Тихо и неотвратимо

Дин проснулся с ощущением пустоты. В желудке, потому что даже не ужинал. В постели, потому что спал один. В голове, потому что не мог думать ни о чем, кроме Сэма, а думать о нем не хотелось. В душе, потому что Сэм просил уничтожить священные записи. В сердце, потому что Сэм снова вел себя как заправская сучка. И в доме. Потому что каким-то глубинным чутьем, основным инстинктом он сразу почувствовал, что Сэма в бункере нет… Дин неохотно вылез из своей смятой, изжеванной постели, чтобы начать не самый лучший свой день. Но хотя бы он хорошо выспался. Заснул лишь около пяти, но как большинство охотников, привык обходиться небольшим количеством сна. Пройдясь по дому и заглянув к младшему засранцу, Дин убедился, что был прав насчет его отсутствия. Не парясь, стараясь относиться к этому как можно равнодушнее, Дин набрал его номер и услышал короткие гудки. Сэмми трепался. Какая новость. Дин набрал снова, и в этот раз получилось удачнее. — Дин? Одно слово, и сразу же приятное тепло растеклось по телу от его голоса, а жизнь стала казаться светлее. — Представь себе, да, — ответил старший, с удивлением понимая, что не знает, что еще сказать. — Извини, — начал Сэм после неловкого молчания. — Я не должен был так уезжать. — Твое дело, — отрезал Дин с максимальным равнодушием. — Просто хотел сказать, что, если ты умчался прикупить себе свеженького салата, или от чего там у тебя еще трясутся кроличьи уши, то не забудь про пирог. — Да, но я не в магазине вообще-то. Ты не видел? Я оставил тебе записку. Это всего лишь обычный призрак, скорее всего, и… Хмуро слушая треп Сэма, Дин вышел в холл и подошел к столу. «Уехал по делу с Касом, — было сказано на клочке бумаги. — Не волнуйся, мы быстро. Думаю, нам с тобой пойдет на пользу побыть пару дней вдали друг от друга. Сэм» — …Дин?.. Дин, ты слушаешь? — Слушаю, Сэмми, очень внимательно, не представляешь, как. — Я говорил, что, по-моему, нам стоит побыть немного порознь, чтобы всё хорошенько обдумать и… ну, разобраться. — Да, я понимаю… Я вообще-то и сам хотел… Да, я тоже об этом как раз подумал. — Правда?.. — Дину показалось, что в голосе младшего мелькнули нотки страха и разочарования. — Правда, — чистейшая ложь, но будь он проклят, если скажет сейчас что-нибудь другое. — И можете не торопиться, Сэм, думай столько, сколько тебе нужно. О чем там Сэм собирался думать, Дин не представлял и боялся даже начинать строить догадки. Также предпочел он не спрашивать — почему они не могут думать вместе? Зачем обязательно укатывать на охоту, чтобы между ними были многие мили? Что хорошего даст им это разделение, кроме уверенности, что в ближайшие дни они точно не поссорятся? И что от этого толку, если они поссорятся после? — Ну… хорошо, — какое-то неуверенное, как будто Сэм не совсем этого ожидал. — Тогда увидимся. Привет от Каса. — Ага. И ему привет-привет. Дин устало и разочарованно кинул телефон на стол. После вчерашнего разговора, после того, как он в очередной раз вывернул душу наизнанку, заговорив о самом болезненном, признавшись в своих страхах… от кого еще, кроме Сэма, можно было бы ожидать такого неожиданного, нелогичного и жестокого поступка? Да еще сразу же на следующее утро? Или наоборот, следовало этого ожидать. Короче говоря, с Сэмом не угадаешь. После Клетки Сэмми жил как будто за гранями логики нормальных людей. И до Клетки тоже, хоть и по-другому. Когда-то Дин назвал его монстром — и Сэм буквально сделал всё, чтобы доказать это. Порочная и глубоко извращенная модель поведения, где всё сводится к одной формуле: «раз ты меня видишь таким — получай меня такого». И спустя некоторое время, когда Дин окончательно поверил, что он опасен, и что с ним каши не сваришь, ибо его величество не станет унижаться, доказывая обратное… Сэм просто взял и доказал обратное. Просто взял и перешагнул через себя и собственное Я, которое было размером даже не с лося, а с одну из тех звезд-гигантов, которые под собственной массой проваливаются сами в себя, схлопываются, образуя черные дыры в пространстве и времени, вокруг которых потом вращаются целые звездные системы и галактики. И Дин сам всю жизнь вращался вокруг и одновременно падал в эту супер-массивную черную дыру, как свет, потому что такая мощная гравитация действует даже на него. Ведь даже свет имеет свой крохотный, но вес. И черная звезда всасывает свет в себя с такой скоростью, что вокруг неё всегда остается непроглядная тьма и чернота. Идеальная маска, скрывающая под собой тихое, затаившееся нечто. Спокойный и непоколебимый, таинственный омут, в который бросишься с головой, хочешь этого или нет. Или в уверенности, что ты этого хочешь. Ведь, подумать только, это вечное падение казалось Дину главным смыслом его жизни. Только вот дыра все равно остается черной. И никто не знает, никто не может даже представить, что происходит внутри со всем этим поглощенным светом и всем остальным. Не пустота, не бессмысленность, а нечто противоположное. Нечто — вещество настолько плотное и тяжелое, что оно нарушает все законы физики, существующие во Вселенной. И Винчестеры постоянно нарушали все законы. Если проследить, откуда растут корни, то окажется, что все они ведут к той самой «гравитации». Гравитация любви, гравитация смысла… желания, необходимости, воли. Всего. Трудно сказать. Здесь нет места словам — это не ангельское радио, оторванное от мира и пустое, не концепция, не теория, не мысль, не закон и не правило. Это поступки. И ощущение. Похожее на ощущение тверди под ногами и чистого света, падающего с небес. Сейчас Дин злился на Сэма и старался даже не ломать голову над тем, что в этот раз им руководило. Что заставило его ударить так, чтобы подтвердить все худшие опасения старшего? Пусть и чисто символически, если он и правда уехал только на пару дней. Ведь практика лучше всяких рассуждений и пустых обещаний. И сейчас, видимо, Сэм просто не стал, не захотел тянуть, испытывая капризную судьбу, и решил, что лучше ударить Дина ножом сразу же, не откладывая в долгий ящик. Еще и Каса с собой прихватил! А ведь это был в первую очередь ангел Дина. Или нет? Интересно, если бы встал такой ужасный выбор, что Кас мог бы спасти только одного из них, кого бы он выбрал? Дин полагал, что, по идее, должен бы выбрать его, но… кто знает. Гравитация незаметно воздействует и на их друга-ангела тоже. Супер-массивная черная дыра, прямо как в песне группы «Muse». Дин всегда был далек от того, чтобы ревновать к Касу, ведь это было бы просто дико и глупо. Но порой, особенно в последнее время, эти двое заставляли его испытывать чувство досады. Например, после того, как Кас на Новый Год подарил Сэму этот дурацкий микро-пылесос для клавиатуры, чем вызывал у Сэма самые приятные реакции, в то время, как Дин капитально пролетел с подаренной стриптизершей. Выходило, как будто Дин всё еще ни черта не знает собственного любимого брата. И еще — это уже со слов Сэма — как будто Дин только и делает, что засыпает все клавы крошками, что иногда даже заедают некоторые клавиши. И еще Сэм, якобы по примеру Дина же, назвал его новым словом — «хомодином». Всепожирающим монстром хомяко-дином, ну, прямо очень смешно. На самом деле, вероятно, Сэм забыл, но это не было новым словом. Так маленький Сэмми рисовал Дина еще в детстве — с огромными щеками, крошками, летящими изо рта, и подписывал сверху эти шедевры: хомодин. И папе нравились эти рисунки, он смеялся и довольно похлопывал своего младшего мальчика по спинке. Всегда души в нем не чаял, с малых лет определил, что Сэмми — большой талант, весь в папу. И в те редкие дни, когда Джон бывал дома, часто можно было услышать этот милый голосок: «Папа, папа!.. Я снова нарисовал!» «И что же ты нарисовал сегодня, Сэмми? — усмехался Джон. — Снова Дина?» Конечно, Дина. Кого же еще, как не бедного Дина. И ведь не в том была главная причина, что Сэм выпендривался перед отцом. Нет, просто Сэмми жизненно необходимо было выражать свою бесконечную любовь к Дину любыми способами! И не всегда это были хорошие способы. Теперь никто бы не подумал, но это Сэмми был первым, кто стал цепляться и задирать, первым, кто связал шнурки на ботинках и подсыпал соль брату в любимую газировку. Он был первым, кто развязал эту продолжительную войну, только потому что ему так горело привлекать внимание Дина. Так хотелось поддеть его, подразнить, обойти, чтобы не зазнавался, не считал себя важнее и лучше, только потому что он — старший. Потому что ведь это несправедливо, так несправедливо. Но, сам того не осознавая, маленький Сэмми был совершенно влюблен в старшего брата, лет с четырех — совсем безнадежно, а так просто — даже и раньше, намного раньше. Он был счастлив, когда они спали в обнимку на одной кровати, и когда Дин дарил ему что-нибудь, играл с ним или учил чему-нибудь. А потом случалось страшное — папа велел им спать на разных кроватях, потому что они уже достаточно выросли для того, чтобы спать вместе, как «какие-то щенки». И Дин неохотно, но всегда слушался папу. А дальше случилось нечто еще более страшное — Джон стал забирать Дина с собой! Это был первый случай из многих в их истории, когда у Сэма забрали Дина. Просто без спросу отняли, отлучили. Не совсем — Дин всегда возвращался, но они уже не были так неразлучны, как раньше, и это было ужасно. И это же был тот редкий случай, когда Сэмми принял беду молча, не устраивая скандала и без слезливых драматических сцен. На самом деле он постоянно плакал, но в одиночестве или тихо, чтобы никто не заметил, как ему плохо. Он попросту стыдился, но не слез, а причины. Не хотел, чтобы кто-то знал… как сильно ему нужен Дин, что всё болит и жить не хочется, когда в очередной раз слышен звук отъезжающей Импалы. Однако детская психика гибче и выносливее, чем взрослая. Скоро Сэм как-то привык и задвинул свои чувства в дальний угол, адаптируясь к новым условиям. Он даже убедил себя, что может неплохо жить и без Дина, должен, чтобы больше никогда так ужасно не мучиться. И, конечно же, он может, может учиться всему сам и может весело проводить время даже без старшего брата. И Сэм действительно преуспел во всем этом, уже самостоятельно, балуя себя-любимого и без участия Дина. Однажды он вообще смылся жить сам по себе, к черту на рога, найдя себе очередную собаку и потратив все деньги на вредные вкусности. Ему и в голову не приходило, что Дин будет его искать сутками, представляя себе всякие ужасы. С чего бы, в самом деле, если его семья — и Джон, и Дин — кажется, совершенно о нем забыли? Бросили ребенка в одиночестве, потом обвиняли в эгоизме… Но инстинкт самосохранения и выживания никто не отменял. И в таких случаях часто не остается ничего, кроме него. Никого рядом, кроме себя, не на кого больше рассчитывать. А отошедшие в прошлое рисунки с Дином-хомяком были и правда забавные. Только Дин считал, что Сэму, наверное, нужно проверить зрение или голову. И все же для ребенка он достаточно великодушно прощал младшему такое дурацкое восприятие и многое другое. Не то чтобы ему очень нравилось быть «хомодином» вместо «супер-дина», но аппетиты не выбирают. Также, как и младших братьев. Дин тонко мстил, жалея лишь, что его собственный уровень таланта и воображения не позволял большего, чем нарисовать Сэма из палочек с треугольником-юбочкой и огромными шарами-титьками и подписать сверху «Саманта». Маленький Сэмми дулся, критиковал его работы, хотел быть мальчиком… Да, детство прекрасно, даже, когда оно далеко не самое лучшее. Дин и даже вечно ноющий Сэм искренне считали, что у многих оно было куда хуже, чем у них. Например, у всех тех несчастных, у кого не было братьев. Воспоминаний всегда было много, они цеплялись одно за другое, как петли, из которых вязалась целая ткань, и по этим петлям можно было плыть, как по реке, долго, в мистические и забытые дали, в яркие и изобильные южные моря… И у Дина везде был Сэм. Сэм, Сэм, Сэм… Почти всегда и везде. И даже где не было Сэма — там обязательно был его призрак, кто-то похожий, кто-то на его месте, временный, но необходимый, кое-как заменяющий, потому что иначе — никак. Иначе Сэма будет заменять только острейшая боль его отсутствия. И она напоминает о нем еще больше, чем присутствие рядом самого Сэма. Так что есть он или нет — один черт. Только когда его нет рядом, он как будто бы повсюду — в воздухе, в траве, в солнце, в журналах, в глазах пушистых щенков… Вот и сейчас в ежедневной рутине, как будто ничего не случилось, Дин чистит зубы и ловит себя на том, что уже две минуты неотрывно смотрит на лосьон для волос, точнее, на ту первую половину, где получается слово «лось». Проклятье, какой-то клинический случай. Дин резко сплевывает пасту и сердито полощет рот. Он не будет скучать по Сэму. Не будет, дьявол его дери. Даже думать об этом паршивце не будет, пока его нет. Насколько он следовал собственным обещаниям и намерениям — прекрасно видно из того, что уже за обедом Дин неожиданно понял, в чем же все-таки была его главная ошибка! А именно — в том, что он не стал с Сэмом спать, когда тот явно хотел и ждал этого. Да, черт, он же и забыл, что Сэм очень не любит, когда Дин динамит его в постели! Понятно, что никто такого не любит, включая и Дина, но вот Сэм… этот новый Сэм реагирует вообще, скажем так, не слишком адекватно. Это вроде как одна из последних горячих новостей, и посвежее, чем новость о том, что его любимый сольный исполнитель — Селин Дион. Итак, значит, Сэм снова обозлился на него незаметно, тихо, отгородился стенами, всё потому что он не… Хм, ну, даже не поцеловал его на ночь — как-то так наверно? Так Дин гадал сам с собой на кофейной гуще, поскольку сам Сэм находился в другом штате. Ну, да, вашу ж мать... Дин корил себя за досадную оплошность. Надо же было хотя бы приласкать принцесску, прикоснуться обязательно, если уж Сэм умудрился отбить настроение залезать в койку… Черт, до чего же Сэмми нежный и ранимый. Нет, он не девчонка — девчонки совсем не такие тонкие, чувствительные, обидчивые и психованные. Даже когда у них ПМС. — Капризная ебливая сучка, — вслух обругал его Дин, доедая последний кусок пиццы и вновь зарекаясь думать о Сэмми, и еще добавил. — Ебанутая на всю голову. Люцифером и не им одним. Тут же ему стало стыдно за сказанное. Да, он был зол на Сэма, но никто не имел права говорить так о его любимом брате, даже он сам. К тому же, уверенности, что дело и правда было в том, о чем он подумал, а не в чем-то еще, и скорее всего во вчерашнем скандале или злосчастных записях, не было никакой. Дин просто принял и эту версию, как один из возможных вариантов. Старший Винчестер на самом деле добросовестно пытался не скучать и не вспоминать. Сэма не будет пару дней? Ну и прекрасно. Дин сразу же съездил в город и затарился всем необходимым. И первые два дня без остановки смотрел разные фильмы и поглощал всё, чем забил холодильник. Нет, он не станет скучать или переживать. Не станет даже ждать. И уж точно он ни за что не рванет за Сэмом, выслеживая его, как ищейка по горячим следам, как это всегда было раньше. Чтобы присмотреть, чтобы… знать. Теперь — всё, хватит, довольно. Кас — надежный чувак, и Дин может расслабиться, просто отпустить ненадолго, взять перерыв, передышку, раз Сэм захотел побыть без него. Сэм так решил, и значит ладно, прекрасно, он не будет себя навязывать. Будет уважать его желание, так сказать. Кас… Да, Кас вроде и правда стал хорош, во всяком случае, в последнее время. Раньше он много косячил. Но в последнее время прямо жжет почему-то — размышлял Дин. Интересно, что изменилось? Что-то ведь точно изменилось, но что? Или просто Кас — это сплошные мозги, которые кое-чему научились за последние годы? А Дин — сплошные инстинкты, неизменные, как раз и навсегда установленные заводские настройки, переданные ему с генами. Поэтому иногда Кас обходит его, ничего удивительного. А Сэм… Сэм, пожалуй, идеальное и бурное сочетание всего — и мозгов, и инстинктов, и сердца, и души, и тела… Может, поэтому он такой странный и противоречивый? Но зато никто никогда не может его обойти. Дин всегда был далек от того, чтобы ревновать к Касу, но не очень-то приятно было, что не его, а иногда уже Каса принимали за брата Сэма! Даже Гарт назвал своих детишек Сэмом и Касом, хотя прекрасно знал, кто здесь чей брат. И нет, он вовсе не думает снова о Сэме, он думает о Касе… Он думает о том, что его любимый, лучший друг с крыльями и неизменным плащом бывает крайне навязчивым и прилипчивым, и лезет во все винчестерские щели, куда только может пролезть. И что же сейчас? Кас был знаменит и уже сто раз мог завести себе подружку, какую-нибудь ангелиху, или как там называется женщина-ангел (да, нужно бросать привычку быть придурком). Или не обязательно женщину, просто ангелочка погорячее, если такие встречаются. Или, если ему не нравятся ангелы, кого угодно другого — демона, оборотня, вампира, человека — такой богатый выбор. Но нет, зачем же, зачем. Когда намного приятнее и заманчивее покуситься на «жену» лучшего друга. Да, куда соблазнительнее попытать счастье сорвать и себе эту сладкую клубничку. Господи, о чем он только думает… Дин ругал себя за такие бредовые мысли. Про кого-то, но только не про Каса можно было такое думать. К концу второго дня Дин обреченно выключил телевизор. Все главные герои, которых он видел, напоминали ему Сэма. Возможно, что отчасти так было потому что главными героями обычно были хорошие люди и обычно у них начинались большие проблемы. Оба эти момента были неразлучны с образом Сэма. И все же главная причина была в личной зацикленности Дина. Он скучал, не-человечески скучал. Он видел какого-нибудь смазливого парня — и сразу же узнавал в нем Сэма. Видел девушку с красивыми волосами и идеальной кожей — то же самое. Не зная, куда себя деть, Дин в итоге все-таки сдался и зашел в его комнату. В этот раз старшего Винчестера не тянуло на мелкие пакости, хоть он и злился, и эта злость постепенно росла вместе с количеством часов, проведенных без Сэма по вине этого мелкого гаденыша. Дин просто медленно прошелся по всей комнате, трогая разбросанные вещи. Книги, гаджеты, бумаги, шампуни, теплые носки, диски, диетические печеньки, вот сучка… Пистолет, витамины, дорогая туалетная вода, гондоны, кружка Второго Лучшего Охотника в Мире, ведьмовской шар… игрушки, вашу мать… Дин с нежностью взял в руки медвежонка, которого когда-то выиграл в тире и подарил Сэму, и с ним глубоко задумался — зачем Сэму гондоны? Если раньше, хоть и с малой вероятностью, но они могли ему пригодиться, то теперь… Ладно, черт с ним. Дин посадил медвежонка обратно к его друзьям — большому мягкому хомяку, которого подарил Сэму Кас (черт, даже не белку — все снова проклятого хомяка, запомнил же!) и доброму зеленому брокколи. Откуда взялся этот смачный кадр — Дин и представить боялся. Потому что в глубине души догадывался, что Сэм сам себе его подарил. Как и у Дина, иногда у Сэма в комнате был полный, образцовый порядок, а иногда — художественный бедлам. Сейчас здесь наблюдался легкий беспорядок, но это было не важно. Главное, что это были вещи Сэма, поэтому прикасаться к ним было так приятно. Они как будто заряжали жизнью и удовольствием, которое Сэм у Дина временно отнял, так подло смывшись. Дойдя до шкафа с одеждой, Дин замер и несколько минут стоял, прежде чем его открыть. Просто это было до боли похоже на то, что он иногда позволял себе ДО. До того, как они сошлись не только как братья. И после всего быть вынужденным вернуться обратно к этому шкафу — это было как-то неуютно и печально. Всего лишь вещи, только одежда… одежда, которая касалась Его тела, облегала Его разгоряченную плоть, носила на себе его положительный заряд, его святую ауру, его опьяняющий запах… Дин чувствовал это по тому наплыву расслабляющего удовольствия, которое испытывал. Его пальцы любовно и трепетно скользили по нежной ткани фланелевой рубашки, затем по следующей, и по следующей — их было очень много. И все такие мягкие. Вещи Сэма невероятно мягкие и удобные — именно такие, чтобы приятно прилегать к его чувствительной коже… Боже, Сэмми… Дин со звериной жадностью, чуть не рыча, резко стащил с вешалки рубашку в светло-синих тонах, которую Сэм часто носил в последние дни, и скомкивая в руках уткнулся в нее лицом, втягивая лучший в мире запах. Сэмми. Его Сэмми. Затем упал с этой рубашкой на кровать, обжимая, сдавливая в руках ткань, сворачиваясь вокруг нее, как зародыш. Он чувствовал себя больным, серьезно захворавшим. Умирающим, обессиленным. И эффективное лекарство было только одно, но оно было не здесь. Оно было далеко отсюда. У старшего Винчестера крепко стояло, каменно, и всё чаще приходили соблазнительные мысли глянуть любимые записи с этой развратной сучкой Сэмми, ведь случай был тот самый, экстренный. Но теперь Дин как-то не хотел торопиться с этим. Пока судьба этих записей была не решена, и, собственно, они и были причиной размолвки. Так что, возможно, ему все-таки придется их удалить… Придется расстаться с ними, как ни больно. Если Сэм поставит ультиматум, то придется. Но Дин просто не мог и не хотел верить, что Сэм способен на такое. Поэтому и не сдавался. Время шло и Дин продолжал, как наркоман в ломке, утыкаться лицом в эту рубашку. Его ладонь обхватила болезненно ноющий, разрывающийся от желания ствол и начала потихоньку двигаться. Даже не нужны были никакие записи — хватало собственных воспоминаний и фантазий. Он лежал на кровати, на которой любил Сэма так много, часто, в таких позах, что мозг буквально коротило от возбуждения, а яйца лопались от вырабатываемой спермы. Но он еще не всё с ним сделал, далеко не всё. Его желания были куда пошлее и извращеннее, чем всё, что Сэму уже пришлось испытать. Наивный мальчик, неблагодарный сучок, да он даже не представлял… Ему и в голову не приходило, что Дин сделает с ним, что хочет сделать… Боже, Сэм просто невероятный… Но он не знает, какие вещи старший представляет сейчас, дроча на его мягкую рубашечку в его же кровати, о чем фантазирует. Да, тысячу раз да, он грязное озабоченное животное: он только что обильно кончил на рубашку Сэма, испытывая невероятное облегчение, как если бы кончал на самого ее обладателя. Всё, как же хорошо, господи. Как ему это было нужно. Но теперь нужно будет не забыть бросить эту тряпку в корзину с другими грязными шмотками. Вставать не хотелось, двигаться не хотелось. Лениво разморенный такой полу-удовлетворительной полу-любовью Дин продолжал валяться в этой благословенной кровати младшего брата в своей тоске, точно ожидающий пес в постели хозяина. Он ничего не мог делать, просто не был способен, как будто ожидание — было отдельным важным делом, которое нужно было срочно закончить. И пока его не закончишь, невозможно взяться за что-то другое. Дин был почти уверен в успехе, его не отпускала надежда. Второй день подходил к концу, так что, возможно, сегодня они вернутся. Хоть бы, боже, пожалуйста, сегодня. Или, в крайнем случае, завтра. Конечно, а почему нет, они же профи. Не должно возникнуть никаких осложнений и задержек. Так Дин провел остаток дня — в Его кровати, в какой-то полудреме, когда в голове продолжали вертеться образы Сэма, где воспоминания мешались с фантазиями, как сладкая начинка пирога, как нуга, в которой Дин липнул и тонул, которая бесповоротно затягивала его, словно трясина. Плавно она перетекла в сон, а утром Дин проснулся, поняв, что Сэм пока так и не вернулся. С постели старший Винчестер в этот день фактически и не вставал — только визиты до туалета и до кухни, чтобы захватить с собой кофе и новую коробку холодной пиццы (о том, что её можно разогреть, он почему-то не догадывался). Подумал было прихватить с собой и бутылку чего-нибудь крепкого, но потом передумал. Сэм приедет вот-вот, с минуты на минуту. Не хватало ему унюхать милым носиком, что Дин вернулся к старым привычками только из-за его отъезда. Несколько раз снова была быстрая дрочка, и затем снова тягучая сладкая нуга в голове и теле. Сладкая, потому что сотканная из Сэма — из его тела, любви и тепла. Поцелуи Сэма, губы Сэма, его руки, его плечи, его волосы, его глаза, его ноги… Боже, об этом невозможно было перестать думать. Из этого невозможно было выпутаться. Как муха в паутине. Но так хорошо, и рука снова незаметно ныряет к налившемуся члену… Время летело незаметно, и Дин неожиданно резко вскочил, осознав, что дело уже идет к вечеру. Блядь… Да когда же они вернутся?! Может, что-то случилось? Чтобы не надоедать и не навязываться его высочеству, Дин позвонил Касу. — Здравствуй, дорогой. Вы там еще живы? — грубоватым насмешливым тоном поинтересовался Винчестер, всей душой надеясь услышать, что они уже едут обратно, и в это время как раз подъезжают к бункеру. — Заканчивать собираетесь? — Спасибо за беспокойство и участие, Дин. Пока живы все, кроме призрака. И да, безусловно, собираемся заканчивать. — Но скоро? — В общем-то… да, скоро, — как всегда не слишком подробно рассказал Кас. Дин чувствовал, что ангел что-то не договаривает. — А если точнее? — Я бы рад сказать, но охоту трудно предсказывать. Дня через три-четыре. Я так думаю. — Что?! Сэм говорил, что вам хватит пары дней. — Он говорил про первое дело. С призраком пожилой домохозяйки. Его мы закончили еще вчера. Зеленые глаза Дина округлились, загораясь жадным и недобрым огоньком. — Тогда где и какого хрена вы зависаете? Сейчас же гоните обратно! — Сожалею, но Сэм успел найти новое дело в соседнем штате, и мы уже там. И я бы не назвал это «зависанием». Если ты имеешь ввиду под этим словом какие-то отрывы, клубы и другие приятные развлечения. Это совсем не то, можешь быть уверен. Сэм крайне… деловитый и целеустремленный. Ну, знаешь, как обычно. — Ну да. Ты меня успокоил, — проворчал Дин, но не спешил вешать трубку, сам не зная, чего ждет, зная лишь, что разговор не окончен, вот уж нет. — Дин… я думаю, ты должен кое-что узнать, — неожиданно, ни с того ни с сего, начал Кас. Дин замер с приоткрытыми губами. Вот и оно. То, чего он боялся. Что-то случилось с Сэмом. Или, судя по тону и началу, что-то случилось у них с Касом, в плане… в смысле… Нет, этого просто не могло быть. Чур его, чур. — Что? Черт, да не тяни ты — что я должен знать?! — рявкнул Дин. — Сэм был в ажурной вязаной кофте, — выложил Кас, якобы с тяжелой душой, но на самом деле явно наслаждаясь. — Он был одержим. С гребнем в волосах и в цветастом халате. После того, как Касу однажды уже приходилось наблюдать Сэма в кардигане, этот новый образ не стал для него слишком глубоким шоком. — Серьезно? — улыбнулся Дин, чувствуя нереальное облегчение. — Да. Но есть и приятная новость. Он связал тебе шарф, Дин. Дин устало тер пальцами переносицу, потрясываясь от тихого смеха и не переставая удивляться — как же это было похоже на Сэма. Нет, не вязка шарфов, а то, как этот парень умудрялся безбожно смешить Дина даже на таком расстоянии. — А после он настойчиво требовал у меня выкинуть его, но… я все-таки привезу тебе, — пообещал Кастиэль. — Шарф отличный, и потом это первая вещь, которую Сэм связал для тебя. Мне кажется, как-то жалко выбрасывать такую штуку. — Да, — не мог не согласиться Дин. — Ты прав, было бы чертовски жаль такое выкинуть. Я обязательно должен увидеть этот шарф и лично его заценить. — Вот и я так подумал. Дин, может быть ты хочешь, чтобы я передал Сэму что-нибудь? — Передай… нет, лучше просто скажи, что это — последнее дело. Пусть больше ничего не ищет! Как только закончите — сразу дуйте домой, ты всё понял? — Я всё понял. Но нужно и важнее, чтобы понял Сэм. Может, ты сам лучше ему объяснишь? — Ни за что. И не говори ему, что я звонил. Просто притащи это недоразумение обратно, о’кей? Придумай что-нибудь. Кас, я ведь могу рассчитывать на тебя? Долгий тяжелый выдох на другом конце показывал, как нелегка ноша Кастиэля. — Я постараюсь. Но ничего не обещаю. Ты же знаешь, что вы оба невероятно упрямые. — Да. Это наша главная проблема и преимущество. Так что тебе придется выдумать что-нибудь посерьезнее. Давай, Кас, я в тебя верю. Закончив разговор, Дин плюхнулся обратно в постель брата, лежа ничком, как убитый. Он и правда был убит. Еще так долго ждать… Там уже будет почти неделя. Неделя без Сэма — какой-то кошмар. Мысли медленно плавали у Дина в голове, не слишком связные, но все связанные с одним. Уехал опять зачем-то… Зачем уехал? Сколько еще он собирается бегать от Дина, как какая-то стыдливая девственница? В любом случае скоро ему придется вернуться домой. Здесь все знания и необходимые предметы, так что Сэм не сможет долго продолжать прыгать, как кузнечик, из штата в штат. А тем временем мучительное ожидание продолжалось. Дин уже представлял, что если он не дождется, то потом здесь так и найдут его тело, умершее спустя много лет. Потому что он, очевидно, будет ждать здесь Сэма до глубокой старости, даже если Кас скажет по телефону, что Сэм точно не вернется. И что он женился и у него много детей. Ох, ну его к черту… Собственные депрессия, апатия и зависимость бесили Дина. Бесились внутри старые демоны и приходили грешные мысли плюнуть на всё, пойти в бар и развлечься с кем-нибудь, как в прежние добрые времена. Но он пару раз уже пробовал это во время одной из тех неудачных попыток разрыва, которые устраивал Сэм. И дела тогда были хуже, чем плохо — просто никак. После Сэма на девок уже не вставало, а с другими парнями было слишком больно и тяжело. Потому что — не Он. В этот вечер Дин провалился в сон еще раньше, и ему снились болезненно-яркие и подробные сны. В одном из них было, что они с Сэмом обвенчались и у них родилось много-много детей. И рожавший Сэмми был такой нежный, ласковый, любящий и плодовитый. Очередной спиногрыз был на подходе, и Дин целовал и гладил огромный, раздутый живот мужа, чувствуя себя уже не абсолютно, а прямо запредельно счастливым. Утром его разбудил из этого прекрасного сна звонок. На этот раз позвонил сам Кас. «Пусть он скажет, что они возвращаются» — загорелся надеждой Дин. — Дин… Странный, убитый голос ангела пугал и напрягал, но Дин постарался не придавать значения. — Что там Сэмюель Винчестер на этот раз на себя напялил? — уголком губ усмехнулся он. — Тогу или Шотландский килт? Может, бикини? — Не угадал. В этот раз Сэм был в своей обычной одежде. Господи, ну что у Каса за голос, прямо мурашки по спине. — Что случилось? — посерьезнев спросил Дин. — Дин, он… — Кас явно не находил слов, не знал, как сказать. — Его… Боже, мне немыслимо жаль, Дин. Но его больше нет. Дин молча держал телефон у уха не меньше минуты, но смысл так и не доходил до него. — Дин?.. — подал свой убитый голос Кас. — Ты еще там?.. Скажи что-нибудь. — Что значит — его больше нет?! — потребовал старший Винчестер, начиная потихоньку злиться. — Прости… Я не должен был сообщать такое по телефону… Но мне так плохо, Дин. Это… страшное горе… Я просто не смог не сказать тебе… не поделиться… прости, но в одиночку я… — Блядь, да ты издеваешься?! — рявкнул Дин. — Что там с Сэмом?! — Дин, я уже сказал… — напомнил Кас. — Его больше нет. Меня утешает лишь мысль, что если он попал на Небеса, то я смогу навещать его в раю. — Ты хочешь сказать, что он… умер?.. — едва выдавил последнее слово Дин. Сэмми — умер? Какой бред, этого не могло быть. Но в любом случае, Дин не должен был отпускать его без своего присмотра. Никто не может позаботится о Сэме достаточно хорошо, кроме него. — Это ужасно, — продолжал свое безутешный Кас. — Если бы ты видел… — Нет, этого не может быть, — перебил Дин, все еще ни на секунду не допуская подобной возможности. — Он не мог умереть. Проверь получше, Кас. Сэм может выглядеть очень мертвым. Но на самом деле он живее всех живых. — Я всё это знаю. Неужели ты думаешь, я бы стал звонить, если бы не был уверен? Я сам не могу поверить, — убито делился Кастиэль. — Точнее, я всё пытаюсь это осознать, но… Эта мысль никак не укладывается у меня в голове. Сэм мертв, Дин, без всяких если. Голем задушил его. А потом пуля вошла ему в голову. — Голему?.. — Нет, тоже Сэму. Его тело упало за борт и попало под винты яхты. Вся вода стала красной, как украинский борщ… Я не знаю, что делать, Дин. Что нам хоронить?.. Свежий фарш растащили рыбы, в этом я уверен… Ты же знаешь, что все всегда только и ждут возможности отхватить кусочек Сэма Винчестера… Сожрать хотя бы капельку… Дин уже не слушал этот кошмар. Он был в прострации, как всегда, когда ему приходилось часами осознавать смерть Сэма над его телом. А в этот раз не было даже тела. Опять. Не было даже места, где поставить крест. Хотя, какой крест, это ведь в любом случае не конец. Потому что он никогда не смирится со смертью Сэма. Никогда! Никогда не сможет, а сейчас, когда они наконец вместе — тем более. Он будет искать, как вернуть Сэмми, и не побрезгует любыми способами — черная магия, продажа всего мира, всё что угодно, уже не важно… — Боже!.. — донесся из телефона облегченный возглас Каса. — Дин, прости… ложная тревога! Сэм жив. Всё в порядке, он в порядке. — Черт, ну, конечно, он в порядке. О чем я тебе столько твержу? — с раздражением проворчал старший Винчестер, немного успокаиваясь. — Да-да, ты был прав. Перезвоню позже, сейчас мне нужно вылечить его огнестрельное ранение. Сэм говорит, что в воде понял, кто хозяин големов… Звонок оборвался, а Дин остался сидеть, как на иголках. Нет, это не жизнь, это какой-то ад и издевательство. Скамейка запасных — не место для Дина Винчестера. Особенно, если Сэмми на линии огня. Дин дал им час, а потом сам перезвонил, с сильно бьющимся сердцем, в ожидании возможной беды. Но Кас ответил самым невозмутимым и спокойным голосом, как будто и не было того ужасного звонка часовой давности, едва не разрушившего Дина и весь мир: — Да, Дин, ты что-то забыл сказать? «Ах ты, наглая ангельская морда! — выругался про себя охотник. — И ты еще будешь теперь делать вид, как будто ничего не случилось?» — Ты… грхм, ты обещал перезвонить, — напомнил Дин. — Но я же сказал, что всё в порядке. И Дин мог поклясться, что в голосе Каса звучало раздражение! Ну и наглец, ну и засранец, пернатая выскочка… Ладно хоть, что, судя по всему, всё и правда было в порядке. — А что это за дерьмо было час назад?! — наехал, как следует, Дин, потому что часа ему хватило, чтобы всё как следует переварить, уложить в голове и прийти в ярость. — Я запаниковал, — спокойно объяснил Кас. — Ты бы сделал также на моем месте. Потому что Сэма душили, а потом выстрелили в него — прямо в голову. Но, оказывается, пятнадцать процентов людей выживают после выстрела в голову, и твой твердолобый брат, конечно, попал в их число. Его выбросили за борт, но он смог уплыть от работающих винтов. Оказалось, что под винты попала акула, которая пыталась его сожрать. Сэм выдавил ей глаза пальцами, и она налетела прямо на эти страшные штуки. А пока Сэм с ней боролся, то понял, что ведьмой была сестра пастора. Мы с ней разобрались, конец истории. Тебе понравилось? — Мне понравится, когда его идиотская задница приземлится в бункере! — Дин был вне себя. — А вот это несколько затруднительно… Не дослушивая, и не желая слышать никаких возражений, задыхаясь в бессильной ярости, Дин рявкнул только одно слово: — Домой!!! — Да, но я не думаю… — Я что-то непонятно говорю?! Домой! — Очень жаль, но сейчас мы расследуем новое дело. — Уже? — растерялся Дин, потому что это было слишком, даже для Сэма. — Это физически невозможно. Когда вы успели? — Сэм уже начал расследовать его параллельно, за моей спиной, — объяснил Кас. — Как видишь, не бывает ничего невозможного там, где замешан твой младший брат. И, знаешь, Дин, я тоже считаю, что ему следует притормозить, но буквально ничего не могу сделать. Могу только рассказать тебе про наше новое дело и надеяться, что ты наконец перестанешь отсиживаться в бункере, как хомяк в норе, накапливая жирок с набитыми щеками. Перестанет отсиживаться?! С жирком и щеками?.. Вот же противная ангельская задница! — Ладно, — немного утихомирился Дин, впервые почувствовав, что Кас все-таки на его стороне. — Рассказывай про новое дело. Дин быстро собрался на охоту и в долгий путь, стаскивая в Импалу любимое оружие. Конечно, он не будет сидеть как хомяк в норке… или скорее, как изнемогающая по супругу в его отсутствие жена!.. пока Кас на личном опыте открывает для себя все чудеса и прелести охоты с младшим Винчестером. Нет, он уже достаточно намучился ждать, и теперь возьмется за дело сам и притащит свою сбежавшую сучку домой, пока не случилось того… ну, того, самого страшного, что потом будет очень трудно и дорого исправлять. Все-таки Дин считал, что Кас явно не очень-то старался вернуть Сэма в бункер. Неужели трудно было придумать, что Дин болен, или что Дин похищен демонами? Нет, ангел не потрудился ничего сочинить. Наверняка, просто тупо уговаривал Сэма заканчивать и возвращаться, прекрасно зная, что это бесполезно. Так какого хрена, и что там у них происходит на самом деле? В самый момент выезда Дин вдруг вспомнил, как недавно обещал сам себе, что ни за что больше не станет носиться по горячим следам Сэма, бегая за ним, как верная псина или приставучая девчонка. Это нарушенное обещание немного подпортило настроение и сбило настрой. Но… Что ж… Да, всё так. Он неисправим, что тут поделаешь.