Не только на чердаке

— Да что такое! — с досадой воскликнул Серафим, отбрасывая погнутую пилу. — Двуручной надо, — подсказал Костик. — Это если бы она была, — проворчал Серафим и пнул недопиленное бревно. — Надо раздобыть, — уверенно сказал Костик. — Да ну, можно же эту выправить… Серафим наклонился, поднял искореженную пилу, постучал по ней кувалдой. — А можно сожрать свинью — и проблема отпадет сама собой, — хищно облизнулся Колумбарий. Посолидневшая и заметно округлившаяся за зиму Симка возмущенно хрюкнула. Колумбарий щелкнул зубами, поманил свинью к себе. — Сим! — воскликнул Костик. — Испепелю, — бросил через плечо Серафим, не отрываясь от пилы. — Нас много, всех не испепелишь! Правда, Крематорий? Крематорий, безуспешно пытавшийся выманить из норы крота, ничего не ответил, и Колумбарий продолжал: — И вообще, чтоб вы знали, имениннику полагаются подарки. — Имениннику? — переспросил Костик. — Да. Мне. И я хочу в подарок свинью, — пояснил Колумбарий. — У тебя день рождения? — недоверчиво переспросил Серафим. — Да! У подкроватных чудовищ день рождения бывает три раза в год, — принялся объяснять Колумбарий. — В день, когда подкроватная пыль смешивается с апрельским солнцем, в ночь поющих жаб и еще в неделю цветения осенней розы. — Розы? — фыркнул Костик. — Как-то не очень подкроватно… — Зато целую неделю! — грозно сдвинул брови Колумбарий. — А у меня когда? — забеспокоился Крематорий, оторвавшись от кротовой норы. — Хочешь, и у тебя сегодня будет? — великодушно разрешил Колумбарий. — И у меня тогда тоже, — радостно объявил Костик. — Хрен тебе, выдра моченая, — огрызнулся Крематорий. — На всех не хватит, а нам и самим мало. — Сим, они обзываются! — Да ёлки, на, бери ключ от бюро, испепеляй! — раздраженно воскликнул Серафим, едва не уронив кувалду себе на ногу. — Зачем так сразу, — запротестовал Костик. — Не надо испепелять, просто это… Ну, припугните их, что ли… — Между прочим, желание именинника — закон! — рявкнул Колумбарий. — И чего ты хочешь? — настороженно спросил Серафим. — Торт из сушеных кузнечиков, откусить голову Симеону Андреевичу, превратить тебя в жабу, — принялся перечислять Колумбарий. — А, еще ватрушку. — Две, — поправил его Крематорий. — Две, — важно кивнул Колумбарий. — Костик, сбегай за ватрушками, — попросил Серафим. — И за кузнечиками, — добавил Колумбарий. — И за Андреичем, — поддержал его Крематорий. — Так мы же его не нашли до сих пор, — возразил Костик. — Не очень-то и искали, — разочарованно буркнул Колумбарий. — Прямо некому откусить голову в свой день рождения, что за жизнь… — Я попрошу у хозяйки торт со сгущеночным кремом, — пообещал Костик. — Ну, разве что он будет в форме Симеона Андреевича, — сдался Колумбарий. — Да любой торт в форме Симеона Андреевича, — фыркнул Костик и убежал. Вскоре он вернулся, таща нагруженный ватрушками поднос. — Моё! Моё! — наперебой завопили чудовища, кидаясь к подносу. Костик едва успел отскочить, вынул из-за пазухи еще пару ватрушек, протянул одну Серафиму, вторую взял сам. — А ведь сегодня тот самый день, — сказал он. — Какой? — удивился Серафим. — День рождения чудовищ? — Нет. День, который мы в шаре увидели, помните? Серафим нахмурился, припоминая, потом посмотрел на цветущую вербу и пробормотал: — Надо же, похоже… Только это вряд ли тот же день. У нас тогда была двуручная пила. — И именно поэтому я попросил ее у деда Назара, — лучезарно улыбнулся Костик. — Обещал найти и принести. — А и правильно, — кивнул Серафим. — Потому что эту я угробил. — Ну, она еще сгодится для чего-нибудь, — утешил его Костик, подбирая истерзанную пилу. Серафим жевал ватрушку, скептически наблюдая, как Костик выламывает вербовый прут и прилаживает к нему кусок проволоки. — Скажите, учитель, вы меня любите? — вкрадчиво спросил Костик. — Что ты уже успел натворить? — насторожился Серафим. — Всё время ведь перед глазами был! — Ну, просто вашей любви предстоит испытание музыкой, — скромно сказал Костик и провел по пиле самодельным смычком. Пила жутко завыла. Серафим зажал уши руками, а Колумбарий с Крематорием, подхватив друг друга под локоть, пустились в пляс. — Дурдом, — простонал Серафим, тщетно стараясь перекричать вой пилы. Из кротовой норы вылез перепачканный землей Симеон Андреевич и убежал, затыкая пальцами уши.