Пять причин (и ещё одна)

— Я не эксперт, конечно, но вы пробовали, не знаю. Поговорить? Мэтт делает страшный взгляд, без слов прося Широ отойти в сторону и не загораживать обзор. Тот понимает, кажется, поскольку всё же делает шаг влево, пусть и не без демонстративного закатывания глаз. Их негласная война затянулась, он в курсе. «Поговорить» было бы слишком простым и неинтересным решением. К тому же от разговоров Лотор убегает гораздо резвее, чем от спонтанной дрочки, которая стала случаться с ненормальной для не-парочки частотой. Они продолжают изводить друг друга на расстоянии. Играют в незнакомцев на людях, делают вид, что надевают сексуальные прикиды просто так, и тот факт, что они оба привлекают слишком много внимания — чистая случайность. Не только Широ. За сегодня уже пятеро знакомых Мэтта просили его разобраться со всем этим. Лотор болтает с Аллурой, что редкость. Она сегодня выпрямила волосы, надела кожаную куртку и супер-тугие джинсы — если не знать очертания Лотора (а Мэтт знает), то их можно перепутать со спины. Вдвоём они ослепительные. Два белых пятна в разноцветном клубе, в который они притащились всей толпой. Мэтт пялится, не стесняясь. Здесь все на них пялятся. Его замечают. Мэтт видит, что замечают, и сразу же отводит взгляд, типа, разговаривает с Широ. Он продолжает следить за Лотором краем глаза. Лотор знает об этом. А Мэтт знает, что Лотор знает. Лотор знает. Знает, однако всё равно делает вид, что это не для Мэтта. Что опирается на барную стойку просто так, просто так отставляет задницу и просто так убирает прядь распущенных волос за ухо. Медленно. Чтобы не-Мэтт успел рассмотреть кольца на его безумно длинных пальцах, заметить тёмный лак на ногтях, увидеть улыбку, адресованную конечно же кому-то другому. Просто так он смеётся и просто так опрокидывает в себя шот. Мэтт вцепляется в свои штаны, чтобы не сорваться сразу же. Широ качает головой. Аллура вдалеке — тоже. Хлопает Лотора по плечу и уходит в сторону туалетов. — Так и будешь сидеть тут и пускать слюни? — вряд ли Широ ждёт ответа, но Мэтт отвечает: — Конечно. Иначе в чём смысл. — В том, что пока ты сидишь здесь, твою музу там сейчас заберут другие идейники. И правда. Когда Мэтт отрывает взгляд от Лотора и всё же смотрит чуть шире, то замечает, что два незнакомых ему парня совершенно точно собираются подкатить к его сахарной булочке. Указывают подбородком, толкают друг друга в бок, а затем двигаются к барной стойке. Ну уж нет. — Твои метафоры — отстой, — заявляет Мэтт прежде, чем рвануть через весь зал. Он не собирается вмешиваться. Не сейчас, по крайней мере. Просто держится рядом, готовый прийти на помощь в любую секунду, как хренов Бэтмен. Пусть у него нет денег и, быть может, Мэтт проиграет в драке с двумя качками вроде них, но у него есть крутой кожаный костюм, так что этого хватит. — Привет, — начинает один из них, — а твои родители не кондитеры? Мэтт закатывает глаза. Он хотя бы пытался быть оригинальным. Если Лотор поведётся вот на это, то им и правда не по пути. Тогда он сможет забыть и отпустить с чистой совестью. Надеется, что сможет. — Нет, они ветеринары, и если вы сейчас не отвалите, то они сделают кастрацию парочке кобелей. Ух ты. С ним Лотор был помягче. Между делом до парней доходит одна важная деталь: — Подожди, ты парень что ли? — Мы не так близко знакомы, чтобы я показывал свой член, но, уверяю, он есть. Усталость в его голосе можно ощутить физически. Мэтт не хочет представлять, сколько уже раз Лотора принимали за девушку и пытались впечатлить такими вот подкатами. За случай в кафетерии становится даже стыдно. Физически можно ощутить и перемену в атмосфере. Из неловкой она превращается в напряжённую. — Ты сейчас нарываешься что ли? — с вызовом спрашивает второй. Лотор этот вызов игнорирует. Мэтт проигнорировать его не может. — Моя сладкая булочка, ты в порядке? Парни зависают. Может, хотят просвятить его насчёт пола Лотора, но Мэтт в курсе. В курсе, и его это устраивает. Лотор любым его устраивает, хоть с членом, хоть с тентаклями. Чёрт, о тентаклях он ещё не фантазировал. — Слушайте, — Мэтт решает действовать на опережение, — если я ещё раз увижу вас рядом со своей музой, то, обещаю, вас больше никто и никогда не увидит. Тут недалеко есть одно тихое симпатичное кладбище, вам там понравится. Эти двое начинают было смеяться, но тут же захлопывают рты. Мэтт тоже бывает зол и ему знакомо раздражение. Он умеет говорить таким тоном, что самому страшно, как умеет быть пугающим до усрачки. Мэтт не шутит. Вообще нет. Видимо, они тоже это понимают. Только вот уходить не собираются. — И кто нас туда отправит? Ты что ли? Мэтт не выглядит как большая угроза физической расправы, он в курсе. Поэтому улыбается шире. — Я? Нет. А вот мой друг — очень может быть. Они давно знакомы. Мэтт чувствует, когда Широ рядом. Не ошибается он и в этот раз. Широ не говорит ни слова. Просто перебирает в воздухе пальцами, разминая. Смотрит на парней сверху вниз колючим взглядом, пока диско-шар переливается бликами на его чёрном плаще и цепочке, тянущейся от колечка в губе к уху. Через пару секунд Мэтт и правда не видит их в клубе. — Мэтт, — вымученно выдыхает Широ, — ты ведь знаешь, что я ещё никогда и никого не ударил. — Но они-то не знают. Главное, что сработало. — В следующий раз думай прежде, чем выкидывать такое. А если бы я не подошёл? — Подошёл же. У меня был план, может. — Я знаю, когда у тебя есть план. Сейчас его не было. Ты хоть понимаешь, чем это могло закончиться? Широ продолжает его отчитывать, как подростка, и это хорошо. Это помогает прийти в себя, унять разъедающую тело ярость и выдохнуть. Было близко, а ещё глупо. Но Лотор этого стоит. — Лотор! — осеняет его, и он оборачивается. Тот стекает со стула, вжимается в свободный угол между стойкой и стеной, который выглядит архитектурным просчётом. — Моя сладкая булочка, ты в порядке? — Что тут случилось? — Взволнованно спрашивает Аллура. Мэтт рассказал бы ей, но его больше интересует Лотор. У него странно блестят глаза, чёрные зрачки почти затопили голубую радужку. Он или напуган, или в шоке, или под чем-то — любой вариант так себе. Перепугавшись сам, Мэтт заправляет светлые пряди за ухо, чтобы рассмотреть лицо внимательнее. — Я… Мир вокруг растворяется. Мэтт слышит, как Широ вкратце пересказывает произошедшее Аллуре. Их голоса тонут в громкой музыке, а затем тонет и музыка — заглушается ударами сердца. Лотор тянет к нему руку. Хочет коснуться щеки, но одёргивает себя в последний момент. От этого в груди болезненно сжимается. — Я напугал тебя? — осеняет Мэтта. — Прости, сам не знаю, что на меня… — Это охренительно было, — перебивает Лотор. — Просто. Бля. Так, ладно. Теперь, зная контекст, Мэтт понимает, что именно видел. Возбуждение. Такое, что у Лотора крышу едва не сорвало, как у Мэтта от ревности. С этим можно работать. Он опирается ладонью в стену аккурат рядом с головой Лотора. Прочёсывает свободной рукой волосы, убирает их назад, открывая лицо. Ухмыляется, а затем втискивает колено между чужих длинных ног. — Так тебе нравятся плохие мальчики? Заворожённо он наблюдает за тем, как Лотор хватает ртом воздух. Как облизывает губы. Как собирается с силами, чтобы выдохнуть хриплое: — Трахни меня. Мэтт был не готов. Вообще ни разу нет. Даже в самом влажном сне не мог себе представить. Нужно потянуть время, сказать что-то, чтобы не наброситься на него сразу же и успеть взять себя в руки. — А волшебное слово? — Пожалуйста. Да к чёрту это всё. Мэтт тянет его на себя за ворот кожаной куртки. Целует, толкается языком, вылизывает рот, не сдерживаясь. Лотор только этого и ждал, кажется. Поддаётся, непривычно послушный, позволяет трогать себя везде, где Мэтту вздумается, и жадно притирается к подставленному колену. Блядь, блядь, блядь! — Уединитесь уже, — шипит Широ. — Я не могу вас весь вечер от толпы загораживать, — вторит ему Аллура. О, точно. Мэтт и забыл совсем. Едва не трахнул красивого парня под барной стойкой, подумаешь. — Ко мне, — с трудом произносит Лотор в его губы, и целует ещё раз, — сейчас же. Эм, хорошо. Никаких проблем. Где угодно: хоть у него, хоть на крыше, хоть на кладбище. Мэтт с этим справится. Уверен, что справится. Уверенности становится чуть меньше, когда Лотор целует его. Мягко, почти нежно, что совсем не вяжется с тем, как у них бывает обычно. Он берёт Мэтта за руку, тащит за собой сквозь толпу. Сердце по ощущением стучит где-то в горле, сбежавшее от взбесившихся в животе бабочек. — Ты ведь не в склепе живёшь? — Лотор оборачивается, удивлённый. — В смысле, это круто было бы, я только за. — Нет, у меня студия. Но склеп звучит интересно. Надо попробовать в следующий раз. Мэтт едва не взлетает к потолку. В следующий раз, значит. Он дёргает руку, которую сжимает Лотор, чтобы уронить того на себя. Чтобы поймать губами губы, чтобы вжаться пахом в бедро, чтобы унять дрожь в коленях. Не Мэтт тянул его за язык. Пусть теперь только попробует отвертеться. У него и правда студия. Конечно же в элитном доме, с мебелью в годовой бюджет колледжа. Мэтт такие только по телеку видел, и ему плевать. Плевать на стоимость зеркала, украшенного камнями, когда Лотор опускается на колени и собственными руками стягивает кожаные брюки. Облизывает губы, готовясь взять член Мэтта в рот, и улыбается. Клыки. У Лотора хреновы клыки. Мэтту самую малость страшно — наверное, это отражается на лице. — Ты веришь мне или нет? Несмотря на демонстрируемое нетерпение, Лотор ждёт. Он открыт перед ним. Стоит на разведённых коленях, застывает с раскрасневшимся лицом перед обнажённым подрагивающим членом. Напротив треклятое зеркало. Мэтт видит в нём задницу Лотора. Открытую полосу кожи между джинсами и кожаной курткой. Растёкшиеся по спине белые волосы и пылающие кончики ушей. Мэтт видит в нём себя. В очередной рваной футболке, с блестящими от слюны губами и поплывшим взглядом, будто вот-вот в обморок грохнется. Не так быстро. Он проводит по нижней губе большим пальцем и доверительно зарывается свободной рукой в белые пряди. — Я весь твой. Ладно, Лотор знает, что делать с этими штуками. Мэтт чуть тянет за волосы, умоляя помедлить. Только яму себе роет. Языком он водит по стволу. Ласкает головку, чуть сдвигает кожу. Член скользит аккурат между клыками, и Мэтт глотает неуместную шутку о соулмейтах вместе со стоном. Лотор тоже наслаждается этим. Дрочит себе, не выпуская член изо рта, позволяет ему тереться о нёбо. Мэтт снова тянет волосы, желая посмотреть ему в глаза. Они влюблённые. — Mein zuckerbrötchen*, — выдыхает Мэтт, и Лотор прикрывает веки, кончая. — Так ты всё же знаешь немецкий, — хрипит тот в попытках отдышаться — его голос обжигает кожу на бедре. — Нет. Просто умею пользоваться гуглом. — Сволочь. — Поэтому тебе и нравлюсь, разве нет? Лотор молчит. Открывает рот и тут же захлопывает его, не произнеся ни слова. Краснеет в тон ушам. Даже не верится, что он только что сделал Мэтту самый крышесносный минет в его жизни. Приходится подтянуть брюки и опуститься на колени, чтобы быть с ним на одном уровне. Чтобы взять его лицо в ладони и прочитать ответ в глубине глаз. Недостаточно. — Нравлюсь ведь? — спрашивает Мэтт ещё раз, улыбаясь, и теперь Лотор не может отвернуться. — Мне нужно знать это, прежде чем я тебя трахну. Он отводит взгляд, облизывая губы. Ведёт плечом, раздражённый. — Если бы не нравился, я бы не притащил тебя домой. — Всё ещё не ответ. Ему правда нужно знать. Это важно, очень. Наигранная злость Лотора просто приятный бонус. Тот хватает его за футболку — так, ладно, может, он и правда зол. Нет, не зол. Он в отчаянии. Напуган — на этот раз точно. Будто как только он разожмёт пальцы, Мэтт уйдёт. Мэтт уже собирается извиниться. Успокоить его как-то, сказать, что никуда не денется и будет доставать Лотора столько, сколько ему позволят, но Лотор удивляет в очередной раз за ночь: — Нравишься. Сильно. Ещё с того подката в кафетерии. Вау. Вау. Как теперь вообще жить с этим. Мэтт встаёт с Лотором на руках. Ему хватает физических сил, но не душевных. Кажется, что сердце выпрыгнет, едва он откроет рот. Раз так, то пусть оно будет у Лотора — его он и целует, пока пытается дойти до кровати. Точнее, до огромного траходрома с красной атласной постелью. Куртка пикирует на пол. Вместе с ней — джинсы, футболки и кожаные брюки. — Это ещё что? — вскидывает бровь Лотор, неожиданно серьёзный. Мэтт следит за направлением его взгляда, чтобы понять. — Носки с корги. Не видно разве? — он падает спиной на кровать и задирает ноги вверх, пародируя синхронисток. — И ты надел вот это бело-оранжевое безобразие к готичному луку? — Говорю же: я бунтарь. Лотор швыряет в него подушкой, тем самым едва не скидывая с кровати. Когда Мэтт возвращает баланс, то понимает — Лотор смеётся. Пожалуй, впервые на его памяти. Это накрывает лавиной, сбивает с ног и хоронит. Его смех — низкий, с лёгкой хрипотцой. Тёплый и уютный. Прекраснее стихов и, возможно, космоса. — Ты не бунтарь, а придурок. — За это ты меня и обожаешь. — Что правда, то правда. Объятья для Мэтта тоже в новинку. Они всегда торопились, не размениваясь на нежности — тем страннее обниматься сейчас, практически голыми, на огромной роскошной кровати. Мэтт в восторге. Растроган доверием и открытостью, до сих пор не верит в то, что Лотор позволил увидеть его таким. Уязвимым и нежным, расслабленным, смеющимся над дурацкими носками. Это интимнее, чем дрочка на крыше гаража под звёздами. Это потрясающе, и Мэтт готов расплакаться от накативших эмоций, ей-богу готов. — Эй, бунтарь, — Лотор продолжает смеяться, не выпуская его из объятий, однако совсем недвусмысленно притирается к паху, — кажется, кто-то собирался меня трахнуть. — А я от своих слов и не отказываюсь. Кто вообще в здравом уме мог бы отказаться, особенно когда Лотор смотрит так. Когда прижимается кожей к коже, когда опускает мягкие ладони на лопатки, когда отзывается на беспорядочные поцелуи телом. Мэтт едва с ума не сходит. — Не хочу оставлять тебя, — признаётся он. Лотор удерживает его за плечи, задавая немой вопрос. — В смысле, если мы правда собрались трахаться, то нужны, там. Смазка, презики, вот это вот всё. Я быстро. Несмотря на долгую и сложную для его состояния речь, Лотор не отпускает. Когда Мэтт всё же решается посмотреть на него, тот закатывает глаза и шарит под подушкой. — Держи, бунтарь, — Лотор толкает по атласному одеялу и то, и другое, — я поэтому и звал к себе. Знал, что у тебя нет. Типа, ого. Нет, ого. Мэтт не может не спросить: — Значит, держишь всё это под подушкой. Кажется, не я один тут плохой мальчик, м? — У меня есть ящик с дилдо и вибраторами. Клянусь, если ты не трахнешь меня сейчас, я сам тебя трахну. Не то чтобы Мэтт против. Скорее, очень даже за, но он уже пообещал, а значит этот вариант можно оставить до другого раза. Целый ящик секс-игрушек, охренеть просто. Ему любопытно — очень. Хочется попробовать что-то из коллекции. Попросить Лотора продемонстрировать, как он пользуется всем этим. О, фантазия беспощадна. Беспощадна, и в ней нет необходимости. Лотор под ним настоящий. Разводит колени шире, роняет Мэтта на себя, добивая шёпотом в ухо: — И я уже растянут. В жопу дилдо. Буквально, только потом. Сейчас нужно раскатать по члену презерватив и оттрахать Лотора как следует. Вокруг ни души. Ни друзей из компании, ни студентов. Им не нужно прятаться, не нужно сдерживать голос, не нужно быть тихими. Шлепки бёдер о бёдра отражаются эхом от зеркал, которые тут повсюду. Стоны оглушают — великолепные, чувственные, и Мэтт не выбросит это из головы даже если очень захочет. Ни то, как подрагивают длинные ресницы, ни то, как короткие ногти впиваются в лопатки, ни то, как холодные лодыжки прижимаются к его пояснице. — Ещё, — просит Лотор, мешая английский с немецким, — bitte. — Тогда позволишь? Поняв, он выпускает Мэтта из объятий. Переворачивается на живот, встаёт на четвереньки и раздвигает ягодицы рукой. Отличное предложение. Мэтт не жалеет смазки. Себя тоже, уверенный, что утром даже сесть без боли в паху не сможет, и его это устраивает. Лотор двигается в ритм. Подмахивает, насаживаясь на член сам — Мэтт не уверен, кто кого сейчас трахает. Осмелев, он пробует взять Лотора за волосы. Довольный стон звучит как одобрение, и он наматывает их на ладонь, заставляя Лотора запрокинуть голову. — Да! — вцепляется он в изголовье кровати и замирает, позволяет Мэтту вдалбливаться в него так, как тому хочется. А ему хочется кончить. Безумно хочется, но не так. — Хочу видеть твоё лицо, — выдыхает он между толчками, — когда ты кончаешь. Пожалуйста. Для большего эффекта Мэтт отпускает волосы. Он готов сделать щенячьи глазки, если это поможет, но в них нет необходимости. Потому что Лотор опрокидывает его на спину и седлает бёдра как самый настоящий наездник. — Только потому что ты попросил. Он двигается сам. Раскачивается вперёд-назад, поднимается и опускается, прикусывая губу, то и дело зачёсывает волосы назад, открывая лицо. Для Мэтта. Тот даже забывает, что тоже должен двигаться, а не лежать бревном, любуясь. Мэтт сжимает его бёдра и вскидывает свои вверх — да, так хорошо. Так куда лучше, потому что Лотор дарит ему один из своих самых громких стонов. У него стоит. Потрясающе. На пробу Мэтт обхватывает его член рукой. Дрочит ему, продолжая двигаться, чувствует, как приближается к оргазму и как приближает к нему Лотора. Он на грани. Они оба на грани — вопрос лишь в том, кто сорвётся первым. Мэтт надавливает большим пальцем на головку и стонет в голос, чувствуя, как кончает сам под давлением мышц. Чувствует, как взмок от пота. Чувствует сперму Лотора на своей груди и как член пульсирует в чужой заднице. Видит голубые глаза напротив и чувствует, как его накрывает нежностью. Улыбается, тянет чистую руку к лицу — Лотор притирается щекой к протянутой ладони. В горле пересыхает от потрясения. Подумать только. — Можно мне воды? — просит он, пытаясь отдышаться. Замечает изменившийся взгляд и чуть позже — мёртвую хватку на своём запястье. Доходит до него не сразу. — В смысле, реально воды. Я не собираюсь от тебя убегать или типа того. Проходят долгие секунды прежде, чем они начинают смеяться. Мэтт хохочет до хрипоты, вымотанный, и едва не отрубается прежде чем Лотор приносит ему стакан из чёрного стекла. — Мне расценивать твою заботу как предложение остаться на ночь, или?.. Не дав договорить, Лотор затыкает его поцелуем: — Оставайся.