all the world is a stage

      Уилл мягко вздохнул и потянулся.       Аки крепкая скала, выдерживающая грохот приливов и отливов, он стоял посреди предрепетиционного переполоха. Люди суетились вокруг него, крича во весь голос. Швеи с изможденным выражением на лицах умоляли актеров не шевелиться еще хотя бы минуту. Лу Эллен работала над гримом Дрю Танаки, выглядя более чем расстроенной отсутствием соучастия со стороны девушки.       — Ну, хорошо, — объявил мистер Хирон своим глубоким, басистым голосом, без особых затруднений перекрикивая шумную болтовню. — Давайте начинать.       Уилл поспешил занять свое место за кулисами, откуда хорошо проглядывалась сцена. Вернулось знакомое покалывание под кожей: предвкушение новой репетиции. Не важно, сколько раз он это проделывал — усталость никогда не приходила.       Прищурившись, получилось разглядеть Нико на противоположном конце сцены. На мгновение их глаза встретились. Нико сжал губы в тонкую линию и отвернулся. По непонятным причинам жар прилил к его шее. Уилл прокашлялся и посмотрел на сценарий у себя в руках. К счастью, он отвлекся на режиссера, которая прошла мимо него со своим покачивающимся светлым хвостиком.       — Всем занять позиции, — приказала Аннабет Чейз. Братья Стоуллы поспешили подчиниться.       Прожекторы прошлись по сцене раз, второй, третий. Уилл заметил на мостках Лео, который сновал туда-сюда, поправляя то одно, то другое. Наконец свет остановился на прислонившейся к шкафчикам актрисе. Серые стены, доски объявлений и выложенный плиткой пол (что было сделано не просто так) обрели четкий рельеф. Девушка была сосредоточена на своем мобильнике, пара наушников безвольно свисала с уха. Типичная студентка колледжа.       Аннабет подала знак, и Нико вышел на сцену.       Уилл почувствовал, как что-то внутри него сжалось: мерзкое негодование, которое всегда давало о себе знать, когда юноша оказывался рядом. Разумеется, он не мог отрицать того, что Нико был исключительным актером, гордостью и радостью Black Cat Productions. Его стройная фигура была напряжена — что противоречило его истинным способностям убийцы, — даже когда он небрежно наклонился к Хейзел, игравшую Бониту, лучшую подругу главного героя. Именно мелкие детали, которые он добавлял каждому своему выражению, выделяли его среди сверстников. Нико был полностью поглощен своей ролью.       Да, неохотно признал Уилл, Нико был очень хорош в своей работе.       — Прошу прощения.       Нет никаких сомнений — так звучит голос богача. Он пронесся над аудиторией, и некоторые люди остановились, чтобы посмотреть на разворачивающуюся сцену.       Хейзел подняла голову. Скучающее выражение на ее лице мгновенно сменилось заинтересованностью девочки-подростка, которая надеялась поймать взгляд стоящего перед ней симпатичного незнакомца. Уилл отстраненно задумался, можно ли считать подобное актерское мастерство семейной фишкой.       Он ощутил ком в горле, внезапно занервничав.       Нико назвал его новичком.       Вновь вспыхнуло негодование, теперь оседая на костях и мышцах, будто смола, которую невозможно игнорировать.       Я покажу ему.       На сцене Нико и Хейзел беседовали, плавно и без усилий перебирая свои реплики. Время все шло и шло, и Аннабет, казалось, расслабилась. Теперь кивал даже мистер Хирон.       Поняв, что Хейзел приближается к той части, где он должен был вступить, Уилл глубоко вздохнул. Вот оно.       Аннабет поймала его взгляд и кивнула. Поняв намек, Уилл вышел на сцену. Резкий свет на мгновение ослепил его, и глаза сами собой закрылись; потребовалось несколько драгоценных секунд, чтобы переориентироваться. Он сделал несколько размеренных шагов к Хейзел, и Нико, увидев его, запнулся на середине реплики.       Как всегда, жесты Нико были безупречны, включая и то, как его удивление превратилось в гладкую пустую маску, лишенную всяких эмоций. Хейзел оглянулась и увидела Уилла.       — Эй, Ной! — она ослепительно улыбнулась. В свете прожекторов ее медово-золотые глаза засверкали. — Подойди и поздоровайся. У нас новый ученик.       Уилл остро ощущал десятки глаз, устремленных на него, словно фары.       — Здравствуй, — вежливо и небрежно отозвался он, пожимая Нико руку. Его мозг начал лихорадочную работу, а мысли походили на развевающиеся на ветру оборванные струны.       Какая строчка дальше?       — Ной, да? Значит, ты один из друзей Бониты, с которыми она так любезно предложила меня познакомить? — темные глаза Нико были суровыми, расчетливыми. Они, казалось, пронзали его насквозь, будто знали, через какое смятение он проходит, будто были рады доказать, сколь Уилл неопытен.       Жар прилил к его шее и кончикам ушей. Возмущение — сильнее, чем когда-либо — не давало покоя. Уилл сглотнул и попытался отбросить его в сторону.       — А что? Ты… ты примешь ее предложение? — выпалил он. Внутри у него все съежилось. Он забыл свои реплики только потому, что его нервировал взгляд Нико (да что с ним не так?).       Последствия не удивили.       — Что? Нет, не та реплика, — воскликнул Нико, полностью выходя из образа.       Наступила громкая тишина.       Уилл моргнул и отшатнулся, смущенный и застигнутый врасплох.       — Что?.. Я не…       Хейзел протянула Нико руку.       — Все нормально, это не имеет значения…       — Снято! — рявкнула режиссер. — Что там происходит?       — Вот почему я ненавижу работать с новичками, — отчаянно воскликнул Нико, всплеснув руками. — Ни один из них не способен на простейшие вещи!       Уилл задохнулся от возмущения.       — Это была небольшая ошибка! Не надо раздувать из мухи слона.       Губы Нико насмешливо скривились.       — Сцена шла уж слишком гладко. Ты просто не мог не испортить ее.       — Ну, сымпровизировал бы, — возразил Уилл. Сердце билось о ребра, а зрачки расширялись до тех пор, пока он не смог видеть лишь Нико и его холодные глаза. Он едва слышал призыв режиссера к порядку или как Хейзел хватает Нико за руку и советует ему забить. Он сделал шаг вперед, так, чтобы они стояли нос к носу. — В конце концов, не это ли то, что вам, великим, опытным актерам, полагается делать?       Наконец, на сцену вышла Аннабет. Громкий стук ее каблуков сумел рассеять туман ярости, завладевший его разумом. Выражение ее лица было мертвенно-бледным, неистовые серые глаза сверкали обещанием скорой инвалидности при отсутствии покладистого поведения.       — Хватит, вы двое, — отрезала она. — Всем вернуться на позиции. Пройдемся по сцене еще раз.       Хмурый Нико, наконец, отвернулся. Уилл обнаружил, что медленно и глубоко вдыхает. Однако это не помогло. Он все еще был расстроен. Никогда прежде он не чувствовал такой злобы.       Уилл вернулся за кулисы и взглянул на сценарий в попытке вновь запомнить реплики. У него было ужасное настроение, а часы показывали только десять утра.

— // — // —

      В конце дня, когда по небу расползалась чернильная тьма и люди начали по двое и по трое вытекать из здания, Уилла вызвали в кабинет продюсера.       Он не был расстроен настолько, чтобы не ощущать дурное предчувствие, обволакивающее его сознание; мириады едва понятных мыслей теснились в голове. Скорее всего, это из-за той сцены, которую он и Нико устроили тем же днем. Однако он не мог не переживать, что дело в чем-то другом. Он играл недостаточно хорошо? Неужели его выгонят? Пришли новости по поводу матери?       Он постучал, и его вознаградили тихим «Войдите». Уилл нерешительно вошел в кабинет, заметив полированный письменный стол из красного дерева в конце комнаты, путь к которому преграждали стулья с жесткими спинками, болото растений в горшках и кофейный столик.       — Закрой, пожалуйста, дверь.       Рейна яростно печатала в лэптопе, не поднимая головы. Белое свечение экрана делало ее черты резче, подчеркивая суровость острой челюсти и выделяя напряженный рот.       Уилл проглотил ком в горле.       — Спокойно, Солас.       Она сказала это настолько резко и неожиданно, что Уилл испугался. Рейна еще немного потыкала в лэптоп. Нескольких секунд к ряду тихое щелканье клавиш было единственным звуком в комнате. Наконец она откинулась на спинку стула и встретилась с Уиллом взглядом.       — Могу поспорить, ты уже навообразил в своей голове миллион ужасных развязок. Но я тебя уверяю: все в порядке. Ты… дело не в тебе.       — Оу, — Уилл заметно расслабился и стал ждать продолжения.       Рейна стала возиться с бумагами на столе. Некоторые она перетасовала. Такое проявление беспокойства было настолько не характерно для Рейны, что Уилл даже заинтересовался.       — Сразу перейду к делу, — начала она. — Shot In the Dark станет нашей самой первой постановкой, где два главных мужских персонажа связаны романтическими отношениями. Как результат, ожидания высоки, — она устало вздохнула. — Чтобы привлечь как можно большую аудиторию, нам нужна хорошая реклама. Думаю, мне не нужно говорить, насколько серьезная сейчас конкуренция. Не помогает делу и то, что один из наших ведущих актеров — настоящий затворник, не желающий участвовать в рекламных мероприятиях, благотворительных вечерах или даже в интервью. Я говорю о Нико.       Будто ей надо было пояснять. Уилл вспомнил их ссору этим утром и бесчисленные препирания задолго до этого.       Наконец он ответил:       — Я догадался. Но какое это имеет отношение ко мне?       — Нико — выдающийся актер и вундеркинд, у которого за плечами множество наград и очень преданная фанбаза. Однако по мере приближения премьеры он получает очень резкую критику от ведущих журналов, театральных критиков и даже от некоторых наших собственных спонсоров. И все это из-за явного отсутствия участия с его стороны.       — Понимаю, — Уилл слегка нахмурился.       В низком голосе продюсера слышалась насмешка. Вероятно, никто не вкладывался в пьесу больше, чем сам Нико, и даже Уилл с отвращением признавал, что обвинение было совершенно несправедливым. Но мир бизнеса был чертовски жесток.       Он обеспокоенно заерзал.       — Так что ты предлагаешь?       Рейна сцепила перед собой пальцы.       — Я хочу, чтобы вы с Нико сыграли на камеру, будто встречаетесь.       Последовала пауза.       Уилл вскочил со стула, как ошпаренный.       — Что?       — Выслушай меня, Солас, — успокаивающе сказала Рейна. — Сейчас это, кажется, самый быстрый способ для Нико завоевать благосклонность критиков.       — Но… как я… — пролепетал он.       — Статистика показывает, что фанаты любят подобные романтические отношения между персонажами одного и того же фильма, пьесы или телесериала. Это значительно увеличит нашу целевую аудиторию и фанбазу Нико. И, если тебе удастся убедить его сходить на некоторые интервью, касающиеся ваших отношений, этого будет более чем достаточно, чтобы достойно прорекламировать его самого.       Уилл только и мог, что бездумно таращиться на нее.       Это было… нелепо. Они с Нико не могли провести и пяти минут в одной комнате, не поссорившись. Что заставило Рейну подумать, будто их отношения в принципе возможны? Только этим утром они спорили на глазах у всего каста и съемочной группы.       Он покачал головой.       — Мне жаль, но это невозможно. Может, спросишь кого-нибудь другого? Кого-нибудь, кто, ну… знает Нико лучше и действительно ладит с ним?       Вздохнув, Рейна пояснила:       — Все те люди, кого Нико действительно выносит, состоят в уже долгих, хорошо-освещенных отношениях. Остаешься только ты.       — Мы не ладим, — возразил он. Его голова начала зудеть от раскаленной боли. Старое доброе негодование возвращалось. — Мы постоянно ругаемся! Я ненавижу его, а он ненавидит меня! Нико — напыщенный мудак, который считает всех ничтожествами…       В комнате, казалось, стало холоднее. Уилл со щелчком захлопнул рот.       Ни один мускул не дрогнул на лице Рейны. Она вообще не двигалась. И все же, каким-то образом, выражение ее лица вдруг стало очень холодным и куда менее понимающим. На смену пришла сплошная мраморная маска. Он чувствовал, что чем-то обидел ее. В этот момент Уилл шагал по очень тонкому льду.       — Не торопись судить. В Нико есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Я понимаю, что у вас двоих есть свои разногласия, однако мне кажется, что это простое недоразумение, которое вам нужно уладить, не более того, — Рейна слегка улыбнулась. — Не думаю, что ты бесишь Нико настолько сильно. Он бы не стал так много спорить с тем, кто не дает ему покоя.       Уилл опустил голову. Он обдумывал ее слова, пытаясь понять, что она имеет в виду.       — Тебя ни к чему не будут принуждать, Уилл, — продолжила Рейна. Он едва услышал, как она назвала его по имени. — Но я очень сильно переживаю по этому поводу. Не из-за пьесы. А потому что Нико нуждается в этом больше, чем кто-либо думает.       — А что насчет остальных?       — Можешь сказать ближайшим друзьям. Но большинство людей лучше держать подальше, на случай, если СМИ окажутся рядом. Нам нужно, чтобы их реакция была как можно более искренней.       Это имело смысл.       Последовало еще несколько секунд молчания. Огонь в камине издал легкий хлопок.       В конце концов, он не понял, почему согласился. Возможно, ему было интересно узнать, что такого Рейна видит в Нико. Возможно, все из-за того, что Уилл чувствовал себя обязанным ей за главную роль в пьесе, несмотря на то, что на прослушиваниях было много людей, намного талантливее него.       Честно говоря, он не думал, что у Нико есть какие-то искупительные качества. Все, что Уилл видел перед глазами — это сверкающие, суровые глаза, усмешка и слова «новичок» и «неопытный», наполняющие его трепетом и неуверенностью в себе и заставляющие сомневаться в разумности своих решений.       Но ради Рейны он хотел попытаться.