Квартет

“The sounds of silence*”, – Simon and Garfunkel.

(Северус) Северус проскользнул по коже дивана и устроился на свободном месте Гермионы. Он хотел, чтобы она расположилась идеально, потому что собирался в полной мере насладиться этой поркой. Наконец-то она сполна получит за все те годы, когда бесконечно тянула руку и цитировала наизусть учебник. Но это было десять лет назад. Целых десять. Конечно, она уже взрослая для такого поведения. Больше не школьница. Одна эта задница – доказательство расцвета ее женственности. Возможно, та юная зубрилка давно осталась в прошлом. Или, может быть, теперь Грейнджер трахается с книгами, вместо того чтобы учить их наизусть. Очевидно, что за этими полками она занималась не только чтением. Люциус помог Гермионе подняться, а затем развернул ее, заставив наклониться над коленями Снейпа. Она не вздрогнула и не запротестовала, значит перспектива получить от него порку, должно быть, не казалась ей слишком отталкивающей. Северус еще не был уверен, была ли она фанаткой Малфоя или просто страстной любительницей порки. Судя по ее готовности, последнее. Северус поднял ее юбку и одобрительно кивнул, глядя на дело рук Малфоя. Он нанес грунт для дальнейших слоев, и Снейп планировал покрасить эту задницу в красный. Может, Люциус и играл с ней, но Северус относился к делу серьезно. Ведьме, которая столь охотно подставилась под порку, как Грейнджер, нужно нечто большее, чем несколько шлепков и поглаживаний. Северус переместил Гермиону в более удобное положение, так что ее грудь оказалась на диване, а ноги на полу. И хотя обычно он запрещал брыкаться в таких ситуациях, нельзя было отрицать, что ему нравилось, как она выгибалась и извивалась. Это стоило поощрить. Скользнув рукой под ее коленом, он проник между бедрами и потянул ее ногу в сторону. И снова без всяких колебаний она охотно, совершенно не по-грейнджеровски, раздвинула ноги. Он перевел взгляд на Драко, который пристально разглядывал ее ниже пояса с рвением безумного художника, готовящегося нарисовать первоклассный портрет ее киски. Неужели он никогда не видел этого? Вряд ли. Северус медленно провел ладонями по бедрам Гермионы с обеих сторон, скользя по мягкой коже, пока не нашел две подходящие точки. Потянув, он раздвинул шире ее ноги и одновременно половые губы. Она ахнула, и брови Драко заинтересованно приподнялись. Северус улыбнулся про себя. Вот так, мисс Грейнджер. Дайте Драко кое-что запоминающееся. Видит ли он так же хорошо, как видит Северус, влагу, уже собирающуюся у розового отверстия? Дав понять, что ее ноги должны оставаться непристойно раздвинутыми, он несколько раз шлепнул ее по заднице. Это не было предупреждением. Он хотел, чтобы она остро осознавала свое положение. Грейнджер может забыться от порки, но прямо сейчас ей следует сосредоточиться на унижении. Подняв руку, он на секунду замер, растягивая момент ожидания, а затем ударил ладонью по ягодицам с сочным шлепком. Ее задница дернулась, а справа расцвел отпечаток ладони. – М-м! Чуть сильнее. Это должно быть запоминающимся. Шлеп! – Ой! Гораздо лучше. Он уже забыл, как адреналин бежит по телу, разжигая удовольствие, когда на коленях лежит хорошо отшлепанная ведьма, и ее горячее тело извивается, а живот вздымается от нервных вздохов, касаясь его ноги. Он отвесил ей еще десять жестких шлепков. Продолжая кричать и постанывать, Гермиона начала беспокойно толкаться бедрами в ритм ударов. Неужели она и впрямь пытается потереться о его ногу? Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! О, она определенно пытается потереться обо что-нибудь. Ну разве она не маленькая похотливая гриффиндорка? Снейп нашел размеренный ритм и устроил ей хорошую порку. ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! Ее брыкания стали совершенно непристойными. – Ой! Пожалуйста, сэр, – простонала она, от боли в панике хватаясь за край дивана. Люциус скользнул туда, где ранее сидел Северус, и придвинулся промежностью к ее лицу. – Если ты не можешь молчать, мне придется занять твой рот. Люциус расстегнул молнию, и Северус усмехнулся, когда ее тело замерло, будто окаменев. Он великодушно дал ей передышку и погладил пылающие полушария ягодиц, предоставляя возможность сосредоточиться. Все еще храбритесь, мисс Грейнджер? Северус наклонил голову, наблюдая за происходящим, а Люциус тихо хмыкнул. Он собрал ее волосы в кулак, чтобы им обоим было видно. Ее губы приблизились к головке члена Малфоя, а розовый язычок показался из-за алых лепестков губ. Обхватив пальцами основание и удерживая член, Гермиона опустилась на него ртом. Затем, подавшись назад, она остановилась, сомкнув губы на рельефной головке Малфоя. Какая восхитительная чувственность. Задержавшись наверху, Грейнджер сделала вдох, и по движению ее челюсти Северус понял, что она провела языком по кончику. Когда она снова насадилась на него, ее глаза закрылись, будто она растворилась в этом переживании. – Вот так, – прошипел Люциус. – Медленно и аккуратно. Используй язык. Снейп протянул ей руку помощи в эротических начинаниях. Шлеп! – М-м! Ее хнычущий стон вибрацией окутал головку члена Малфоя, и серые глаза Люциуса закатились. Шлеп! Снейп взглянул на Драко. Того явно слегка взбесило, что его подруга делает минет его отцу, но нельзя было не заметить бугор у него на штанах. Шлеп! – О! – Черт, – простонал Люциус. – Не останавливайся. Он приподнял бедра, погружаясь еще глубже ей в рот. Член Снейпа натянул ширинку, борясь за свободу. События развивались быстрее, чем ожидалось, и его яйцам скоро срочно понадобится опустошиться. Но в отличие от Люциуса, он не собирался трахать ее в рот. Ее бедной покрасневшей заднице наверняка не помешает немного крема после тяжелой ночи. Краем глаза Снейп заметил, как Драко обхватил свой член через брюки. Возможно, ему и не нравится то, что его отец делает с Грейнджер, но он определенно не против наблюдать за этим. Завтрашний разговор за завтраком должен быть весьма интересным. Люциус и Драко уже давно сосуществовали на лезвии бритвы. Когда они находились в одной комнате, воздух буквально потрескивал от скрытого напряжения. Люциус, как и большинство чистокровных отцов, хотел, чтобы его сын был солидным и жестким. А любые проявления привязанности считались баловством. Их связь друг с другом была холодной. Чтобы защититься, Драко отгородился щитом надменности и насмешливости, но несмотря на свою схожесть с Люциусом, он так и не заслужил одобрения отца. И вероятно, никогда не заслужил бы. Люциус всегда держался отстраненно, пытаясь "сделать человека" из сына. Но его план провалился. За последние несколько лет Драко отдалился, избегая снобизма и претенциозности Люциуса ради собственной индивидуальности. Но затем умерла Нарцисса, и Драко совсем отбился от рук. Он стал удивительно чувствительным, что, как предполагал Северус, было компенсацией любви, которую он больше не получал от матери, а также ответной реакцией на суровое равнодушие отца. Но Северус видел, в какое отчаяние впал Драко. Каждую неделю он трахал новую ведьму, прыгая в постель к любой, кто проявит к нему хоть каплю нежности. Это было общей чертой отца и сына: оба расцветали от прикосновений. Это помогало им оставаться в здравом уме. Но Северус видел, что Драко несчастен. Сексуальная близость была плохой заменой эмоциональной поддержки. Северус мог проявить сочувствие. И хотя Люциус удовлетворял его основные потребности в дружбе, в жизни Северуса все же зияла дыра. Какая-то его часть увядала. Чего-то не хватало. Ближе всего он подобрался к обнаружению этого недостающего элемента после смерти Нарциссы, когда собрал осколки разбитого сердца Люциуса. Он отправился проведать его по просьбе Драко и, прибыв, был шокирован внешним видом своего друга. За последние недели банные процедуры явно не были его приоритетом, он потерял, по меньшей мере, два стоуна**, а мышцы исчезли из-за истощения. От Люциуса не было ничего слышно с похорон, и Северус решил, что он скорбит, как любой нормальный муж, но стоило Снейпу взглянуть на него, как стало ясно, что проблема далеко не в печали. Он был сломан, и осталась лишь оболочка человека, которым он когда-то являлся. Малфой яростно возражал против помощи: его голос был хриплым из-за того, что он давно ни с кем не говорил, но тем не менее поток бешеной язвительности продолжал извергаться из него. Северус просто наблюдал. Это было все равно что смотреть на орущий череп. Люциус метался по комнате, разбивал хрустальные безделушки Нарциссы одну за другой, сначала бросая их в Снейпа, а затем просто швыряя на пол в припадке ярости. Северус не пытался остановить эту вспышку, он молча сидел на кровати, пока Люциус громил комнату словно белокурый ураган. Когда буря утихла, а пол засверкал, как алмазный прииск, Северус подошел к нему. На секунду тело Люциуса напряглось, будто готовясь нанести удар, а лицо исказилось от боли. Северус все понял. Не было лекарства от потери любви всей жизни. Он не сказал ни слова, обвил рукой шею Люциуса, притянул к себе и крепко обнял. За долю секунды Малфой растерял свою воинственность. Он уткнулся лицом в плечо Снейпа и заплакал. Животная тоска, сквозящая в его плаче, задела Северуса за живое, и он прижал его к себе еще крепче. Дать выход эмоциям было именно тем, в чем Люциус нуждался, и, проснувшись поутру, он явно чувствовал себя лучше. Он не выглядел таким изможденным, а выражение лица больше не было хмурым и угрюмым. Северус оставался с ним до конца лета, чтобы убедиться, что он снова встанет на ноги, и когда время подошло к началу нового учебного года, Снейп ощутил, что Люциус уже на пути к выздоровлению, и оставил его на попечение Драко. Он по-прежнему приезжал каждые выходные, и это шло на пользу им обоим. Люциусу нужен был друг и любовник… и Северус нуждался в том же самом. И даже в большем. Поначалу было трудно понять, но что-то случилось тем летом, что изгнало демонов из его души. Прошло некоторое время, прежде чем он осознал, что заставило его почувствовать себя по-другому: ему нравилось заботиться о ком-то. Это открытие потрясло его. Было приятно чувствовать себя нужным. Желанным. Теперь у него была цель. Раньше он не был знаком с этой стороной себя самого. Он спрятал это открытие глубоко внутри. С этим знанием ничего нельзя было поделать, и казалось мазохизмом продолжать размышлять о жажде, которую он не мог утолить. Люциус был единственным выходом для тех немногих эмоций, которые он позволял себе иметь. И теперь, когда Малфою стало лучше, Северус начал поиски еще одного источника этих ощущений. Вот почему в его жизни нужна была женщина. Женщины принимают заботу так, как большинство мужчин не могут. Они не отвергают проявления привязанности. Долгое время его спасением была Нарцисса. Она стала его опорой. Но с ее смертью он потерял равновесие, которое она принесла в его жизнь. Снейп не любил ее так, как любил Лили, но она была ему небезразлична. Нарцисса стала его спасением, с готовностью принимая нежную сторону его «я». Хотя «сторона» это слишком громко сказано. Скорее, вспышки нежности. Словно молнии. И все же молния нуждалась в заземлении. То, как мягкая задница Грейнджер извивалась на его коленях, было ярким напоминанием обо всем, чего ему не хватало в жизни. Он уже и забыл, в чем состоит главная разница между мужской сексуальностью и женской и какую власть имеет киска. Грейнджер была невероятно мягкой и округлой, тогда как Люциус – жестким и угловатым. Как бриллиант. В одно мгновение он мог заставить тебя почувствовать себя счастливейшим человеком в мире, а в следующее – мог быть холоден, как лед. Это не слишком волновало Снейпа. Он имел схожую натуру. Но так приятно было для разнообразия отшлепать мягкую пружинящую задницу. И этот запах. Боги! Он совсем позабыл этот сладкий аромат разгоряченной ведьмы. Мускусный запах ее возбуждения заполнил его ноздри, как струйки опиума. Что так возбудило их маленькую гриффиндорку? Откровенность ее позы или боль от его руки? Или она текла от вида толстого напряженного члена Люциуса? Честно говоря, это и впрямь было аппетитно. Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Ее губы блестели от слюны, которой ее усилиями был покрыт и Малфой. Огонь освещал с одной стороны ствол его члена, так что там рельефно выделялась каждая жилка. Грейнджер скользила губами по выступающей головке, помогая себе рукой, и Северус видел, что Люциус готов взорваться. Его дыхание всегда становилось прерывистым, когда он приближался к финишу. Шлепнув по заднице немного сильнее, Снейп заставил ее застонать чуть громче. Люциусу это понравится. Его глаза закрылись, он запрокинул голову к потолку, оскалившись от удовольствия и зашипев. Его светлые волосы веером рассыпались по черной коже дивана, и Снейп наблюдал за его лицом, пока он кончал. – Вот так, девочка. Проглоти это все, – пробормотал Малфой, двигая бедрами ей навстречу в такт оргазму. Снейп подождал, пока Люциус затихнет, после чего замедлил порку. Когда последний глубокий вздох сорвался с аристократического рта Малфоя, Северус снова обратил свое внимание на задницу, лежащую у него на коленях. Пока Гермиона пыталась отдышаться, он провел кончиками пальцев по ее горящим ягодицам, проверяя их жар и цвет. Гермиона подняла голову, и Северус услышал, как тяжело она дышит после отлично выполненной задачи. Грейнджер, возможно, и была раздражающей студенткой, но нельзя сказать, что она не работала усердно, чтобы добиться желаемого. Он оценил это старание по достоинству. Как и эту задницу. – Теперь очередь Северуса, – объявил Люциус. – Тебе понравилась его порка, не так ли? – М… да. Снейп погладил ее задницу и многозначительно кивнул Малфою. Ты знаешь, чего я хочу. – Позвольте Северусу встать, мисс Грейнджер, – сказал Люциус. – Нет-нет-нет. Продолжай лизать мой член. Я не хочу сегодня снова принимать ванну. Приведи меня в порядок, пока Северус нанесет немного крема на твою попку. Гермиона неловко поднялась, уткнувшись лицом в колени Люциуса. Она уперлась ногой в сиденье и выпятила задницу. Северус не смог сдержать усмешку: настолько она сейчас походила на бабуина своим красным задом и позой. Северус быстро расстегнул ширинку, и облегчение нахлынуло на него, когда его плоть обрела свободу, которую жаждала последние двадцать минут. Он стянул боксеры с торчащего члена и обхватил его. Скользя по нему одной рукой, он провел сочащейся головкой по пылающей заднице туда-сюда, вверх-вниз, рисуя на ней блестящее обещание приближающейся развязки. Она выгнула спину и тихонько застонала от возбуждения. Изгиб тела заставил половые губы раздвинуться, и Северус откинулся назад, чтобы лучше рассмотреть. Черт возьми. Из-за жара ее отверстие сияло. Даже бедра были влажными. Он бросил на Люциуса потрясенный взгляд, и Малфой хихикнул. – Постарайся не оставить лужу на моем ковре, – поддразнил Люциус. – Он импортный. Северус хотел видеть больше. Пальцами он оттянул левую ягодицу в сторону, раскрывая ее расщелину. Гермиона ахнула, но ее маленькое сморщенное отверстие нахально подмигнуло ему в знак одобрения. В отчаянии ее спина изогнулась сильнее, и она двинула бедрами, чтобы потереться обо что-нибудь. Его яички напряженно поджались, предчувствуя развязку, и он поддался порыву, скользя рукой по члену быстрее и толкая себя за грань. Первая струя легла на поясницу, но остальные брызнули ей на ягодицы, оставив несколько кремовых пятнышек. Северус не издал ни звука во время мощных выбросов: он никогда не озвучивал ошеломляющее наслаждение, которое охватывало его член, но чувствовал, что взгляд Люциуса сопровождает каждое его движение и подергивание. Малфою не нужны были стоны и хрипы, чтобы распознать пик возбуждения Снейпа. Они слишком хорошо друг друга знали. Малфой хитро улыбнулся, блеснув белыми зубами. – Если ты хорошо попросишь, уверен, Северус протянет твоей бедной киске руку помощи. – Э… хм… – промычала она, а затем несколько раз прочистила горло. – Пожалуйста… м… не могли бы вы… помочь мне, сэр? Снейп ухмыльнулся, глядя на Люциуса, и покачал головой. Малфой снова собрал ее волосы. – Это недостаточно хорошо. Скажи: «Спасибо, что отшлепали меня, профессор Снейп. Моя киска такая мокрая. Пожалуйста, заставьте меня кончить». Северус подавил смешок. Люциус собирался сделать так, чтобы она никогда не пережила это унижение. – С-спасибо, что отшлепали меня, профессор Снейп, – тихо повторила она. – Моя… моя киска такая мокрая. Пожалуйста, заставьте меня… кончить. Он кивнул и проскользнул двумя пальцами в ее мокрое отверстие. – Ах! Горгоний резвый галоп! Из нее не просто текло, внутри она была такой распухшей, что, казалось, он сунул пальцы в живой наручник, мышцы которого сжались вокруг нарушителей спокойствия, будто собирались переломать им кости. Снейп повернул руку ладонью вниз и отыскал набухшую точку G. Вот она. Черт возьми! Влажный звук вторжения его пальцев в ее плоть наполнил комнату. Большой палец нашел клитор, и Гермиона тут же задрожала. – О боже! Чем жестче он надавливал, тем сильнее она дрожала. Его семя все еще блестело на ее заднице, и хотя ему нравилось это зрелище, Снейп хотел оставить ей кое-что на память. Поглаживая свободной рукой ее ягодицы, он втер в них сперму. Вероятно, позже она примет душ, но до тех пор у нее останется осязаемое напоминание о нем. Правильная чопорная зубрилка нескоро забудет свое приключение в змеином гнезде. – О… о боги! Черт! Снейп оторвал взгляд от ее блестящих ягодиц, чтобы улыбнуться вместе с Люциусом, но тот смотрел не на него. Опустив глаза, он рассматривал то, что Снейп не заметил сразу: рука Гермионы сжимала изо всех сил руку Малфоя, будто от этого зависела ее жизнь. Люциус уставился на их соединенные руки, будто раньше не видел ничего подобного. Он выглядел потрясенным. Зачарованным. Его серые глаза метнулись к ее лицу, и Северус увидел, как он сжал ее руку в ответ. У него было такое чувство, что Люциус так же ошеломлен ее женственностью, как ранее и он сам. Надавив сильнее на ее клитор, но уменьшив скорость движений, Северус наблюдал, как растет напряжение на лице его друга. Влагалище Гермионы сжалось, и струя сока брызнула оттуда, сбегая по его пальцам и стекая вниз по ее ноге. – О-о-о, Северус! Большинство людей не осмеливались называть его по имени… не говоря уже о том, чтобы прокричать его в экстазе. Ее крик, эхом отдававшийся у него в голове, сладострастно повторялся снова и снова. – Черт! – выдохнула она. – Спасибо, сэр! Люциус поднял глаза от их сжатых рук и встретился взглядом со Снейпом. О да, я слышал ее. Это выразительное «сэр», подчеркивающее ее благодарность, заставило его яички сжаться в экстазе, будто им все еще было мало. Она всегда завершает отличный оргазм покорными восхвалениями? Черт побери, похоже, он совсем не знал Грейнджер. Продолжая сжимать руку Малофя, она уткнулась лбом ему в грудь, пытаясь отдышаться. Люциус растерянно смотрел на нее, успокаивающе поглаживая большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. Северус втер остатки спермы в ее кожу, а затем медленно вытащил пальцы из подрагивающего влагалища. Поднеся их к губам, он вдохнул аромат ее амброзии*** и слизал ее, пока крем не успел остыть. Чер-р-р-рт! На вкус она была даже лучше, чем пахла. Люциус поймал его взгляд, и Северус кивнул. Я знаю. Она превзошла и мои ожидания. Он должен был дать ей что-то взамен, сделать какой-то маленький жест, чтобы показать, как сильно он наслаждался ее… компанией. Склонив голову, Северус провел пальцем по изгибу ее ягодиц, чтобы запечатлеть в памяти то место, где он оставил свой липкий автограф. – Пожалуйста, мисс Грейнджер. _____________________________________________________________________________ * «Звуки тишины», – Саймон и Гарфанкел. ** Стоун или стон – британская единица измерения массы, равная 14 фунтам или 6,35029318 килограммам. В Великобритании и Ирландии используется как единица массы тела человека (информация взята из Википедии). То есть Люциус потерял примерно 12-13 килограмм. *** Амброзия – в древнегреческой мифологии пища богов, дающая им молодость и бессмертие.