Не только на чердаке

— Прадедушка, а ты действительно видел, как я родился? — спросил Костик. — Видел швоими глажами, — важно прошамкал череп. — Так шебе жрелище… Костик собирался было спросить еще что-то, но передумал. — Ошторожно! Прадедушка попытался удержать Костика за рукав зубами, но тот извернулся, поднырнул под столик швейной машинки и исчез. Что-то затрещало. — Да чтоб ты провалилшя! — Уже провалился, — радостно сказал Костик. — Я сегодня прямо желания угадываю. Слушай, ты Сима не позовешь? А то я застрял. Прадедушка покатился в дальний угол чердака, где Серафим собирал в шкатулку писклявых вестниц вдохновения. — Совершенно неуловимые! — пожаловался Серафим, сдернув на минуту пушистые наушники. — Сначала нашепчут половинку какой-нибудь идиотской идеи, а потом прячутся. Бракованные, наверное. — Мужа вшегда так, — каркнул прадедушка. — Какого мужа? — Не какого, а какая! Мужа, вдохновение. — Муза, что ли? Интересно, кто их выпустил. Наверное, опять Костик… — Серафим брезгливо посмотрел на вестниц, махнул рукой: — Пускай себе бегают, надоели. — Ой, голова моя шадовая! Можешь хлопнуть меня по лбу? Шпашибо. Голова моя шадовая! Я же шел шкажать, что Коштик провалилшя! — Куда?! — всполошился Серафим. — Наверное, в шени. Он жаштрял. В дошках жаштрял, — уточнил прадедушка. — Уф-ф, слава алхимии, всего-то? Я думал, опять в портал… — В портал?! Теперь всполошился уже прадедушка. — Эй, ваше равнодушное величество, мы меня вытаскивать-то будем? — крикнул Костик. — Ой-ой-ой! Не надо вытаскивать, бегите вниз ловить, я еще больше провалился! Серафим кинулся к люку, скатился по лестнице, нашел взглядом торчащие из потолка дрыгающиеся ноги и едва успел подбежать, когда доски с оглушительным треском доломались окончательно. — Вы чуть не опоздали, — с упреком сказал Костик, вытряхивая из волос труху. — Я мог себе что-нибудь сломать. — Ты сломал себе меня, — простонал Серафим. — Может, раскидаешь доски с моих останков? — Да не такой уж вы и поломанный… Ой! — Что? — Это ваша рука в углу валяется? Серафим выпучил глаза, рванулся, высвобождаясь, с облегчением осмотрел свои руки: — Нет, обе на месте. — Значит, лишняя, — задумчиво сказал Костик, подбирая руку. — Или запасная. Смотрите, как удобно. Он закинул руку за спину, почесал ею лопатку. — Константин! — Я знаю, что вы скажете, учитель. Но это несправедливо. Вы не можете забрать себе руку только потому, что она вам понравилась. Я ее первый нашел, — твердо сказал Костик. — Может быть, придумаю, как прикрутить ее к прадедушке… А-а-а-а!!! Серафим окончательно выбрался из-под досок и с большим трудом оторвал от Костика руку, пытавшуюся выдавить ему глаз. — Я собирался сказать, — сообщил Серафим, вынимая нож и пригвождая им руку к стене, — что это рука мертвеца. Очень опасный артефакт. Даже хуже, чем рука правосудия, с которой ты играл в прошлый раз. — Правда? — восхитился Костик. — Тогда подарим ее Колумбарию с Крематорием. — Откуда в тебе столько дурацких идей? Костик развел руками: — Сам не знаю. Лезут и лезут в голову. Вдохновение… — Разумеется, — кивнул Серафим. — Выходит, вестницы — очередной подарок нашего доблестного Симеона Андреевича. — Вестницы? — Потом расскажу. Надень. Серафим снял с шеи наушники и напялил их на Костика. Прислушался. Что-то подсказывало ему, что неплохо бы залезть на чердак и посмотреть, получится ли с разбегу запрыгнуть в ящик с топорами и пилами. — Пойдем отсюда, — скомандовал Серафим, затыкая уши пальцами. — А прадедушка? — Потом. Сначала нужно обезвредить этих писклявых дур. Серафим взял Костика за руку и потащил его прочь, стараясь не думать о том, как любопытно было бы бросить настырного ученика в колодец.