Не только на чердаке

— Вставайте скорее! — Мы горим? — сонно поинтересовался Серафим. Костик продолжал тормошить его: — Вставайте. Вы и так уже почти всё проспали! Хорошо, что я нашел ключ от бюро… — Ты же не трогал мои зелья? — пробормотал Серафим, приоткрыв один глаз. — Еще как трогал, — заверил его Костик. Серафим поспешно сбросил одеяло и соскочил с раскладушки, едва не уронив яйцо. — Осторожнее, не расколотите! — возмутился Костик. — Что в моей постели делает яйцо? — растерянно спросил Серафим. — Греется, пока я хлопочу по хозяйству. Я вам его подложил, чтобы не мерзло, — пояснил Костик. — Под дракона своего подкладывай, — сварливо сказал Серафим, ежась и натягивая поверх пижамы свитер с царевной. — Что ты уже натворил с утра пораньше? — Тесто. Вы мне прямо бабушку напомнили, — сообщил Костик. — Она всегда говорила, что тесто творят, а не месят. Это потому что из теста столько всего волшебного получается, да? — Что за мерзкая привычка, — поморщился Серафим, — с самого утра болтать без умолку… Помолчи, дай проснуться. — Пока вы проснетесь, уже и день пройдет, они зимой короткие, — заметил Костик. — А зачем тебе понадобились зелья? — вспомнил вдруг Серафим. — Ну, я искал что-нибудь очищающее, — скромно потупился Костик. — Очищающее кого и от чего? — проницательно спросил Серафим. — Феогноста, — признался Костик. — От патоки. И вообще, — мстительно добавил он, — сами виноваты. Продрыхли всё самое важное, не помогали, а Феогност — молодец, сам вызвался… Только у него не получается ничего. Серафим мрачно посмотрел на стыдливо зардевшегося Феогноста, покрытого ромашками. — Что это с ним? — Ну-у, — протянул Костик, — зато мы теперь знаем, что зелье «Радость пекаря» приносит пекарю радость от созерцания красоты, а не от помощи с уборкой… — Это «Радость лекаря», дубина ты. Выращивает лекарственные растения и травы. — То есть позавчера, когда я свалился с буфета и расшиб колено, вы могли запросто вырастить подорожник, но не стали? — оскорбился Костик. — Могу вырастить пучок крапивы, — предложил Серафим. — Тоже очень хорошее лекарство. — Да ладно, — смутился Костик, — уже не болит. Серафим сердито встряхнулся, плеснул себе в лицо водой из умывального кувшина и тут же принялся тереть глаза руками. — А, да, я туда просыпал пакетик каких-то блох, — спохватился Костик. — Наверное, лучше этой водой не умываться. — Наверное! — с горечью подтвердил Серафим, нашаривая полотенце. — Это ослепляющий порошок был? — Если да, это очень плохо? — осторожно спросил Костик. — Ну, вообще-то нет… Хоть не буду видеть твою наглую физиономию, — вздохнул Серафим. — Блохи были рыжие и сушеные? — Не-а. Красные волосатые. И пели. — Ох, еще лучше, — простонал Серафим. — Что? — Это музыкальная тля, — мрачно сообщил Серафим, обхватив себя руками и уперевшись спиной в печь. — Что вы делаете? Серафим изящно подпрыгнул, исполнил несколько па и из всех сил вцепился в стол. — Так теперь всегда будет? — с восторгом спросил Костик. — Нет, — ответил Серафим и провальсировал по времянке, перепрыгивая через раскиданные по полу вещи и прижимая к себе ошалевшего от такого поворота событий Феогноста. — Только до тех пор, пока ты не обольешь меня зельем огорчения. Потом я немного порыдаю, а потом придушу тебя нафиг. Быстрее! — А я, может, не хочу, чтобы вы меня душили, — сообщил Костик. — И танцуете вы красиво… Может, не надо зелья? — Надо! — ответил Серафим, отчаянно взбрыкивая и отбивая чечетку. — Ну, как хотите, — разочарованно ответил Костик, роясь в бюро. — Зелье лучезарности не подойдет? — Нет. Надо, чтобы были слёзы, иначе тля не выйдет. Серафим высоко задрал правую ногу и одним прыжком перемахнул через лавку. Дракон, дремавший в кресле-качалке, проснулся и изумленно разинул рот. — Стойте смирно, а то не попаду, — попросил Костик. — Думаешь, это легко? — возмутился Серафим, переходя на твист. Костик вылил на него содержимое флакона и поинтересовался: — Вы должны огорчиться из-за того, что позеленели и пупырышками пошли? Так, что ли, работает это зелье? — Балбес ты кривоглазый! — завопил Серафим, надев на голову тарелку, подхватив кочергу и старательно вытанцовывая шимми. — Это зелье огуречное, а не огорчения! — Ну, так бы и писали, — пожал плечами Костик. — Там так и написано! — крикнул Серафим, отбросив кочергу и изображая коленями холодец. Тарелка с грохотом свалилась с его головы и разбилась. Костик снова принялся рыться в бюро, бормоча: — Подумаешь, разница в пару букв… Серафим завертелся волчком, врезался в стол и сшиб с него чайник и пару чашек. — Осторожно, тесто! — воскликнул Костик, выливая на Серафима содержимое следующего флакона. Серафим привалился к стенке, тяжело задышал и всхлипнул: — Никогда еще так хорошо не танцевал… а ты… — Что — я? — растерялся Костик. — А ты!.. Ты лишил меня танца! — Серафим разрыдался. — Ну, не расстраивайтесь, возьмите еще тли, — сказал Костик, услужливо пододвигая к нему кувшин. — Я что, совсем умалишенный? — возмутился Серафим, отталкивая кувшин и утирая слёзы рукавом. — Нет, но зато вы зеленый и в пупырышках, — ответил Костик, готовый довольствоваться малым. — Спасибо, кстати, что не растоптали мою железную дорогу. Серафим мрачно покосился на раскиданные по полу вагончики, на которые умудрился так ни разу и не наступить во время своих танцев, и промолчал. — Хотите, полью вас еще «Радостью лекаря»? — предложил Костик. — Не хочу. — Ну и зря, ромашки вас бы украсили. Или белена какая-нибудь… У нее, кстати, очень симпатичные цветы. Вам были бы к лицу. Серафим сердито промаршировал к бюро, вынул из него бутылёк с белой жидкостью, отхлебнул, скривился и приобрел нормальный цвет. — Вы уже не спите? — заботливо спросил Костик. — Я теперь никогда спать не буду, — пообещал Серафим. — Как подумаю, что ты тут вытворяешь, пока я за тобой не слежу… — Готовы продолжать? — спросил Костик, баюкая завернутое в плед яйцо. — Не смей трогать зелья! — взвизгнул Серафим. — Я и не собирался, — успокоил его Костик. — Раз вы окончательно проснулись, давайте перестанем игнорировать сотворенное мною тесто и начнем уже печь печенье.