Тихо и неотвратимо

— Саманта, ты просто чудо, — усмехнулся Дин, глядя через сервированный стол на то, как миленько выглядит Сэмми, как хорошо уложены его волосы, и как скромно опущены его красивые глаза в меню в поисках чего-то полезного и малокалорийного. После этих слов Сэм недовольно взглянул на брата, но ничего не сказал. — Что-то опять не так? — поинтересовался Дин с улыбкой. — Когда ты уже прекратишь меня так называть? — «Самантой»? Никогда. И, знаешь, видел бы ты себя сейчас — ты бы меня понял. — Но хотя бы при других людях ты бы мог… — Так, мне нужно в уборную, — не дослушивая, деловито поднялся старший Винчестер. — Ты тут пока закажи что-нибудь… не слишком зеленое. Я мигом. Вернувшись, Дин разочаровано оглядел стол, видя, что Сэмми как нарочно (не иначе, как нарочно) постарался с заказом. Здесь было столько блюд из зелени, что даже моряк Папай сказал бы, что это перебор. При виде лица Дина, по лицу Сэма расползлась сучья довольная улыбка. У Дина лежало особенно много вегетского добра. «Сучка» — подумал Дин, но вслух не сказал, потому что сам был виноват — сам это допустил. Знал ведь прекрасно, что Сэм обычно не упускает случая ему подгадить или насолить. Почему было так, и какая у него от этого была радость (злорадость) — Дин не знал, но сам факт не оставлял сомнений. Достаточно было вспомнить, что первое, что сделал Сэм в обустроенной и идеально прибранной комнате брата в бункере — это скомкал какой-то мусор и с удовольствием бросил ему на чистый пол. «Просто такая натура» — объяснял сам себе Дин, но на самом деле, он очень хотел бы знать, почему же у его братишки такая натура, и что же такого Дин ему сделал, что в Сэмми под милым личиком кроется столько змеиного яда. Ведь, если за подколками самого Дина всегда стояло попросту безумное влечение к Сэму, и он, что называется, банально «дергал Сэма за косички», как это часто бывает в таких случаях, то за вредностью младшего Винчестера очевидно стояло что-то другое… что-то нехорошее. Демонская кровь? Возможно, но тогда причем тут именно Дин? Который как ненормальный его любит? Который чуть ли не живет им и всё для него делает, так, что это уже стало его главным имиджем, самоопределением и жизненным кредо? — С облегчением, — тихо насмешливо процедил Сэм, пока Дин усаживался на свое место. — Что?.. А, да нет, я там был не за этим. — Руки, что ли, мыл? — удивленно поглядел Сэм на него своими прекрасными рысьими глазами. — Узко мыслишь, Сэмми. Я там просто заценил обстановочку. Очень чисто и круто, кабинки подойдут идеально… — Дин, нет! — сразу же жестко, не дав договорить, отрезал Сэм, поняв, куда тот клонит. — Ну-ну. Строй из себя снова непорочную принцессу, никто уже и не ждет от тебя ничего другого. Зато все давно знают, чего ты хочешь на самом деле. Так что я тебя все равно здесь оприходую, — пробурчал всю эту речь себе под нос Дин. Младший Винчестер сверлил его яростным взглядом, плотно сжимая губы. — Потому что люблю, — срочно добавил Дин, чтобы утихомирить разбушевавшееся напротив него зло. Но было поздно, на лице Сэма так и было написано: «и зачем только я тебя послушал и согласился сюда прийти?» — Так ты за этим меня позвал? — разочарованно произнес Сэм. — Вот какой подарок ты хотел сделать себе — трахнуть меня в туалетной кабинке крутого ресторана? — Нет, конечно не за этим. Но и для этого тоже. Сэм… как же без этого? Ничего не ответив на этот странный вопрос, Сэм чуть ли не залпом осушил бокал вина. — Эй, я еще даже тост не сказал, — заметил Дин. — Ты и так уже сказал достаточно. — Блять… Ты серьезно? Сэмми, я… Сэм вдруг осел на стуле и, как за мини-ширмой, закрылся от Дина с помощью меню. Ну что за ребячество — уж такого Дин от него не ожидал. — Сэмми, да брось. Хватит уже дуться, как маленький. Я же не собираюсь тебя насиловать или что-то в таком роде…. — Амелия! — шепнул ему быстро Сэм. — Ах!.. Ты!.. — Дина чуть не стошнило от одного этого слова. — Я же просил не упоминать при мне имени этой женщины… — Нет, Дин, Амелия с Доном! Дин еще не вполне сообразил и не вполне понял, что же случилось, какое кошмарное рождественское «чудо» произошло, но уже чувствовал себя очень плохо. Обернувшись за спину, он увидел эту самую девицу вместе с ее мужем, застывших невдалеке около своего столика и так же немо и потрясенно смотрящих на них. — Не смотри! — снова зашикал на Дина Сэм, но это уже было не важно. Потому что было поздно. И теперь Дин возмущенно наблюдал, как эта Амелия, словно по инстинкту, быстро и безошибочно направляется прямо к Сэму. Дин не успел опомниться, как она была уже здесь, и её ручонка протянулась к меню, за которым прятался Сэм. Эта проклятая женщина заглянула младшему Винчестеру прямо в лицо и, увидев то, что и ожидала, обреченно констатировала: — Сэм. — Амелия?.. — удивился Сэм. — Да… Нет-нет, ничего, не беспокойся. Я только хотела убедиться, что это действительно ты. Затем она взглянула на Дина, и их взгляды встретились: суровый и враждебный взгляд Дина Винчестера и изумленный испуганный взгляд Амелии Ричардсон. Ее рот раскрылся, словно бы с каким-то жгущим ее вопросом. Но затем с трудом закрылся, потому что в этом плане — в плане обладания правами на Сэма — девушки и Дин всегда понимали друг друга молча, без всяких слов, буквально на уровне взглядов и инстинктов. Амелия развернулась и медленно пошла за столик, где её ждал Дон, весело помахавший им, кстати, издали. Дину что-то совсем не верилось, что все вот так просто завершилось. Слишком уж это было бы хорошо. — Так… Ты был прав, нечего нам было шляться по всяким розовым местечкам для стареющих супругов, — проворчал Дин, тоже в свою очередь залпом допивая свое вино. — Это не наш уровень. Пора валить. — Нет, теперь уж давай еще минут десять хотя бы посидим и поедим, — запротестовал вдруг Сэм. — А то они решат, что мы уходим из-за них. — И правильно решат. Где опять этот чертов официант? — Дин, нет! Если мы прямо сейчас уйдем, то испортим им Рождество. — Думаешь? — саркастично заметил Дин. — А я думаю, мы им его уже испортили. И что гораздо важнее — они испортили его нам! — Давай не будем всё усугублять. Просто… давай вести себя нормально. Диин. Пожалуйста. Дин старался не слушать его, блуждая разочарованным взглядом по сторонам, но Сэм продолжал смотреть на него щенячьими глазами. — Хорошо, — сдался Дин. — Как скажешь. Но только десять минут. Я засекаю. Сэм неопределенно кивнул и с неожиданно завидным аппетитом приступил к своему обеду, запихивая в себя брокколи и брюссельскую капусту, запеченную с сыром. Удивленно глядя на него, Дин сам начал потихоньку ковырять вилкой свои блюда, но безо всякого желания. Во-первых, не очень-то он любил такие вещи, а во-вторых, эта гребаная встреча с Амелией отбила у него весь аппетит. — Сэм?.. — тихонько произнес Дин, чтобы хоть чем-то себя порадовать. — Да? — Я сделаю с тобой всё, что мы не сделали здесь, как только доберемся до дома. Сэм чуть не подавился, и Дин вновь был свидетелем, как его лицо заливается красным оттенком. Старшему Винчестеру всегда нравилось это зрелище. Через пять минут Дин уже нервно грыз хлебные палочки одну за другой, прямо как настоящая белка, неотрывно поглядывая на Сэма, который, как казалось Дину, то и дело бросал взгляды на Амелию. А что касается этой бабы, то она, казалось, вообще взгляда с младшего Винчестера не сводила. — Надо было стереть ей память, Сэм, — проворчал Дин. — Как я сделал с Лизой и Беном. И вот теперь живу спокойно, ничего не боюсь. Никаких сюрпризов и неловких моментов! О, смотри-ка, они, кажется, собираются уходить, — обрадовался Дин. — Наверняка этот бедный Дон приревновал свою женушку. Ко мне, естественно. Не к тебе, чучело. Однако, парочка вовсе не собиралась удаляться. Переговорив с официантом, к Винчестерам подвалил уже не Амелия, а Дон, и первым делом протянул Сэму руку. — Очень рад снова тебя видеть, Сэм. Вижу, что у тебя всё в полном порядке в плане… в плане личной жизни. — Ну… — Нет, подожди, дай мне сказать, — перебил Дон. — Ты можешь удивиться, но — только не принимай то, что я сейчас скажу, близко к сердцу — когда я увидел тебя впервые, я так расстроился… Так расстроился. Ты даже не представляешь. Потому что одно дело, когда девушка просто находит себе другого. И совсем другое, когда она находит кого-то вроде тебя. «Может, хватит подлизываться?» — прорычал про себя Дин. — Так что, признаюсь, я неслабо так переживал в то время. Но, вот что я хотел сказать… Когда Амелия выбрала меня, первое, о чем я подумал после огромного облегчения, было: господи, а как же Сэм?.. Не знаю, почему именно такая мысль, и почему я так подумал, но мне почему-то стало очень больно и неспокойно за тебя. И в то же время я знал, что с тобой всё будет хорошо. И знаешь, почему я это знал? Потому что я всегда говорил Амелии, что ты этот… не совсем натурал, мягко говоря, и что тебе будет гораздо лучше с каким-нибудь парнем, с каким-нибудь сверхсексуальным брутальным самцом, вроде тебя самого. Она не верила мне, даже смеялась. И вот теперь, спасибо этому случаю, мы оба своими глазами убедились… — Я… — Нет, сначала дай мне сказать, Сэм, — нервно перебил Дон в свойственной ему манере общения. — Я на самом деле очень рад нашей встрече и, мне кажется, что это случилось неспроста, потому что — подумать, какой шанс… — Слушай, Дон… — Нет, я еще не договорил, Сэм… «А когда уже ты договоришь?» — задался этим любопытным вопросом Дин, молча фигея от Дона. — …Сэм, я знаю, точнее, я уверен, что вам с Амелией сейчас хочется многое перетереть между собой, уже не как пара, конечно, а просто чисто по-человечески, как старые знакомые… — Я бы не… — Нет, Сэм, сейчас пока говорю я, и я честно скажу, что я бы предпочел, чтобы вы с ней сделали это здесь и сейчас, при мне и при этом твоем неотразимом друге… друге — так вы говорите? Вот поэтому я только что спрашивал у официанта, не найдется ли у них свободный столик побольше, чтобы мы могли все вместе сесть и поболтать, как старые знакомые, о том, о сем, просто выпить за нашу удивительную встречу и поболтать… Что скажете? — Вообще-то, мы уже уходим, — натянул улыбку Дин и многозначительно посмотрел на брата. — Аа… да-а… — промямлил тот и предательски закончил. — Но, в принципе, раз уж мы вот так встретились, мы могли бы чуть-чуть и задержаться, да, Дин? Взгляд Дина стал суровым и ледяным, почти мстительным. — Да, Сэмми, — притворно мило произнес Дин. — Всё, как ты скажешь, солнышко, любое твое желание. — «Сэмми»… как мило, — заметил Дон и протянул руку старшему Винчестеру. — Так тебя зовут Дин? Приятно познакомиться, я — Дон. Дин и Дон — ну, разве это не судьба? «Не судьба, а проклятие» — думал про себя Дин, неохотно перебираясь за новый столик. Дурацкая какая-то была ситуация. А еще было у Дина на душе кое-что, чего Сэмми не знал: однажды старший Винчестер тайно наведывался к этой его Амелии, прикинувшись продавцом Библии. Наведывался, чтобы увидеть врага в лицо и попробовать выяснить степень ее сэмовлюбленности: начальная, средняя, предельная, запредельная… Сжимая в руках спизденную из какого-то мотеля Библию, Дин сначала стал осторожно заглядывать в окно. Он увидел всех. Амелию. Дона. И даже проклятую Собаку (главную виновницу всех его бед и разочарований!) Они сидели на диване, смотрели телек и пили пиво. Кроме Собаки — та просто лежала. Дин уже прикидывал в уме, как будет к ним стучать: «Дин-Дон! Библию не желаете?», как вдруг… Он услышал совершенно ясно и отчетливо стоны Сэма! И крики Амелии. Дин несколько секунд был совершенно ошарашен и сбит с толку. Сэм был очень быстрым, иногда — фантастически быстрым, но вот так успеть… Как-то нереально. Спустя минуту Дин все-таки заставил себя заглянуть в окно еще раз. И убедился, что в доме смотрели любительское порно-видео Амелии и Сэма! Боже!.. Нет… Серьезно?! Господи!.. Что за извращенцы?! Или может быть, они сумасшедшие? С Амелией всё понятно, но Дон-то как может на это смотреть? Там же измена. Или ему Сэм настолько понравился? Теперь узнавать и про Дона — на какой стадии сэмовлюбленности? Потрясенный Дин замер в растерянности, не зная, что теперь делать — стучаться к этим странным людям или не стучаться? Пока он усиленно думал, а крики и стоны из телека усиливались, ознаменовывая приближения к неизбежному финалу, Дину стало совсем плохо, он почувствовал, как завтрак подкатывает к его горлу и, не удержав, изверг его на траву. Пока его желудок выворачивало, его мозг продолжал работать примерно также, как это было в случае с Руби: «Нет, наверное, Сэм все-таки этого не делал… Нет, только не Сэмми, он же не мог… Нет, не было ничего такого, он бы не стал.... Сэм просто мог и не знать, что Амелия их снимает!.. Да, конечно, так всё и было… Сэм бы не сделал этого… Он бы не захотел и не согласился на такое, нет, никогда, он бы не стал, нет… только не Сэмми! Бедный малыш, вот же попал…» Дин потихоньку начал приходить в себя, и тут из дому выскочила, как бешеная, та самая девица, но ее возбужденное лицо на глазах вытянулось. Видимо, ожидала увидеть кого-то другого. Скорее всего, Сэма, конечно. «Библию не хотите?» — натянул Дин вялую улыбочку. Нет, в этом доме Божья Книга явно была не нужна. Именно это страшное открытие и натолкнуло Дина на идею потихоньку снимать Сэма на видео самому. А что, Амелии можно, а ему — нет? Фигушки. Дин вернулся из неприятных воспоминаний в еще более неприятную реальность, где они сидели вчетвером за одним столом, и официант разливал им вино по бокалам, а молчание становилось напряженным и неловким. Даже Дон молчал, что ощущалось особенно неестественным. — Почему они такие огромные? — задумчиво глядя на свой бокал, произнесла вдруг Амелия мысли вслух. — За последние триста лет объем винного бокала увеличился почти в семь раз, — мимоходом заметил Сэм с таким прохладным аристократичным видом, словно он был завсегдатаем таких вот местечек все эти последние триста лет. — Если такими темпами продолжится дальше, то скоро этот бокал будет похож на небольшой аквариум. — Точно. Потому что все равно постоянно приходится подливать, — улыбнулась Амелия, при этом неотрывно с обожанием глядя на Сэма. — Ну, у Сэма такой большой мозг, что чтобы его опоить, понадобится бокал размером с не небольшой аквариум, — тут же по привычке влез Дин, насмехаясь над братом. Сэм как всегда при этом недобро посмотрел на Дина этим своим взглядом: «Да что ж ты никогда не можешь промолчать или сказать хоть что-то приятное для меня?» Вопрос был скорее риторический, так как очевидно было, что вся радость для Дина именно в том, чтобы сказать что-то невыгодное для Сэма. Особенно при его девках, Дину как будто постоянно хотелось подчеркивать, что Сэм, во-первых, тот еще смешной идиот, а во-вторых, самое главное: исключительно его идиот — принадлежащий Дину настолько, что он вправе вести себя с ним, как никто больше во всем мире не в праве. — Дин, а мне кажется, я тебя знаю. Продавец библии! — только теперь радостно узнала Амелия. — Вряд ли это был я, — поскромничал старший Винчестер. — Хотя мне говорили, что мое лицо просто незабываемо. — Что?.. — уставился на него Сэм. — Так ты… Дин, ты ходил к Амелии?! Когда? Зачем? — Я, я… я просто беспокоился, — оправдался кое-как старший Винчестер. — Не все это поймут, но я-то знаю по опыту, как трудно бывает пережить разлуку с Сэмми. Как хочется во время этого наложить на себя руки, уйти в запой или совершить еще какую-нибудь глупость. Поэтому я просто не мог не проверить — уж не лежат ли Амелия с Псом обколотые, со вскрытыми венами или вышибленным мозгами? А то может они уже в петле давно болтаются? В смысле, в двух — каждый в своей петле. Прямо как тот твой одноклассник после того, как мы в очередной раз переехали, а он остался… о ужас, без Сэмми!.. Жесть. Бедняга. Помнишь такого, Сэм? Все-таки это был твой лучший друг на девять месяцев. Очередной. О, а еще там был тот жирненький, которого массово задразнили с твоей подачи… Ладно, молчу, молчу. А то прямо уже «Жестокий ручей» получается. Несмотря на некоторую иронию в словах старшего Винчестера и подчеркнутую жестокость, Амелия благодарно смотрела на Дина с горьким понимающим выражением, как будто наконец-то нашла собрата по несчастью, который может ее понять и разделить пережитый кошмар. Только вот Дин в итоге остался с Сэмом, а она осталась без него. Как и какой-то там школьный друг, который, очевидно, повесился, скучая по Сэму… Так много информации о Сэме Винчестере Амелия еще не узнавала даже за год жизни с ним. — Но, короче говоря, Амелия была в порядке, — закончил свой отчет Дин. — И Дон был в порядке. И Пес тоже был в полном порядке! Так что, может быть и не все так ужасно страдают, потеряв тебя. Может быть, им вообще плевать. — То, что я не вышибла себе мозги, еще не значит, что я… — начала Амелия, но ее перебили. Дон поднял бокал: — Я хочу сказать тост. Теперь становилось понятным, почему Дон какое-то время молчал: сочинял тост. Остальная троица осознала, что сейчас им придется платить, долго платить за те пару минут его молчания, которыми они только что имели возможность насладиться. Пока Дон говорил свой тост, отнюдь не короткий и никого не интересующий, Амелия продолжала неотрывно смотреть на Сэма. Так, как будто всё ещё не могла поверить, что это действительно он. Как будто не могла насмотреться и не могла хотя бы контролировать себя, чтобы сдерживаться. Дин тревожно переводил взгляд с Амелии на Сэма, который делал этот свой бесящий вид, словно это не он, и вообще его здесь нет, и обратно на Амелию, и снова на Сэма, и снова на Амелию, и в итоге выпил до того, как Дон закончил свой бесконечный тост. Сэм и Амелия сделали то же самое. — …и вот поэтому я и являюсь сторонником всех движений ЛГБТ-плюс. За нашу встречу! — закончил поскорее Дон, заметив, что его не дождались. — Сэм, ты в порядке? — побеспокоилась Амелия, видя, что Сэм не выглядит достаточно счастливым. — Он в порядке, — привычно влез и ответил за Сэма Дин. — Сэмми просто распереживался из-за неожиданной встречи. Ты же знаешь, он такой эмоциональный и нестабильный. — Не только Сэм, я и сам распереживался! Как раз об этом я только что говорил. Такая неожиданная странная встреча. Какая мизерная была вероятность, чтобы именно здесь… — снова начал Дон, но Дин уверенно перебил, не церемонясь с этим пиздаболом. — Сэм же у нас просто Драма-Лама, — упорно продолжил старший Винчестер свое святая святых — издевательство над Сэмом — и пояснил, видя, что его не поняли. — Ну, Лама — Королева Драмы. Набор стикеров такой есть. Просто вылитый Сэмми в капюшоне. — О… о! Да! — каким-то чудом поняла неожиданно вдруг и Амелия, неизвестно чему радуясь. — Да, так похоже на него. — Да, вот именно, — порадовался и Дин, что ему есть с кем обсудить любимые темы. — И только посмотрите на него сейчас: до чего, блять, наглядное подтверждение моих слов. Все посмотрели на Сэма. Сэм молча сидел со сжатыми губами, не спуская с Дина жгучего мстительного взгляда, просто не в силах до конца поверить, что Дин только что здесь и сейчас сравнил его с той противной ламой с переизбытком трагизма и довольно толстыми ляжками. Это была такая боль, такой очередной неприятный удар по его большому лосевому эго... Дин в ответ натянул довольную улыбку, глядя ему в эти глаза, которые молча говорили: «Я убью тебя, Дин». «Я знаю, что ты меня любишь» — отвечали все выражения лица Дина Винчестера. Сэм сидел недовольный, с самым сучным видом. Он неожиданно оказался в том самом кошмаре, когда твой нынешний парень случайно встречается с твоей бывшей девушкой, и они вдруг находят общие темы, которые вертятся исключительно вокруг тебя. И вот уже Дин вспоминает, как Сэм всегда расставляет свои шампуни по алфавиту, а Амелия подхватывает и вспоминает, как у них отвалилась целая этажерка в ванной под шампунями Сэма, и они оба смеются, смеются… Смеются над ним и его средствами по уходу за волосами. Сэму было очень грустно это слышать. — Правильно ли я понял, что вы с Дином давно вместе? — спросил его тем временем Дон, оказавшийся вне темы. — Прямо с тех пор, как Амелия оставила тебя, выбрав меня? Дин это услышал и снова влез вперед Сэма, который успел только раскрыть рот: — Да, Дон. Вот теперь ты всё понял совершенно правильно. Только на самом деле мы с Сэмом были вместе еще задолго до Амелии. Еще задолго до появления на свет Амелии. — Как это? С пеленок, что ли? — Да. Да, правильно. Именно с пеленок. Наши семьи так сильно дружили, что родители обручили нас с пеленок. — Серьезно? — не совсем поверил Дон. — Даже не посмотрели, что вы оба мальчики? — Они много раз смотрели и по-всякому проверяли, и каждый раз убеждались, что их Саманта — девочка. — Так, Дин, ты вроде бы выпил всего два бокала? — привычно взялся за порядок и дисциплину в их паре Сэм. — Но они такие большие, Сэмми. Ты сам сказал. — Тогда, наверное, у вас уже есть прибавление в семействе? — снова поинтересовался Дон. — В смысле, раз вы так давно уже… То и детей завели, наверное? Или только планируете завести? Или даже не планируете завести? Или даже не планируете планировать завести? — Не планируем планировать, — пробубнил Сэм, но его едва расслышали. — Все зависит от Саманты… то есть, от Сэма, — снова за них обоих ответил Дин, как всегда. — Лично я хочу завести детей годика через два-три. А пока что у нас еще длится медовый месяц. Очень медовый. Год. Десятилетие. Второе. — А у вас как с этим, Дональд? — поинтересовался Сэм, поскорее переводя стрелку. — Наверное, уже полный дом маленьких Ричардсонов? И маленьких Дональдов? — Да нет. Пока что нет. И никак, — мрачно произнес Дон, который не любил, когда его называли полным именем, и Сэм об этом знал. И неожиданно также мрачно добавил. — Зато у нас есть енот. Амелия настояла завести енота. Она назвала его Сэмми. Эта новость оказалась неожиданной для Винчестеров и вызвала у них немало интереса и оживления. Всё-таки енот — не самое обычное домашнее животное, а уж имя «Сэмми» и вовсе никогда не оставляло Дина равнодушным, кому бы оно ни принадлежало. Вот теперь они оба выжидающе смотрели на Дона с приоткрытыми ртами. Вот теперь они действительно захотели послушать Дона. Что же он там расскажет про енота? По имени Сэмми. Дон тяжело вздохнул, понимая, что раз уж проговорился, то от этой печальной темы ему уже так просто не уйти и придется дать больше информации. — Вот некоторые его фотографии, — сухо произнес он, и Винчестеры склонились головами над его телефоном. — Вообще-то, у Амелии их гораздо больше… Она вообще ведет видео-блог, посвященный Сэмми и его содержанию… Уходу за Сэмми… Особенностям жизни с Сэмми… Блог, кстати, довольно популярен, вы можете и сами всё посмотреть, если будет интересно. Называется «Пушистик Сэм!» — Обязательно посмотрим, — ответил за обоих Дин. Дон монотонно и меланхолично комментировал, листая фотки и перечисляя: — Вот Сэмми в розовом топике с рюшками. Вот он в голубеньком топике в горошек. А вот он в клетчатой рубашечке… Вот он ест мороженку. Вот он сидит с нами на диване и переключает мой любимый фильм на канал Дискавери. Вот он смотрит на нас своими умоляющими щенячьими глазенками… Вот он полощет свою любимую маечку, испачканную йогуртом… А здесь он полощет мой айпад… Это для меня очень грустное фото. Он вообще всё подряд полощет, что не прикручено. Либо жрет. Либо сначала полощет, а потом жрет. И ничего: ему все можно. Вот он сидит на солнышке в позе медитации… Вот он кушает огурчик. А здесь он кушает морковку. Милашка, правда? А вот он сожрал все мои чипсы, выпил всё мое пиво и заблевал всю гостиную. Вот здесь он чуть ли не со слезами просит у нас прощения… ну, так это выглядит… А вот здесь он после того, как научился вскрывать замок, который мы поставили на холодильник, и перетаскал, попрятал и сожрал всё, что было внутри… А здесь он, как ангелочек, засыпает в своей кроватке, укрывшись своим пледиком. А вот здесь он наоборот просыпается и сразу же жрет… Даже глаза не разлепив, прямо во сне яблочко чавкает… И не давится. Вот здесь он ленится, яко ж принцесса какая. А вот здесь он плохо себя ведет. Амелия посадила его на профилактическую диету… И поэтому здесь он злится, яко ж сатана. Рычит и крушит мою коллекцию самолетиков. Я потом целый год их чинил и заново собирал… Ничего: ему всё можно. А вот здесь Сэмми рисует… Наш «голодный художник»… Да какое там рисует — просто возюкает по листу лапками… Продали эту его мазню ненормальным фанатам за пять тысяч баксов… — Сэмми хорошо рисует! — впервые, не выдержав, горячо вставила свое слово Амелия. — Ты совсем не понимаешь абстракционизм! И тебе просто завидно, что ты не можешь нарисовать картину даже на пять баксов! Даже задаром никто не возьмет твою картину! — Да-да, я — сама зависть… Вот здесь наш Сэмми еще малыш — кто знал, что в этом милом пушистом комочке скрывается столько зла? Вот он с бутылочкой и сосочкой, видите, какой кроха? Если бы я тогда знал… Сейчас, кстати, этот енот уже в двери не пролезает. Такую гигантскую жопу себе отъел на мои пособия… — Перестань так говорить про Сэмми! — снова возмутилась Амелия. — Я кормлю его правильно. Я — ветеринар, не смей меня учить! — Ты носишься с ним не как ветеринар, а как сумасшедшая мамаша с единственным сыном. Скажу тебе новость: твой Сэмми вовсе не такой ангел, каким ты его видишь! Это просто невероятно милый и очаровательный ЗВЕРЬ. Просто прирученный дикий зверь. Поэтому он всегда думает только о себе, переживает только за себя: он так создан и не умеет по-другому. Даже если тебе кажется, что он переживает за нас, это только потому что на самом деле он переживает снова за себя. Типа — кто будет его кормить, любить и баловать? Поверь мне, это так. А еще ему никогда не было по-настоящему стыдно за все те апокалипсисы, которые он сотворил с нашим бедным домом. Он всё время притворялся, Амелия! Потому что у енотов абсолютно нет ни капли совести, и они не испытывают чувства вины — это научный факт. — Какой-то бред. Откуда науке знать, что в душе у енота? — Господи, Эм… У енотов нет души. Зато они очень удачно имитируют вину, мольбу и щенячьи глазки. Вот она — эволюция в действии. Естественный отбор. Люди всегда жалеют и отпускают такого «виноватого» енота, даже если он взломал и разгромил им нахуй весь дом. Сентиментальные идиоты… — Дон, прекрати это! — с жаром потребовала Амелия. — Все уже устали от твоего злословия! Скажи уже прямо, что ты просто не любишь Сэмми! — Я люблю Сэмми! — с не меньшим жаром возразил Дон. — Если бы я его не любил, то уже давным-давно пристрелил бы его из своего ружья! После всего, что он сделал… Чудо, что он еще жив и здоров. Но в том-то и ужас ситуации, — Дон грустно понизил голос, — что я люблю Сэмми. Потому что… ну, черт, люди, как вообще можно его не любить? Такое очарование способно покорить даже самое каменное сердце. И даже я, прошедший через Ирак солдат и убийца, не стал исключением. Повисло неловкое молчание. Такое, какое бывает после того, как взрослый, прошедший через Ирак мужчина во всеуслышание признается в любви к еноту. — Какой он у вас красавчик! — искренне восхитился Дин, подытоживая просмотр фоток. — Так похож на… Хм… Ну, на кого-то там похож. — Да. На твоего Сэма, — спокойно и просто подтвердил Дон. — У нас по дому ходит как будто его маленькая пушистая копия с толстым задом и хвостом. Лицо Сэма буквально вытянулось от неприятного шока при этих словах. Сэмми снова не в силах был до конца поверить, что теперь его еще сравнили с каким-то там енотом! Пусть и с талантливым художником. Как такое вообще могло быть? Как это могло случиться, как могло докатиться до такого? Еще одно страшное унижение — не много ли за один день? — Да-а, — продолжил Дон. — Иногда я реально задаюсь вопросом: кто же в нашем доме хозяин: я или этот чертов енот? Амелия уставилась на мужа, как будто стараясь понять — действительно ли он такой идиот или только притворяется? — Я, — объяснила ему Амелия, многозначительно глядя. — Пока что в доме хозяин я. — Да-да, я знаю… Я имел ввиду… ну… кто в доме главный мужик. — Вот это сложный вопрос. — М-да… Знаешь, вот чего я никогда не мог понять, — протянул задумчиво Дон. — Зачем ты завела енота, похожего на Сэма и назвала его Сэмом, если сама же бросила Сэма и выбрала меня? — Потому что я не выбрала тебя, — просто и откровенно призналась вдруг Амелия. — Это Сэм от меня ушел. Вот теперь в возникшей после этого признания тишине у Сэма по лицу расплылась тихая и счастливая, сдержанная улыбочка. Всегда внимательно и незаметно наблюдающий за ним Дин пнул его ногой под столом, чтобы он это безобразие немедленно убрал с лица. — Но… — соображал тем временем Дон. — Погоди. Стоп. Стоп, что за новости-то, Эм? Ты же говорила совсем другое, нет? — Я тебе ничего не говорила! — прорвало Амелию. — Ты сам за меня всё сказал! Мне слова не дал вставить. — Да какого черта, Амелия? — возмутился Дон, начиная понимать. — Так вот оно в чем дело… Но почему Сэм, мать твою, женщина?! Что в нем есть, кроме ума, красоты, силы, шикарного тела, доброты, очарования и сексуальности, что ты на него так запала, как героиня любовного романа?! Эй, я тебя спрашиваю, Амелия: ты почему подсела на него, как бедная Мина на графа Дракулу? Кто он вообще такой? Что мы знаем про этого гигантского йети, кроме того, что он и по девочкам, и по мальчикам? Одумайся, Эм, а как же я — твой «Джонатан» — простой и хороший парень, который тебя любит и спасает? Ты выбираешь вот это… непонятное нечто, которое сосет твою кровь каждый день и управляет издалека твоим сознанием… Дон продолжал трындеть непонятно что в своем духе, а Амелия теперь хранила зловещее молчание, довольная тем, что наконец-то высказала правду. При этом она продолжала смотреть на Сэма непонятным взглядом. Всё это и весь этот разговор нравились Дину всё меньше и меньше. А Сэм был глубоко удивлен озвученными вслух вопросами Дона, пускай пока и всего лишь риторическими. И теперь весь настороженный облик младшего Винчестера так и говорил: «Какого черта происходит?» Его темная личность попала-таки под следствие? Это было так необычно. Но теперь точно пора было сваливать. — Сэм, прости, ты — милашка, но мы про тебя ничего не знаем, — между прочим оправдался перед младшим Винчестером Дон за свои достаточно грубые слова. — Если бы ты нам честно открылся и всё о себе рассказал, то, черт… Знаешь, я даже не был против твоего сожительства с нами. То есть… я думаю, мы бы смогли как-нибудь поделить Амелию. И не только ее, раз уж ты не только гет, мягко говоря… Признаюсь, у меня тоже был кое-какой горячий опыт в Ираке… — Дон?! — поразилась Амелия. — Да-да, было дело… Я, кстати, говорил об этом во время своего тоста, но вы нихуя не слушали. Короче, Сэм, ты мне реально нравишься, и я был бы только ЗА более близкие отношения с тобой, даже если бы и не было Амелии… Особенно, если бы не было Амелии… Но проблема в том, что мы, блять, так ничего о тебе и не знаем! У меня есть несколько вариантов того, кто ты такой. Под первым номером: ты проститутка. Опять же, прости, я этим не хочу сказать ничего такого… кроме того, что ты слишком уж похож на элитный пятизвездочный эскорт. Также, как и этот твой Дин. Вы случаем не коллеги? Хотя, я не настаиваю на этой версии, это была лишь моя первая гипотеза. Просто первое, что пришло мне в голову, когда я впервые тебя увидел, Сэм. Я тогда подумал, что Амелия так обезумела, потеряв меня, что начала встречаться с парнем по вызову… Ладно, под вторым номером: киллер. Да, мы знаем, что в твоей крутой выпендрежной тачке хранятся горы оружия, и, кстати, Амелия вовсе не дурочка, как ты думаешь. Поэтому под третьим номером ее вариант: наркоторговец. Четвертый снова мой вариант: засланный инопланетный агент… — Да, Сэмми — инопланетный агент, — прерывая, одобрил этот очень понравившийся ему вариант Дин. — Бросается в глаза, да, что он родился не на этой скромной планете? Матушка Земля такого не породила бы ни в жизни, даже удобренная всеми существующими пестицидами… — Дин, всё! — неожиданно повысил Сэм голос так, что все испуганно вздрогнули и замерли. Дин мгновенно послушался и заткнулся, сделав вид, что он ничего такого здесь и не говорил. — Хватит выставлять меня перед всеми в нелепом виде! Это никому не смешно, кроме тебя. И нет, Дон, я не проститутка, не киллер, не наркоторговец и не вампир, — отрезал Сэм, при этом до боли чувствуя, как кривит душой, потому что по сути дела каждая эта характеристика имела к нему прямое отношение. — Мы с Дином спасаем людей, а не убиваем их. И да, Амелия, прости, я не пришел тогда к тебе… Потому что я люблю Дина! И всегда любил Дина, еще с самого детства. А вам я искренне желаю счастья и радости. И заведите себе уже детей помимо енота. У меня нет ничего общего с этим животным! Дин чуть ли не задохнулся на моменте, когда Сэм вдруг громко заявил о своих чувствах к нему. Он бы никогда не подумал, что это окажется такое неожиданно пьянящее и сказочное ощущение. Всё равно, что оказаться вдруг на вершине мира. Высказав разом всё наболевшее, Сэм поднялся и решительно направился к выходу: — Пойдем, Дин. Не будем портить людям праздник. Дина не нужно было просить дважды. Он так быстро вскочил, что его стул едва не грохнулся позади него. Старший Винчестер торопливо последовал за быстро удаляющимся Сэмом на выход, а Амелия с Доном остались сидеть, огорошенные и опустошенные таким резким поворотом и очередной утратой Сэма. Они даже ни на секунду не побеспокоились о том, что Винчестеры свалили, не заплатив за себя. Их боль была гораздо серьезнее и глубже. — Это всё ты виноват, — тихо проговорила Амелия, бессильно роняя слезы, которые не смогла сдержать. — А что я такого сказал? Эй, послушай, ничего страшного не случилось, — утешительно сжал Дон руку любимой девушки, сидевшей рядом со слезами, застывшими в глазах. — Ничего, Амелия, у нас тоже есть свой Сэмми… Нас дома ждет наш малыш Сэмми… Он милый и ласковый, и никогда не уйдет от нас, не переживай… В машине Винчестеры целых полчаса ехали молча. Казалось, что Сэм все еще о чем-то переживал, очень многое из услышанного сегодня ему откровенно не нравилось. А Дин молчал, потому что был приятно впечатлен поступком Сэма, и ему хотелось поговорить об этом. Но он не знал, как бы начать. Как бы сказать без соплей, и чтобы не подать виду, как много это значит для него. — Мне понравилось то, что ты сделал, — произнес он наконец. — Что именно? — Сказал этим двум идиотам, что… ну… о нас. О себе. Младший перевел взгляд на Дина, пристально вглядываясь в его, как обычно, непроницаемое выражение лица. — Ты о том, что я сказал, что люблю тебя? А что здесь такого? — Не знаю, просто… Я даже не ожидал. В общем, это было круто. Когда я уже думал, что начну ненавидеть Рождество с этого года, ты вдруг взял и в один момент перевернул всю эту ебаную ситуацию совсем в другом свете. Настоящее Рождественское чудо. Вот теперь я в эту херню верю. — Чудо?.. Сэм продолжал смотреть на Дина пристальным непонимающим взглядом, как будто его осаждали самые дурные подозрения. — Дин. Ты же знаешь, что я люблю тебя? — Да. Да, конечно. И Амелию ты тоже любил. И Джессику. Да нет, я тебя ни в чем не упрекаю и ни на что не намекаю, если что. — А, по-моему, намекаешь. Вот только какого черта? Дин, я надеюсь, ты понимаешь, что я люблю тебя не как какой-то енот, который беспокоится только о себе? — Да забей, Сэм. Если что, меня более чем устраивает и такая «енотовая» любовь. И, если хочешь знать, я тут не совсем согласен с Доном. По-моему, животные по-своему любят своих хозяев и иногда безумно привязываются к ним… — Эй, может быть хватит сравнивать меня с животными? Плевать мне на Дона, но ты… Дин, от тебя я такого слышать не хочу! Серьезно, после всего, через что мы прошли? После всего, через что Я прошел ради тебя? Но ты этого никогда в упор не видел, не так ли? И вот теперь оказывается, что ты на самом деле обо мне думаешь? — Я… Черт, я не знаю. Если честно, я просто стараюсь не думать об этом. Я лишь точно знаю, что ты даешь мне любить себя. И это охуеть как здорово. Чистый кайф! Любимая сучка дает кобелю вылизывать себя под хвостом — уже одним этим кобель доволен и счастлив! Всё! Разговор окончен, Сэм! А с остальным пускай всякие сентиментальные дамочки разбираются, у которых глаза на мокром месте. — Ты… господи, ты действительно так это видишь?! И тебя это устраивает? — ужаснулся Сэм. — Да. А что? Почему-то я чувствую, что зато тебя здесь что-то не устраивает. Опять. Драма-Лама. — Заткнись… Меня здесь все не устраивает! Во-первых, это неправда, Дин. Ты абсолютно не прав, вот от слова «совсем». А во-вторых, я откровенно не понимаю — откуда у тебя такое дерьмовое мнение обо мне? И знаешь, что? По-моему, это не я. Это всё ты. Ты виноват. Просто тебе сложно поверить, что кто-то может по-настоящему тебя любить! Не какого-то безликого брутального красавчика из бара на одну ночь, а именно тебя. Таким, какой ты есть. И вот еще что — я уверен, что это всё отец виноват. И образ жизни, который ты вел. Вот сколько помню, ты же никогда себя ни во что не ставил. Красовался как павлин, но… — Слушай… это так жалко и убого, чувак. — О, еще как. Но попробуй убедить нас обоих, что это неправда. И вот теперь, когда у тебя впервые в жизни серьезные длительные отношения с любимым человеком, ты конечно же придумываешь себе сказочку о том, что я — эгоистичное животное, которое с тобой только потому, что ты безумно любишь меня. Черт, это так предсказуемо и похоже на тебя. — Может быть. Но не скажи, что дело только во мне. Да и не так уж все плохо. Я о том, что я всегда к тебе относился как к самому главному, а ты… Ну, я думал сначала, что ты меня любишь в ответ, или потому что я — твой герой… или потому что я всё для тебя делал… или потому что мы всегда были друг у друга. А потом оказалось, что даже этого нет. Потом я почему-то снова начал верить в нас, но ты снова доказал, что это лишь мои фантазии. И потом опять всё повторилось, но ты сказал, что солгал… Хотя, если так задуматься, то ситуации там были неравнозначные. И вот тогда, став демоном, я окончательно понял, что важен для тебя, но далеко на настолько, насколько ты важен для меня. Что я тебе очень нужен, но все-таки не настолько, как ты — мне. И поэтому, поэтому и не только… Сейчас я так рад тому, что у нас есть. И я не знаю, почему ты удивлен. Что здесь такого принципиально нового? Наша жизнь всегда вертелась вокруг тебя. Пока ты меня не предал с Руби и не доказал, что тебе на всё срать. После этого мы попробовали всё перевернуть, чтобы было по справедливости, вот только ничего не вышло. И в этом было куда больше моей вины, чем твоей. Расслабься. У меня много лет ушло, чтобы миллион раз смириться с реальным положением вещей. Я себя принял. Прими и ты свой звериный эгоизм. — А давай, Дин, может лучше ты вынешь наконец голову из задницы и примешь уже тот факт, что я просто люблю тебя, как на всю жизнь головой двинутый? Или тебе слабо? Что — чувство вины снова жить мешает? Что у тебя за вечное чувство неполноценности? Я удивляюсь, где и когда ты откопал во мне столько «звериного эгоизма»? Когда я с твоего разрешения прыгнул в Клетку с дьяволом, чтобы ты мог жить нормальной жизнью? Или, когда я в свою очередь отказался принять твое погребение заживо, чтобы легко решить проблему с Михаилом? Или, когда я начал пить демонскую кровь, чтобы убить тварь, которая тебя отняла, уже и не надеясь тебя вернуть? Или, может быть, когда я проходил те сраные испытания, чтобы доказать тебе, что на меня можно положиться? Или, когда я согласился пройти через Клетку во второй раз, вспомнив все, лишь бы не оставлять тебя одного с теми проблемами Каса и Кроули, когда в миллион раз легче было умереть?! Ты хотя бы отдаленно представляешь, через какую боль я тогда проходил? Конечно нет, куда тебе. Ты-то всегда чуть что — на тот свет бежишь, сверкая пятками… Вот это все — мой «звериный эгоизм»? У кого из нас двоих на самом деле его больше? Дин молча терпел, с силой сжав губы. По его виду понятно было, что он не хотел обо всем этом слышать. И знать ничего не хотел. Потому что Сэмми не должен был делать всего этого ради него. Дин всегда твердо верил, что все ужасные и несправедливые страдания Сэма были ради мира, ради себя и ради других людей. Но ради него — господи… Жить с такими мыслями Дину было бы паршивее, чем жить в Аду. — Ладно, извини. Я думаю, мы неправильно поняли друг друга, — объяснил старший. — Когда я говорю, что ты — «эгоист», я не имею ввиду что-то негативное, Сэмми. Просто ты всегда четко видишь свою цель и быстро идешь к ней. Это здорово, и я всегда рад тебе помочь, что бы это ни было. — Это не делает из меня животное. — Согласен, так себе сравнение. А вот про графа Дракулу было очень удачно! — улыбнулся Дин. — Да ладно, Сэмми, это ж прямо твоя история. Потерял свою возлюбленную и начал пить кровь, чтобы отомстить… — Дин. — Да, извини. Не стоило вспоминать тебя и твою рубиновую страсть. Но мне сегодня вспомнился тот чокнутый шейпшифтер, который решил разыграть с нами роман Брема Стокера. Прикол в том, что этот придурок тогда неправильно распределил все наши роли. Он был не Дракулой, а шутом гороховым. Дракулой всегда был ты, Сэм. А настоящим Ван Хельсингом был наш папа. А я, ну, да, да… Я всегда был этой околдованной и очарованной к чертям Миной. И я никогда не мог тебя убить. Всегда слишком сильно зависел от тебя. Сэм наконец-то слабо улыбнулся, скорее одними уголками губ. — Ну, эта сказочка уже немного получше. Хотя бы потому что Дракула безумно любил Мину. — Да-да, успокойся уже. Я никогда не сомневался в твоей горячей и трепетной любви, Саманта, — отшутился Дин. — А тогда кто был Джонатаном? Кас? — сморщился Сэм, задумавшись об этом. — Смешно. Кстати, да, в чем-то похоже. Хорошо, что мне удалось перетянуть его на нашу сторону. Слушай… а тебя сегодня фактически приглашали на тройничок, — не мог не напомнить об этом Дин с улыбкой. — И даже насовсем. Сэм аж поежился, вспоминая дурацкий обед с Ричардсонами. — Давай не будем об этом. — Как скажешь. Но, черт… Вот же извращенцы. — У меня все еще в голове не укладывается, Дин… как они могли предложить такое? — Просто ты развратно действуешь на людей, Сэмми, — объяснил Дин. — «Развратно»?.. — Ну, в смысле, не ты ведешь себя развратно, а они. Рядом с тобой. — Понятно теперь, почему ты такой, — уколол Сэм. — Тебе всю жизнь так много времени приходилось проводить рядом со мной. — Ага, «приходилось». Прямо каторга настоящая была. Как сегодня, вот ведь пиздец-то был правда. Знаешь… Нет, вряд ли знаешь. Но иногда мне так и хочется собрать всех этих твоих проклятых Амелий, Джессик, Руби, Эйлин и, кто там еще в компании твоих больших фанаток, уложить тебя на скамейку и выдрать хорошенько ремнем прямо у них на глазах! Чтобы увидели наконец и запомнили навсегда, кому ты принадлежишь. И чтобы ты сам это запомнил. И чтобы они увидели наконец, какой ты на самом деле… Податливый. Ласковый. Нежный. Послушный. Мой. — Какая… смелая фантазия, — пробормотал Сэм, смутившись и почувствовав себя неловко. — То ли еще будет, Сэмми, — отстраненная улыбка мягко легла на идеальное лицо Дина. — То ли еще будет…