Тихо и неотвратимо

Дин и Сэм лежали в своей новой (общей!) спальне, на своей новой старой кровати, в тихом блаженстве и умиротворении после очередного своего любовного соития. Оба просто и спокойно наслаждались друг другом, во всей полноте своей безумной любви и во всем безграничном кайфе своего единения. Притихший Сэмми лежал головою у брата на груди, а Дин мягко поглаживал свое невозможное счастье по голове и, не отдавая себе отчета, накручивал отросшие каштановые волосы на палец. В один момент Дина что-то кольнуло и насторожило, и он уставился на эти накрученные на палец волосы, думая о том, что здесь что-то странно. — Сэмми, когда ты в последний раз стригся? — Дин, если ты еще что-нибудь скажешь плохое про мои волосы… — Да я не о том. Я, в смысле… как-то быстро они у тебя растут. Еще неделю назад на сантиметр короче были. — Какой ты внимательный, — хмыкнул Сэм. — Я и не заметил. — Всё ты заметил, — улыбнулся Дин. — Следишь за собой, как принцесса из сказки. Да-да, знаю, из моей сказки… Но серьезно. Волосы не должны расти так быстро, разве нет? — Всё в порядке, просто я купил новый шампунь, — объяснил Сэм. — С красным перцем. Для здоровья и ускоренного роста. — Настолько эффективный шампунь? — усомнился Дин. — На мне, видимо, да… Ты знаешь, что они у меня и так всегда быстро росли. Но если тебе не нравится, я буду стричься, Дин. Если ты так хочешь, — предложил Сэмми с нежной улыбкой. — И даже обреюсь налысо, ты только скажи. Дин удивленно уставился на него, думая, что вот это-то уж точно пиздец, как странно. Да, это, конечно, могла быть шутка — очередное сучное высказывание, в данном случае призванное почеркнуть насколько Сэму посрать на все слова Дина. Только вот по виду и тону младшего сказано это было вполне серьезно. — Сэмми, ты в порядке? — побеспокоился Дин, вглядываясь в лицо брата. — Больше, чем когда-либо, — признался Сэм, всё также с тихой счастливой улыбкой прижимаясь к Дину. — Мне вдруг в последнее время стало так спокойно. Так радостно, что ты есть рядом со мной. И мне ничего, кроме тебя не нужно. Это правда. — И ты готов постричься по одному моему слову? — недоверчиво уточнил Дин, беспокоясь, что его Сэмми заболел или умом тронулся. — Да, — спокойно подтвердил Сэм. — Для тебя я почему-то рад сделать даже это. Это было невозможно. Это был не Сэм, во всяком случае не тот Сэм, которого Дин всегда знал. И это пугало. — Так ты хочешь или нет? — спросил Сэм. — Чтобы я постригся? — Нет, — уверенно ответил Дин и, хотя бы в чем-то он был сейчас уверен. — Более короткие, чем обычно, точно не надо. — Я так и думал, — усмехнулся Сэм. «Он так и думал» — проворчал про себя Дин, пытаясь объяснять себе происходящее этими словами. — Мы так и будем обсуждать мои волосы? — поинтересовался младший Винчестер. — Ты прав, давай для разнообразия обсудим твою чуткую кожу, — нежно поглаживая её, улыбнулся старший охотник. — Или твою еще более чуткую… ну, твою… — многозначительно глянув вниз на то, что скрывалось под одеялом, пошло произнес Дин. — Твою… — Диин… Сэмми вспыхнул. Ему нравилось быть настолько бесконечно любимым. Полностью и безгранично обожаемым. Но иногда Дин его сильно смущал и переходил допустимые границы. — Сэмми, у тебя пошлые мысли, — усмехнулся Дин. — Твою чуткую душу, я хотел сказать. — Придурок. Я хочу спать, — отодвинулся на свою половину Сэм. — В следующий раз лучше обсудим твой ненормально огромный член. — Ого, — приятно удивился Дин. — Тебе много есть, что по нему сказать? Понимаю. — Я уже могу диссертацию по нему написать, — не без гордости заявил Сэм Винчестер. — И зачитать перед всем залом. — Чтоб тебя, — впечатлился Дин. — Хотел бы я там быть и послушать. Уверен, что ты на такое действительно способен, даже не сомневаюсь. — Спокойной ночи, Дин. — И тебе хороших снов, сладкая Саманта. Пускай тебе приснятся веселые птички, радужные пони и толстенькие белки с грибами. Сэм не больно пихнул Дина в бок на прощание. Ночью Дин проснулся от того, что Сэмми снова мучительно стонал его имя во сне и беспокойно шевелился. Нетрудно было догадаться, что Сэмми снова был сильно возбужден и, похоже, что ему снились совсем не птички и не пони. Дин тихо придвинулся к нему вплотную, приподнимая одеяло и осторожно продвигаясь под ним. Сэмми лежал совсем рядом, тело к телу, распаленный, растраханный, жадный, жаждущий его… Дин прижал его к себе, и Сэм немножко успокоился в его руках, скуля что-то еще более жалобно, неразборчиво и умоляюще, и едва заметно двигая бедрами. Старший Винчестер ласково огладил горячее крепкое тело, затем положил руку на полностью затвердевший член младшего братишки и предположил, что Сэм может скоро кончить. Он был уверен, что Сэм сделает это и без его помощи, но тогда, возможно, это произойдет и не так уж скоро, и, короче говоря, его бедный мальчик еще долго промучается. Наверное, это было нехорошо, но даже само знание обо всем этом было прекрасным и безумно возбуждающим для Дина. У него уже крепко стояло, потому он нежно и осторожно повернул Сэмми с боку на живот, наскоро использовал смазку и, уверенно разместившись сверху, начал спокойно вводить свой мощный член в готовую рабочую дырку младшего. — Так, Сэмми, да, вот так…- шептал Дин, медленно скользя в уютную теплоту и глубину своего спящего брата. — Ты же у нас хороший мальчик, давай… принимай… принимай… да, вот так… блять, как же хорошооо… Отлично растянутые его постоянным траханьем мышцы Сэма без труда и охотно впустили Дина внутрь, позволяя ему двигаться внутрь заебанной дырки Сэмми всё глубже и глубже. Сэм снова тихо заскулил, постепенно распираемый изнутри толстым членом старшего брата, снова заполненный им, теперь уже без собственного ведома. Дин замер на какое-то время в предельном наслаждении, чувствуя, как же приятно обхватывают упругие стенки его братишки его здоровущий и изнывающий от желания ствол. Делать всё нужно было спокойно и осторожно, поэтому толчки Дина в Сэмми были короткие и неторопливые, едва заметные. Но, надо признать, подобные темпы были во многом даже лучше обычных — так можно было лучше прочувствовать Сэмми, насладиться его глубиной, податливостью и раскрытостью. Нависая сверху, Дин тихо, ритмично и неспешно трахал сладко посапывающего брата в его заебанную дырку. Неизвестно, что ему снилось, но младший Винчестер во сне развел ноги шире, продолжая лежать ничком, и скоро уже блаженно постанывал с каждым небольшим и сдержанным толчком Дина в его совсем заебанное отверстие. Разнежившийся и растекшийся блаженной спящей лужицей под Дином Сэм скоро кончил: старший охотник почувствовал многочисленные сокращения внутренних мышц Сэма и его полнейшее расслабление после. Во время интенсивных сжатий нутра Сэмми вокруг члена, Дин сам хорошо кончил глубоко внутрь младшего братишки, наполняя его, и отчаянно пытаясь сдерживать свои стоны, которые все-таки прорывались тихими, низкими рыками. Затем Дин осторожно вышел из своего Сэмми и попытался после всего этого заснуть. Но всё происходящее снова так сильно завело и взбудоражило его озабоченную сущность, что ему пришлось еще через полчаса склониться над своим спящим и оттраханным братиком, ублажая рукой свой вновь стоящий ненасытный стволище. Вдыхая запах волос любимого, быстро и ожесточенно дроча свой неугомонный член, Дин спустил в широко раскрытую дырку младшего еще одну порцию своего семени, тихонько довольно шепча: «мой мальчик». И только после этого Дин смог наконец вырубиться. Скоро проснувшись ранним утром и неожиданно обнаружив себя всего заполненным спермой Дина, Сэм удивленно замер. — Ты снова это сделал, — привалившись к Дину, ухмыльнулся он. — И как тебе не стыдно, извращенец… Просыпаясь, Дин удивленно уставился на брата: Сэм улыбался после всего этого. Сэм улыбался! Обычно Сэм всегда потом злился и ругался, когда Дин трахал его без его ведома. И, надо признать, Дина это всегда только заводило и веселило, хоть он и делал раскаявшийся вид. «Я всего лишь делал то, чего ты сам хотел, — только и усмехался пошлый брат. — И видел бы ты себя… как ты хотел и мучился. Да я был бы просто извергом, если бы тебя не трахнул» «Дииин?! — Сэм всегда выглядел убитым в такие моменты, уязвленным почему-то, и оттого в ответ наезжал энергично и по делу. — Это называется сомномфилия!» «Это называется сэмофилия, — парировал Дин, пытаясь хоть как-то успокоить это трогательное «демоническое» бэмби с щенячьими глазами. — Уж поверь, что я ни с кем больше никогда в жизни такого не вытворял» «Так ты признаешь свою вину?!» «Признаю свою вину: что я настолько мега-сексуальный, что ты постоянно хочешь меня. Хочешь даже во сне, детка» «Придурок» — раздражению и обиде Сэма Винчестера не было пределов, и это вероятно потому, что с его-то точки зрения эта глупая и невинная шутка Дина выглядела чистой и горькой правдой: Сэмми действительно никогда и вообразить не мог никого более желанного и сексуального, чем его старший брат. «Сучка!» — довольно отвечал Дин, которому на самом деле очень нравилось то, как ведет себя его Сэмми, защищая свою драгоценную задницу и честь. Но в этот раз ничего подобного не случилось: Сэмми был доволен… Дин был озадачен и сбит с толку, не зная даже, что отвечать. А потом Сэм взялся за пироги… О, это даже невозможно никогда было представить. В готовке, как и почти во всех делах, Сэмми был очень даже хорош, да вот только как-то «не до этого ему всегда было». И готовил он обычно редко, всегда как-то вынужденно, когда Дин говорил, теряя терпение: «Твоя очередь!» Нет, Сэм никогда не горел особым энтузиазмом, занимаясь приготовлением пищи. Но в этот день уже к обеду на столе красовалось четыре разных по видам пирога, все «для Дина», и Сэм еще продолжал свои кулинарные изыскания с большим увлечением и радостью. Оказывается, Сэм уже несколько дней закупался всем необходимым для выбранных им рецептов. У Дина и у Каса тоже, пропадал дар речи при виде того, во что превратилась кухня. Это уже была не кухня, а настоящая профессиональная пекарня, благо техническое оснащение позволяло. Кас и Дин все чаще поглядывали друг на друга, снова и снова подразумевая этими многозначительными взглядами, что им надо серьезно переговорить. Однако, как быстро выяснилось, по поводу происходящего у них сразу же возникли разногласия. Ангел вот, например, убежденно утверждал, что с Сэмом снова очередная беда, и в него, если не вновь какой-то призрак вселился, то значит нашлось что-то другое, и нужно искать — что, пока не случилось чего-нибудь страшного и непоправимого. Дин пока что отмахивался, с удовольствием пил свой виски и скотч, говоря, что Кас делает из мухи слона. Сэмми просто решил попробовать себя в новой роли, увлекся готовкой — что в этом такого опасного? Ну, обожжет малыш себе пальчик — Кас его вылечит. Умный ангел качал головой. «Это совсем не похоже на Сэма» — повторял он. Фартуком Сэмми обзавелся еще похлеще, чем у Дина: с двумя обнимающимися зайками среди капусты… Дин долго смотрел на это с отвалившейся челюстью. «Это мы, что ли?» — поселилось недоумение в его голове при мысли, что эти счастливые зайки, рожденные в одной капусте, могли символизировать их великое братство и любовь. Но вот ведь что обидно: и шутить, и подкалывать, и подтрунивать над Сэмми было уже как-то бессмысленно. После такого-то. Единственное, что Дин смог выдавить, это: «И ты еще критиковал мой крутой фирменный фартук?» Но Сэм ничего не замечал, продолжая забивать кухню новыми кулинарными шедеврами, что, кстати, вызывало в Дине неподдельное счастье, радость и, конечно же, аппетит. И всё было бы прекрасно, кроме того, что… это был не Сэм! Или нет? Дин на самом деле разрывался от сомнений. Ну, не мог это быть его Сэмми, который и в магазине продуктов, затариваясь всем необходимым, вечно забывал сунуть в корзину пирог для Дина. Сколько ни напоминай. Сколько лет прошло прежде, чем Сэм начал вспоминать о необходимости пирога хотя бы каждый второй раз? И даже когда пирог уже был, даже когда Дин сам его себе покупал, Сэм еще скрытно вредничал и не давал Дину нормально насладиться пирогом: то смаковал в подробностях перед братом отвратные обстоятельства их нового дела, то кидал протухшие куриные лапки прямо рядом с пирогом… Одним словом: сучка. Горящая от желания и вечно не оттраханная, злая сучка, которая не может дать Дину даже спокойно сладенького поесть. Так видел ситуацию Дин. Но ведь почему-то Сэм начал так кардинально меняться именно сейчас? Почему не раньше, раз спят вместе они уже давно — скоро, глядишь, и годовщина будет. Значит, Кас прав, и что-то здесь с Сэмом совсем не так. Да что Кас, кого он обманывает — Дин и сам это прекрасно видит и чувствует. Уж кто-кто, а он-то своего брата знает. Ладно, не то что бы вот прямо знает, но хотя бы знает его настолько, насколько вообще возможно его знать. А, впрочем… «Поживем — увидим» — решил для себя Дин, выбирая пассивную позицию в данном вопросе. — Ты уже не первый Сэмюель, но зато первая Саманта в нашем роду, — шутил Дин, набивая за обе щеки очередной пирог. И Сэмми не злился, не обижался, не язвил в ответ, а только блаженно с любовью смотрел, с каким удовольствием Дин уплетает пироги его собственной выпечки. Выглядел Сэм при этом очень счастливым. — Дин, ты же понимаешь, что с Сэмом что-то не то, — еще раз напомнил Кас ближе к вечеру. — Откуда мы можем знать? Может быть, он просто понял… понял, в чем его счастье, — натянул широкую улыбку Дин. — Только больше это похоже на твое счастье, — заметил Кас. — О том, что наши с ним счастья могут совпадать, ты не подумал? — Подумал. И по-прежнему считаю, что с Сэмом творится что-то сверхъестественное. Впрочем, если тебя всё устраивает… это отдельный разговор, — печально вздохнул ангел. — Не в том дело, Кас, что меня устраивает! — разозлился Дин, потому что именно в этом и было дело. — Сэмми просто… ну, влюблен, — с улыбкой объяснил он, чувствуя себя как-то тупо и неловко. — Поэтому будет лучше, если мы закроем эту тему. — Попробуем закрыть, — неохотно согласился переживающий Кас. — Что значит — попробуем? — Значит, что я уверен, что мы вернемся к этой теме еще не раз. И ближе к ночи Дин убедился в правильности этих слов. Всё верно, ночью его ждал очередной приятный, действительно приятный сюрприз от Сэма… Дин вошел в спальню, когда Сэмми уже лежал на кровати и под одеялом, как-то странно — испуганно и в то же время лукаво — поглядывая на старшего. «Что-то замыслил» — сразу же понял Дин и с заинтересованной насмешливой улыбкой поглядел Сэму прямо в глаза. Сэмми сглотнул и отвел взгляд, смущенный донельзя. Дин молча подошел ближе и, все также насмешливо и хищно глядя прямо на младшего, начал неторопливо расстегивать пуговицы и раздеваться, скидывая с себя вещь за вещью. Теперь Сэмми не только потупил и отвел взгляд, но и отвернул свою хорошенькую головку, слегка покраснев. От одного его вида у Дина прямо на глазах так и вставало, так и твердело. Голый и откровенно возбужденный Дин залез в кровать, сразу же придвигаясь поближе к своему Сэму. Взволновано облизнув свои пошлые губы, Дин трепетно приспустил одеяло со своего невозможного братишки, зачарованно любуясь его обнаженным торсом. Поежившись, Сэм поскорее натянул одеяло обратно. Дин не мог пока понять, то ли Сэмми играет, то ли на самом деле испытывает стыд. — Решил снова поиграть в невинного мальчика и брутального мачо? — скалясь, предположил Дин. — Обожаю эту игру. Но вряд ли оно получится, учитывая… ну, учитывая, какую уже внушительную дырку я тебе растрахал, — неебически пошло, с улыбкой, добавил старший Винчестер и сексуально понизил голос, сообщая. — Скажу по секрету: такие большие дырочки бывают только у шлюх. Или у очень хороших жен. Но никак не у стыдливых девственников, малыш Сэмми… Еще сильнее покрасневший при этих словах Сэм только вздрогнул, как от пощечины, и глубоко задышал, но всё также молчал в ответ, как будто не решаясь сказать правду. Чтобы покончить с этим и поскорее приступить к делу, Дин просто одарил своего милого братика чувственным глубоким поцелуем. Сэм охотно ответил, принимая язык Дина, затягивая его в себя и нежно отвечая. Дин застонал в этот сладкий и жадный рот, крепко обхватывая одной рукой Сэма за лохматый затылок, чтобы не отпрянул. Другая рука старшего уверенно скользнула под одеяло. Дин потрясенно замер, щупая то, что неожиданно оказалось разгадкой. Но… это было слишком уж хорошо. Господи, неужели это было действительно то, о чем он думает? Не могло такого быть, вот просто невозможно было поверить в такое счастье. Но это был факт: под грубыми подушечками пальцев Дина и в самом деле нащупывалась тонкая кружевная ткань женских трусиков! Черт, самое настоящее женское белье, стягивающее крупное возбужденное достоинство его немаленького и крепкого братика. Потрясенный и завороженный Дин продолжал с приоткрытыми губами гладить буквально разрывающий ткань, рвущийся кверху в своих путах, подрагивающий стояк младшего братишки. Вся тоненькая ткань под пальцами старшего охотника была уже насквозь мокрая от естественной смазки Сэмми… Под нежными касаниями грубых пальцев Дина Сэм выпустил в эти трусики неожиданно большую порцию смазки и тихо всхлипнул. И беспомощно толкнулся в накрывающую его тяжелый изнемогающий ствол ладонь старшего брата. Буквально озверев, одним быстрым рывком Дин скинул одеяло с покусывающего свои зацелованные губы Сэмми, оставляя его неприкрытым, как он есть: без всего, в одних этих чертовых трусиках, кроме которых Дин уже ни о чем думать не мог. Боже, Сэм, Сэмми… Женские трусики… И это не очередная фантазия, а правда, правда… Такие изящные и крохотные на нем, черные, почти прозрачные, настоящие девчачьи трусики… Бляяяять!.. — Перевернись, — каким-то не своим голосом приказал Дин, тяжело и неподвижно глядя на своего Сэмми. Сэм сразу поспешил подчиниться, живо переворачиваясь на живот и этим невольно предоставляя голодным и пошлым глазам брата свою обнаженную тугую задницу. Стринги, вашу мать, это действительно были стринги… Дин еще раз торопливо облизал свои пухлые губы. Сэм покорно лежал щекой не подушке и чувствовал, как под впивающуюся в задницу полосочку нагло просовывается палец Дина и завороженно двигается туда-сюда по всей длине, оттягивая. — Давай, малыш, покажи мне всё, что у тебя есть, — насмешливо произнес низкий голос Дина Винчестера, когда охотник убедился, что Сэмми изо всех сил сжимается, пытаясь закрыться, видимо, от стыда и смущения перед ним за свою неприлично растраханную им же задницу. — Покажи, Сэмми… И, обещаю, так и быть, я дам тебе всё, что тебе так надо. Сэм застонал от этого голоса и от насмешливых слов Дина, молча и послушно раскрываясь для него шире. Сэмми просто расслабился, показывая себя брату таким, как есть: открытым, всегда растянутым, голодным, заебанным Дином до вечно возбужденного состояния и непрекращающейся пульсации внутри. Умирающим от желания быть оттраханным Дином, выебанным им насквозь. — Ты хоть представляешь, что делают с такими ебливыми и развратными сучками? — глядя на него, насмешливо поинтересовался Дин. — Мм, Сэмми? Тебя не пугает то, о чем я могу сейчас думать и мечтать? Совсем-совсем не волнует, что я могу с тобой сделать? — Нет… — выдохнул Сэм. — Я же доверяю тебе. Лицо Дина потеряло все оттенки веселья и сразу стало похоже на непроницаемую ледяную маску. Такое суровое, убийственное и, главное, нечитаемое выражение лица старшего Винчестера могло бы напугать кого угодно. Сэм оглянулся на брата и от этого его брутального и, прямо говоря, устрашающего вида вздрогнул и потек еще сильнее. Словно пытаясь успокоить своего мальчика, Дин начал медленно, чувственно, любя поглаживать его горячее сильное тело, нежно водя ладонями по спине, по плечам, по пояснице, по бедрам… Особенно заводящие касания пришлись на низ живота, где рука Дина задержалась надолго. Тихо всхлипывая и постанывая Сэм совсем растворился в получаемой любви и тактильном наслаждении. Далее грубые, но чуткие пальцы Дина поддели тонкую ткань и проклятые трусики были медленно и совсем чуть-чуть приспущены с ненасытной задницы младшего Винчестера. Сразу после этого три пальца Дина решительно вдвинулись в голодное отверстие Сэмми, неторопливо и деловито поглаживая горячие возбужденные стенки. — Д-диин… — заскулил Сэм, вздергивая зад навстречу крепкой и уверенной руке брата, и беспомощно продолжая выпускать смазку из уретры, как будто у него была течка. Хлесткий шлепок всей грубой ладонью по правой ягодице заставил Сэмми вскрикнуть и снова немного сжаться. — Дин, Диин… — испуганно бормотал Сэм, вздрагивая и скуля с каждым последующим ударом, размеренно и непреклонно обрушивающимся на его несчастный зад. — Хватит… Дин… Что ты… Что я сде… Дин?.. Но Дин больше ничего не говорил. Отбив собственную ладонь о чертовски крепкую, накаченную задницу своей ненаглядной сучки, старший Винчестер просто молча и сурово намотал себе на кулак неплохо отросшие в последнее время волосы Сэма и, с болезненным натягом удерживая за них, также молча, резко и грубо всадил свой твердый член в незакрывающееся пульсирующее очко младшего братишки… Сэм высоко и пронзительно вскрикнул, оказываясь неожиданно полностью продетым — насаженным сразу до конца на огромный толстый ствол старшего брата. Дин с ходу взял жесткий, напористый темп, быстро и уверенно двигая бедрами, грубо всаживая свой здоровенный ствол в жаркую и чувствительную дырку своего Сэмми. Внутри Сэмми оказалось очень много искусственной смазки, так что траханье его распаленной задницы сопровождалось громким ритмичным хлюпаньем и пошлыми шлепками яиц Дина о залитую промежность. Размашисто трахая Сэма своим огромным членом, Дин по-прежнему выглядел, как нечитаемый манекен, или, скорее, как палач, которому нет дела ни до чего, кроме казни и наказания своей любимой жертвы. Дин просто сосредоточенно всаживал, быстро долбя Сэмми, словно это главный и единственный смысл жизни, словно никогда не было и не будет ничего важнее… Ничего важнее этого сомнительного занятия. — Да… боже, да… трахай меня… — шептал Сэм, умирая от наслаждения, полностью теряясь в остром блаженстве до слез, до вскриков, до одурения, до беспамятства. — Еще, Дин… да, да, да, так, еще сильнее… Дин трахал и любил Сэма всю ночь, почти без передышки. То жестко, то нежно, в разных позах, в проклятых трусиках и без них, до самого утра, и еще утром, так и не дав совсем своему мальчику поспать. А после этой ночи Дин умудрился прикупить много разных трусиков и колготок для своего Сэмми и, вернувшись, вывалил все это горой на стол перед ним, как сделала как-то раз Мэдисон. Правда, то было ее собственное белье, а здесь… — Ты хочешь, чтобы я все это носил? — озадачился Сэм. — Не носил, — возразил Дин, обожающий мужской образ Сэма. — Но надевал бы время от времени… Иногда. Когда я захочу увидеть тебя… так. — Как скажешь, — ослепительно улыбнувшись, пообещал Сэм и быстро наградил старшего Винчестера умопомрачительным поцелуем в губы. Увидеть Сэма «так» Дин захотел этой же ночью. Так что Сэмми долго готовился, прежде чем вышел из ванной, смущенно кутаясь в белый халат и стараясь не смотреть на уже полностью раздетого Дина. Отросшие почти до плеч волосы Сэмми были заплетены в две очаровательные косички, а милые губки поблескивали яркой помадкой. У Дина снова ненадолго перехватило дух при виде брата. Хотя он не ожидал, что Сэмми снова будет так смущаться, да еще скрываться под халатом. После вчерашнего-то, да и вообще, после всего. Но, видимо, Сэм есть Сэм. — Иди сюда, — приказал Дин. Сэмми послушно приблизился и сел, похоже, чувствуя себя не очень-то уютно. — Зачем ты надел этот халат? — строго допросил старший Винчестер, цепляя одну полу пальцами и небрежно дергая, чтобы разворачивать свое чудо. — Мне… Я… Мне кажется, это всё как-то смешно и нелепо, — признался Сэмми, кутаясь покрепче обратно, как будто извиняясь за то, что даже сейчас он никак не может пересилить самого себя. — Возможно, отчасти это забавно, — признал Дин, глядя вновь хищно и похотливо. — Всё потому, что ты умудрился вымахать таким лосем. Но, тем не менее, это всё еще красиво и развратно. Слушай, зачем ломаться? Ты же сам это начал. Вчера ты был очень даже не прочь, чтобы я звонко выдрал тебя в женском бельишке. — Верно. Ты прав, — быстро признал Сэм, — Давай, Дин, говори — тебе решать, что будет дальше. Дин облегченно выдохнул. Это было как раз то, чего ему уже немного недоставало — небольшого сопротивления от Сэмми, хотя бы для вида. Так он снова как будто становился совсем собой, совсем его Сэмом. Тем самым, в которого он влюбился. — Вставай на колени. Лицом к стене, — приказал Дин. Халат полетел в сторону и на пол, сильные руки огладили тело любимого, и влажно дыша Сэму в щеку приоткрытыми губами, Дин провел напоследок ладонями от плеч и дальше по рукам любимого, заставляя его замирать от собственных чувств и власти старшего Винчестера. Закончив свой путь, пальцы Дина переплелись с пальцами Сэма и, крепко сжав, прижали его руки к стене, выше головы и шире плеч. Утвердив его положение так, словно Сэм был преступником, взятым под арест, Дин пообещал, как отрезал, своим низким сексуальным голосом: — Сдвинешь руки с места — и твоя проклятая дырка сегодня станет еще больше, милая Саманта. Сэм лишь рвано выдохнул, выпуская в трусики новую порцию смазки. Дин с удовольствием залез руками под коротенькую и пышную мини-юбку Сэмми, с упоением оглаживая тугие круглые ягодицы и до боли сжимая одну в руке, тут же шлепая ее, поглаживая и снова сжимая болезненным, как щипцы, щипком. — Какая же крепкая и упругая задница у тебя, малыш. Это будит во мне все самое нехорошее, чтоб ты знал. С удовольствием выпорол бы сейчас ее… Даже жаль, что ты был таким хорошим мальчиком в последние дни. И даже хорошей девочкой! Косички — вот это и правда угар, — добавил насмешливо Дин ему в ухо, начиная бережно и бесконечно любя расплетать шелковые волосы Сэмми — сначала одну косичку, потом вторую. — Думаю, без них вполне можно было обойтись. Что скажешь, солнце? — Да… — тихо и согласно выдохнул Сэмми, прямо как Дин и хотел это услышать. — Наверное, ты прав, это и правда было излишним. — Не то чтобы лишним. Просто не к месту, — пояснил Дин, распушая уже весьма длинные локоны Сэмми, обалдевая и зарываясь в них носом. — Вот если бы это была костюмированная вечеринка… Кстати, кем бы мы нарядились, если бы пошли на такое событие? — А кем бы ты хотел? — спросил Сэмми, нервно прикусывая губку, так как знал, что вряд ли услышит что-то хорошее для себя. — Ну, я бы мог, например, одеться ковбоем, малыш, — ухмыльнулся самодовольно Дин, не переставая похотливо поглаживать ладонями разгоряченное тело Сэмми перед собой. — А тебя бы… тебя бы я легко мог представить в образе несчастной шлюшки, которую жестко трахает полгорода. Но любишь-то ты только меня. Только меня, Сэмми… Ведь ты знаешь, что я тебя из всего этого дерьма вытащу. — Какая… жестокая фантазия, — пробормотал Сэм, искренне удивляясь брату. — Любовь к тебе делает меня жестоким, — признался Дин и сам удивился, насколько верно сейчас сказал. — Ладно, забудь… Но Сэм не мог забыть этого откровения, хотя бы потому, что очень хорошо понимал, что имел ввиду Дин. Сэм тоже мог бывать очень жестоким и даже бешеным… И таким его всегда делала любовь к Дину и только она. Но, что важно, именно эти же чувства друг к другу, позволяли им оставаться человечными и не превратиться в монстров окончательно. Они всегда любили друг друга и хотели быть любимыми друг другом — именно поэтому и выжили. Но не столько буквально, сколько, что куда важнее — душой. — По-твоему, я похож на шлюшку? — все-таки спросил младший Винчестер с немного повлажневшими красивыми ресницами, под которыми сразу остались чуть заметные разводы туши. Максимально заинтересованный и возбужденный член Дина постоянно тыкался под юбочку Сэмми, оставляя там повсюду следы естественной смазки. Опираясь руками о стену, в точности так, как поставил его Дин, Сэм изнывал, желая, чтобы Дин поскорее ему вставил и выдрал его посильнее, до боли, до очередных слез. — Такой красивый и несчастный… Сладкий и затраханный, — промурлыкал Дин. — Да, ты уж извини, малыш, но, честно — довольно похож. Похоже, что с тобой такое дерьмо легко могло бы случиться. Потому что с тобой ведь вечно случается всякое дерьмо, да, Сэмми? И кто тебя из него вытаскивает? Правильно, твой любимый и неотразимый старший брат… С этими словами Дин наконец задрал проклятую юбочку Сэмми, обнажая соблазнительный вид и усмехаясь. Медленно и глубоко дыша, Сэм почувствовал, как сразу два грубоватых пальца охотника пролезло под его врезающееся в задницу кружевное белое девчачье белье и неторопливо отвело полосочку в сторону. Сэмми был заманчиво приоткрыт и сильно пульсировал в нетерпеливом ожидании большого и крепкого члена старшего Винчестера. Дин провел другой рукой по его члену, лишний раз удостоверяясь, что у Сэма крепко стоит и, кроме того — что спереди у него всё, плененное туго натянутым бельем, насквозь влажное от постоянно выделяющейся смазки. Да уж, Дин не мог не убедиться в который раз, что эта сладкая сучка текла из-за него не по-детски. — Женское бельишко… да, это мило, горячо и развратно, малыш. Но, признаюсь, еще больше я всегда мечтал увидеть тебя в каких-нибудь кожаных ремнях, — жарко усмехнулся ему в шею Дин. — И пройтись по твоей упругой, налитой, как сталь заднице спанком и настоящей гребаной плетью. Мне интересно, что ты скажешь сейчас об этом? — Я… хотел купить такие штуки… и даже смотрел… но мне стало страшно, — со стыдом вдруг признался Сэмми. — Ты и это смотрел и выбирал? — глубоко удивился Дин, приходя в восторг и расплываясь в улыбке. — И испугался, деточка, как мило… Чего — меня? — Да… И себя еще больше, — выдавил Сэм. — Хорошо, — севшим от страсти голосом подвел итог Дин, чей разум так и туманился от восторгов, а губы благоговейно прижались к любимому затылку. — Всё правильно. Мы еще поговорим об этом, солнце. А сейчас мой ствол уже весь издергался в ожидании твоей гостеприимной сучьей дырки, Сэм… Не в силах терпеть и тратить время на какие-то прелюдии, Дин просто снова немного приспустил с тугой задницы младшего промокшее кружевное бельишко и резко всадил свой толстый и твердый, как камень, ствол в полностью готовую жадную дырку Сэма Винчестера. — Да, Сэмми… — прохрипел низко Дин, крепко удерживая нижнего за бедра и толкаясь еще дальше в возбужденное нутро, толкаясь в своего беспомощно застонавшего братишку. — Так, еще… Еще, малыш, глубже… О, даа… Движения сильных бедер опять сразу же взяли быстрый и жесткий темп, заставляя Сэмми высоко кричать и даже тихонько плакать от наслаждения. Потому что Дин, его Дин, снова трахал его, и это было слишком хорошо, чтобы сдерживать эмоции и слезы. — Мой, — низко припечатал Дин, трахая Сэма всё в том же ритме. — Кончу в тебя снова, заполню до предела… Раздую тебя нахрен своей спермой, сучка… — Д-да… Да, Диин, пожалуйста… Кончи в меня… — умолял Сэм, всхлипывая от кайфа, выгибаясь навстречу, подставляясь, желая. Дин приподнял ему одно колено, заваливая на себя, заставляя так младшего облокотиться на его тело, кое-как удерживаясь уже только за спинку кровати. — Давай, солнышко. Сам… — подначивал нежно Дин. Сэм измучился и извелся в его руках, пытаясь насаживаться так на вздыбленный ствол своей изнывающей по хорошему траху Дина дыркой. Немного помучив, и насладившись упорством и послушностью, Дин уверенно взял Сэма за бедра и переставил в коленно-локтевую. Возобновил гонку в том же жестком темпе, что было у стены, размашисто и уверенно двигая бедрами, тараня заебанное тело своим мощным членом и дополнительно насаживая Сэмми руками. Имея его так, что было бы больно даже смотреть. Сэм хныкал и дрожал от получаемой стимуляции, полностью отдаваясь и принадлежа Дину. — Хочу от тебя ребенка… — неожиданно выдохнул Дин, упорно продолжая свое дело. — Не представляешь, как хочу… И видеть тебя с животом… и кормящего… боже, блять… — Да!.. Да, давай, пожалуйста, — взмолился Сэм, сходя с ума от одной идеи и едва ли понимая, что несет. — Сделай меня беременным… Кончи в меня, хочу от тебя ребенка… Только от тебя, только твоего, Дин, пожалуйста… Эти пошлые стоны и мольбы окончательно вывели Дина Винчестера из зоны адекватности, заставляя трахать Сэма с предельным натиском, мощными утверждающими рывками. От такого безумного траха кровать раскачивалась и долбилась в стену так сильно, что что-то очень маленькое, похожее на монетку, незаметно выпало из ее корпуса, оставаясь лежать на полу. И уже в следующий минуту серьезная хмурая складка пролегла у Сэма Винчестера между бровей… Неожиданное осознание было ужасно. Неужели ли он и правда здесь сейчас в юбке и с легким макияжем на лице стелется под Дина и под все его непристойные хотелки? Не может быть… Вот просто не может. Но так всё и было — вот что самое неприятное. — Дин! — прикрикнул Сэм, чьим первым инстинктом было броситься в ванную и смыть с себя мерзкую косметику. Чувствуя сопротивление, Дин покрепче взялся за его бедра, удерживая и все также размашисто трахая. Сэм вывернулся из уверенной хватки брата ловко, как кошка, и скрылся в ванной комнате. Дин бездумно последовал за ним, но Сэм захлопнул дверь прямо перед его носом с отрезвляющим грохотом. Найденная Сэмом той же ночью под кроватью «монетка» была впоследствии определена, как один из множества ведьмовских амулетов. Согласно книгам, данная вещь была призвана настраивать супругу на выполнения всех желаний мужа, даже не высказанных. После всего этого Сэм как-то сразу отдалился и чуть ли не избегал старшего. Дин надеялся на то, что ему просто стыдно, и что скоро это пройдет. Но долго ждать он, конечно, не мог. — Будешь теперь сучиться или лучше просто отругаешь меня? — напрямик спросил Дин, усаживаясь напротив ушедшего с головой в работу Сэма. — Да, я должен был сразу понять, что с тобой что-то не так. И да, я, в принципе, и понимал… Но зацепиться было, вроде как, не за что, так что… — Не за что было зацепиться? — сощурив взгляд на брате, переспросил Сэм. — Не ты ли сразу предположил, что с этой чертовой кроватью не всё в порядке? — Так ведь все с ней было нормально, я сразу проверил, когда привезли. Да, тайком от тебя. Это была нормальная кровать, и сейчас она снова такая, а эта ведьмовская дрянь… Ладно, согласен, я снова виновен, я уже сказал. Но, вот честно, не вижу ничего такого уж страшного, из-за чего тебе стоило бы переживать. Ну, испек ты пироги, попробовал новые…образы и стили, — ухмыльнулся Дин. Сэм продолжал смотреть на него не самым дружественным взглядом. — Ты хочешь моего ребенка, — констатировал он первое, что больше всего потрясло его во всей этой истории. — От меня. Ты хочешь нашего: твоего и моего ребенка. Да или нет? Дин молчал, и его так и подмывало задать встречный вопрос: а ты разве не хочешь? Неужели никогда, ни разу не мечтал? Не представлял этого? Но боясь услышать не тот ответ, правдивый или нет, не важно, Дин не стал ничего спрашивать. — Мало ли чего я хочу, — ответил он, наконец. — Этот гребаный мир — не то место, где сбываются все человеческие мечты, если ты не заметил. И тем более ты, Сэм, живешь не для того, чтобы исполнять все мои больные фантазии и желания. Сэм почему-то признательно посмотрел на Дина и кивнул, как будто, если бы Дин этого не сказал, он считал бы себя обязанным что-то придумать и сделать все возможное, чтобы… забеременеть?.. Боже, как же он до такого докатился… Это было всего лишь колдовство, и оно рассеялось сразу же, как выпала из крепления проклятая ведьмовская монетка. Ведь рассеялось же? Не оставило следа? Или это и не следы вовсе… Может, это он сам? Он в глубине души действительно хочет… жить для Дина? И иметь от него детей? Сэм встряхивал головой, выбрасывая из нее такие страшные мысли. Теперь иногда, когда Дин хотел повеселиться или подъебнуть брата, он просто брал и махал перед Сэмом колготками. Сэм предсказуемо кипел внутри, отворачивался, вспыхивал, или старательно делал вид, что не замечает, и что он неизмеримо выше придури старшего. — Дин… хватит уже, — всегда скучающим тоном просил Сэм. — Точно не хочешь больше их примерить? А то я соскучился по Саманте, — подмигивал Дин, втайне неизвестно на что надеясь, но продолжая цепляться за соломинку. А еще он долго после этого наслаждался испеченными Сэмом пирогами, так и не решаясь честно сказать, что лучших пирогов никогда в жизни еще не пробовал. Правда, конечно, до надвигающегося Нового Года их не хватило. Но, ничего, уж этот Новый Год Дин планировал отметить как следует. Может и не суперкруто, но и не так отстойно, как предыдущий. Точнее, предыдущие. Все. А Сэм хоть и Гринч (о, еще какой!), но не может же он все время его обламывать? В конце концов… теперь они пара, и значит, у Сэма нет выбора, и шоколадкой, гирляндами и гоголь-моголем, как в «последнее Рождество Дина», он не отделается. Вот, да, правильно, Дин так ему и скажет: что пора ему завязывать со всей этой своей гринчивостью и, вообще, сучностью, хотя бы на праздники. Да, в этот раз они не будут стремно куковать, как два неприкаянных брата-охотника, а отдохнут и развлекутся, как и положено счастливой в своей любви паре…