Не только на чердаке

— А вот интересно… — задумчиво начал Костик и кинул в гамак очередную скомканную бумажку. — Ох, как я не люблю, когда ты так говоришь, — вздохнул Серафим, осторожно заводя часы. — Почему это? — Потому что обычно за этим следует поток какой-нибудь ереси. — А вот и неправда! Обычно за этим следуют размышления и философские рассуждения. — Я так и сказал. Костик сердито засопел и отвернулся. — Ладно, давай, изливай свой поток, — с досадой сказал Серафим, убирая часы в карман. — Всё равно ведь не отстанешь… — Уже отстал. — Не отстал. Ты всегда так: сначала надуешься, потом отмалчиваешься, потом заставляешь выспрашивать, что с тобой, потом увиливаешь, потом наконец соизволишь сообщить, что обиделся, вытребуешь себе в качестве извинения какую-нибудь ерунду, хотя с чего бы мне извиняться, а потом всё равно делишься этими своими размышлениями и рассуждениями… — Решили сэкономить на извинениях? — хихикнул Костик. — Вообще-то да. Еще одного дракона мы не потянем. — Можно не дракона, — покладисто сказал Костик. — Можно курицу. — Зачем тебе курица? — закатил глаза Серафим. — Надо, — коротко ответил Костик. — Курицы не будет, — решительно заявил Серафим. Лицо Костика разочарованно вытянулось. — Вот возьму и не скажу, о чем думал. — Скажешь, — с сожалением покачал головой Серафим. — Ну, может, и скажу, — согласился Костик. — Но не сейчас. — А когда? — Когда тоска и печаль перестанут сковывать мой язык и позволят мыслям облечься в слова, — торжественно изрек Костик. Серафим тихонько застонал, а выбивалки заворочались в своей сети. — Интересно, — поспешно сказал Костик, приподнимаясь и на всякий случай отодвигаясь подальше от сети, — почему часы именно Христофоровы. Это же не ересь? — Нет, — вздохнул Серафим. — Это хороший вопрос. — Правда? — Костик так удивился, что поначалу даже забыл обрадоваться. — Правда. Над этой загадкой давно бьются исследователи. Запись о Христофоровых часах впервые появилась в одной самой обычной домашней энциклопедии артефактов. В таких энциклопедиях редко бывает что-то стоящее, в основном давно известные пустяки. Но Христофоровы часы — серьезный и довольно редкий артефакт, это было настоящее открытие. В той энциклопедии они назывались просто часами, а Христофор — это имя, которым была подписана статья. Позже были найдены подобные часы, исследователи выяснили, при каких обстоятельствах обычные часы могут стать Христофоровыми, все их свойства, описанные в той статье, подтвердились. Но ни первых часов, ни Христофора никто не видел. — Так не бывает, — запротестовал Костик, слезая со шкафа и плюхаясь на сундук рядом с Серафимом. — А как же та семья, которой принадлежала энциклопедия? Серафим покачал головой: — И они не знали никакого Христофора. Запись просто появилась — и всё. — Может, они это для пущей загадочности, — подозрительно прищурился Костик. — Я вон тоже могу понаписать в энциклопедию, что меня зовут каким-нибудь Корнелиусом… — Ох, всё время забываю, что ты у нас прогульщик, — вздохнул Серафим. — Нельзя просто так вписать что-то в энциклопедию. Для этого нужно отпереть ее зельем архивариуса, а оно у каждого свое, как отпечаток пальца. И зелье Христофора не совпало ни с чьим другим. — Может, у кого-то их было два, — не сдавался Костик. — Может, тебе стоит выучиться на исследователя, — беззлобно отмахнулся Серафим. — Они любят подвергать сомнениям общепринятые теории… — Я люблю подвергать сомнениям вообще всё, — радостно сообщил Костик. — Вот стану исследователем, остановлю часы и проверю, правда ли, что я могу умереть из-за такой ерунды. Спорим, неправда? — Конечно, неправда, — кивнул Серафим. — Как же ты доживешь до экспериментов с часами, если я тебя прямо сейчас придушу?