Не только на чердаке

— С ума сойти, — простонал Серафим. — Нельзя открыть дверь, если она уже открыта, — заметил Колумбарий. — А? — Я говорю, нет у тебя ума, дубина. Не с чего сходить. — Ну, так бы и сказал, — обиженно проворчал Серафим. — А я завуалировал, — пояснил Колумбарий. — Чтобы не обидеть. Серафим закашлялся, и Колумбарий любезно похлопал его по спине. — Синяки набьешь, — недовольно сказал Серафим, отдышавшись. — Всё, цыц, — сказал Костик. — Следующая песня. — Нет! — хором завопили Серафим и Колумбарий. — А что? — удивился Костик. — Во-первых, это будет уже десятая песня за утро, — сказал Серафим. — А во-вторых, у тебя голос осла на дыбе, — добавил Крематорий. — И в ноты ты не попадаешь. — Что же мне теперь, не петь? — возмутился Костик. — Только из-за того, что слуха нет? — И голоса, — вставил Колумбарий. — Голос есть. Как у осла, но есть же… Костик расстроенно швырнул на кровать бубен, залез на буфет и нахохлился. — Ну вот, ребенка обидели, — укоризненно сказал Серафим. — Не стыдно вам? — Нет, — хором ответили Колумбарий и Крематорий. — Сим, а нельзя превратить их во что-нибудь гадкое? — спросил Костик. — Куда уж дальше-то, — вздохнул Серафим. — Вот в котов можно бы… Колумбарий с Крематорием запыхтели от злости, синхронно затопали короткими ногами. — Может, в собак? — предложил Костик. — Кот у нас уже есть. Симеон Андреевич, гревшийся в лучах весеннего солнца, громко фыркнул. — Котов много не бывает, — поучительно сказал Серафим и смущенно добавил: — И еще я только в котов умею. — Вообще-то не умеете, — возразил Костик. — Симеона Андреевича вы случайно превратили, помните? — Спасибо, что не даешь забыть, чудовище ты, — ответил Серафим. Костик свесился с буфета, потянулся за булочками и не слишком грациозно упал Серафиму на голову. Серафим разразился проклятиями. — Чего вы тут расселись! — обиженно воскликнул Костик. — Я чуть всего себя об вас не переломал. — Вот превращу и тебя в кота, — пообещал Серафим. — А превратите, — радостно попросил Костик, залезая на стол и пододвигая к себе блюдо с булочками. — Я скучаю по своему хвосту… — Вот-вот, — проворчал Колумбарий, — преврати его в кота. Коты вреднющие. — И по ночам орут, — поддакнул Крематорий. «Мебель портят», — написал на потолке Евгений. — Со шкафов на головы прыгают, — с энтузиазмом сообщил Костик. — В общем, нельзя открыть дверь, если она уже открыта, — подытожил Серафим. Костик фыркнул и запустил в него булочкой. — Да вы всё равно не умеете. — Умею! Серафим хлопнул ладонью по столу от избытка чувств. — Не умеете, — возразил Костик. — Помните, как голоса меня лишили? Заклинания — это не ваше, смиритесь. — Хочешь сказать, я не превращу тебя в кота? — прищурился Серафим. — Да почему же, превратите… Только с каким-нибудь побочным эффектом, знаю я вас. Костик отщипнул еще кусок булочки, бросил ее Дормидонту. — Я. Умею. Накладывать. Заклинания, — процедил Серафим. — Умеете, — миролюбиво кивнул Костик. — А я умею летать, но я же не сигаю с груши… почти никогда, вот и вы не заклинайте без нужды, пожалуйста. Серафим закатил глаза. — Он серьезно думает, будто я не могу превратить его в кота, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Он просто не хочет превратиться в плюшевую игрушку или в какое-нибудь потолочное пятно, — сказал Костик и надел на голову кастрюлю. — Кастрюля-то зачем? — простонал Серафим и тут же умолк. Евгений и Крематорий, едва услышав о пятнах, облили Костика разноцветными чернилами. — Вот зачем, — весело заключил Костик. — Предусмотрительно, — признал Серафим. — Хороший искатель всегда предусмотрителен, — важно кивнул Костик. — Будете булочку? Серафим отвернулся, скрестив на груди руки и выпятив губу. — Эй, вы чего, надулись? Костик слез со стола, затормошил учителя за плечо. — Отстань. — Ну, превратите меня в кота, если хотите. Только не навсегда, наверное. — Отвяжись. — Превратите. — Ладно, черт с тобой! Вот пристал… Серафим сердито засопел, нахмурился, потом выдал заклинание. — Ну… — Костик внимательно осмотрел себя, потом сказал: — Мы вас всё равно любим, хоть вы и облажались. — Не любим! — возмутился Колумбарий. — Недолюбливаем, — кивнул Крематорий. — Ничего не понимаю, — расстроенно сказал Серафим. — Как это так? Никакого эффекта… — Ой, — сказал Костик. — Что? — Ну… Эффект есть. Костик кивнул в сторону приоткрытого окна, на котором дремал Симеон Андреевич, и Серафим едва успел увидеть исчезающую круглую фигурку — человеческую, не кошачью.