этому вопросу и даже от малейших его упоминаний. Равно как и от упоминаний ну там, знаете, одних мерзких старикашек. Это означало — не давать никаких интервью в отсутствие меня или Джима. В ноябре я встретился с группой перед лондонским выступлением в Одеоне и детально проинформировал их. Затем я дал инструкции ещё раз. Не хотелось обсуждать такие серьёзные вещи перед концертом, но пришлось — позже в тот вечер я должен был улететь в Нью-Йорк на пару дней, а дело не терпело отлагательств. Потом я остался и немного посмотрел шоу. Оно было отличным, но я не мог перестать думать о делах. Когда Брайан начал своё соло, я решил снова пойти за кулисы, где остальная часть группы собралась на небольшой перерыв, и ещё раз проговорить с ними план действий. Когда я зашёл в гримёрку, Дики лежал на диване, закинув ноги на подлокотник, Роджер громко пыхтел и промакивал лицо и грудь полотенцем, а Фредди стоял у туалетного столика со стаканом воды в руках, уставившись в никуда. — Да, да, мы тебя поняли, — огрызнулся Роджер, когда я снова заговорил об интервью. — Мы не тупые! На этих словах Дики громко хохотнул, и Роджер бросил на него грозный взгляд, но ничего не сказал. — Фредди? — я скрестил руки на груди. — Не беспокойся, дорогой, — протянул он. — Я тоже всё понял. Я всегда помню о своих обязательствах. Фредди повернулся, глядя на себя в зеркало. Чуть раньше, во время Рапсодии, он переоделся в свой чёрный сатиновый костюм и теперь аккуратно поправлял его и взбивал волосы. — А ты о своих помнишь? — спросил он, не оборачиваясь. «Ага», — подумал я. И снова мы разговариваем о поцелуях, после того, как целый месяц вели себя, словно мы «лучшие друзья, дорогой». Я действительно уже начал думать, что тема закрыта. — И правда. Я забыл, что задолжал тебе, — пренебрежительно сказал я. — Когда мне вернуть долг? Я видел лицо Фредди в зеркале. Он поймал мой взгляд. — Сегодня, — сказал он. — Так, ребята, мы опоздаем, — Дики встал, хлопнув себя по бёдрам, и потянулся. — Джон, верни ему его пять фунтов, или что там ты ему должен, и пойдёмте. Мы вышли из гримёрки и вместе с двумя техниками направились к сцене. Было слышно, как играл Брайан. В коридоре Фредди замедлил шаг. — Чёрт, мой браслет! Подождите, он расстегнулся. Роджер обернулся и тоже замедлился. Фредди отмахнулся от него. — Нет, нет, вы идите, я подойду через минутку. Джон мне поможет. Я понял намёк, взял Фредди за запястье и изобразил возню с застёжкой. Как только остальная часть группы скрылась за углом, Фредди быстро огляделся, а затем схватил меня за руку и отбуксировал в сторону, в подсобку, где хранилось запасное оборудование и прочий хлам. «Вот и ещё одна причина любить концерты», — подумал я. За кулисами всегда полно таких тёмных уголков. — Всё, давай, — он повернулся ко мне лицом. — Побыстрее, а то нас начнут разыскивать. — Так ты действительно хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Фредди закатил глаза. — Нет, мне просто нравится шляться по подсобкам и опаздывать на свой выход. Ты сделаешь это или нет? — Может быть, если ты попросишь. Фредди поспешно потянул меня к себе, но я положил руку ему на грудь, останавливая. Он удивлённо посмотрел на меня. Я улыбнулся и убрал с его лба немного взъерошенные и взмокшие от пота волосы. Потом я позволил своим пальцам скользнуть вниз, к его подбородку, и начал очень нежно водить большим пальцем по его губам, мягко нажимая. Я знал, что время на исходе, и поэтому тем забавнее было не торопиться. Губы Фредди приоткрылись, повинуясь моему прикосновению. Он начал улавливать суть игры. Я придвинулся ближе, прижав его к стене, и снова остановился на несколько мгновений. Фредди судорожно вздохнул и закрыл глаза. Однако я пока не собирался его целовать. Знакомое покалывающее ощущение снова охватило меня. Фредди был так близко, что я чувствовал тепло его тела через тонкую хлопковую ткань моей рубашки. Он ждал, его веки подрагивали. — Джон. Его голос был еле слышен из-за звуков гитары Брайана, отражённых и искажённых в тесном пространстве коридора за сценой. — Да, Фредди? — прошептал я. Его дыхание щекотало мою кожу. Фредди открыл подведённые чёрным карандашом глаза. В окутавшей нас полутьме я чувствовал его пылающий, манящий взгляд. — Ну же?.. Дорогой?.. Я подался вперёд и стал нежно, очень нежно посасывать его нижнюю губу, касаясь её языком. Потом я легонько прикусил её. Фредди ахнул от неожиданности, и я накрыл его разомкнувшиеся губы своими, вжимая его в стену, в то время как он стремительно обвил руками мою шею. Вдруг мы услышали грохот барабанов Роджера, сливающийся с гитарным соло. Время вышло. Фредди недовольно застонал, бросил на меня укоризненный взгляд и помчался на сцену, исчезнув из виду. Через несколько мгновений я услышал, как он вступил с припевом. Я немного постоял в коридоре, пытаясь восстановить дыхание. Потом я поправил пиджак, провёл рукой по волосам и пошёл смотреть концерт дальше. У меня оставалось ещё минут двадцать до отъезда в аэропорт. На этот раз я не хотел спускаться в зал, поэтому встал сбоку от сцены, возле консоли. Группа решила добавить в программу несколько песен из ранних альбомов, поскольку ребятам предстояло играть в Лондоне несколько вечеров подряд. — Леди и джентльмены, это «Stone Cold Crazy», — развязно произнёс Роджер, и началась по-настоящему громкая часть шоу. В чёрном сатиновом костюме Фредди выглядел невероятно стройным. Он был поглощён выступлением, скакал по сцене, пел от души и бешено бил бубном по своим бёдрам. Необузданная энергия, которую он излучал, завораживала, и толпа гудела и стонала в унисон. Несомненно, сейчас все зрители были в его руках. Затем он откинул голову назад и рассёк воздух микрофонной стойкой. Песня закончилась. Свет погас, и когда огни снова зажглись, Фредди уже сел за пианино. Он бросил на публику лукавый взгляд и отпил воды из бокала для шампанского. — Спасибо всем, вы сегодня такие милые, — сказал он, и толпа радостно зааплодировала. — Сейчас мы сыграем ещё одну песню из «Sheer heart attack». Пианино Фредди располагалось довольно близко к месту, где я стоял. Я не был уверен, что он меня заметил, так как я стоял в темноте, а он был освещён киловаттами ярчайшего света, льющегося из разноцветных софитов. Он начал наигрывать какие-то аккорды, склонив кудрявую черноволосую голову к клавишам. Выражение его лица сочетало в себе восторг и полнейшую сосредоточенность. «Это всего лишь похоть, — твердил я себе. — Ничего, кроме похоти. Я просто хочу заполучить его, ничего большего. Большего быть и не может. Я уже испытал это, я уже делал так, и это в прошлом. В одну и ту же реку дважды не войдёшь. А с его стороны это… любопытство, наверное. Или, может быть, ему наскучила его свита, и он ищет новые развлечения. Вряд ли для него всё это имеет значение». Фредди начал петь, подавшись вперёд, почти дотрагиваясь губами до головки микрофона. Я всё ещё чувствовал их мягкие прикосновения. I live my life for you Think all my thoughts with you — and only you Я знал эту песню — она была странноватой, и в альбомной версии вокал в ней был искажён, поэтому я никогда не слушал её должным образом. Подумав, что, возможно, стоит сделать это в следующий раз, я сделал движение к выходу. Я уже опаздывал на самолёт. Anything you ask — I’d do For you Внезапно Фредди поднял глаза. Он смотрел прямо на меня. Его волосы были взъерошены, и капельки пота виднелись на его лбу, скулах и изгибе верхней губы. Его голос внезапно зазвучал исступлённо, даже ликующе. I touch your lips with mine, But in the end I leave it all to the Lord, Leave it in the lap of the gods... Я первым отвёл взгляд. Я быстро прошёл по закулисным коридорам, вышел за дверь, спустился по лестнице и сел в машину. Пришлось попросить шофёра ехать очень быстро. Затем я прошёл таможенный контроль, пересёк невероятно длинный коридор между терминалами, добрался до зала ожидания, и меня проводили до машины, а затем до взлётной полосы. Там я на мгновение остановился у трапа и посмотрел вверх. В голове было совершенно пусто. Крупные снежинки мягко опускались на мои плечи и лицо. Было приятно ощущать, как они таяли на коже, охлаждая её. I want you to Leave it in the lap of the gods Я постоял так некоторое время, а потом взбежал по трапу в самолёт.