Записи в рассветном соннике

Ева выносит свечу, Мария закуривает тонкую самокрутку – пряную, чуть горьковатую. Ева закуривает сама, затягивается, чувствуя привкус корицы на языке. - Тебе не холодно? Мария осматривает возлюбленную. Ева, как всегда в лёгком топе и с юбкой, открывающей внешнюю сторону бедра, и абсолютно босая. Зима, так что уже холодает. Первые дни декабря, а Ева всё в своих лёгких платьях. - Ева ты не пойми меня не правильно. Я люблю тебя, я беспокоюсь о твоём здоровье. Ты ведь можешь простыть, и… Мария даже не будет говорить, что для Евы эта одежда связана с прошлым, и Ян говорила об этом несколько раз. Ева затягивается, думает и чуть покачивается, как хворостинка на ветру, хмурится, а потом внезапно кивает. - Да. Ты права. Она тушит сигарету, разворачивается, заходя обратно, домой. - Ева, постой, я не это имела в виду! Мария забегает за ней, всплескивает руками. - Ну что ты… Ева уже сорвала юбку, закинув её в камин и глядя на огонь глазами, полными слёз, а потом тихо всхлипывает, снимая и топ, кидая его следом, злобно всхлипывая. - Ева… - Мария берёт её за запястье, ласково прижимает к себе, глядя как вспыхивает мокрый шёлк. – Евушка, тише. Я рядом с тобой. Не плачь, пожалуйста… что же ты… Мария покачивает её, утягивает на пуфик и укрывает возлюбленную тёплым пледом. - Давай я принесу тебе чего-нибудь тёплого? - Я не помню, есть ли у меня тёплая одежда. Такая, что бы для зимы. Я словно и холода не чувствовала, а сейчас ты сказала, и… - Ева вытирает слезинки дрожащими пальцами. Мария поглаживает по лопаткам, перебирает золотистые локоны. - Я посмотрю, хорошо? И мы чего-нибудь придумаем. – Мария целует её в лоб и поднимается.- Обещаю. У Евы из тёплого – только какая-то бежевая юбка. Мария вздыхает, хмурится – ну как так можно жить? Каина сомневается, что Еве пойдёт что-то из её платьев – у них всё же фигуры разные, но возможно, на время – можно что-то найти. Находится у Ян только тёплая шерстяная юбка бежевого оттенка – длинная, до щиколоток. Ева улыбается ей, как улыбаются давно забытым вещам которые находятся, кажется, совсем забылись за долгое время. - Я тебе принесу чего-нибудь ещё, любимая. А потом мы чего-нибудь придумаем. Ева всхлипывает и вытирает слёзы, истерично всхлипывая и обнимая себя за плечи. - Ева, что такое? Не плачь, это всего лишь платье. - Оно моё любимое… было… я погорячилась, и, наверное, я выгляжу такой глупой в твоих глазах. Словно мои страхи и проблемы дают мне хоть какое-то право… Мария целует её в щёку вновь, стирает большим пальцем слёзы и утешительно бубнит. - Ева, я никогда не говорила тебе об этом, и мне так стыдно, ведь это то, что тебе, наверное, нужно знать. Мне важны твои проблемы. У тебя есть право поступать нелогично, не рацианально, на чувствах и эмоциях. Я не буду считать что ты глупая. Никогда. Я всегда буду на твоей стороне и всегда буду помогать. И ты должна знать это. Ты не должна корить себя за это, ты не должна бояться что я оставлю тебя. Ева от волнения перебирает её пальцы, заглядывает в глаза и пытается не расплакаться сильнее. Она… опять разнервничалась. - Ева, давай…я налью успокоительного и схожу к себе, найду платье… тебе на время. А потом мы решим, что делать. Купим новые платья… ты только не плачь. Вещи это не то, о чём стоит плакать. Есть столько причин, и я знаю, что мы будем ещё плакать, долго, и по разным причинам. Ева поджимает ноги и тихо кивает, обнимая колени. - Мария, я люблю тебя. Я так люблю тебя. Ты себе не представляешь, как много ты значишь для меня. Как мне важно что ты не оставишь меня… Ева обнимает возлюбленную, утыкается в плечо вновь, бессильно и жалобно жалуясь на боль в душу. Мария гладит нагие, округлые плечи, которые чуть вздрагивают от слёз. - Я ненавижу… себя, и свои страхи, и свою боль… Мария кладёт голову возлюбленной к себе на грудь, покачивает и тепло утешает, и, когда Ева придремала, она укрывает её и тихо уходит к себе. В Мариином шкафу платьев много, но вся тяжёлые, алые, бордовые, малиновые, кроваво-красные… это цвет Марии. Это был цвет её матери, а теперь – её. Еве этот цвет не идёт – слишком он тяжёлый, притягивающий к земле… ей золото идёт, и лазурь. Чистые цвета, звонкие цвета. Её характер такой именно – в золотой клетке из рёбер бьётся птица-лазурь, а алое всё это укроет, как чёрной траурной тряпкой. Мария выбирает одно из платьев – то, что могло бы пойти Еве, хотя бы на некоторое время. Находит свободное платье, плотное, шерстяное и очень простое – Каина даже не может вспомнить откуда у неё такое. Она его складывает, кладёт сверху тёплые носочки и улыбается своим мыслям. Еве будет лучше, теплее, и это радует сердце. Для Марии это самая главная сейчас вещь. Ева уже дремлет и на лице её удивительный покой, какой бывает после истеричных слёз. Мария оставляет платье на кресле, гасит свет и садится обратно к любимой, укутывая её получше, что бы не мёрзла. Это невыразимое чувство – одновременно горечи и боли, что раздирает сердце и невыносимой любви и трепета перед объектом своего обожания. Хочется разорваться яркостным фейерверком чувств и эмоций от невозможности выразить всё, что она сейчас только чувствует, глядя на спокойное и утомлённое лицо той, что стала её отбликом солнечного луча, дрожащим в зеркальной поверхности трюмо. И всё, что нужно сделать – отодвинуть створку, дать ей свободу, выпустить из обманчивого плена отражений. Мария думает об этом и попеременно то грустит, то злится, то умирает от любви и невозможности выразить всё это известными ей способами – ни слов, ни красок, ни звуков не хватит, а оно всё так искрит. Всё, что может сделать Мария – тихо притулиться рядом, обнять свою Еву и прижать к самому сердцу и слушать её чуть хрипловатое дыхание. Это на сегодня, а потом – посмотрим. Завтра будет новый день, и Мария точно знает, что день будет покойный. Выпадет первый снег, и потом – подтает, оставив надтреснутую корочку льда. Утро начинается хорошо. Пахнет мятой, мускатным орехом, пряности першат в горле. Ева на кухне заваривает кофе, от которого клубится ароматный пар, заполняя всё помещение и оставляя испарину на окнах, выходящих в степь. Снаружи окно испещрено линиями инея. - Доброе утро, Евушка. Мария сонно улыбается, глядя как её алое бархатное платье обхватывает плечи и талию. - Доброго, Мария. Ева смешно жмурится, улыбаясь в ответ, подходит к любимой и целует в кончик носа. Всё ещё наладится – и в её душе тоже. За зимой приходит весна, и это позволяет наконец вдохнуть свежий воздух, вынести всё старое, больное и поломанное. Ева стряхивает полусонное цепенение тяжёлой, бессолнечной зимы. Приходят новые платья, которые заказывала Мария – разные, расшитые разными мотивами и узорами, летящие, свободные, нежных, утренних цветов. Это подарок – она хочет сделать это от чистой души но так страшно что Ева воспримет это как подачку… Мария никогда не дарила подарков никому. А тут – подарок для возлюбелнной. Как сказать всё правильно? Как сделать это правильно? Надо набрать воздуха в грудь, красиво обернуть бумагой свёртки. Они мягкие и пахнут гербариями. Стучит в двери Омута и улыбается, глядя на немного заспанную и растрёпанную возлюбленную. - Выпьем чаю? Всё можно решить за столом, обо всём можно договориться. - Выпьем. – Ева улыбается и берёт её за руку. – Идём… идём. Чай чуть горьковатый, на языке – привкус сушёных апельсиновых корок. Марии нравится. Ева садится рядом, заглядывает в глаза – как заглядывают любопытные кошки, пытаясь предугадать, что сейчас ты задумываешь. - Я впервые не знаю, что сказать тебе. Но… ты должна знать что я не хочу тебя купить, это не капли не подачка… это просто подарок. Потому что я тебя безмерно люблю. Ты… я глупая такая, я не говорила этого никогда, но ты моё яркое-яркое Солнце, нежный рассветный лучик… мне снятся страшные сны, но каждый раз я открываю глаза и вижу тебя. И все страшные сны уходят, ведь за самой тёмной ночью приходит нежный рассвет. Глаза её блестят, тепло, влюблённо. - Мария! Ева поднимается и обнимает её за плечи, тихо сипя. - Мария, этого много… но я невероятно благодарна. Можно, я разверну свёртки при тебе? - Конечно! Конечно, милая, и я рада, что тебе это нравится… Ева опускается на диван, развязывая один из свёртков. Там – лёгкое платье, расшитое цветами, совершенно всё в узорах – словно бы расписных. Она краснеет, прижимает его к себе. В глазах – счастливые слёзы. Ева – меняется, и Мария всегда будет на её стороне.