***
Дикий рев ярости вырвался из груди Драко, когда его меч с угрожающей силой обрушился на щит Гектора. Пьяная радость битвы наполняла кровь огнем и захватывала радость, в его глазах сияло и блестело демоническое серебро. Этот человек, этот глупый троянец позволил добыче Драко сбежать, а такое он не прощал. С почти что животным рычанием он занес меч в очередной раз, и Гектор пошатнулся от этого удара. Драко забыл о последствиях своих безрассудств, ведь единственное, что сейчас имело цену — кара человека, который позволил маленькому котенку сбежать. Он был зол на него и за ту ужасающею близость, успевшую открыться ему. Неужели этому троянцу не хватало собственной жены, что он старался заявить права и на эту золотую красотку? Но Драко никогда не допустит подобного. Она принадлежала ему. Он заберет ее, как военный трофей. Агамемнон был тут ради денег и роскоши, Ахиллес ради славы, а он был здесь ради нее. Так поглощенный собственным миром одержимости и неразрешимого гнева, Драко упустил свирепый удар, пробивший его живот. На его громоздких металлических доспехах виднелась огромная вмятина. — Внимание, мальчик! — взревел Ахиллес, когда приблизился, обходя Драко, к Гектору. Умело перехватывая бой, он скрестил свой клинок с троянским. Драко же ощутил ужасающую ненависть, передернувшую его хребет и подарившую в палящий зной прохладное чувство. Оторвав свой взор от борющихся воинов, он огляделся: приближающиеся отряды троянцев, казалось, были нескончаемым муравьиным гнездом, бредущим вдоль песков и засушливых холмов. Они приближались к осажденному храму. Холодная ухмылка нависла над его чертами, Драко позволил ледяному первобытному мышлению хищника взять над собой вверх, переборов все человеческие инстинкты. Он обрушил все испытанное на беспечных солдат, призраком смерти, уничтожая отряд за отрядом, он скользил по полю, с мастерством и безжалостностью он лил кровь и протыкал живое мясо. Красный сок и человеческие ошметки запятнали его тунику. Пронзая сердце противника, он не останавливался, а двигался, пропахивая целые ряды, но глаза его смотрели лишь на дальние стены Трои. Крик пронесшегося батальона и хриплый гортанный смех подстегивали его на большее. Он вознес мысленную молитву своему покровителю, Аресу, и меч Драко коснулся горла нового троянца, уязвимая обнаженная плоть которого блестела от влажного пота. Серебряные глаза Драко встретились с простыми карими, и на его лице расцвела улыбка убийцы. — Передавай мой поклон Аиду, друг. Воин подавил испуганное стенание, его глаза выкатились из орбит, когда меч Драко вошел глубоко в горло. Журчание крови успокоительным бальзамом обливалось на душу Драко. И острый клинок с легкостью вышел из мертвого тела. Но даже ранее чем труп врага погрузился в пески, Драко поразил другого троянца. Но эта мясорубка не успокаивала его до конца. С каждым новым ударом его маленький котенок уходил все дальше от его рук, но боги помогут, и он никогда не откажется от нее. Ему нужно только имя, нужно за тем, чтобы когда падут троянские стены, никто не тронул ее и не обидел. Ему нужно знать, как отыскать ее. Знать, кто она. Судя по украшению одежды она была богатой девочкой. Но ее лично знал и главный царевич Трои. Была ли она и сама царевной? Жила ли во дворце? Была прислужницей? Драко вонзил меч в другого врага. Троя слишком огромна. Ему понадобятся факты, чтобы отыскать ее. А для этого потребуется заложник: кто-то, кто очень высокопоставлен, чтобы общаться с царской семьей. Отбросив мысли, он приметил всадника, оседлавшего беспокойного коня. Он казался довольно напыщенным. Обнажив зубы в полубезумном оскале, Драко повел свои отряды вперед с ревом повиновения, окружая врагов, чтобы расчистить путь к их командору. Глаза троянца на коне были широко раскрыты в тревоге. С быстротой Гермеса летел Драко вперед. Сам Арес помутнил разум врагов, которые видели его расплывчатым бликом. Ощутив беспокойную скотину, Драко снова ударил, с беспристрастием наблюдая, как ноги существа подгибаются, опрокидывая всадника к земле. Предсмертная кровавая пена выступила в воздухе на умирающем коне, и быстрым движением Драко завершил его мучения, обернувшись к человеку. — Назови себя. — прошипел Драко. Мужчина молчал. Его правая нога была грубо придавлена упавшим крупом. Его лицо поразили испарина и глубокие раны. — Отвечай! Троянец молчал, издав лишь тревожный стон. Его рука крепко держалась за рукоять меча. Зарычав, Драко выбил клинок и наклонился к нему, сжав горло пленника. Резким поспешным движением он высвободил человека из под трупа лошади, проигнорировав мучительный стон, когда сломанная кость небрежно оказалась свободна. Не обращая внимания на тщетную борьбу человека, Драко поднял его в воздух и сильно встряхнул, словно солдат не весил ничего. Тело, закованное в броню, дрогнуло, словно тряпичная кукла ребенка, а два великих войска посмотрели на них с благоговейным страхом, ужасаясь бледному существу, стоящему в стороне от битвы. — Ответ! — взревел Драко, когда задыхающийся троянец был брошен в грязь у ног. Воин едва успел вдохнуть горящего сухого воздуха, когда на горло опустилась сандалия. Бесполезно вцепившись в бледную конечность, перебивающую его горло, он булькнул в ответ. — Убей меня. Не готовый к очередному мятежному ответу, Драко выпустил мужчину, подарив новый тяжелый удар удовлетворяющего хруста кости. Драко беспристрастно смотрел, как солдат захныкал и попытался оттащить свое тело, инстинктивно свернувшись в детскую позу и прижимая к себе сокрушенную сторону лица. Его терпение иссякло, и полуденное солнце своим жестким свечением дарило напряжение несдержанности, но прежде чем он ударил человек снова, раздался рев троянцев, за которым последовало мгновение жуткой тишины.***
Драко обратился к тому зрелищу с мрачной ухмылкой. Там, на ступенях Аполлонова храма, стоял Ахиллес, чье острие копья задевало броню свирепого Гектора. Он насмехался над троянским царевичем, задевая честь неслыханными им до сего момента словами. Драко замер во внимании, изгибая бровь, и когда меч опустился, то ни одной капли крови не пролилось с него. С нарочитой небрежностью Ахиллес сделал новый выпад, и его отряд расступился перед Гектором. Троянский царевич споткнулся, резко обогнул каменные разрушенные ступени храма и оседлал коня. В сопровождении стражи он покинул место схватки. Когда пыль развеялась над позорным отступлением Гектора, троянские ряды дрогнули. Волнением и неуверенностью были проникнуты движения воинов. Их ненависть к грекам не угасла, но глядя на своих вождей, они возвращались к воротам города. — Освободи его. — справа от Драко раздалось громкое приказание. Но легкая дрожь в звавшем голосе не ускользнула от его внимания. Двигаясь нарочито медленно, словно он обладал всем временем мира, Драко повернулся, чтобы встретиться взглядом со звавшим. — Не смей приказывать мне, троянец. Воин, казалось, увял под жестким серебряным взглядом. — Сейчас перемирие. А убивать раненного низко даже такому варвару, как ты. Драко надменно расхохотался. — Хорошо, я могу и отпустить его, но прежде ты ответишь на мои вопросы. Храбрец ощетинился в раздражении. — Я не буду...! Не дожидаясь окончания, Драко снова наклонился, чтобы ударить твердым кулаком мужчину, свернувшегося на засушливой земле. Еще один приятный хруст ломающейся кости пронзил уши Драко, и его улыбка расцвела новым светом, когда он выпрямился. — О чем ты говоришь...? Троянец заледенел, наблюдая за бедным товарищем, скорчившемся в сухой боли. Его стоны приглушали лишь раздробленные кости и изуродованная плоть лица. — Боги... на какие вопросы! — сдался он, сорвав дыхание. — Кто она? Драко проговорил вполголоса. В его глазах зародился странный блеск, когда он поднялся во весь свой полный рост, оказавшись, по крайней мере, на голову выше окружающих. — Она? — раздался встревоженный ответ. — Мне неясно. Но Драко приметил вспышку узнанной паники на лице воина. Глупый человек! едва ли он смог скрыть свои знания, которые отразились на черствых чертах. Нетерпение истощило его выдержку и колебания: Драко поднял меч и быстро взмахнул им. И снова землю пропитал багрянец, прежде чем пронзительный кровавый звук прорезался в воздухе. От наблюдавших за ними вырвался общий вздох, и два вражеских стана были едины в своем отвращении, когда отрубленная рука жертвы откатилась от нее, расставленной ладонью черпнув земли. — Кто она?! — зарычал Драко. Воина колотила дрожь и он замешкался, глотая сухое отрицание на языке. Но Драко ждал этого. Его меч поднялся в новый раз. — Нет... — мучительный стон вырвался из человека, лежавшего в грязи. Но слова едва ли были понятны. — Ты ответишь мне, троянец? — снова спросил Драко, и его голос окрасило веселье, когда окружавшие их воины вздрогнули. Наполненные тупой болью глаза распахнулись и с ненавистью, и с вызовом посмотрели на Драко. — Прошу, не... — от нового удара, троянец уже кричал. — Гермиона. Драко поднял глаза с любопытством, когда неуклюжий воин выдохнул это слово. — Гермиона, спартанская царевна, сестра Елены. Она... она... — Тихо. — зашипел один из воинов, наблюдавших в стороне. — Она благородной крови... — Нет! Она принесла нам это! Шлюха достойна смерти! Словно в красной дымке происходили следующие действия. Выхватив короткий кинжал из ножен у бедра, он со смертоносной скоростью запустил его в воздух. Не было времени осознавать, когда троянцы с ужасом обнаружили захлёбывавшегося кровью говорившего, погружающегося в пески праведно и глубоко. Паника пропитала толпу, воцарился хаос. Ахейцы, следуя за своим вождем, вытащили оружие, о котором давно позабыли, и снова бросились в бой, оттеснив троянцев вместе с пылью к их стенам. Страшные крики оглушили Драко, и он снова посмотрел на свою жалкую добычу. — Убей меня. — умоляюще прошептал поверженный. Его глаза уставились в нечеловеческие серебряные щели. — Нет. — Драко улыбался. — Думаю, нет. Он направился к дюнам, игнорируя жалкие мольбы, преследовавшие его шаги. Шипение вырвалось из зубов, когда он понял, что троянец шатко поднимается на ноги. — Беги домой, мальчик. Скажи моему маленькому котенку, я приду за ней. Воин и минуты не сомневался, о ком говорит этот человек.***
Ночь опустилась на Трою, и Аполлон отодвинул солнце, позволив прохладной тьме поглотить жаркий день. Свежий ветерок обдувал территорию дворца, трепал листву экзотических королевских садов, охлаждая душный мир. На небесах мерцали и вспыхивали звезды, а ночная луна смотрела на земли, словно дневное солнце. Жуткое ощущение непрерываемой слежки охватывало каждого, кто осмеливался выйти в ночь. Под куполом дворца все сохраняли бдительность. Царь Приам с гордостью наблюдал за старшим сыном. Его глаза тревожно блуждали по ссадинам и синякам, но в остальном Гектор был невредим, поэтому царская поза сохраняла беспечность. Приам был расслаблен. — Я встретил Ахилла. — голос Гектора разрезал тишину. Страшное имя наполнило гулкий воздух. — Он оправдал свою громкую славу. — продолжал Гектор. Волнение заставило его нахмуриться. — Гермиона, как она? Здорова? Приам подвинулся к сыну. — Она отдыхает в своих покоях. Немного устала, но чувствует себя лучше. Сегодня она перенесла тяжелое испытание. Царь молчал. Было видно, что ему есть, о ком тревожиться. Наконец он решился. — А Брисеида? Темные кудри упали на глаза Гектора, он качнул головой. — Не могу ответить. В плену, а, может, мертва. Боги знают. Мрачная печаль поднялась из его груди, забив горло, и он устало закрыл глаза, избегая жалостливого взгляда отца. — Я потерпел неудачу. — отчаянно зашептал он. — Я подвел Брисеиду и чуть не подвел Гермиону. Сегодня греки испытали волю Аполлона. Их дни будут сочтены. Аполлон стоит на стороне троянцев со дня сотворения мира. И Боги пожелали этого, а война — испытание силы и веры города. Народ не подведет и не разочарует священный замысел! Темноокий принц поднял голову, мрачно глядя на отца. — Что до алчного отца Агамемнона... — Оставь его богам! Гектор нетерпеливо вздохнул. — Не боги будут вести нашу войну за нас! Мы должны быть очень осторожны… — Мы под защитой Аполлона. — Но и у греков есть свои патроны и защитники среди богов. Царь не мог возразить. Под пристальным взором Гектора старческие глаза не дрогнули, Приам выдержал суровый взгляд сына. — Возможно... Их прервал слуга. Тяжелое сбивчивое дыхание мужчины, пробежавшего долгий путь. — Простите, мой царь и мой царевич, но... Последовали хриплый вздох и споктыкающиеся рваные шаги. Из темноты катакомб показалась сгорбленная мужская фигура с одной рукой на перевязи. Его волосы, растрепанные и грязные, спадали на темное лицо. Он что-то бормотал, но понять что было невозможно из-за выбитых зубов. Мужчина появился в теплом свете факелов, и Приам с Гектором отпрянули, почти отступая в ужасе. — Его почти убили. — слуга ответил на незаданный вопрос. — Грек. Драко. Приам заметно побледнел, он не был в силах смотреть в лицо калеке. — Аполлон, помоги нам. Какое оружие предпочитает использовать этот грек? Раненый опустил голову, прячась от взглядов. Его изуродованное лицо не позволяло ему говорить, боль притупляли целебные травы, зашитые в грубую повязку. — Его гугки, фаше феичество. — слюна капала с подбородка мужчины на обрубок, которым стала его рука, кровь уже просачивалась через недавно перевязанную рану. Слуга склонил голову и смиренно перевел сказанное. — Его кулаки, ваше величество. — он добавил, колеблясь. — Другие солдаты говорят, что грек разбил это лицо… одним ударом. Они шепчут о его нечеловеческой силе, что он великан среди людей… что он… Гектор отмахнулся. — Он такой же человек, как и я. Его рост и сила огромны, но в этом нет ничего божественного. Слуга не возражал. Гектор приблизился к калеке, наклоняясь к нему, чтобы быть с ним на одном уровне. — Со всей искренностью хочу просить прощения за пережитые тобой страдания, воин. Будь уверен, Драко понесет наказания со свои варварские преступления. Раненый воин застонал от боли. — Нет нуфды гооить так. ...эмиони... гх цаивна в большой опасноссти. — Гермиона в опасности. — медленно повторил Гектор. — О чем ты говоришь, воин? — Он! — мужчина испуганно выплюнул это слово. — Он сказал, фто пиидет. Его кккотенок. Гектор заметно побледнел. — Он видел ее. Когда она убегала… он видел ее… что… что еще он сказал? Мужчина с гримасой на лице покачал головой. — Фсе. Ничео болеее. Воин покачнулся, и Гектор рассеяно поддержал его. — Нет. — твердо прошептал он. Седовласый царь жестом приказал слуге увести человека и покинуть залу. Поспешно дернувшись, слуга исполнил приказ, и царь остался плечом к плечу рядом с сыном. — Мы должны сказать ей… — начал Гектор. — Нет. — царь Приам мягко покачал головой. — Она всего лишь ребенок, не стоит обременять ее чем-то, что, возможно, никогда не осуществится. — А что, если это произойдет, отец?! Что, если греки проникнут через эти стены? Неужели мы должны оставить ее ему, невиновную в ее страшной судьбе…? — В чем смысл таких предсказаний? Пустые тревоги и расстройства. Нет в этом смысла, сын. Гектор устало потер виски, ища поддержки в глазах отца. — Гермиона смышленая девушка. Она будет готова к борьбе, будет более осторожной. Приготовится к худшему. — Нет. — Приам был резок. — Не пугай ее. Я запрещаю тебе пугать бедного ребенка. Наступила минута тяжелого молчания, после которой Гектор натянуто и неуважительно поклонился и покинул комнату. Погружаясь в прохладную тьму соединяющего коридора, Гектор грубо стряхнул волосы с глаз, раздраженно взъерошив темные кудри. Рычание застряло у него в горле комом, и он отклонился от яркого света сухих факелов. Решительно он отпрянул от стены и бросился в восточное крыло троянского дворца. Он тяжело шагал по граниту пола, шаги приглушались сандалиями. Прохладный ветерок окутывал дворец, подгоняя воина, проталкивая сквозь мрачные тени, он сворачивал коридор за коридором. Был самый темный час, ни одна душа не теплилась в этом месте, но Гектор мчался вперед по лабиринту коридоров. Где-то в этом дворце его маленький сын прижимался к теплой груди Андромах, его брат Парис крепко тискал возлюбленную Елену. Повсюду были супружеские пары на брачных ложах, дети спали в надежных руках своих матерей, и даже греки, должно быть, находили утешение и силы в своем жестоком и крепком оплоте товарищества, распевая похабные мелодии вокруг ревущего огня. И только Гектор видел эту страшную жуткую темень, окутывающую сладостный маленький мир их города. Эту грозную силу, посланную сюда, чтобы оторвать сыновей от их матерей, любовников от любовниц и бросить невинную женщину в объятия чудовища. Наконец он пришел. Гектор оказался к аккуратной маленькой приемной, украшенной голубыми плитками и мерцающими мозаиками. Он прошел мимо бьющего фонтана и заметил мирно спящую служанку, не ведающую о его присутствие. Он не стал будить ее. Вместо этого прошел в смежную спальню. Комната без дверей и с колоннами из чистого белого мрамора была прохладной и просторной. Она освещалась лишь серебристым лунным светом. Ее маленькое тело было завернуто в тонкие простыни, а лицо обращено к открытой прохладе ночи. Она была такой чистой и невинной, что напомнила Гектору выражение лица его новорожденного сына. Нетронутая ужасами мира чистота, воплощенная в порочной человеческой форме. Такой видел Гектор эту женщину-ребенка, свою новообретенную сестру, но лелеемую им так, словно их узы были кровными. Он присел на кровать, осторожно рассматривая непослушные кудри. Все в ней олицетворяло богатое здоровье: золотисто-коричневые буйные блестящие волосы, чернеющие в лунном свете, золотые глаза, прикрытые бледными веками, подведенными темными вьющимися ресницами. — Бедная девочка. За тобой идет чудовище. Ты не заслуживаешь его, но когда он к тебе приблизиться, отказаться ты не сможешь. Мне жаль, что я обязан молчать, но отец прав. Не люди избирают свою судьбу, если боги решили, то борьба тщетна. Возможно лишь сдаться на их милость. Гектор погладил ее по волосам. — Я буду защищать тебя. Пока я буду стоять, он не будет иметь никаких прав на тебя. Пока я буду стоять, я буду защищать тебя от всех этих чудищ. Гектор тихо поднялся и отступил назад. Когда он выходил, то уже не смотрел на Гермиону, поэтому не видел ясного взгляда, устремленного куда-то вдаль, словно за пределы смертного цартства. К ней приближалось чудовище. Но Гектор уже был бессилен. Гермиона была права. Через месяц великий троянский воин был убит. Исход войны был решен. Андромаха плакала с сыном на руках, и ее глаза не видели бледного лица Гермионы. Не было смысла бояться судьбы, ведущей к ней Драко.