Не только на чердаке

— Ничего не понимаю, — озадаченно сказал Серафим, разглядывая заляпанный свитер. — Откуда здесь чернила? — Видимо, из меня накапали, — пожал плечами Костик. — Зовите своих мойдодыров, они же что угодно отстирать могут? — Да леший с ним, со свитером, — отмахнулся Серафим, брезгливо глядя на кропотливо вывязанную царевну. — Это даже хорошо, что есть повод его выкинуть… Чернила в тебе откуда? Костик снова пожал плечами: — Портал, фигня с тринадцатью ногами, яд… Забыли? — Не забыл. А как же наоборотное зелье? И почему волдыри прошли, если чернила так и остались? И самое главное: почему на свитере чернила есть, а на тебе — нет? — Какой-то вы сегодня не в меру любознательный, — протянул Костик, плюхаясь на кровать и потирая шею. — Опять чешется? — подозрительно спросил Серафим. — Самую малость. Костик отвернулся к стенке и принялся водить пальцем по контурам облупленного пятна. — Надулся? — расстроенно спросил Серафим. — Из-за чего, позволь спросить? — Не надулся. Просто устал. Ой! Костик растерянно посмотрел на стену. По белой краске медленно растекались чернильные пятна. Серафим подошел поближе, но на стену глянул только мельком, а потом почему-то уставился на одеяло. Костик привстал, тоже посмотрел на одеяло и сообщил: — Кажется, я истекаю невидимыми чернилами. Я теперь шпионский артефакт, да? — Помнишь эту твою шкурку от змеи, которую ты никак не выкинешь, хоть я и настаиваю? — спросил Серафим. — И что? — И то. Вот в такую шкурку ты скоро и превратишься, если не перестанешь тут истекать чем попало. — Зато одним вопросом меньше, — бодро сказал Костик. — Теперь понятно, почему на свитере чернила есть, а на мне — нет. — Понятно, да не очень, — покачал головой Серафим, копаясь в ящиках бюро. — Чем бы заткнуть течь… А, вот. — У вас и кровеостанавливающее зелье есть? — с любопытством спросил Костик. — Лучше, — ответил Серафим, вынимая из бюро моток изоленты. — Где чешется? Через некоторое время Костик удрученно спросил, разглядывая себя в зеркало: — Так теперь всегда и будет? — Мешает? — Серафим для верности прилепил ему на щеку еще пару полосок изоленты. — Конечно, мешает. Теперь не видно, какой я красивый, — вздохнул Костик, ощупывая замотанную шею. — И чешется всё равно. — Аполлошка специально это подстроил, — вклинился Колумбарий, высовываясь из-под кровати. — Да цыц ты, — отмахнулся было Серафим, но тут же нахмурился. — А может… — Не может, а точно, — уверенно заявил Колумбарий. — Хочет, чтобы вы к нему вернулись и меня привезли. Соскучился, жить без меня не может, на любые ухищрения идет… Серафим рассеянно покачал головой, что-то забормотал себе под нос, потом наконец сказал: — Не может быть. — Что? — нетерпеливо спросил Костик. — Как же я сразу не сообразил? Наоборотное зелье действует только по ночам, оно настояно на лунной жабе. Значит, это было какое-то другое зелье… — Маскирующее, — подсказал Колумбарий. — Точно, — упавшим голосом сказал Серафим. — Волдыри исчезли, чернила исчезли… Только на самом деле всё на месте. — И чешется, — подтвердил Костик, яростно царапая изоленту. — Как думаете, Аполлошка это специально провернул? — Не знаю. Хорошо, что у нас есть проявитель. — Это который в воздухе смешивается? Из зеленки? — уточнил Костик. — Буду весь черно-зеленый и в изоленте, очень красиво… Серафим собрался было возмутиться, что в изначальном рецепте зеленки не было, но решил не тратить время и ответил: — Нет, тот для порталов, а этот попроще. Он просто смоет маскирующее зелье. — Чтобы волдыри вернулись? — В том числе. Раз они всё равно есть, неплохо было бы их видеть. — Всегда знал, что вы завидуете моей красоте, — вздохнул Костик. — Не пострадает твоя красота от пары волдырей, — терпеливо ответил Серафим. — Симптомы снимать вообще не рекомендуется. Надо же знать, растут волдыри или нет… И вытекающие из тебя чернила тоже неплохо было бы видеть сразу, а не с минутным опозданием. Он вынул из бюро нужное зелье, энергично встряхнул пузырек, потом спохватился: — Изоленту придется убрать. — Потому что грех прятать такую красоту, — кивнул Костик. — Ничего, потом опять налепим, — утешил его Серафим, обрывая изоленту. — Вы злодей и садист, — сообщил Костик. — Стараюсь, — проворчал Серафим, поливая его зельем. Золотистые капельки стекли с щеки и шеи, обнаруживая воспаленную, припухшую кожу. Кое-где из расчесов сочились чернила. — Не мог из портала какую-нибудь фею притащить, — пробормотал Серафим. — Или хоть шоколадку, — подхватил Колумбарий, доедая мармелад. — Что давали, то и взял, — ответил Костик, размазывая по лицу черную жижу. — Интересно, я стану прозрачный или плоский, когда чернила полностью вытекут? Или и то и другое сразу? — Да помолчи ты, — отмахнулся Серафим, копаясь в зельях. — Может, «Радостью лекаря» попробовать? — Валяйте, — сердито ответил Костик. — Так и знал, что заразитесь от Аполлошки крапивоманией… — Тебе бы не повредило, — проворчал Серафим и капнул немного зелья на стол. — Серьезно? — фыркнул Костик, наблюдая, как из столешницы прорастает подорожник. — Вполне, — ответил Серафим, обрывая листья и прилаживая их на обожженную кожу. — Когда он умрет, индюк достанется мне, — сказал Колумбарий, подбираясь поближе к Изольде. Дормидонт тут же плюнул в него огнем, и Колумбарий взвыл, поскорее опуская обожженную лапу в ведро с водой. — Действует, — удовлетворенно отметил Серафим и отлепил подорожник. Костик снова шмыгнул к зеркалу, полюбовался зажившими ранками и спросил: — Как думаете, во мне все еще чернила? — Наверняка. Завтра съезжу к Мисаилу Авессаломовичу, полистаю его энциклопедии. — Так дождь же не идет, — нахмурился Костик. — У него над домом идет. Разве ты у него не был? — Ну, это давно было… Я не помню про дождь. Помню, что он смешно хлопает локтями, когда убегает. Хотя вообще-то убегать от бесноватых многоножек бесполезно, это их только злит, — рассудительно заметил Костик. — И именно поэтому ты со мной завтра не поедешь, — кивнул Серафим. — Надеюсь, за сутки с тобой от этих чернил ничего не случится. — Может, всё же щупальца, — мечтательно произнес Костик. — Может, всё же крапива? — спросил Колумбарий, хватая со стола «Радость лекаря». Серафим решительно отобрал у него пузырек, запер бюро и попросил: — Колумбарий, пригляди за Костиком. Нет, Костик, ты пригляди за Колумбарием… — Он растерянно перевел взгляд с одного на другого, потом просиял: — Придумал! Дормидонт, пригляди за ними обоими. Если что, жги беспощадно. Я на чердак. — Зачем это? — спросил Костик. — Соберу артефакты для Мисаила Авессаломовича. Не с пустыми же руками ехать. Вернулся Серафим очень быстро. — На чердаке кто-то побывал. Замки взломаны, — сообщил он.