Тихо и неотвратимо

Странно. Именно так. Сэм чувствовал так, как будто всё было очень… странно. Без Дина ему всегда было… странно. Это ощущение не отпускало с самого утра. После того, как он оставил брату на столе записку, и они с ангелом сели в серую тачку Каса — пыльную, немытую, со следами голубиного дерьма, которое никто не удосуживался стереть. Сэм не удосуживался, потому это была не его машина, а Кас… ну, видимо, потому что это был Кас. Стараясь не обращать ни на что внимание и ничему не удивляться, Сэм только сложил оружие в багажник, всё, какое смог туда уместить, и уселся на пассажирское сидение. — Не слишком ли много оружия для какого-то призрака? — спросил Кас, усаживаясь за руль. Надо было отдать ему должное, их любимый ангел был внимателен и умен. — Одно из главных охотничьих правил. Всё может оказаться совсем не тем, чем кажется, — отмахнулся Сэм. Это была правда, несмотря на то, что на самом деле он просто не хотел говорить Касу, что они вероятно поохотятся еще на что-нибудь, прежде чем он решит простить Дина и вернуться. Ангел наверняка разболтал бы всё его брату. Сэм всегда видел в Касе что-то вроде личного тайного агента Дина Винчестера, приставленного к нему — Сэму, чтобы держать его под контролем и защитой, когда самого Дина нет рядом. — Включая некоторых охотников, — добавил сам себе Кас. Сэм мгновенно вскинул на него недовольный взгляд, пытаясь понять, что это сейчас было. Еще один намек на их с Дином грехи? Или камень конкретно в его огород? — Ты можешь не ехать, если не хочешь, — напомнил он. — Если я отпущу тебя на охоту одного, Дин выдерет из меня все оставшиеся редкие перья, набьет из них подушку и ею задушит, — не без доли восхищения в улыбке рассказал Кас. Восхищался он в данном случае яркостью самовыражения старшего Винчестера. — Это Дин тебе так сказал? — легонько улыбнулся Сэм. — А ты как думаешь. Обмолвился пару раз... Но дело не в этом, подушка меня не возьмет, даже если она из моих перьев, — усмехнулся Кас. — Я сам не могу отпустить тебя на дело в одиночку. Это может быть чревато. Даже если всё кажется легким, на первый взгляд, как ты правильно заметил. Они как раз выехали из подземного гаража на свет божий и сразу вывернули на широкое шоссе. Кас тут же врубил по примеру Дина встроенную магнитолу. Энергичная музыка заиграла на всю катушку, круто ознаменовывая их дерзкий выезд на охоту, грозя всем их врагам незавидной судьбой… Только вот звук поплыл отвратительной какофонией, а из отверстия для кассеты полезла мятая пленка. Ощущение странности еще сильнее охватило Сэма с головы до пяток. — Зажевало, — коротко сообщил Кас, как будто Сэм сам этого не заметил. Ангел попробовал вытащить кассету, но ничего не получилось. Зато пленка продолжала лезть, свешиваясь клубком нежных кудрей. Кас начал тащить и тащить эту пленку из магнитолы свободной рукой, из-за чего клубок быстрее увеличивался. Развалившийся в своем кресле Сэм со слабым интересом наблюдал за действиями друга, ни одним движением не намекая на желание помочь. — Это любимая кассета Дина, — меланхолично сообщил Кас между делом. — Точнее то, что от нее осталось. Черт, что ж за фак… Никогда не пробовал слушать здесь кассеты. Полагаю, нужно было опробовать эту штуку раньше. Сэм еще раз глянул на безнадежно испорченный клубок пленки, вываливающийся со всех сторон из руки Каса, и спросил: — Почему ты уверен, что это его любимая кассета? — Дин так сказал, — ответил этот удивительный ангел. — Когда давал. Сказал: «Смотри, осторожнее, Кас, это моя любимая кассета. Береги её» — Надо же, — Сэм попытался сделать лицо посерьезнее, чтобы Кас не заметил смеха. — И часто он дает тебе вот так свои кассеты? — К сожалению. Я не совсем понимаю его вкусы, — признался Кастиэль. — Конечно, я беру эти кассеты, которые он дает, но, честно говоря, я никогда их не слушал. Когда возвращал, говорил что-нибудь типа: «мне понравилось» или «отличная музыка». — Нехорошо как-то. Хотя… — Сэм косо улыбнулся, признаваясь, — я тоже когда-то так делал. — Дин сам виноват, — решил Кас. — Ему так нравится быть старшим братом, что сама эта потребность им быть ослепляет его и фактически превращает в насильника. — Да, Дина не исправить, это точно, — мечтательно согласился Сэм и при мыслях о брате на его губах заиграла влюбленная улыбка. — Знаешь… когда будешь в следующий раз возвращать ему кассету, скажи лучше что-нибудь типа «самая крутая вещь, которую я слышал». Дин очень обрадуется. — Спасибо. Я как раз думал, чем бы разнообразить свои мнения. Только теперь мне как бы нечего возвращать, — заметил Кас, продолжая дергать из отверстия бесконечную пленку. — Господи… Кто вообще придумал эти кассеты?! — Да уж. С ними такое бывает. Самые ужасные музыкальные носители в истории. Отлично помню по временам средней школы, когда у меня была целая сумка кассет. — Но ты, наверное, портил только свои кассеты, а не чужие — это немного другое чувство, — поделился Кас. — Да нет, — сказал Сэм, которому быстро надоедало слушать одно и то же, и он жил в основном за счет взятых «погонять» или «заценить» кассет и дисков. — Чаще были именно чужие. — Хм… В руке ангела была уже целая гора пленки, которую Кас еще продолжал пытаться выдергивать из механизма, но она теперь вытаскивалась еле-еле и совсем смятая. Потом пошла как веревочка, а потом эта веревочка оборвалась. Так Кас понял, что старался абсолютно зря и брезгливо выкинул клубок магнитной ленты, не глядя, на заднее сидение. Лента разлетелась там, добавляя этой не самой чистой машине живописности. — Я могу спеть, если хочешь, — предложил Кас. — Не думаю, что у меня такие же вокальные данные, как у Дина, но возможно… — Не стоит, — остановил Сэм, вспоминая, что только самые сильные сердечные чувства к Дину помогали ему выносить пение Дина. — Лучше включи радио. — Ну, это ты можешь сделать и сам, если у тебя есть руки, - заметил Кас, уже немного утомленный из-за того царского положения, которое привычно занял Сэм в этой поездке. - Знаю, что у Дина принято обслуживать тебя по полной, и он разве что шнурки тебе не завязывает... Сэм открыл было рот, чтобы возразить, но тут же передумал. Никому не обязательно было знать, что иногда Дин завязывает ему шнурки и еще чаще одевает и застегивает пуговицы. - ...Но я что-то никак не могу тебе угодить, и думаю, что станцию ты тоже выберешь себе гораздо лучше, чем я. Сэм выбрал себе музыку и расслабился на своем месте, глядя в окно, и снова думая о том, какая же это странная поездка. Ему казалось, что даже небо стало другого цвета — какое-то оно было более чистое, холодное и пронзительное что ли. Пейзажи за окном тянулись однообразными полями, и такие же однообразные и невеселые мучили теперь Сэма мысли. Зачем он уехал без Дина? Что это даст? Ничего хорошего. Дин будет только еще больше недоволен, чем вчера. А Дин вчера был чертовски недоволен. Он был так зол, так взбешен и как будто разочарован… хотя это он провинился и разочарованным должен был быть Сэм. Но всё, что по-настоящему разочаровало Сэма в этот вечер — так это то, что у них не было интимной близости. Дин разозлился и просто ушел, даже не захотел его… Не захотел с ним. Ушел спать и даже не глянул своим обычным любящим или голодным взглядом. И после этого Сэм совершенно не смог спать. Безумие. Это было похоже на какую-то насмешку, что он, и так себя чувствует. И в этом главная проблема: ему всё ещё, по-прежнему, не нравится то, в какую сторону движется его жизнь. А если прямо и откровенно - ему не нравится то, чем он становится. Он слишком хорошо входит в роль «жены», и это еще мягко сказано. Он постоянно хочет. Он всегда открыт, голоден и возбужден там, внутри. Черт, да он готов вообще не слезать с мощного ствола своего старшего брата. И ему и правда необходим ежедневный трах, желательно грубый, во все его ненасытные до Дина горячие дырки. И еще ему обязательно внимание Дина, его прикосновения, его ласки, любовь и близость. И да, он боготворит, именно боготворит, огромный член старшего, который без устали ублажает его со всех сторон, во все всегда раскрытые только для Дина влажные отверстия. С ума сойти, да он не просто женушка, а горячая и ненасытная супер-женушка. И, вот ведь что… Сэм никак не мог окончательно и бесповоротно все это принять. Он же не был таким, это же не может быть он, он бы никогда… Ему бы и в кошмаре не приснилось, что когда-нибудь… Хотя… Хотя, это не совсем так. Кого он обманывает. Этот проклятый призрак домохозяйки, отчего-то с легкостью и так удачно вселившийся в него, морально добил Сэма. Ведь как специально, как будто Боженька сверху в очередной раз от всей души посмеялся над ним и его тараканами. Возможно, не зло, возможно, даже горячо любя, но прикол этот Сэму совсем не понравился. Каса это всё, похоже, немало развлекло, но ему, Сэму, было совсем не до шуток. Не в этот раз. Потому что это вам не кардиган, дамы и господа. Сэм очень надеялся, что Кас его послушался и, хотя бы, выбросил именной шарф Дина. Но внутреннее чутье подсказывало ему, что ангел этого не сделал, и брат теперь будет снова ржать над ним и, как всегда, запомнит очередной нелепый случай с его главным участием до самой смерти, со сладкой ностальгией припоминая время от времени. Нет, он точно не вернется к Дину в ближайшие пару недель, вот хоть что угодно говорите. И вовсе он не скучает, совсем нет… У него есть работа, только о ней он и думает. Правда-правда. Лежа этой ночью в одинокой кровати очередного мотельного номера, Сэм снова не мог уснуть. Теперь ему навязчиво вспоминалась, как в последний раз они с Дином делали это. Всего-то около полутора суток назад, а казалось, что так давно. Дин тогда просто взял и нагнул его прямо в коридоре под девяносто градусов, не терпя никаких возражений, и спокойно приспустил с его задницы джинсы. Просто грубо оттрахал своим здоровенным твердокаменным хером его нежную дырку, такую мокрую и громко хлюпающую. Да, в нем тогда уже была сперма Дина, который трахнул и кончил в него всего пару часов назад. И скоро Сэм снова хорошо кончил, как и положено такой когда-то строптивой и высокомерной сучке Дина Винчестера — с неизбежным и самым оглушительным оргазмом. Долго изливался и сжимался вокруг толстого, распирающего ствола брата, кусая губы. Еще какое-то время послушно оставаясь раскрытым и пустым после толстенной дубины старшего, сверкая покрасневшими стеночками, пока Дин наконец не соизволил натянуть джинсы обратно на его оттраханную задницу. И только после этого старший развернул и бесконечно нежно поцеловал своего мальчика в красивые губки. А потом «заставил» сосать, и Сэм так исправно, с таким рвением ублажал его мощный налитой член, что Дин скоро с громким стоном кончил ему прямо в горло. Жадно глотая сперму, Сэм с удовольствием выпил его до конца, чувствуя, как на глазах закипают слезы счастья. Потом они снова целовались, и Дин так жарко и озабочено вылизывал его рабочий оттраханный ротик со вкусом собственной спермы… Теперь Сэм припомнил, что и это всё они делали именно в том месте, где под потолком висела камера. Вот же Дин придурок, неизлечимый извращенец. Но это уже не вызывало у Сэма таких бурных негативных эмоций как сначала. В определенном смысле, эта съемка даже заводила… Черт, неужели в глубине души он такой же извращенный, как его братец? Снова раздумывая на тему собственных пугающих метаморфоз, Сэм пришел к выводу, что, в принципе, иначе и не могло быть. Рано или поздно это всё должно было случиться. Неизбежно. Ведь Дин всегда был рядом. Сам он мог думать иначе, вспоминая те редкие моменты, когда им приходилось расстаться — никогда не по воле Дина. Но Сэм знал точно одно — Дин был всегда с ним, насколько может один человек сопровождать другого по жизни. Всегда был рядом и помогал, когда только мог, когда ничто не мешало, не вставало между ними. Когда отец не прогонял Дина из дома, когда не увозил его с собой на охоту, когда Дина не забирали в исправительный лагерь. Но при первой же возможности Дин всегда возвращался к своему Сэмми и, кажется, даже не раздумывая, как будто это само-собой и по-другому и быть не может. И был счастлив этим. Похоже, что Дин всегда был счастлив этим больше всего. И, если отбросить в сторону хронические сучные настроения, Сэм тоже всегда был счастлив рядом с братом. Просто Сэм слишком сильно хотел его, видел его рядом и невыносимо страдал своей хронической глубочайшей неудовлетворенностью, не отдавая даже самому себе отчета в своих неположенных желаниях, вечно отвлекаясь на что-то, уходя с головой в работу. Вот только в снах на волю рвется всё отвергнутое или не замеченное в состоянии бодрствования. И в снах Дин… трогал его, постоянно, а Сэм ничего не мог поделать, то и дело сильно кончая в кровать, как какой-то подросток. Иногда со всхлипами, сжимаясь в долгих конвульсиях, когда в этих мучительных, жарких и каких-то плотных, как сама жизнь, сновидениях Дин спокойно засовывал в него свои пальцы. Член. Руку… Трахал так, как Сэму это было нужно. В снах Сэмми всегда спокойно принимал в себя кулак Дина. Тихий, полностью покорный, растянутый и расширенный, принимающий ритмичные толчки. Отчаянно желающий их. Он охотно, со всей готовностью раскрывался, как цветок, раздвинув ноги, отдаваясь целиком, открывая и показывая себя, расслабляясь, чтобы у Дина было пространство для движений… И кончал, кончал и кончал всю ночь. Просыпался весь в собственной сперме, пристыженный, и такой же крепко сжатый, как всегда — и палец не пролезет. Младший Винчестер верил, что эти эротические сны — всего лишь желание помочь Дину. Ведь даже кошки и собаки в Штатах знают такие вещи. Об этом говорят все психологи: когда вы трахаетесь с кем-то во сне — это значит, что вы хотите помочь этому человеку, а вовсе не обязательно хотите переспать с ним. И с Беллой, например, так и было. И Сэм точно хотел помочь Дину, всегда больше всего этого хотел. Вот только на самом деле, еще больше он хотел почувствовать Дина в себе и быть хорошенько раскрытым им и глубоко насаженным на него. Всё в Дине казалось Сэму откровенной порнографией: голос, губы, улыбки, ресницы, поступки, мужество, шутки, наглость, обаяние, грубость, исходящий свет… Дин был совершенен и идеален в его глазах. Сэм с ходу мог завестись от одного его слова, взгляда или прикосновения. И, да, наверное, он и правда всегда втайне желал, чтобы Дин делал с ним все самое непотребное и развратное, на что только будет хватать его извращенного воображения и смелости. Но только Дин, именно Дин. Человек, который хоть обычно и скрывает это и старается отрицать, но на самом деле безумно любит его. Человек, который, хоть вечно подкалывает и издевается, но на самом деле безмерно уважает его и гордится им. Человек, чьим фактически лейблом, девизом и самоопределением стало — защищать и спасать его. Человек, которому Сэм абсолютно доверяет, часто больше, чем самому себе. Человек, который ставит его превыше всего… Божечки… Сэм невыносимо хотел Дина все время. Ему вдруг ярко вспомнился один случай. Это было еще до Стэнфорда. Был ли он капельку пьян, или далеко не капельку, и чего он на самом деле курнул — базилика или все-таки марихуаны — все эти детали были неясны в его памяти, как и дата, и предшествующие события. Но он точно помнил, что в день накануне они охотились, и Дин его спас. Опять. А он убил монстра, но поссорился с отцом. Опять. Когда в ответ на похвалу Джона заявил, что ему плевать, потому что он не собирается быть охотником. Теперь было неприятно вспоминать собственные слова и жестокость. Но в то время он так часто злился — почти все время, которое проводил с семьей. На следующий день — где и с кем он его провел, утеряно во мраке забвения — уже близко к вечеру, что он очень четко и крепко запомнил, так это бледное, как полотно, лицо Дина. Дина, вытащившего его из ванны на кафельный пол и делающего ему искусственное дыхание и массаж грудной клетки, чтобы вытолкнуть воду. Сэмми просто захотелось вытянуть в ванне ноги… Такой тупизм, такой стыд. Он бы умер, честно умер, если бы погиб такой идиотской смертью. Чего бы он там в себя не принял, неслабо же его от этого раскумарило, что он умудрился отключиться в ванне с положенными на её край ногами и, фактически, утонуть так. Слава богу, что Дин как всегда, даже в момент такой нелепой опасности оказался рядом. И как только он всегда чувствовал, что Сэмми в беде? Что за фантастическое шестое чувство? Не мог же он вообще ни на секунду с него глаз не спускать? Сэм был ему благодарен, но, если честно, его это слегка бесило. Почему Дин вечно спасал его? Ведь он, Сэм, уже не маленький, и давно пора с этим заканчивать — так он считал. Да ему вот-вот уже исполнится восемнадцать! Так что отвали старший брат со своими дурацкими спасениями и опекой. Его уже лет с двенадцати бесило, когда Дин предлагал («навязывал!» в понимании Сэма) свою защиту и помощь. А тем временем, остававшийся ненужным Дин всё бездумнее клеил девчонок, всё чаще упражнялся на младшем брате в остроумии и в надирании задницы. Словно какие-то претензии выплескивал в пассивной агрессии. И видимо было, за что. Потому что Джон вечно уезжал, бросал, а Сэмми взял в моду отбрыкиваться, всё хотел делать сам. Другие дети, чуть что случись, грозились и козыряли своими старшими братьями, даже не всегда существующими, что они придут и надерут задницы обидчикам. Но Сэмми явно был слишком гордый для этого. И всё выглядело так, как будто никому Дин не был нужен, ни отцу, ни брату, никому, черт подери. А с девушками он сам лажал, даже не пытаясь ни одной из них хранить верность. Любил ли он когда-нибудь кого-нибудь вообще? Был ли хоть раз влюблен? Сэм не знал этого, но предполагал, что судя по всему — нет, никогда и ни в кого. «Никогда больше так не делай, » — с облегчением произнес в тот вечер Дин, крепко-крепко прижимая к себе откаченного и очнувшегося на полу Сэмми, и это было так странно, ведь Дин почти никогда не позволял себе проявлять чувств к брату. И затем Дин вдруг резко отпустил его, алея скулами и отшатываясь, чтобы тут же быстро ретироваться. Сидя голым и мокрым на прохладном полу ванной, спасенный от верной смерти Сэм чувствовал себя запредельно глупо, самым последним из идиотов. Но быстро собравшись с мыслями, он все-таки крикнул брату вслед с самым невозмутимым видом бывалого охотника: «Спасибо, Дин! С меня пиво!» Дин и в этом был всегда прав: умеет же Сэм иногда совершенно по-идиотски выглядеть. Купил ли он потом Дину хотя бы это чертово пиво, Сэм снова не помнил, но скорее всего не купил. Вроде бы, ему быстро удалось выкинуть из мыслей этот дурацкий случай, где он выглядел глупым младенцем, который снова обязан жизнью старшему брату. Кроме того, он и так глубоко был погружен в школьную жизнь: предстоящие футбольные матчи, подготовка к экзаменам, поступление в универ и близящийся выпускной. Такой бурный и интересный период. Его подружку звали Санди. Сандра, как певица восьмидесятых, которая пела о бессмертной любви. Конечно, бессмертной любви между ними не сложилось, но увлечение было очень сильное. А что там отец с братом? Если отец занимал в жизни Сэма значительное место хотя бы в качестве Заклятого Врага, то о брате Сэм думал в то время еще меньше. Бывало он мечтал «спасти» Дина, вытащить его как-нибудь потом из страшной охотничьей жизни, которую прописал ему Джон, и помочь хорошо устроиться по-человечески. Ведь он бы мог так отплатить брату за всё то, что Дин для него делал? Ладно, не за всё, но хотя бы отчасти выплатить долг. Сэм так этого хотел. Но это было только мечтами. Потому что в реальности Сэм наглядно видел, что Дина всё устраивает, и Джон тут на самом деле ни при чем. Просто Дину — в кайф именно такая его жизнь и другой он откровенно не желает. Еще бы. Учиться не надо, о себе и о своем будущем думать не надо, работать и налоги платить не надо. Только отрываться по барам, трахать разных дурочек да потаскух, мочить монстров, чувствуя себя крутым одиноким героем большой дороги и героем своего собственного романа, страдая, не по-настоящему, а так, для добавления остроты и живописных красок к своему драгоценному образу… Таков уж был его старший братец — нарцисс, «казанова», машина для убийств. И видя это, Сэм просто махнул на него рукой, задвинул его еще дальше в угол, без малейших угрызений совести. Сэм был уверен, что Дину будет только лучше без него — будет приятнее и проще продолжать «отрываться» в его духе, когда с его плеч спадет проклятая забота о навязанной ему младшей заднице. Что и сказать, пришел для Дина долгожданный счастливый час. И для него самого — тоже. Но каждому — свое, ничего не поделать, так жизнь устроена. К сожалению, Дин, кажется, не понимал или не хотел понимать даже этой элементарной вещи. Дин не был на его стороне. Всегда вставал на сторону отца, не поддерживал стремлений брата к отстаиванию своих прав, осуждал его желание жить нормальной жизнью, видел в этом предательство. Сэм тоже видел предательство, не со своей, а с его стороны, но просто не заострялся на этом. Он почти всегда был на стороне брата, защищал его от нападок отца, которые в случае с Дином не всегда были адекватными — просто раздражение, усталость Джона. А что в ответ Дин? А ничего, встал на сторону собственного мучителя, как все ничтожества. И только теперь Сэму впервые пришло в голову, что, возможно, Дин был здесь на стороне отца вовсе не потому что был «слизняком», как говорил о нем Ленни — не-воображаемый друг Сэма в помочах. А потому что сам не мог даже подумать о том, чтобы потерять Сэмми. Дин просто надеялся на отцовский авторитет, беспомощно и молча цеплялся за него в последней надежде, что Джон окажет свое отцовское влияние, скажет свое последнее слово, и Сэм останется с ними. Но у отца не получилось, а сам Дин, по-прежнему, ни слова ему не сказал. Сэм ушел, а мир Дина, оказывается, рухнул, как карточный домик. Потому что он целиком состоял из двух карт, опирающихся друг на друга. И все-таки Дин был сам виноват — продолжал упорствовать сам с собой Сэм — он же ничего не сделал, что убедить остаться. Только подталкивал своим тупым поведением, закрытостью, постоянной демонстрацией силы. Чуть что — руки распускал, в смысле, кулаки, конечно, ничего такого, неположенного… Просто надирал то и дело ему задницу за счет превосходства силы, насмехался, советовал побольше тренироваться. Так ненавидел или не мог выразить любовь иначе? Придурок. Теперь Сэму казалось, что Дин тупо не мог полапать и потискать его иначе. А что было перед выпускным? Дин потащил его на охоту! Уломал, пригрозил поехать в одиночку, обещал, что они успеют. Хотел он этого или нет, но успели они только под самый конец, хоть Дин и гнал изо всех сил. Сэм мог бы стать королем выпускного бала, но не стал, потому что, как лох, опоздал. Вместо него уже выбрали Сэма Роджерса, и Дин ни слова не сказал, ни разу не извинился. Выглядело так, как будто он был даже доволен. Хотя нет, кое-что он все-таки сказал, но еще до выпускного. Дословно: «Ну не выберут нашу прекрасную принцесску королевой и что? Тоже мне, горе. Все эти ленты и короны — дерьмо собачье». Про аттестат он то же самое говорил, и про футбол, а уж над сценическим фурором Сэма совсем откровенно посмеялся. Ревновал, завидовал или на самом деле так воспринимал? Кто его знает. Дин тогда ценил, или делал вид, что ценил, лишь то, в чем сам делал успехи. Количество отсеченных голов и количество трахнутых девиц. Еще к этому списку можно было добавить количество сожранных кусков мяса и опустошенных бутылок, нередко разбитых потом, и нередко — о чью-то голову. Ведь именно такие вещи делают «крутым мужиком», разве не так? Потому что таковы установленные Дином правила игры, и бороться с ними было бесполезно, как и с музыкой, которую он ставил. Правила определяют победителя, но они оба, похоже, просто играли совсем в разные игры. Может, Дин в глубине души и завидовал Сэму — тому, как успешно он влился в мир нормальных людей. Да, скорее всего так оно и было, но это было даже не важно. Потому что Сэм бы всё всегда простил Дину и прощал. Только это не значило, что он хотел и дальше вариться в этом дерьме, играя навязанную роль вечного младшего братика и «плохого» сына. Роль, включающую истребление существ, порой не виновных ни в чем, кроме того, что они не совсем люди. А на мнение Сэма всем плевать, потому что он — «младший по рангу» в их троице. И еще — эдакая девочка Саманта, слишком трепетная и сострадательная, чье чистое сердечко нежно любит всех, вообще всех, кого попало… Нет, не всегда это произносилось вслух, но всегда это витало в воздухе, как всем очевидная истина, которая не нуждается в озвучивании. Ведь, Господи, Сэмми… жалеть нечисть — это же надо додуматься. И еще твердит, что он — не ребенок и не девчонка, ха. Иногда Сэму казалось, что отец и брат, брат уж точно, и вправду считают его чем-то вроде замены так недостающего им женского пола в их семье. Особенно, если учесть, как они пеклись о его защите и сохранности. Дин и Джон видели и любили его по-разному, но оба в своей до крайности невыразительной, сдержанной манере. Отгородившись тысячью стен, спрятавшись за надежный забор, вооружившись тяжелой армейской артиллерией. Любили ревностной и собственнической любовью, не выносящей отказа и «предательства». А самому Сэму что оставалось? Притащить свою девушку в этот их мир — было последнее, чего бы он хотел. Черт, да в общем-то, он не мог нормально притащить туда даже собаку. Сэм вынырнул из тяжелых воспоминаний в настоящее. Если сравнивать с теми временами, то теперь всё было намного проще и проблем стало намного меньше. Просто золотые времена. Никто его больше не игнорировал, ему не нужно было больше ничего доказывать, а в последнее время Дин даже перестал прятать свои чувства. Ну, в основном, насколько это возможно в его коронной манере. Они были с Дином, совсем, полностью, без всяких серьезных препятствий. Просто, как и у всех пар, у них возникают изредка проблемы и недомолвки… Сэму хотелось в это верить. Что дело именно в этих мелочах, вроде без спроса снятого порно, а не в том, о чем говорил Дин — что, когда-то хорошо выучившись, Сэм так и будет вечно его бросать и сбегать. Это ведь неправда. Он нуждается в Дине, и сейчас больше, чем когда-либо. Просто… опять оправдания, но правда… всё у них очень быстро и слишком резко. Но Дину не объяснишь, даже себе толком не объяснишь, а объяснять в итоге придется, чтобы старший не накрутил снова всякой драмы и обиды. Хотя, все равно накрутит… Голос Каса во мраке комнаты прозвучал четко и неожиданно, заставляя младшего Винчестера вздрогнуть в постели, резко вырывая из опутавшего его клубка мыслей о Дине. — Сэм, — спокойно произнес ангел, устроившийся где-то здесь в кресле. — Ты помнишь Мэг? Поерзав в кровати, Сэм приподнялся и включил свет. Почему бы нет, сна все равно ни в одном глазу, можно хоть с Касом поговорить. А потом, видимо, придется его попросить применить немного ангельских трюков, чтобы вырубить Сэма сном. Сам он уснуть так и не сможет. — Почему ты вдруг вспомнил о Мэг? — Потому что я её очень хорошо помню. Между нами… было кое-что. — Точно, — натянул улыбку Сэм, вспоминая, как Мэг охмурила Каса, а потом еще имела наглость посоветовать ему сделать то же самое. И самое удивительное было, что Сэм тогда даже немножко задумался над ее возмутительным советом. Потому что Кас был тогда очень нужен им с Дином, и нельзя было допустить его очередного предательства. Так что Сэм в тот момент на секунду подумал, что, пожалуй, мог бы попробовать соблазнить Кастиэля, если припрет такой крайний случай. — И это всё, что ты можешь сказать? — уточнил Кас. — «Точно»? — Ну, а что ты хочешь от меня услышать? — Не хотелось бы, чтобы ты воспринимал мои слова, как давление, Сэм. Но в ответ на откровение я ожидал такого же откровения. — Да? — не без удивления, неловко обронил Сэм. — И в чем я должен быть откровенным? — Ну, например, в том, что у вас с Мэг тоже… было кое-что. — Нет, Кас, ты перепутал с Руби, — поспешил Сэм сразу отмести любые догадки, уже начиная жалеть, что не притворился спящим. — Руби трудно с чем-то перепутать, — возразил Кас. — Мы смотрели всеми Небесами за вашими… жаркими спариваниями, и не переставали удивляться, как низко ты пал. Многие ангелы думали, что ты — та самая Блудница, которая сядет верхом на Звере и выйдет из Моря человеческого греха. Другие считали, что ты — Антихрист, потому что типа наполовину человек, а наполовину демон. Но я был из тех, кто предполагал, что ты — всего лишь демонский нарик, торчок и неудавшийся, грешный брат Дина Винчестера. Я, как и все остальные, был совершенно неправ, прости. Лицо Сэма медленно и выразительно вытягивалось от таких новостей. — Я всего лишь трахнулся с демоном… — обиженно произнес Сэмми. — Много раз. Хорошо, что обошлось без зоофилии, как с Мэдисон. Но некрофилия и вампиризм в одном флаконе, Сэм… Не удивляйся, что у многих ангелов крыша ехала от шока. А теперь инцест, черт, видели бы они, что творите вы с братом… В общем, я веду речь не о Руби, и сейчас даже ничего против нее не имею, поверь. Но мне интересно — что было у тебя с Мэг? Если не секрет, конечно. Дыхание Сэма несколько участилось от стресса, как сразу отметил ангел. Сэм вроде бы и желал наконец кому-то рассказать, и в то же время боялся даже намекать. — Она заставляла тебя что-то делать? Наверняка, домогалась, — подтолкнул Кас. — Расскажи мне, я не буду осуждать. Если кто тебя и поймет, то это я. — Я… не хочу говорить об этом. Сэм напрягся, словно ожидая нового удара. — Я не буду осуждать, — повторил Кас. — Господи, ты не понимаешь? Мне стыдно. — Не надо передо мной стыдиться… — произнес Кас, пересаживаясь со своего кресла к Сэму на кровать и осторожно беря его за руку. Это было странно, но от этого Сэм потихоньку расслабился, настолько, что ему хватило возможности признаться кое в чем: — Не знаю, в курсе ли ты… Мэг была не со мной. Она была… внутри меня. Кас кивнул, показывая, что — да, он, конечно же, в курсе. О том, что «в Сэмми была девчонка», Дин рассказывал ему много раз. Ангел снова уставился своим пялящимся взглядом. Тем самым, которым Сэм не разрешал на себя смотреть. — Внутри тебя побывало много, — добавил Кас несколько неоднозначно. Сэм быстро пробормотал, пытаясь скрыть вспыхнувшее смущение и поскорее с этим закончить: — Да… да, много. Очень много. — И Мэг вела себя хорошо? Я бы удивился. — Да, Мэг, она, вообще… Сэм замолчал, не решаясь и теряясь в подбираемых словах. — Меня она трахнула, — спокойно и честно признал Кас, подталкивая в нужном направлении. — Меня тоже… — тихонечко признался себе под нос Сэм. И покраснел словно девственник. Кас не показал своего удивления, однако услышанного ему теперь было явно мало. Эта информация вызывала больше вопросов, чем было до нее. — Но… как? — спросил он. — Если она была внутри тебя? На младшего Винчестера смотреть было жалко, так раздавливала его жестокая правда. Он никому никогда о ней не рассказывал. Даже Дин не знал о том, что происходило в ту злосчастную неделю. Сэм соврал ему, сказав, что ничего не помнит. — Сначала моими пальцами… — со стыдом признал он теперь, — прямо туда, очень глубоко… Но ей показалось мало, и потом… Потом… — Чем?.. — Кас буквально затаил дыхание. — Много чем. Сэмми усиленно отводил глаза и часто поверхностно дышал, пока Кас медленно придвигался на кровати ближе к нему, слишком близко для друга. Можно было подумать, что ангел домогался, но Сэм жестко корил себя за неположенные грязные мысли о друге-ангеле. Ведь Кас — реально чистый и непорочный, это он… порочен до мозга костей. Стараясь не давить и не вытягивать щипцами то, о чем Сэм предпочел умолчать, Кас задал свой следующий неприличный вопрос: — И тебе нравилось? — Да, — признался Сэм, совершенно убитый. — Хм… Кас приподнял его голову за подбородок, вынуждая наконец посмотреть прямо в глаза. Такие красивые, чистые и невинные, полные… бесстыдства глаза Сэма Винчестера. Большой палец Каса изучающе прошелся по расслабившимся приоткрытым губам Сэмми и легко проник внутрь. Винчестер никак не реагировал, лишь прямо и открыто, в шоке смотрел на Каса, позволяя. Ширинка ангела заметно вздыбилась. — Ты — то, что называют, грязная ненасытная сучка, Сэм, — озвучил свои выводы Кас. Сэм тяжело глубоко вздохнул и попытался то ли оправдаться, то ли объяснить: — Я… Нет… Просто было так хорошо. — И сколько она?.. делала тебе это «хорошо»?.. — Неделю. — Твой Дин, наверное, с ума в это время сходил. — Да. Наверное, — признал Сэм, хотя никогда на эту тему не думал. — Пока ты там сам себя… грхм, фактически и прямо говоря… Вот теперь Сэму уже точно не казалось и не мерещилось — Кас домогался. У ангела снова хорошо и очень заметно стояло, прямо, как тогда, когда он случайно увидел включенную порнуху. Нет, Сэму не было противно, совсем, ни тогда, ни сейчас, просто это было… странно. Да, очень странно, и как-то даже дико. Он привык к тому, что у Дина всегда стоит, а тут вдруг его небесный друг туда же. — Дин ведь не знает об этом? — продолжил Кас так, как будто ничего не происходит. — О чем? О поведении Мэг? Нет, я не смог ему такое рассказать. В то время я бы лучше умер, чем допустил, чтобы он про это узнал. — Дело не в Дине, а в тебе. Тебя тяготит эта тайна, я вижу. Господи, что там Кас еще видел? — На самом деле, не очень, — признался Сэм. — Есть много вещей, которые я никогда не расскажу Дину. И он это прекрасно знает, я ему это всё уже объяснял когда-то. — Что объяснял? Что он — твой брат, и ты его любишь, но некоторые вещи никогда не расскажешь? — очень точно угадал Кас. — Тебе не кажется, что стоит пересмотреть эти взгляды, после того как вы, хм, перестали быть только братьями и шагнули в более близкие отношения? — Тем более. Не хотелось бы рассказывать о таком. — Почему? — Потому что там… тогда были не только предметы, — неохотно признался Сэм. — Сначала — да, но потом… Ну, это Мэг, и ей захотелось чего-то поострее. Мы были в баре… в баре, где собираются геи. Ну и… — грустно и обреченно протянул Сэм, надеясь, что продолжать не придется. — Сам понимаешь. — Ты с кем-то переспал? Боже, всё-таки в чем-то Кас был по-прежнему наивен. — Не с кем-то. Со всеми, — резанул Сэм страшную правду. — И что бы ты сейчас не представил, поверь, там было хуже. Было и такое, что меня пускали по кругу и брали одновременно по двое, по трое… Такая огромная толпа. Никогда не думал, что когда-нибудь увижу столько стоящих членов сразу. И конца этому не было. Там был буквально душ из спермы. Мэг была в восторге, а я больше всего жалел, что она не убила меня раньше. Но самое ужасное — не могу сказать, что мне совсем не нравилось то, что со мной делали. Всё, вот теперь он всё рассказал. Кас молчал почти целую минуту, переваривая. — Теперь понятно, что тебя тяготило, — заключил он. — Значит, Дин вовсе не был первым, даже и близко. Всё-таки рекомендую рассказать ему, чтобы по-настоящему оставить эту грязную историю в прошлом. Зная Дина, допускаю вероятность, что он только пожалеет, что не видел всё это собственными глазами. Судя по краткому рассказу, там было на что посмотреть. — Кас… всё. Хватит. Я не могу ему рассказать. Как он может рассказать Дину такое?! О том, что Мэг решила устроить себе горячие отрывные каникулы в сладкой и совсем юной тушке Сэма Винчестера! И только спустя неделю горячей развлекухи и разврата, она все-таки вспомнила о порученном ей деле и отправилась на поиски жертвы. Тот невезучий охотник, которого они с Дином потом обнаружили убитым в номере, был последним мужиком в длинном списке, кто тогда имел его во все дырки, как обезумевший носорог во время гона. Да, Мэг в смазливом и жарком теле Сэмми Винчестера развлекалась с этим обалдевшим дятлом весь день, прежде чем замочить его кроваво и неожиданно, как Шерон Стоун в «Основном Инстинкте». После этого Сэма много раз исцеляли и даже воскрешали, но все же, если смотреть на вещи трезво, он уже не был девственником в пассивном, принимающем плане, как всегда с большим удовольствием считал Дин. И не важно, что тут не было вины Сэма, что его самым наглым образом изнасиловали и насиловали по кругу… Дин просто будет убит этой новостью. — Твое дело, — не стал больше настаивать ангел. — Еще раз повторю, что лично я не осуждаю тебя от слова совсем. Кроме Мэг никто не виноват в том, что случилось — ни ты, ни все те люди. Всё дело в том, что ты очень привлекательный, и у тебя очень здоровое и сильное тело. Ты слишком красивый, миленький и горячий, Сэм, в тебя всегда хочется войти. Почувствовать, как сильно ты сдавишь и выгнешься от удовольствия… Тебя всегда хотят натянуть, и ты, действительно, принимал в себя много, слишком много ублюдков для одного человека… Говоря это, ангел прохаживался ладонью по вырезу его ночной майки, пока Сэм не придавил ее сверху своей, останавливая, и всё больше приходя в растерянность, не зная, что с этим делать. Такого Каса он видел впервые в жизни, ангел был… черт, он был таким сексуальным! — Я тоже могу быть внутри тебя, — откровенно продолжил Кас. — Не так, как ангел, а лучше. Я бы мог оттрахать тебя, грубо и жестко — так, как ты любишь, так, как это всегда делает с тобой Дин. Потому что я весь день чувствую, как ты этого хочешь. Твой организм выделяет излишний жар и феромоны. И ты течешь. Я это и раньше замечал. Ты течешь, когда думаешь о Дине, я так полагаю. Сэм почти не дышал, весь замер, как под гипнозом. Его тело хотело потрахушек, это было чистой правдой. Видя его замешательство, Кас наклонился и поцеловал в губы, и сразу же стало так сладко… Сэм поспешно отстранился, зачастив: — Кас, Кас, нет… Я только с Дином. — Но Дина здесь нет, — напомнил ангел о главной проблеме Сэма. — Он далеко отсюда географически. И вы даже не перезваниваетесь. Мне кажется, ты придаешь слишком большое значение… Я могу помочь тебе, и это не будет значить ничего бОльшего, чем просто помощь. Только помощь, чтобы ты мог лучше сосредотачиваться на охоте. Обыкновенная физическая услуга. — Не такая уж обыкновенная. Сэм думал о том, что секс — это совсем не тот случай, когда помощь Каса могла пригодится, а не навредить, как тоже нередко случалось, особенно с ним и его странными "недугами". Надо было как-то объяснить это помягче. Или хотя бы просто объяснить. — Хорошо, не обыкновенная. Эксклюзивная, — поправился Кас. — Мне она не нужна, — уверенно произнес Сэм, стараясь забраться от ангела поглубже под одеяло. — Ты в этом уверен? — Кас, я сплю только с Дином! В чем здесь не быть уверенным? Кас скучающим взором оглядел их одноместный номер с одной-единственной кроватью и сказал: — Ладно. Могу я лечь с тобой в кровать? Да что же это такое. Всё-таки, не смотря на свой знаменитый имидж скромного ангела в бежевом плаще, Кас оставался удивительно наглым, как все пернатые. — Тебе плохо в кресле? — на всякий случай вежливо поинтересовался Сэм, вдруг у Каса затекает спина или что-то в этом роде. — Нет. Я подумал, может, тебе плохо одному в кровати. Здесь нет ни Дина, ни твоих мягких игрушек, — объяснил ангел. — Спасибо, но мне не пять лет, — отказался Сэм, чувствуя себя немного задетым. — Тогда могу я чем-нибудь еще помочь? — Кое-чем можешь. Сэм рассказал про свою бессонницу, чтобы на сегодня всё точно закончилось. Ангел приложил к его лбу ладонь. — Всё в порядке, скоро ты уснешь. И, думаю, тебе всё же будет лучше рассказать Дину про Мэг. Он всё поймет. — Да. Может быть, расскажу. Спасибо. Сэму нравилось, что после всего, что сегодня было, между ним и Касом почему-то не чувствовалось никакой неловкости. Главный вопрос был прояснен, как казалось Сэму, и ангел, конечно, всё понял. Хотя, с Касом бывала такая фигня — что он понимать-то понимал, а потом снова продолжал свое. Засыпая, Сэм с грустью подумал, что Дин, оказавшись на его месте, скорее всего, принял бы щедрую «помощь» Каса, охотно подмяв под себя его соблазнительную филейную часть. Конечно, тут и думать не о чем: Дин же похотливое животное, которое жить не может без секса. Сэм был уверен, что во время его отсутствия, Дин точно найдет, кому вставить. Или же будет смотреть свои драгоценные развратные записи, снятые без ведома одного из двух главных героев. В общем, будет сильно скучать по нему, но без ущерба для себя. Придурок.