Анна, вернись домой

      Айшии негодовал! Он быстро, как никогда прежде, пробирался по подземным тоннелям, ведущим к котловану.       Черные длинные руки цеплялись за влажный грунт, протаскивая деформированное тело монстра вперед. Ему было тесно, вместе с тушей взрослого человека, ему было трудно пробираться по узкому каналу. Тело девушки, лишенное сил и сознания, было крепко прижато к деревянной, изборожденной трещинами и морщинами, груди, оплетенное, словно в кокон, черными щупальцами корней и ветвей.       "Бедняжка Эн-ни потеряла сознание, прервав древний ритуал. Стоило мне потерять контроль, упустить момент, как душа ее маленького братца проскочила у меня прямо под носом!" - мысленно фыркнуло чудище, пробираясь все дальше по тоннелю.       Айшии был в ярости! Он был напуган. Ритуал, который он всегда, из раза в раз, проводил, как по давно отлаженной схеме, сорвался. Она не вкусила плоти! Не разделила с ним трапезы, а это значит, что ему придется вскрыть ее тело в истинном образе его предков, да еще и в воде озера, до которого ее нужно притащить как можно быстрее.       Только так он сможет отделить ее душу от костей, по лоскуточку, медленно срезая ее когтями, не упуская ни частички. Эти тела такие тяжелые, такие неповоротливые!       Айшии спешил! Он быстро, как никогда прежде, пробирался по подземным тоннелям, ведущим к котловану. Если бы он знал, что ему придется протискиваться тут с такой ношей, то он сделал бы проход в два раза больше. Но сейчас, ему было некогда церемониться.       Анна потеряла сознание сразу после того, как детский голос прорвался сквозь завесу ритуала в ее мозг. Она держалась на грани, вот-вот готовая упасть в пропасть, и последним толчком в эту темную бездну был голос мальчишки. Голос мальчика, велевшего не приходить ей на озеро девятнадцать лет назад.       Айшии ощутил в тот момент острую боль в черных, лишенных белков, глазах. Он испытал это однажды, раз и навсегда запомнив это дикое чувство боли и беспомощности. И в тот раз, Анна ускользнула от него.       С каждым движением, воздух становился более влажным, а грунт холоднее. Длинные уродливые пальцы утопали в мягкой земле, оставляя отчетливые следы чудища на черной почве. Он тысячу раз следовал этой тропой, протаскивая миниатюрные детские тельца, если не успевал съесть их на берегу. Но теперь, он тащил свою пищу обратно к берегу. Это было неправильным.       А в голове чудища крутилось одно и то же воспоминание. Как девятнадцать лет назад он впервые упустил свою жертву. Как девочка, которая уже была в его лапах, чье трепыханье сладкой детской души он ощущал, ускользнула. Но даже это меркло перед тем, почему это произошло. Он впервые проиграл человеческой душе. Душе этого безумно храброго мальчишки.       Анна раскрыла свои опухшие от слез глаза, резко придя в себя от холодного воздуха, всегда окружавшего это место. С каждой секундой плескание воды становилось все ближе и отчетливее. Но разве это было главным?       Какая разница, куда он тащит ее тело – Анна слышала его, слышала голос брата. Не тот поддельный, словно на плохой звукозаписи «допотопного» диктофона, а настоящий, живой и нежный голос. Тот самый голос, который обещал ей, что никогда не оставит. Тот, который говорил, что очень сильно любит ее, целуя перед сном после сказки.       Тот голос, который просил ее никогда больше сюда не приходить.       Изогнутые черные пальцы айшии коснулись края гравийной платформы, и монстр встал во весь рост. Местами на его теле появились новые трещины, тут же пропитывающиеся черной субстанцией. - Ну, вот мы и дома, Анна…       Резко выгнувшись, монстр втянул свои черные выросты, освобождая тело пленницы из заточения. Секунда, и не успев опомниться, Анна уже летела с обрыва, сдирая едва зажившие ссадины, заставляя кровь вновь окропить серые камни. Ей было больно, но какой-то новый страх начал расти в ее груди.       Она была одна.       Девятнадцать лет назад рядом с ней был ее брат, три дня назад ее вытащил капитан. А сейчас ни один, ни другой не могли ей помочь. Анна снова почувствовала себя беззащитной малышкой. Маленькая Эн.       Ее бесконтрольно скользящее с уступа тело остановилось лишь у кромки озера. Холодная вода коснулась едва заживших пальцев рук девушки, пытающейся подняться на ноги.       Анна чувствовала, как сильно болит грудь и спина, отдавая тупой болью при каждом судорожном вдохе, как горит кожа голеней и плеч, содранной острыми краями безжалостных гравийных осколков, обильно усыпающих окружение котлована.       Тихий шелест постепенно приближался, оповещая жертву о приближении хищника. Анна вскинула глаза, пытаясь перебороть тошноту и отчаяние, так резко накатившие на нее. Разве такое бывает? Разве она не должна чувствовать распирающее чувство силы и отваги? Разве страх, липкий и неконтролируемый, должен сковывать ее тело?       Книги врут, капитан был прав.       Волосы облепили перемазанное лицо, но это было мелочами, бессмысленной ерундой — айшии плавно, словно в танце, приближался к ней, аккуратно удерживая в своих черных ладонях венец из бордовых листьев. Его взгляд ни на секунду не упускал Анну, стараясь насладиться моментом своего триумфа.       На ярко-голубые глаза накатили слезы, а губы задрожали, пока девушка вспоминала обрывки разговоров и записей, как остановить нападающего. Все то, чему ее учил полицейский на следующее утро после поездки в котлован. Ей тогда было смешно, что он так боится за нее.       Что-то шевельнулось внутри нее, заставив душевной боли сделать еще один виток по спутанным мыслям. Капитан.       Тогда речь шла о нападающем человеке, а не о монстре, который имел кухню, полную человеческих тел и органов, расфасованных по тарелочках и чашечкам. Боже, он пытался накормить ее человеческим сердцем! - Стой, - всхлипнула девушка, пытаясь подняться на ноги. – Т-ты сказал, что я получу ответы на вопросы. Что я все узнаю.       Айшии остановился в паре метров от своей жертвы, значительно возвышаясь над ней. Склонив голову на бок, он вдумывался в ее слова, выбирая, что же поведать ей в последней в ее жизни беседе.       Да, он хотел ей рассказать. Поведать о том, как ее братец спас ее, как вытащил ее практически из пальцев смерти. Он хотел, чтобы чувство гордости и любви к брату пропитала ее душу, прежде чем он пожрет ее. - Хорошо, милая Эн-ни, - начал айшии, устремив свой взгляд прямо в глубину голубой бездны невинных глаз. - Я расскажу тебе о том, каково нам было в этом мире. Как мы пришли к такому прискорбному образу жизни, что мне приходится самому добывать себе еду и проводить ритуал. Когда мы, первородные чудища, впервые спустились на Землю, нам не приходилось прятаться, не было необходимости таскать тела из плоти. Мы свободно нежились и резвились, питаясь без труда. Все было в нашем полном распоряжении. Земля, вода, воздух! Рай на земле, ну, или ад. А затем появился человек. С каждым столетием изловить ваших предков становилось все сложнее. Люди строго соблюдали обычаи, свято проводи обряды, держались группами и прятали своих детей. Самые хитрые из нас, создавали свои культы, позволяя людям самим приносить себя в жертву. А в обмен на сладкую пищу, мы даровали им тишину и покой. И все было прекрасно - нас чтили, боготворили, нам поклонялись! Самые сильные юноши шли на бой с нами в пещеры и гроты, добровольно залезая к нам в пасть. Их мудрецы, накурившись белладонны и конопляных листьев, призывали свои деревни отправляться к нам на стол, чтобы год был урожайным и не было засухи. На наши алтари приводили самых красивых и чистых дев, каких можно было найти и в без того прекрасном мире оккультизма и язычества. И именно эти изящные и невинные тела стали нашей погибелью. Насытившись частыми и обильными подношениями, мы решили поиграть со своей пищей. И все было бы прекрасно, если бы дева, которую должен был разорвать Минотавр в том злополучном лабиринте, не оказалась так прекрасна! Эта была Эфра - первая женщина, которой было суждено запустить безумный механизм уничтожения нашей расы. От их порочной связи зародился ребенок. Но наше чадо требует более длительного пребывания в материнской утробе. Тогда же Эфра была обещана своему царю, Эгею. Так что, в их супружеской постели, она оказалась уже с нашим отпрыском в утробе. А спустя положенный срок родился мальчик - Тесей. Как много сил люди положили, чтобы объяснить его невиданную силу, которая не вписывалась ни в одни существующие у человеческие каноны. И тогда, были придуманы легенды. Эфра проговорилась, что была на острове, с богом морей, Посейдоном, подарив ему себя всецело. Но мы знали правду. Знали и молча наблюдали, дивясь этому отпрыску человеческой женщины и одно из рода первородного ужаса и голода, айшии. Вот только спустя половину столетия, мы поняли свою ошибку. Тесей убил Минотавра, затем хитростью убил Миноса, обварив его тело, когда он принимал ванну. Он был слишком силен, даже будучи смертным. И любой из нас, кто старался убить его, складывал головы у его ног. Я видел это, видел, как история Тесея и Минотавра не предостерегла других наших сородичей, поддавшихся на искушение тепла женской плоти. Глупцы! Чем меньше становилось нас, тем меньше люди верили в монстров. Человек решил, что раз можно убивать чудищ и тварей, то можно не приносить подношений, не проводить ритуалов. Наши алтари и храмы разрушали, заставляя нас, истинных хищников, прятаться в пещерах и озерах, чтобы остаться в живых. Но мы приспособились, ассимилировали. Иногда человечество натыкалось на наши следы, но мы быстро подчищали хвосты, убирали свидетелей - ученые пропадали, дела закрывали, все спускалось на тормозах. Чудовище приблизилось, все сильнее контролируя разум девушки. Глупышка, она даже не догадывается, что эта правда станет для нее последней. Небесного цвета глаза поддернула дымка, думать становилось тяжелее, а голос чудовища, словно звучал в ее голове. - Ты оказался на этом озере, но как? Если ты так всемогущ, то, как застрял во всеми забытом котловане?       Приглушенный и растерянный голос утонул в тяжелом влажном воздухе, все сильнее окутывавшего котлован. Айшия творил чары, творил свою черную магию. - Анна, я решил не ловить журавля в небе, и довольствоваться человечиной в руках. Знаешь, настал час, когда я не мог добыть себе пищи, просто не мог. И мне пришлось смириться и соединиться с нашей первородной стихией - водой. Спустя пару дней, пока я плутал по подземным рекам, произошел крупный взрыв, разорвавший меня на две части. Оказывается, военные решили поэкспериментировать с новыми видами бомб, даже не подозревая, что разбудят меня. Именно тогда образовался этот котлован. Я восстановил свое тело, собирая его по кусочкам и частичкам, пылая яростью и гневом за то, что эти маленькие жалкие черви потревожили мой сон. Но, черная вода, внезапно заполнившая котлован, привлекла любопытных рабочих, словно мух привлекает протухшее мясо. Они стали моей первой добычей за долгое время. Вкусным и лакомым деликатесом, после пятидесяти лет строгой диеты из птиц и мелких грызунов. Затем я снова остался один, пока ваши города не выросли рядом, а пастухи не стали приводить стада к воде, чтобы напоить их в дневной зной. Я поглотил первое стадо, пожрал пастуха и его двух потомков. Это было превосходно, жертвы сами шли ко мне в объятия. Я мог питаться, не выходя на землю, не принимая облик ваших тяжелых и неуклюжих тел. И я понял, что это лучшая тактика. Я научился призывать детей к своим берегам, тем самым лакомясь отборными сливками. Со временем, я совершенно перестал принимать покидать свое озеро, ведь этого не требовалось. Пока я не решил найти тебя в твоем учебном заведении. Мне нужно было воссоздать тело твоего брата, его запах, чтобы ты поверила ему, доверилась незнакомому человеку. Лицо, которое казалось тебе таким знакомым и загадочным, которое так притягивало твой любопытный взгляд, это кропотливый труд художника-скульптура, создавшего пред тобой образ твоего брата спустя двадцать лет.       Монстр аккуратно извлёк бордовый венец из вечно живых виноградных листьев, соединённых друг с другом замысловатым плетением. Длинные пальцы аккуратно, едва дыша, возложили венец на копну русо-рыжих волос, едва колышимых легкими порывами теплого ветра. Анне хотелось спать. - Ну вот, Анна. Теперь, ты готова.       Его изуродованные пальцы коснулись ее нежных теплых ладоней, спокойно покоящихся вдоль обездвиженного тела, сложив их на груди, словно перед молитвой. Он ощущал, как жизнь и безмерная любовь плещется в ее теле. Вот только, в предыдущий раз, было единое, всеобъемлющее чувство любви к брату, а сейчас это чувство словно разделилось.       Айшии нахмурился, пытаясь найти черту, разделяющие эти два состояния, но она была едва уловимая, перетекающая из одной любви в другую.       Сердце Анны было влюбленно, так трепетно и нежно, как можно любить первые весенние цветы, полные жизни, полные тепла. И это только сильнее пробудило голод левиафана, ведь ощутить истинную, чистую и бескорыстную любовь, пожирая душу человека практически невозможно. - Анна, - шепнул голос, - хочешь ли ты, знать ответ на свой последний вопрос?       Слезы стояли в голубых глазах, но тело не трясло, не покрывало мурашками – оно уже не принадлежало Анне. Только глаза все еще могли рассказать о том, что на самом деле творилось внутри маленького хрупкого тельца.       Она знала, что умрет. Знала, что никогда больше не увидит таких реальных и дорогих ее памяти снов о Тоше. Не окунется в свою любимую сказку, где добро вновь побеждает зло.       Что больше не услышит слегка хрипловатый мужской голос, уточняющий какие у нее планы на вечер, чтобы притащить ей букет цветов и небольшой томик Ницше.       Она никогда не скажет ему, как влюбилась в его запах и серые уставшие глаза.       Тело Анны упало в воду, поглощаемое холодными волнами. Они проникали в нос и рот, заползая влажными щупальцами в горло и легкие, выдавливая последние капли кислорода из уставшего тела. Белая дымка пробежала перед глазами Анны, когда прошлое яркими красками засияло перед взором.       Айшии показывал ей тот день. День, который навсегда стал ее кошмаром.