Не только на чердаке

— Ой. Серафим страдальчески вздохнул, не отрывая взгляда от своих дощечек, потом спросил: — Можно я просто проигнорирую это твое «ой» и не буду уточнять, по какому оно поводу? — Дело ваше, — беззаботно ответил Костик. — Деготь вообще-то полезен для организма, от него кожа чище становится… Хотя сейчас она почему-то чистой не выглядит. Серафим наконец поднял голову. Медленно, очень медленно. Посмотрел на Костика, тут же зажмурился, снова открыл глаза. Не помогло. — Мы же меня отстираем? — с надеждой спросил Костик, стоя на кровати и вытирая руки краешком пледа. — Мы тебя в утиль сдадим, — пообещал Серафим. — Какого лешего было обливаться дегтем? — Ну, во-первых, какого лешего было тащить деготь в дом, — заметил Костик, пытаясь отодрать руку от пледа, — и это у вас надо спросить, а не у меня. А во-вторых, и это снова вопрос не ко мне, почему крышка так неплотно закрыта? Я всего лишь дату изготовления на донышке хотел посмотреть. Серафим отобрал у него пустую жестянку, разочарованно заглянул в нее, покачал головой: — Ну вот, всё пропало. — Да ладно вам, подумаешь, немного заляпался, — утешил его Костик. Серафим мрачно посмотрел на залитую дегтем кровать, на липкого черного Костика, на приклеившийся к нему плед. — Плед мой был, — наконец сказал он. — Ну, вам Аграфена Филипповна новый свяжет, — предложил резко погрустневший Костик. — Не свяжет, она же вчера к сестре уехала, — напомнил ему Серафим. Костик расстроенно опустился на кровать и вздохнул. — Чего развздыхался? — проворчал Серафим. — В утиль не хочется. — Вот балда… Сиди на месте и ничего не трогай, я быстро. — Если я буду сидеть на месте, то присохну. Придется вам меня в утиль вместе с кроватью сдавать, — заметил Костик. — Было бы неплохо, если бы ты присох, — мечтательно сказал Серафим, надевая тулуп. — Тогда я бы хоть был уверен, что ты не лезешь куда не надо. — Я никогда не лезу куда не надо! — возмущенно заявил Костик, но Серафим уже ушел. — Деготь еще остался? — деловито спросил из-под кровати Колумбарий. — Он весь на мне, — ответил Костик. — Интересно, он хорошо горит? Давай проверим. Феогност сердито клацнул зубами, и Колумбарий, уже потянувшийся было за спичками, снова исчез под кроватью. Феогност фыркнул. — Надо же, какой подлиза! Спелся с хозяином, — процедил Колумбарий. — Ничего, вот стяну с тебя твою тогу… — И Сим тебя в шар закатает, — подхватил Костик. — А там даже кровати нет. Колумбарий тихонько зарычал, потом умолк, задумался. — Дормидо-о-онт! — вкрадчиво позвал он некоторое время спустя. Костик, пытавшийся ногтем отскрести деготь с одеяла, попросил: — Дормидонт, принеси нам конфет. Дракон послушно метнулся к столу, нагреб когтистыми лапами конфет и осыпал ими Костика, а Колумбарий зашипел: — Не надо конфет! Подожги кровать! Подожги! — И будешь бездомный, — заметил Костик. — То есть бескроватный… Бесподкроватный. Тьфу. Как правильно? Колумбарий выкатился из-под кровати и раздосадованно замолотил кулаками по полу: — Не хочу быть бесподкроватным! — Тогда не жги мою кровать. — Это моя кровать! — Нет, это подкроватное пространство твое, а сама кровать — моя. — Моя! — Моя! Колумбарий подбежал к кровати, выдернул из-под Костика подушку и с треском разорвал ее пополам. Перья красиво закружились и налипли на Костика, на одеяло, на пустую банку из-под дегтя и даже немножко на Колумбария. — Ну и что это такое? — расстроенно спросил Серафим, замерев на пороге. Костик снял с макушки налипшую конфету, развернул ее, потряс рукой, пытаясь избавиться от фантика, пожал плечами. — Моя кровать, — упрямо сказал Колумбарий. Серафим затащил во времянку огромный цинковый таз, потом сказал: — Сходи-ка ты, Колумбарий, и принеси нам воды ведер десять. — А что я-то? — возмутился Колумбарий. — Пусть этот идет… — Этот не может, он в дегте. — Тогда сам иди. — Я уже сходил за тазом, а вы тут что устроили? — возразил Серафим. — Нет уж, больше я вас вдвоем не оставлю. — Не пойду! — Колумбарий скрестил на груди лапы и сдул с низкого лба перо. — А вдруг я утону? — Не с нашим счастьем, — отрезал Серафим, вручая ему ведра. — Мы что, будем мыть меня холодной водой? — насторожился Костик. — Мы будем мыть тебя мойдодырами, — ответил Серафим. — Не замерзнешь. Пока Колумбарий с ворчанием и проклятиями таскал воду, Серафим сложил раскладушку, установил в центре времянки таз и принялся укрывать мебель защитными заклинаниями. — Это еще зачем? — с тревогой спросил Костик. — Чтобы не забрызгать. — Кровью? — широко раскрыв глаза, прошептал Костик. Серафим молча швырнул в него полотенце. — По-вашему, на меня недостаточно всего налипло? — хмуро спросил Костик. — Ничего, отлипнет. Колумбарий в четвертый раз выплеснул содержимое ведер в таз и прорычал: — Хватит ему, чтобы утопиться… Я вам не ишак, чтобы на мне воду возить. Серафим заглянул в таз, подтвердил: — Хватит. Костик возмущенно пискнул, и Серафим поспешно добавил: — Чтобы отмыться. Он вытряхнул в таз несколько мочалок. — А стиральная доска здесь откуда и зачем? — подозрительно спросил Костик. Серафим поспешно отступил в угол, а мочалки выпрыгнули из таза и подхватили Костика под руки. — Эй! — возмутился Костик, а его уже плюхнули в таз. Вода вспенилась. — Куда! А как же честь и достоинство? — завопил Костик, пытаясь удержать на месте свою одежду, но ее уже сорвали и яростно заполоскали. Костик занырнул поглубже в пену и наблюдал, как мочалки трут свитер о стиральную доску. — А, вот она зачем… Мочалки отжали одежду и развесили ее на веревке у печи, а потом подхватили Костика и его тоже принялись возить вверх-вниз по стиральной доске. — Эй, кто-нибудь, испепелите уже их! — взмолился Костик, пока мочалки яростно лохматили его волосы. Его еще несколько раз макнули в таз, в котором уже почему-то не было пены, потом обернули пушистым полотенцем и усадили на лавку. — Возмутительно! — с обидой сказал Костик, выглядывая из полотенечного кокона. — Так тебе и надо, — злорадно сказал Колумбарий, пока мочалки стирали одеяло и плед. — Э-э! — Видимо, и ты грязный, — сообщил Серафим, когда отчаянно отбивающегося Колумбария окунули в таз. — Неудивительно, вечно в пыли катаешься. — Вас тоже постирают? — с надеждой спросил Костик. — Я чистый, — с достоинством ответил Серафим. — Чистых они не трогают. Примерно через полчаса мойдодыры наконец угомонились. Они подхватили таз и выпорхнули с ним из времянки. — Может, чайник поставить? — задумчиво предложил Костик. — Поставь, — вздохнул Колумбарий, ероша влажную шерсть, чтобы быстрее высохла. Мокрый дракон и такие же мокрые мыши с надеждой выглянули из буфета. — Даже Феогноста с Пафнутием не пожалели, — покачал головой Костик, выкладывая на блюдца зефир и сушки. Феогност сердито зыкнул из-под махрового тюрбана, а пересмешник, которого бесцеремонно повесили сушиться на бельевой веревке, печально зазвенел колокольчиками. — Наверное, эти мойдодыры бракованные, — сердито заключил мокрый Серафим, кутаясь в полотенце.