Сойти с ума от любви к тебе.

      Гаррус уже несколько раз разминулся со смертью в своей жизни. На Омеге это была ракета в лицо, потом несколько близких к этому моментов во время войны со Жнецами, когда баньши или твари подбирались вплотную. Но по сравнению с тем, что происходило прямо сейчас, то были просто детские игры. Как только Виктус произнёс слова «предстоящее бракосочетание», Гаррус внезапно понял, что испытывает странную ностальгию по той ракете в лицо. Прямо сейчас она была бы очень кстати.       — За будущее, — повторила толпа вокруг них, поднимая бокалы в их направлении. Гаррусу казалось, что он видел всё происходящее словно в замедленной съёмке и был способен за считанные секунды описать каждую отдельную эмоцию, промелькнувшую на лице Шепард: удивление, шок, осознание, ужас, ярость, а затем — ничего.       Они стояли на виду у всего зала бок о бок, но Гаррус чувствовал, что попытка прикоснуться к Шепард сейчас приведёт его к потере конечности. Он наблюдал, как она слегка натянуто кивнула Виктусу через всю комнату. Как нацепила на лицо застенчивую улыбку, разгладившую её нижнюю половину лица. Самую мастерки исполненную маску, какую Гаррус только видел. Хотя он знал её слишком хорошо, чтобы понимать, что именно за всем этим скрывается.       Затем она посмотрела в его сторону. Смертельно спокойный взгляд, которым она его пригвоздила, заставил его перестать мечтать о ракете и начать надеяться, что в этот самый момент из могилы поднимется сам Властелин и прорвётся сквозь стену. Армия воскрешённых Жнецов была бы намного предпочтительнее того, что ему придётся вынести в тот момент, когда Шепард останется с ним наедине.       Но они всё ещё должны были разыгрывать то, чего все от них ожидали: пожимать руки и улыбаться, принимать поздравления и пожелания счастья, быть очевидно собирающейся пожениться парочкой. Прошло больше двух часов, прежде чем они смогли вежливо удалиться. Напряжение росло с каждой минутой задержки возможного взрыва, словно кто-то положил гранату в скороварку.       Когда они покинули вечеринку, он осмелился предложить Шепард свою руку, которую она, к счастью, приняла. Они стояли в безмятежном молчании, пока парковщик подгонял их машину. Гаррус помог Шепард сесть в машину, а затем обошел её за семь шагов, наслаждаясь последними мгновениями своей жизни в мире смертных. Погода выдалась очень приятной для этого времени года, звезды мерцали над головой, и еда на вечеринке была вкусной. У некоторых последние вечера бывали и хуже. Однако слишком скоро он оказался у своей дверцы. Он сел в машину, запрограммировав маршрут в космопорт. И тут Гаррус приготовился к концу.       Вместо этого он получил несколько долгих минут ледяного молчания. Когда он осмелился взглянуть на неё, Шепард была совершенно неподвижна и смотрела прямо перед собой. Её спина была напряжена, лицо ничего не выражало. Он перевёл взгляд вперёд и больше не посмел поворачиваться в её сторону. Когда это в машине стало так холодно? Наконец, после десяти минут оглушительного молчания, лёд треснул.       — Надеюсь, у тебя есть объяснение, — просто сказала она. Её голос был жёстким, профессиональным. Он знал этот тон. Именно такой тон она использовала, когда имела дело с неприятными политиканами или своенравными дипломатами; с теми, с кем ей приходилось общаться и вести себя вежливо, но на самом деле она предпочла бы находиться где угодно, только не рядом с ними. О, это было в миллион раз хуже, чем разглагольствования и крики, которые он себе представлял. Каким-то образом в машине стало ещё холоднее.       — Мне… очень жаль, — искренне сказал он.       Она даже не взглянула на него.       — Это не объяснение.       — Я… — Ему лучше начать с самого начала, провести её по пути своих неудач, рассказать ей всё, что он скрывал от неё. — Виктус и все остальные были счастливы, что мы встречаемся, потому что они предполагали, что мы поженимся… потому что мы были друзьями так долго, а теперь и вовсе встречаемся уже год. Они хотели знать, когда это произойдёт, и во время первого ужина я сказал им, что просто ещё не сделал тебе предложение. Но по прошествии нескольких недель они перестали покупаться на мои оправдания, а потом случилась эта вечеринка, и… и я сказал Виктусу, что уже спросил тебя, но мы хотели придержать это в секрете, пока занимаемся планированием свадьбы. Я не знаю, почему он решил сделать объявление или откуда он взял эти «восемь недель».       Она медленно перевела дыхание.       — От меня. — Гаррус взглянул на Шепард: её лоб был нахмурен, а спина всё ещё оставалась прямой. — Он сказал мне, что ты сообщил ему важную новость, и я предположила, что он говорит об Элизиуме.       В голове у него что-то щëлкнуло.       — День Перемирия…       — Именно.       — Духи… — Он потёр рукой шею и несколько секунд смотрел, как мимо окна пролетает Сипритин. Он определённо влип в ещё больший бардак, чем изначально, и втянул её тоже. — Я действительно сожалею обо всём этом. У прессы будет знатный повод для новостей.       — Я не… — Она вздохнула и покачала головой, глядя на свои колени. — Честно говоря, меня это не волнует. Мы разберёмся с этим, как и всегда. — Наконец она посмотрела на него с упрёком во взгляде. — Что меня волнует, так это то, что ты мне ничего не сказал.       — Мне очень жаль, — прошептал он, и субгармоники в его голосе были тонкими от стыда.       — Мы не лжём друг другу, Гаррус. — От боли в её голосе у него перехватило дыхание, словно резануло ножом под панцирь, между ребёр.       — Это я знаю. Я… Я не хотел тебя беспокоить. Я думал, что смогу найти решение вовремя, и тебе больше никогда не придётся беспокоиться об этом. — Он покачал головой, вспоминая очень похожий разговор, который они не так давно вели у неё на кухне. — Я же сказал тебе, что не брошу тебя снова, как сделал это тогда.       Она одарила его полуулыбкой, хотя её глаза всё ещё выглядели грустными.       — Я знаю, что ты хотел как лучше… Просто… такое чувство, что ты не доверяешь мне настолько, чтобы рассказать. — Она взяла его за руку, переплела их пальцы и крепко сжала.       Нож между ребёр провернулся, и он склонился к ней, обхватив её лицо другой рукой.       — Это не так. Клянусь. Я доверяю тебе больше, чем кому-либо ещё в этой Галактике. Даже если мои действия в прошлом месяце очень сильно этому противоречили.       Она слегка кивнула и накрыла его руку своей.       — Знаю. Я тебе тоже.       После этих слов ему стало намного легче.       — Мне так жаль, что я втянул тебя во всё это.       Шепард кивнула и вздохнула.       — Ну и какой у нас план? — спросила она, глядя на него со своим фирменным командирским выражением лица. Было трудно смотреть на него и не верить, что невозможное возможно. Война была выиграна благодаря закалённой словно сталь силе воли в её глазах. — Как мы это исправим?        — Понятия не имею, — наконец признался он. Она тихо рассмеялась на его ухмылку. — Серьёзно, я пытался найти решение с первого дня, и всё, что я нарешал — это наши текущие проблемы.       Она кивнула и откинулась на спинку сидения, и, как ни удивительно, он почувствовал странное сожаление из-за новой дистанции между ними. Затем кар приземлился в космопорте; звуки объявлений и движения просачивались сквозь всё ещё закрытые дверцы машины. Он наблюдал, как она смотрит на терминалы, изгиб её скулы был подсвечен фарами проезжающего мимо транспорта.       — Может быть… может быть, нам лучше пока всё так и оставить, — предложила она, снова поворачиваясь к нему. — Даже если мы вляпались в это по случайности, я всё равно думаю, что это лучше, чем альтернатива.       — Восемь недель — не очень большой срок, — уклончиво ответил он, хотя и был с ней согласен.       — Нет. Но… я верю в нас. Я думаю, что мы сможем найти решение, если объединим наши усилия.       — Да. Мы сможем.       Если и был кто-то в этой Галактике, кому он доверил бы неустанно биться над решением любой проблемы, то это была Шепард. А он будет рядом с ней, как в старые добрые времена.       Она ободряюще улыбнулась ему и вышла из машины. Только когда она отпустила его, он понял, что всё это время держал её за руку, и теперь его ладонь казалась странно пустой без неё. Он несколько раз сжал и разжал руку, прежде чем выйти вслед за ней и помочь ей с сумками.       Хотя они и выглядели немного странно, будучи единственной парой в официальной одежде на входе в терминал, Гаррус надеялся, что они просто растворятся в общей толпе. Но он осознал, что ошибся, когда поставил перед Шепард сумку и мимо прошла группа подростков. Он услышал отчётливое шипение «Духи, это же коммандер Шепард и советник Вакариан». По печальной улыбке Шепард он догадался, что она тоже это услышала.       — Может быть, мне стоит покрасить волосы, — задумчиво произнесла она, поднимая сумку за ручки.       Гаррус нахмурился.       — Я… — он закашлялся, прочищая свои субгармоники, которые звучали подозрительно. — Мне нравится красный цвет, — пробормотал он, слегка потирая шею.       Её улыбка стала искренней, и она отвела взгляд.       — Увидимся дома?       — Определённо. Я вылетаю послезавтра. Хочешь позавтракаем, когда я вернусь?       — Звучит неплохо. Тогда мы сможем устроить мозговой штурм. — Она заколебалась. — А эти дети всё ещё смотрят? — Она склонила голову в ту сторону, куда они ушли.       Он взглянул поверх её головы. Группа остановилась метрах в двадцати, чтобы поглазеть на них и пошептаться между собой. Парочка даже фотографировала.       — Да, — вздохнул Гаррус.       Шепард шагнула к нему и приподнялась на цыпочки. Повинуясь какому-то инстинкту, о существовании которого он даже не подозревал, он наклонился к ней. Она нежно поцеловала его в мандибулу, коснувшись пальцами другой щеки.       — До скорой встречи, — тихо сказала она, её взгляд был мягким и тёплым. Сердце колотилось у самого горла, поэтому он просто кивнул. Он глазел ей вслед, пока она уходила в посадочный терминал, одетая в цвета его колонии. О… Ничего себе.       Его наблюдение было прервано очень пронзительным хихиканьем от группы неподалёку. Что же он делает? И что ещё важнее, почему? Он взял себя в руки и сел в машину, оставив всё необычное или ошеломляющее позади. Но даже сейчас он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь раньше ему так не терпелось вернуться на Цитадель.