Не только на чердаке

Серафим замер у лестницы, прислушиваясь к чердаку. — Я не пойду, я уже ходил, — заявил Колумбарий. Сквозь закрытый люк было слышно, как свистит рассекаемый воздух. Серафим глубоко вздохнул и поставил ногу на нижнюю ступеньку. — Давайте я, — сказал Костик, проталкиваясь мимо него к лестнице. — Ты? — переспросил Серафим. — Ну, я же Пушкина приютил, — пожал плечами Костик. — Это будет справедливо. Он отобрал у Серафима ключ и свернутую валиком ловящую сеть, стремительно взлетел по лестнице, отпер замок и отодвинул в сторону крышку люка. — Осторожно! — крикнул Серафим. Костик ничего не ответил и исчез в сумраке чердака. — Всё, пропал наш обормот, — с надрывом объявил Колумбарий. — Да ну тебя! — возмутился Серафим. Он вскарабкался по лестнице, осторожно высунул голову из люка и прислушался. В лучах света медленно кружилась пыль, где-то за кучами мебели слышался топот. — Костик! Ты там живой? — осторожно позвал Серафим. Топот какое-то время продолжался, а потом целый и невредимый Костик показался из-за шкафа и объявил: — Всё, поймал! Он торжественно помахал туго набитой сетью. — Ты хоть цел? — спросил Серафим, окончательно выбираясь из люка и подходя поближе. — Да они даже не замахнулись ни разу, — успокоил его Костик. — Только порхали вокруг. Наверное, сломались. — Или состава преступления не обнаружили, — возразил Серафим. — Да вы что, — фыркнул Костик. — Это же я! У меня всегда есть состав преступления… Погодите. Хотите сказать, это я сломался? Он вытаращился на Серафима, ошарашенный этим открытием. — Да ничего ты не сломался, — проворчал Серафим. — Просто поступил правильно, с тобой это и раньше случалось. Не комплексуй. — Не буду, — жизнерадостно пообещал Костик. — Давайте я повешу сеть на место, а потом что-нибудь сломаю, чтобы вернуть свое внутреннее равновесие, ага? Он влез было на шкаф, но Серафим остановил его: — Еще в портал провалишься, как в тот раз… Можешь дотянуться до гвоздя как-нибудь по-другому? — Спрашиваете! — с восторгом отозвался Костик. Он вскарабкался по опорному столбу, перелез на балку, крикнул: — Кстати, когда слезу, надо будет сделать новую зарубку. Я наверняка вырос. — Да сделаем, сделаем, — махнул рукой Серафим. — Давай быстрее. Костик огляделся, решая, какой маршрут выбрать: перелезть в гамак, а с него попытаться дотянуться до гвоздя, вбитого в соседнюю балку, или перебраться на гору чемоданов, потом — на посудный шкаф, а оттуда — до гвоздя, где раньше висел капкан. Второй вариант показался предпочтительнее. Костик зашвырнул на чемоданы сеть, потом раскачался и прыгнул сам. — Может, хватит изображать гимнаста под куполом цирка? — недовольно спросил Серафим. — Жизнь слишком коротка, чтобы не делать то, что хочется, — бодро отозвался Костик, прижимая к себе сеть и перелезая с ней на посудный шкаф. — Уж твоя-то не слишком коротка, — проворчал Серафим. — Будешь беречь часы — и до восьмисот доживешь. — Не доживу, — радостно заверил его Костик, балансируя на самом краю шкафа. Он уже почти дотянулся до гвоздя, но тут шкаф предательски качнулся, рухнул, увлекая за собой чемоданы, большие зеркала, комоды, кресла, сундуки и лампы. Костик ойкнул и исчез, погребенный под завалом. — Костик! — заорал Серафим, кидаясь к разломанному шкафу. — Что такое? — забеспокоился Колумбарий, заглядывая в люк. Серафим не ответил, расшвыривая в стороны трухлявые обломки шкафа и черепки битой посуды. Колумбарий бросился помогать — и очень кстати. Он едва успел вырвать Серафима из объятий ленты-самоклейки. Серафим даже не отряхнулся от липких клеевых нитей, просто продолжал разбирать завал. Порезался разбитым зеркалом, растерянно посмотрел на пятна крови, собирающиеся в зеркального демона, отшвырнул осколки. Колумбарий за его спиной зачавкал, разбираясь с демоном, но Серафим даже не обернулся. Из завала не доносилось ни шороха, ни стона. И это было плохо. Серафим продолжал расшвыривать мебель, время от времени зовя Костика и понимая, что он бы давно дал знать, если бы был жив. — Святая алхимия, как же так, — растерянно пробормотал он. — Не может быть… Действительно, разве Костик может взять и умереть? Кто угодно, только не он! Но завал молчал и не шевелился. И это означало, что даже несносный Костик внезапно смертен, как и все остальные. Серафим разбирал мебель уже медленнее. Костика нигде не было видно. Колумбарий принялся копать чуть правее, но и там ничего не нашлось. Наконец Серафим поднял матрас, под которым обнаружился голый пол. Никаких пятен крови и прочих следов размазанного в лепешку Костика, просто умеренно грязный, умеренно пыльный деревянный пол с дыркой, которую Костик когда-то давно прожег разрушающим зельем. Где-то справа скрипнула крышка, и Серафим с раздражением подумал, что Колумбарий хватается за соломинку: Костик никак не мог оказаться в сундуке. Тяжело вздохнув, Серафим продолжил вяло разбирать обломки. — А что мы ищем? — спросил Костик, заглядывая под проеденное мышами кресло. Серафим охнул: — Костик! — Так меня зовут, — несколько смущенно признал Костик. Серафим схватил его за плечи, убеждаясь, что это действительно Костик, а не бесплотный призрак, и сердито объявил: — Убить тебя мало! После этого он неуклюже заключил Костика в объятия. — Душат не так, пальцами на горло надо, — услужливо подсказал Колумбарий. — Да уйди ты! — возмутился Серафим. — По-моему, вы тоже сломались, — сообщил Костик, изворачиваясь, чтобы рассмотреть Серафима получше. — Или я не в тот портал вышел? — В какой еще портал? — удивился Серафим, наконец разжав объятия. — И почему это я сломался? — Ну, я со шкафа упал в портал, — пояснил Костик. — Еле нашел выход в сундуке, но что-то сомневаюсь. Может, опять куда-то не туда попал? У вас Костик пропадал? — Пропадал, — заверил его Серафим. — Может, вы специально так говорите, — подозрительно нахмурился Костик, — чтобы меня себе оставить. Может, вы хотите, чтобы у вас было два Костика. — Упаси алхимия! — ужаснулся Колумбарий. — Ты наш, — сказал Серафим. — Ну, не знаю, — с сомнением протянул Костик. — Вы какой-то не такой. — А какой? Седой от пережитого потрясения? Костик помотал головой: — Настоящий Сим не обнимается и меня терпеть не может. — Вот ты… — Серафим задохнулся от возмущения. — Выдра ты сушеная! — Леший вас разберет, — сказал Костик. — Может, вы и настоящий… Обнимемся? — Уйди, бестолочь! Все артефакты переломал, чуть до разрыва сердца не довел, несет какую-то ересь, а теперь еще обниматься лезет! — возмутился Серафим. — Я дома, — радостно заключил Костик.