Не только на чердаке

— Вставайте-вставайте-вставайте! — затараторил Костик. Серафим на всякий случай швырнул в него подушку, но с неизбежным смирился и открыл глаза. Во времянке было темно, банка светлячков радостно перемигивалась с ёлочной гирляндой. — Ты сутки перепутал, — хмуро сообщил Серафим. — Не спать полагается в ночь на первое, а не на тридцать первое. — Ничего я не перепутал! Вставайте, уже почти шесть утра! — Сдурел ты совсем, — констатировал Серафим и решительно зарылся лицом в плед. — Свихнулся, — подтвердил из-под кровати Колумбарий. — Ты-то чего? — возмутился Костик. — Ты даже не спал. — Во-от! А ты мешаешь мне не спать! Нарушаешь мое одиночество своим мерзким присутствием, — сердито забормотал Колумбарий. — Вот перекушу тебя пополам — будешь знать! Костик ойкнул, вспорхнул на раскладушку и поспешно упаковался в плед. — Э-э! — Серафим дернул плед на себя и попытался спихнуть Костика на пол, но тот намертво вцепился ему в руку. — Брысь из моей постели! — Он же меня съест, — возразил Костик. — Вот и хорошо. Он тебя съест, я его за это испепелю — и заживу наконец спокойно, — проворчал Серафим, стряхивая Костика на кровать и отбирая у него плед. — Эгоист вы, — вздохнул Костик. — Вам лишь бы жить спокойно… — Спи, — посоветовал ему Серафим. Костик упрямо скрестил руки на груди: — Не буду! — Тогда готовься к празднику, — разрешил Серафим. — Сходи за водой, наколи дров, растопи печь, подмети пол, постели скатерть, поставь тесто… — Что вы расшумелись? Спать мешаете, — сказал Костик, поспешно накрываясь одеялом. — Ночь на дворе, а он болтает… Серафим подавил довольную улыбку и устроился поудобнее на своей дырявой раскладушке. Полежать спокойно получилось минут пять. Потом что-то зашуршало, загремело, и Серафим недовольно проворчал: — Что ты там опять вытворяешь, чучело ты? — А с чего вы взяли, что это я? — обиделся Костик. — Даже и не знаю… А что, не ты? — Не я. Серафим резко сел и ахнул. Костик, тоже выглянувший из-под одеяла, восхищенно выдохнул: — Ого! — Ты что делаешь, паразит? — без должного трепета вопросил Серафим. Колумбарий, развешивавший по времянке клочья паутины, пояснил: — Украшаю дом к празднику. Серафим мрачно посмотрел на стены, размалеванные углем, и спросил: — А праздник по твоему календарю какой? День помойного ведра? — Нет, это в феврале, — строго сказал Колумбарий. — Как можно не знать элементарных вещей? — То есть вот это всё — в честь Нового года? — недоверчиво уточнил Серафим. — Нет! — рявкнул Колумбарий. — В честь смерти старого. Костик, вставай, поможешь мне принести могильный пепел для ёлки. Костик испуганно пискнул и нырнул под одеяло. — Так, никакую смерть старого года не празднуем, — объявил Серафим. — Вечно ты на его стороне, — обиделся Колумбарий. Он подбежал к кровати, просунул лапу под одеяло и дернул Костика за волосы: — Любимчик! — И ты только что заслужил право праздновать на улице, — сообщил Серафим, аккуратно взяв Колумбария за шкирку. — Отомщу! — прошипел Колумбарий, пока Серафим нес его к двери. — Там же холодно, — запротестовал Костик. Серафим с явным удовольствием зашвырнул Колумбария в сугроб и запер дверь. — Ничего ему не сделается, у него шерсть. Костик тут же бросился открывать. Серафим остановил было его, потом махнул рукой: — Только не жалуйся, когда он тебя сожрет. Заснеженный Колумбарий свирепым вихрем влетел во времянку и кинулся к печи: — Погибаю! Насмерть замерз! Разожгите огонь, дайте мне чаю, высушите мою шерсть! — Огонь-то мы разожжем, но не ради тебя, — сердито сказал Серафим. — Кстати, мог бы и за дровами сходить… — Уже ходил вчера за водой, хватит с вас, — буркнул Колумбарий и замотался в занавеску. — Неблагодарные! Стараюсь, пашу на вас, украшаю… Серафим сердито закатил глаза, потом повернулся к Костику: — Принеси дров, пожалуйста. — Его тоже в сугроб кинь! — мстительно подсказал Колумбарий. — Его нельзя, у него шерсти нет, — ответил Серафим. — Дискриминация, — заворчал Колумбарий. — Согласен, — вздохнул Костик, влезая в свою громоздкую куртку. Потом повернулся к Серафиму и с надеждой спросил: — Может, всё же кинете? Если понарошку, то было бы весело. — Отстань. Серафим уже оттирал тряпочкой художества Колумбария. Костик разочарованно вздохнул и побежал за дровами. — Может, он себе руку оттяпает, — мечтательно сказал Колумбарий. — Типун тебе на язык! — Куда еще один? Не поместится… — Колумбарий высунул покрытый типунами язык. — Я с вами с ума сойду, — сказал Серафим. Теперь затея с дровами не казалась ему такой хорошей. Промаявшись с минуту, он оделся и побежал догонять Костика. Когда они вернулись, Костик кинулся к ёлке и завопил: — Подарки! Под нижними ветками ёлки действительно примостились неряшливые свертки. — Это от меня, — пояснил Колумбарий. Костик схватил сверток со своим именем, встряхнул его и настороженно спросил: — Там хоть не сова? — Я не повторяюсь, — оскорбленно ответил Колумбарий. — В полночь откроешь и узнаешь. Серафим тем временем растопил печь и поставил тесто. — Пироги с жабами печь будем, — радостно сообщил Костик. — Без жаб, — возразил бессердечный Серафим. — С пальцами мертвой ведьмы, — предложил Колумбарий и попытался отщипнуть кусочек теста. — С яблочным повидлом, — ответил Серафим, хлопнув Колумбария по лапе. — Тоже хорошо, — миролюбиво сказал Костик. Пока Серафим и Колумбарий отвлеклись на тесто, он сбегал куда-то и вернулся с грудой свертков и коробок. — У Аграфены Филипповны в сенях прятал, — пояснил он, рассовывая подарки под ёлку. — А вы точно умеете печь пироги? — Вот сегодня и проверим, — невозмутимо ответил Серафим. Он убрал кадушку с тестом за печь и взялся было за метлу, потом передумал и велел: — Колумбарий, сбегай за водой. Костик, подмети пол. — Я вам не нанимался, — проворчал Колумбарий, подхватывая ведра. Костик молча заелозил метлой по полу, искоса поглядывая на Серафима. Тот подарки под ёлку тащить не спешил. Умылся, побрился, даже причесался, потом стал готовить завтрак. — А где вы прячете наши подарки? — не выдержал наконец Костик. — Какие еще подарки? — нахмурился Серафим. Костик разочарованно вздохнул, потом пробормотал: — Ну, хоть Колумбарий обо мне не забыл… Наверное, дохлую кошку подарит. — Подглядывал?! — негодующе завопил Колумбарий, ставя ведра на пол и отряхиваясь от снега. Костик широко раскрыл глаза, и Серафим поспешил его заверить: — Не подарит он тебе дохлую кошку… А если подарит, я его испепелю. — Да тебе лишь бы испепелять, — проворчал Колумбарий и налил воды в чайник. — Завтрак давай. За предновогодними хлопотами день пролетел незаметно. Сначала наскоро позавтракали, потом до блеска надраивали времянку, пекли пироги, снова прибирали, обедали, после обеда прилегли отдохнуть, потом играли в настольные игры, ругались на Колумбария, который постоянно жульничал. Когда стемнело, Колумбарий предложил: — Пойдемте в прорубь нырять. Костик, ты первый! — Я уже нырял в этом году, — возразил Костик. — Твоя очередь. — А я в сугроб нырял, — сказал Колумбарий, и оба выжидательно уставились на Серафима. — Вам не кажется, что я и без проруби в этом году достаточно настрадался? — спросил Серафим. — Ну, тогда пойдемте просто кататься на санках, — не сдавался Костик. — Все вместе. — Ладно, — проворчал Серафим. Уже через полчаса он возмущался: — Может, еще и ужа с жабами разбудишь? — Ну, мы же решили, что все вместе, — терпеливо объяснил Костик, усаживая мышей в варежку. Феогност, Дормидонт, Пафнутий и Колумбарий, наряженные в теплые свитера и шапки, уже сидели по двое на разноцветных санках, а Симеон Андреевич мурлыкал, свернувшись калачиком в кармане у Серафима. — Сову забыл! — хлопнул себя по лбу Костик и убежал во времянку. — Хоть свинью не додумался с собой взять, — проворчал Серафим. Колумбарий как-то очень зловеще ухнул. — Что? — спросил Серафим. — Нет, ничего… Костик выскочил из времянки, таща замотанную в шарфик сову. — Сейчас, — сообщил он нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу Серафиму. — Только Симку приведу… Серафим молча таращился, пока Костик со свиньей устраивался в последних санках. — А я пешком пойду? — спросил он наконец. — Вы нас всех повезете, — охотно пояснил Костик. Он снова соскочил в снег, засуетился, связывая санки в некое подобие поезда. Потом вручил Серафиму веревку и скомандовал: — Поехали! — Дурдом, — покачал головой Серафим и потянул за веревку. Когда свернули за пригорок, Костик крикнул: — Моя очередь! Он соскочил с санок, взял у Серафима веревку и кивнул на освободившееся место: — Садитесь. Симку на поворотах придерживайте, а то свалится. — Рано я про дурдом сказал, — пробормотал Серафим. Но как он ни возмущался, кататься с горки ему всё же понравилось. Особенно — когда Костик согласился подержать на руках Симку. На обратном пути санки тащил Колумбарий, и Костик с Серафимом выучили много новых слов. — Может, устроим снежный бой? — предложил Костик, когда санки наконец въехали во двор. Серафим покачал головой. — Не будьте таким занудой, — попросил Костик. — Новый год же… — Вот именно, — строго сказал Серафим. — Скоро полночь, пора открывать подарки. Костик с Колумбарием наперегонки кинулись к двери времянки. — Стойте! А этих кто заберет? Серафим вздохнул и принялся вынимать из санок Феогноста, Пафнутия и всех остальных. Колумбарий сердито забрал сову и сунул под мышку торс. Дормидонт вспорхнул ему на голову и торжественно дохнул огнем в морозный воздух. — Симку в дом ведите, пусть празднует с нами, — крикнул Костик, подхватывая пересмешника и варежку с мышами и ныряя во времянку. Серафим расстроенно посмотрел на свинью. Она нетерпеливо всхрюкнула, и Серафим взял ее на руки. Когда он вошел, Костик с Колумбарием растерянно переглядывались. — Что? — спросил Серафим. — Это как? — задал встречный вопрос Костик. Он кивнул на ёлку. Движимые магией вагончики по-прежнему бегали по рельсам под нижними ветками, но что-то изменилось. Гора подарков стала ощутимо больше, вот что. — От Деда Мороза, наверное, — пожал плечами Серафим. — Что-то вы не удивлены, — заметил Костик. — Наверное, за месяцы знакомства с тобой вырабатывается иммунитет, — пояснил Серафим. — После твоих выходок меня уже ничто не удивит. — Справедливо, — весело согласился Костик, утащив со стола пирог. — Может, откроем? — Валяйте, — разрешил Серафим, посмотрев на часы. Колумбарий метнулся к ёлке, раскидал свертки, выкопал те, что предназначались ему, рванул бумагу. — Печатная машинка! — Это тебе для твоих мемуаров, — пояснил Серафим. И на подозрительный взгляд Костика ответил: — Очевидно же… Во втором свертке оказался орфографический словарь, и Костик пояснил: — Тоже для мемуаров. Вообще-то он был бабушкин, но она бы не возражала. Колумбарий радостно утащил подарки под кровать и уже оттуда сказал: — Теперь мои откройте! Костик услужливо подал учителю сверток, на котором значилось: «Страшно нудному и просто страшному старикашке». Серафим развернул газетную бумагу, вынул нечто пушистое. — Это наушники, — объяснил Колумбарий. — Чтобы всякие обормоты по ночам не будили. — Спасибо, — сказал Серафим. — Теперь мой откройте, — попросил Костик, придвинув к нему коробку. — Может, сначала откроешь подарок Колумбария? — Нет, спасибо. Хочу немного отсрочить кошку, — прошептал Костик. Серафим пожал плечами, открыл коробку. — А говорил, с мелкой моторикой плохо, — наконец произнес он, разглядывая пластилиновый макет чердака. — Вы бы знали, сколько раз я его переделывал, — отмахнулся Костик. — Второй подарок откройте. — Зелье? — Серафим с трудом сдержался и не стал ругаться. — Не бойтесь, оно проверенное, — успокоил его Костик. — Я его сам смешал. — Ох… — Ничего и не ох. Оно работает. Сбрызните им пластилин и сами всё увидите. Серафим подчинился, на всякий случай пододвинув поближе ведро с водой. Но макет не загорелся. Все крошечные детали пришли в движение: закачались абажуры ламп, медленно закружились в воздухе выбивалки для ковров, завращал глазом пластилиновый Феогност. Пластилиновый Серафим бросил валенок в пластилинового Костика, сидевшего на шкафу, и тут же едва увернулся от выбивалки. — Опять исказил факты, — хмыкнул Серафим. — Просто немного приукрасил, — поправил его Костик. — Нравится? — Нравится. Твоя очередь. — Нет, погодите, а как же все остальные? Костик потянулся за подарками для Дормидонта, Пафнутия, Симки, Феогноста, Симеона Андреевича и мышей. — Твоя очередь, — мягко повторил Серафим, вручая Костику свертки. — Дохлая кошка, — объявил он, распаковывая подарок Колумбария. — А вот и нет! — проворчал из-под кровати Колумбарий. Костик достал из свертка флакон, повертел его в руках. — Это что? — Зелье для шерсти, чтобы и тебя можно было бросать в сугроб, — пояснил Колумбарий. — Здорово! — восхитился Костик. — Открывай следующий, — нетерпеливо сказал Серафим. Костик посмотрел на него еще подозрительнее, распаковал увесистый сверток. Там оказалась резная шкатулка с просмоленными уголками. — Вот зачем был деготь, — догадался Костик. Серафим кивнул. — А зачем? — нахмурился Костик. — Для красоты? — Для поддержания веры. Костик открыл шкатулку и сообщил: — Пусто. Серафим подошел к кровати, выкопал из-под одеяла яйцо. — Положишь его в шкатулку ровно в полночь. — И что будет? — спросил Костик. — Завтра посмотрим. Вообще-то я впервые таким занимаюсь, так что за результат не ручаюсь, — смущенно сказал Серафим. — Я так и знал, что это от вас! — радостно завопил Костик, кидаясь ему на шею. — Но как вы это провернули? Вы же всё время были на виду! — Я же говорю, — проворчал Серафим, брезгливо высвобождаясь, — это Дед Мороз.