The Millionaire Waltz

Через несколько дней я вернулся домой, а группа закончила серию концертов в Лондоне и получила три-четыре выходных, прежде чем снова вернуться к гастролям. Я воспользовался случаем и пригласил Фредди на ужин. — Позавчера мы просто отлично сыграли, — рассказывал Фредди, крутя в руках свой бокал. Похоже, он снова переключился на режим дружбы. — Жалко, что тебя не было. Как там в Нью-Йорке? — Хорошо. Холодно. Я ходил на Aerosmith в Мэдисоне. — И?.. — И они отстой, — я отпил глоток шампанского. — Ты бы выступил гораздо лучше. — Конечно, — серьёзно сказал Фредди и тут же перешёл к жеманству. — Ты же добудешь мне Мэдисон? — Для тебя всё, что угодно, Фредди. Я взглянул на него поверх своего бокала. Он внимательно изучал меня проницательными тёмными глазами. — В прессе тоже очень мило отозвались, — вдруг сказал он. — О концерте. — Да неужели? Они снова назвали тебя атласным соблазнителем? — Не в этот раз, — невозмутимо ответил он. — А, кстати. Я забыл тебе сказать. Я дал интервью газете Express. Я не мог поверить своим ушам. Просто не мог. — Фредди, — возмущение душило меня. — Мы проговорили это три грёбаных раза за один день. Ты. Обговариваешь. Всё чёртово взаимодействие с прессой. Со мной. Что в этом такого сложного? — Да знаю я, знаю, — замахал он на меня. — Забудь, дорогой, проехали. — Нет, не проехали. Сначала скажи мне, какого хрена ты это сделал? — Потому что мне так захотелось, — огрызнулся Фредди в ответ. — Иди на хер! Я встал и швырнул свою салфетку на пол. — Знаешь что, иди ты сам. Если ты не хочешь работать на моих условиях — катись к чёрту, мне плевать. И, раз уж меня так однозначно послали, я решительно направился к выходу из ресторана, оставив Фредди сидеть там в одиночестве. Я отправился прямиком домой, зажёг огонь в камине на втором этаже, просмотрел кое-какие бумаги и за неимением лучшего варианта решил лечь спать пораньше. Было около одиннадцати часов. Я как раз входил в спальню, когда услышал в соседней комнате громкий звон стекла, разбитого влетевшим в окно кирпичом. Это было что-то новенькое. Я в замешательстве выглянул на улицу, и там стоял Фредди, растрёпанный, с горящими от ярости глазами. — Не смей больше никогда оставлять меня в ресторане одного, мать твою! — закричал он, уперев руки в бока. Некоторое время я хранил ошеломлённое молчание. — Гм, — сказал я наконец. — Заходи, что ли. Пятью минутами позже Фредди всё ещё кричал, стоя в центре моей комнаты. Из-за всей этой суеты я не успел снова включить лампы, поэтому кричал он при свете пламени камина. — Как ты мог так поступить со мной? Как ты мог уйти? — Хватит, Фредди. Давай поговорим нормально. — Я больше никогда не буду с тобой разговаривать! — Ты сам виноват, я же предупреждал. Тебе не стоило давать это интервью, — я попытался урезонить его в сотый раз, но он даже не слушал. Его голос звучал очень обиженно. — Ты вообще подумал о том, как я буду расплачиваться? Мне пришлось вывернуть карманы и отдать всё, что у меня было, даже деньги на чёртово такси до дома! — разорялся он. — Погоди-ка. А как же ты тогда добрался сюда? — улыбнулся я, подумав, что он заврался. — Я шёл пешком, — заносчиво ответил Фредди. Я поймал его руки и почувствовал ледяной холод его длинных тонких пальцев. На дворе стоял ноябрь, ресторан находился в Мейфэре, в трёх милях от моего дома, а Фредди был одет в тонкую бархатную куртку и атласные брюки. Боже милостивый, должно быть, ему действительно очень хотелось разбить моё окно. — Мне больно, — Фредди поморщился, но руки не убрал. — Извини, — я ослабил хватку, осторожно развернул его левую руку с накрашенными блестящим чёрным лаком ногтями и, не задумываясь, прижался губами к холодной ладони. — Так лучше? Фредди не ответил, он просто смотрел на меня в своей особенной манере, слегка прищурившись и приподняв подбородок, в свете камина черты его лица заострились. Я глядел на него и вдруг понял, как меня достало всё это сраное непостоянство. Я очень сильно хотел его. Мы же не дети, чёрт побери. Сколько можно играть? Продолжая держать его за руку, я по очереди коснулся губами каждого его пальца. Он не протестовал, даже не шевелился. Ощущая странную смесь негодования и желания, я обхватил его талию другой рукой — Боже, какой же он стройный — и притянул его ближе к себе. По-прежнему никакой реакции. Я опустил взгляд и медленно поцеловал внутреннюю сторону его запястья. Губами я чувствовал, как под его нежной кожей участился пульс. «А теперь расскажи мне о своём безразличии», — подумал я. Твоё собственное тело так легко тебя предаёт. Я потянул за куртку Фредди, и она скользнула на пол. Зарывшись рукой в его волосы, я начал с вожделением целовать его шею, прикусывая кожу. Он закрыл глаза и судорожно вздохнул, цепляясь за мои плечи для поддержки. — Ложись, — прошептал я. Фредди повиновался, и я устроился на кровати рядом с ним. Я собирался поцеловать его снова, но вдруг поймал его взгляд. Он был... каким-то настороженным. Пятью минутами ранее он смотрел на меня по-другому — и за кулисами в Одеоне тоже. Я чувствовал, что что-то шло не так, как должно было идти. — Так, а теперь скажи мне, — я сел, — в чём дело? Фредди отвернулся, плотно сжав губы. — Ты не хочешь продолжать? Он бросил на меня быстрый взгляд и ничего не ответил. — Ладно, я не собираюсь тебя заставлять, — видя, что это бессмысленно, я сделал движение, чтобы встать с кровати. Я был чертовски возбуждён и чувствовал себя глупо из-за всей этой ситуации. Фредди схватил меня за запястье, не давая сдвинуться с места. Я остановился. — Не уходи, пожалуйста, — тихо попросил он. — Не уходи. Я просто... Я волнуюсь. Извини. — Почему ты волнуешься? — я склонился над ним и приблизил своё лицо к его. — Что не так? Расскажи мне. Я начал нежно, едва касаясь, поглаживать его шею. — Я не... — Фредди явно боролся с собой. — Дело в том, что у меня... то есть... Джон, я не... очень опытный. — Ничего страшного, Фредди, это не проблема. Я уверен, что у тебя всё отлично, — я улыбнулся и сделал движение, чтобы поцеловать его, но он остановил меня. — Я имею в виду, что у меня были девушки, и... Я ещё пробовал кое-что с парнями, но я никогда... Я не... И тут до меня дошло. «О, нет», — подумал я. Нет, нет, нет. Это что, шутка? Что мне теперь с ним делать?.. Атласный соблазнитель, вот уж и правда. — Фредди, — я должен был прояснить ситуацию до конца. — Ты когда-нибудь спал с мужчиной? Он ничего не сказал. — Тогда какого чёрта ты сказал мне, что ты гей? — наконец выдавил я. Внезапно он схватил мою руку и прижал её к ширинке своих брюк. — Из-за этого, Джон, — горячо, отчаянно прошептал Фредди мне на ухо. — Потому что вот это происходит, когда ты меня так целуешь. Ну как, достаточно убедительно для тебя?.. Да, было очень убедительно, и я ощутил обжигающую, головокружительную волну предвкушения. — Тогда почему бы нам не попробовать? — поглаживая натянувшийся атлас, я скользнул рукой вверх, чтобы расстегнуть его ремень. — Не знаю, — Фредди немного дрожал. — Просто... это такое странное чувство — как будто решаешься нырнуть в глубокое, глубокое море. Как будто... оставляешь всё позади. — Ничего подобного, — мягко возразил я. — Это всего лишь одна ночь. В этом нет ничего настолько судьбоносного. Поверь мне. Важно только то, хочешь ли ты, чтобы это был я. — Да, — теперь глаза Фредди казались почти чёрными. — Да. Я хочу. Я хочу тебя, Джон. В мерцающем свете камина он выглядел очень красивым и невероятно чувственным. Склонившись ближе, я коснулся его скулы, потом осторожно взял его за подбородок, и в следующее мгновение я жадно целовал его. Я неистовствовал, а Фредди отвечал мне с неожиданной страстью. Похоже, он действительно был настроен решительно. С трудом оторвавшись от него, я скинул свой халат. — Теперь ты, — тихо попросил я, и Фредди послушно расстегнул рубашку и приподнялся, чтобы избавиться от всей остальной одежды. Когда он сделал это, я мягко толкнул его обратно на кровать и провёл рукой по его груди, затем по слегка подрагивающему животу, а после спустился ниже и задержался там, сомкнув пальцы и позволяя им медленно скользить вверх и вниз. Я наблюдал за ним. Фредди прерывисто вздыхал, голова его была запрокинута, острый подбородок приподнят, глаза мечтательно закрыты. Его густые чёрные локоны рассыпались по подушке, открывая короткие, взмокшие от пота бакенбарды на висках. Я подумал, что он выглядел точно так же, как иногда на сцене, за пианино, играя кульминационные аккорды своих неземных песен. Сегодня, однако, не нужно было делить его со зрителями. Он был моим. Как только я остановился и навис над ним, чтобы пошарить в прикроватной тумбочке, он вынырнул из своего мечтательного состояния и непонимающе посмотрел на меня. Когда он понял, что я делаю, в его взгляде снова появилась тревога, но на этот раз она была смешана с томной покорностью. Я снова лёг и обнял его. — Нам это понадобится, чтобы тебе было приятно, — прошептал я, переворачивая его и прижимаясь губами к впадинке между его лопаток. Кожа на его спине была прохладной и немного солёной на вкус. Для начала я медленно погладил её. Для меня ощущения становились невыносимыми, но я понимал, что торопиться нельзя. Я позволил своим пальцам играть, и исследовать, и проскальзывать, и надавливать, и ласкать. Теперь, наконец, настала моя очередь дразнить, и месть была сладчайшей. Я чувствовал, что Фредди нравилось. Он тяжело дышал, и я осознал, что никогда в жизни не ощущал такого возбуждения. Казалось, прошла вечность, прежде чем я прижался ближе, накрыв его своим телом. Положив руку на бедро Фредди, я почувствовал, как он напрягся. — Ш-ш-ш, — шепнул я. — Ты навредишь себе. Расслабься. Просто расслабься. Я буду нежным. Как только я сказал это, Фредди обмяк в моих руках и растаял в объятиях. От того, как он сделал это — мгновенно доверился мне и отдался мне вот так, полностью, безоговорочно — у меня захватило дыхание. В эту секунду у меня окончательно сорвало крышу. Я старался сдерживаться, насколько это было возможно, но так разгорячился, что всё время забывался и начинал двигаться жёстко и жадно. Мне кажется, я всё-таки делал ему больно, потому что время от времени он тихонько всхлипывал, и я склонялся ниже, успокаивающе и горячо целуя его в шею. Стремясь позаботиться и о нём, я позволил своей руке снова скользнуть вокруг его бедра. На этот раз мои прикосновения были настойчивее, и вскоре он уже стонал и возбуждённо вздыхал в ответ, охваченный наслаждением. Слыша эти звуки, я ненадолго потерял счёт времени, и внезапно мы оба оказались на грани. По моему телу пробегала дрожь, и я чувствовал, как Фредди мечется в моих руках. Какое-то неуловимое мгновение мы балансировали на высочайшем пике напряжения, но когда Фредди с силой вжался в мою ладонь и издал нежный, пронзительный вскрик, я позволил нестерпимой мучительной волне экстаза накрыть и меня, а затем снова, и снова. Наконец я отпустил его и в изнеможении перекатился на спину, откидываясь на кровать рядом. Я притянул его к себе, и некоторое время мы лежали молча, прижавшись друг к другу. Он немного дрожал. — Вот и всё, дорогой, — сказал я, когда снова обрёл дар речи. — Было хорошо? — Мне понравилось, — Фредди опустил длинные чёрные ресницы. На его губах играла улыбка. Я приподнялся, потянулся за своим халатом и осторожно вытер живот и грудь Фредди мягким чёрным флисом. Потом я снова лёг, положив руку ему на бедро. Ещё пару минут никто из нас не произносил ни слова. Всё, что я слышал — потрескивание огня в камине и отдалённый приглушённый шум ночного движения по Найтсбридж-стрит. — Можно я переночую у тебя? — вдруг умоляюще спросил Фредди. — Я не думаю, что прямо сейчас смогу пройти ещё три мили. — Конечно, оставайся, — я крепко обнял его и сцеловал с его виска маленькие капельки пота. Мы перебрались под одеяло, Фредди прижался ко мне с тихим вздохом и очень скоро заснул. Ко мне сон никак не шёл, и я всё лежал и лежал, слушая его ровное дыхание.