Второй шанс

13.10.1963 Азирафаэль сидел за столом на кухне и наблюдал за тем, как Энтони, что-то наигранно-недовольно бормоча себе под нос, взбивал масло со сгущенным молоком для крема в то время, как в холодильнике остывали коржи для торта. Он мог бы помочь сыну, но тот, зная о кулинарных талантах отца, заварил ему молочный улун и велел просто наблюдать. И ничего не трогать. Нельзя сказать, что Азирафаэль сильно сопротивлялся. За окном уже давно сгустились сумерки, было слышно завывание ветра, который иногда стучал черными ветками деревьев в окно. Если верить прогнозу погоды, совсем скоро должен был начаться проливной дождь, который продлится до самого утра. Но здесь, в небольшой кухне, в доме, что Фоллам предоставила администрация больницы, было тепло, сладко пахло выпечкой, и Энтони по-домашнему уютно гремел посудой. Когда в кабинете Азирафаэля раздался резкий звук телефонного звонка, Фолл хотел было проигнорировать его, но обернувшийся Энтони смерил его таким недовольным взглядом, что Азирафаэль, вздохнув, поднялся из-за стола и неторопливо побрел к аппарату, шаркая по полу домашними тапочками. — Добрый вечер. Чем могу… — Фолл, быстро в больницу, — Габриэль перебил его таким тоном, что у Азирафаэля не возникло даже мысли о том, чтобы начать задавать вопросы. — Да, буду минут через семь, — ошарашенно ответил он и тут же повесил трубку. Несколько секунд Фолл простоял, глядя в одну точку, потом, резко тряхнув головой, направился к выходу. — Я в больницу, — крикнул он сыну, накидывая на плечи светлое пальто. — Что случилось? — когда Энтони выглянул в коридор с миской и венчиком в руках, входная дверь была открыта нараспашку, а отца уже не было дома. Только в обувном шкафу рядом с зонтом остались стоять его туфли. Азирафаэль действительно добежал до ворот, ведущих на территорию Бедлама меньше, чем через десять минут с момента звонка, совсем запыхавшийся и с неприятной болью справа под ребрами. У входа в здание докуривал сигарету, судя по валявшимся у него под ногами окурками не первую, Габриэль. — Что с ним? — А хер знает, — бросив только начатую сигарету к остальным окуркам, хрипло ответил Моррисон. — Днем все было хорошо, а тут, — он растер по мокрому камню ступеней красный огонек. — Хастур уже всадил в него двойную дозу диазепама, но это не помогло. Фолл, уже не особо вслушиваясь в слова Габриэля, толкнул тяжелую дверь, молча вошел в здание больницы и быстрым шагом направился к нужному отделению, не обращая внимания на воду, что капала с промокших волос на лицо. Уже на подходе к отделению его догнал промокший до нитки Габриэль. Он же открыл запертую дверь. Несмотря на позднее время в отделении было шумно. Куда более шумно, чем обычно. Хастур крайне возбужденно переговаривался со вторым санитаром, имени которого Азирафаэль не знал, шумели в своих палатах-камерах остальные пациенты, словно чувствуя, что происходило что-то неладное. Фолл поспешил к палате Кроули, но вход ему преградил весьма крепко сложенный коллега Хастура. — Нельзя. Он опасен. — Прочь с дороги, — подходя ближе, скомандовал Азирафаэль, и для большей убедительности слегка оттолкнул санитара в сторону. Тот отступил, сбитый с толку таким напором, пропуская Фолла ближе ко входу в палату. Хастур же остался почти неподвижно стоять у двери. Сосредоточенный, напряженный и готовый к броску. Он только быстро бросил на Фолла странный взгляд. И через мгновение Азирафаэль своими глазами увидел причину всего. Кроули стоял посреди палаты, держа в руках откуда-то взявшийся скальпель, и переводил нечитаемый, безумный взгляд с одного санитара на другого. У него была разбита верхняя губа, рассечена правая бровь, а на левой скуле уже расплывался красно-фиолетовый синяк. Голубая больничная рубашка была в крови, и судя по кровоточащим полосам на руках Хастура, Азирафаэль предположил, что кровь эта принадлежала не только Кроули. — Две дозы снотворного. Две! — рявкнул Хастур, поравнявшемуся с ним Фоллу, не повернув головы и не отрывая пристального взгляда от Кроули. — Он должен валяться на полу без чувств, слюни пускать, а не вот это вот все. — Только двинься! — заорал Кроули, резко махнув скальпелем в сторону санитара. — Только попробуй! — Всадить в него третью? — поинтересовался Хастур, все так же не сводя немигающего взгляда с Кроули. — Но потом могут начаться проблемы. Ему и двух-то много, доходяге. — Только, блядь, попробуй еще раз подойти! Сука! — Кроули тяжело и быстро дышал, при каждом вдохе у него раздувались ноздри. Глаза были широко распахнуты от ужаса. — Хуй вы в этот раз меня тронете! Один сдох, и вы за ним! — Тони, — Фолл сделал небольшой шаг вперед, подняв руки и встав прямо перед Хастуром, — успокойся, пожалуйста. — В жопу засунь свое успокойся, — огрызнулся Энтони, тут же резанув скальпелем воздух в опасной близости от лица Азирафаэля. — Если он сейчас не угомонится, у меня не будет другого выбора… — Тони, посмотри на меня, — придав голосу твердость, потребовал Фолл. На секунду Кроули застыл на месте, склонив голову на бок, разглядывая Азирафаэля. Грудь у него ходила ходуном, и Фолл отлично видел, что Энтони готов сейчас же броситься на кого угодно. Что он явно не узнавал Азирафаэля хотя и понимал, где находится. — Тони? — тихо, но все так же твердо позвал Фолл. — Какой нахер Тони?! — Мистер Фолл, пропустите, — за спиной Азирафаэля раздался голос второго санитара. — Мы с Дэном сейчас с ним разберемся. Надо будет, воспользуемся транквилизатором*. — Не нужно, — внезапно для самого себя ответил Фолл. — Дайте мне минуту. Фолл думал как никогда быстро. Он сходу смог придумать несколько причин для такого поведения, но поставил на одну. Единственную, в которую ему хотелось верить больше всего. Азирафаэль понимал, что эта вера может ему очень и очень дорого стоить. Но только эта причина предполагала более-менее удачное разрешение сложившейся ситуации. Фолл на долю секунды закрыл глаза, собираясь с мыслями. Сердце колотилось где-то в глотке, как бешеное, в ушах шумело. Он сжал похолодевшие и взмокшие от нервного перенапряжения руки в кулаки, и тут же их разжал. — Пока не скажу, — твердо произнес Азирафаэль, — ничего не делать. Что бы ни происходило. В следующее мгновение он подошел к Кроули. Так быстро и резко, что ни санитары, ни сам Энтони на это толком не успели среагировать. Фолл сгреб его в крепкие объятья, перехватив каким-то чудом руку со скальпелем и крепко, немного больно, сжав ее в своей. Энтони дернулся и свободной правой рукой несколько раз наотмашь ударил Азирафаэля в лицо. — Тише-тише, — голос прозвучал абсолютно спокойно. Казалось, что Фолл не обратил особого внимания ни на удары, что были достаточно сильными, ни на крики Кроули и санитаров. Одной рукой Азирафаэль прижимал к себе сопротивлявшееся худое тело, держа поперек спины, вторую разместил на взмокшем горячем затылке, — дыши. Он надавил на затылок сильнее, вынуждая Кроули уткнуться носом себе между плечом и шеей, тот в ответ еще несколько раз весьма ощутимо ударил Азирафаэля свободной рукой по голове, резко дергаясь и пытаясь вырваться. — Пусти, сука! — Сделай вдох, — потребовал Азирафаэль. — Один глубокий вдох, черт тебя подери! — он прикрикнул, крепче сжав Кроули, словно попытавшись выдавить остатки воздуха из его легких. — Один вдох… пожалуйста… ну же… — добавил он тихо и почти отчаянно. И, когда воздуха в легких совсем не осталось, Кроули резко, с протяжным хрипом, все же вдохнул. Раздался металлический звон: скальпель выпал из моментально ослабевшей руки. На мгновение воцарилась тишина, такая резкая после всех криков, что почти оглушительная. Острые плечи вздрогнули, по телу Энтони прокатилась дрожь. Он тихо всхлипнул. Затем еще раз, но уже громче. Его затрясло, словно сквозь худое тело пропустили разряд тока. А потом Кроули, обхватив Азирафаэля обеими руками за плечи, зарыдал в голос, вжимаясь в него всем телом. — Можете расходиться, — произнес Фолл. — Все уже под контролем. Хастур, приподняв брови, с удивлением смотрел на все происходящее. Он совсем не понимал, как Фоллу удалось сделать то, что он сделал. Габриэль стоял чуть поодаль, почти такой же белый, как и та стена, о которую он опирался. В отличии от Хастура, не знавшего об общей предыстории этих двоих, у Габриэля были догадки о том, что именно могло произойти. И он совсем не знал, радоваться ему или нет. — Дыши, Энтони, — почти ласково попросил Азирафаэль. — Прошу тебя, — он сам не понимал, как ему удается сохранять хотя бы видимое спокойствие. Он все еще держал Кроули за спину. — Слушай мой голос, ты его знаешь. Вспомни, ну же, — он уткнулся носом в короткие рыжие волосы, — пожалуйста, дорогой. — Ан-ан-ангел? — худое тело вдруг совсем обмякло, став словно тряпичная кукла, и Кроули бы непременно упал, не держи его Азирафаэль. Энтони тихо завыл на одной ноте, содрогаясь всем телом. — Я здесь, я с тобой. Я рядом, слышишь? — Фолл крепче прижал трясущегося и воющего Кроули к своей груди. — Дыши, прошу тебя, просто дыши. — Ангел, — через несколько минут Энтони, всхлипнув, все же смог заговорить, — ангел, но как? Я… Я же был там, когда тебя хоронили, я видел… — тонкие пальцы с отчаянием цеплялись за мокрое пальто Фолла, словно отпусти они его, и тот бы сейчас же растворился в воздухе. — И все бумаги видел… Я… — Энтони, — тяжелая теплая ладонь гладила коротко остриженную голову, мокрую от липкого пота. — Я не знаю. Совсем ничего не знаю. Но я жив. Я рядом. Я больше не исчезну. Только пообещай, не делать глупостей. — Все, что угодно, ангел. Только не уходи… Не уходи, пожалуйста! Прошу… — даже сквозь плотную ткань пальто, Азирафаэль чувствовал, как ему в плечи почти впивались тонкие пальцы. — Не уйду. Ни за что не уйду. Никогда больше, — Азирафаэль выдохнул в рыжую макушку, а потом, воспользовавшись тем, что он стоял спиной двери, легко, едва ощутимо коснулся ее губами. В его руках дрожал его Кроули. — Мы все починим, слышишь? Надо только немного потерпеть. — Ангел… — Тебе надо лечь, дорогой, — Фолл осторожно потянул Энтони к постели, после чего помог устроиться и поправил тонкое, пропахшее лекарствами, одеяло. — Я сейчас, я даже не выйду из палаты. Все будет хорошо, — он старался звучать, как можно более убедительно, но в глазах у Энтони было такое отчаяние, что Фолл не знал, куда ему деться. Он все же встал с постели и подошел к дверному проему, к застывшему в нем Габриэлю. Санитары все еще были неподалеку и возбужденно переговаривались. — Я останусь с ним, — Азирафаэль не спрашивал разрешения, он ставил перед фактом. — Попробую… — Да-да… — Габриэль растерянно кивнул. — Хастур, Эриксон, — он обратился к санитарам, — можете быть свободны. Мистер Фолл проследит за состоянием Тони. — Безумец, — изумленно произнес санитар, чьего имени Азирафаэль не знал. — Немного, — коротко и тихо поправил его Хастур, — зато какой врач… — Ты не знаешь, что могло его так вывести из себя? — Фолл стоял в дверях и, как и обещал Кроули, не перешагнул порог палаты. — Ни малейшего представления. Днем все было хорошо, я даже разрешил посещение. Приходила Михаэль, и… Раздавшийся за спиной Азирафаэля звук, заставил его обернуться. Кроули забился в угол, закутавшись в одеяло чуть ли не с головой, и смотрел на них с Габриэлем. Смотрел таким взглядом, что у Фолла больно защемило в груди от этой дикой смеси эмоций, что в них отражались. — Извини, — Азирафаэль на секунду повернулся обратно к Габриэлю, нервно дернул уголком рта, пытаясь выдавить улыбку, — я пойду… — он не стал дожидаться ответа, а прикрыв перед Габриэлем дверь, поспешил вернуться к Кроули. Габриэль несколько секунд постоял на месте, глядя через небольшое окошко на то, как Азирафаэль подошел к постели, как протянул руку к лицу Кроули, как осторожно коснулся его щеки… Сделав глубокий вдох, Габриэль поправил мокрый атласный серый с фиолетовым отливом галстук, одернул полы серого пиджака и медленно двинулся прочь из отделения. Пройдя мимо поста санитаров, он попросил принести Фоллу аптечку. И не беспокоить их без крайней необходимости. Хастур коротко кивнул в ответ. Кроули смотрел своими огромными разноцветными глазами на застывшего пред ним Азирафаэля и все никак не мог поверить в реальность происходящего. Когда-то у него уже были подобные галлюцинации. Только Азирафаэль в них был молодым. Только Азирафаэль из них не мог заставить санитаров оставить Кроули в покое. Не мог защитить. Не мог помочь. Не мог прикоснуться. — Можно я, — Азирафаэль протянул раскрытую ладонь и замер, заметив, как от звука его голоса Кроули вздрогнул. Но получив неуверенный согласный кивок, осторожно коснулся его щеки, большим пальцем поглаживая острую скулу. — Бедный, — тихо прошептал Фолл и закрыл глаза, которые предательски жгло. Сейчас он был готов отдать, что угодно, лишь бы Кроули не смотрел на него так. В какой-то момент в дверь постучали, но она так и осталась закрытой. Фолл хотел было подойти и посмотреть, в чем дело, но Кроули, резко повернув голову, вдруг прижался сухими горячими губами к раскрытой ладони Фолла. От этого у Азирафаэля больно кольнуло в груди, и он только хрипло выдохнул, не уверенный, что сможет после вдохнуть. Он воровато посмотрел в сторону неподвижной двери, за которой раздавались удаляющиеся шаги, и, опустившись на постель рядом с Кроули, прижал его к себе. — Я здесь. Боже, Кроули… — он опустил голову, уткнувшись носом в короткие волосы, от которых горько пахло лекарствами. — Больно? — спустя несколько минут, прошептал Азирафаэль, отстранившись немного и невесомо коснувшись разбитой губы. — Нгх, — пробормотал Кроули, отрицательно замотав головой и крепче вцепившись в руки Азирафаэля. — Позволишь посмотреть? Кроули согласно кивнул, и Фолл осторожно, словно Энтони был хрупкой реликвией, способной рассыпаться в прах от единственного грубого касания, взял его за подбородок и повернули лицом к себе. Разбитая верхняя губа уже почти не кровоточила, но слегка распухла, синяк на скуле расплылся сильнее и приобрел еще более насыщенный цвет, а вот бровь была рассечена сильнее, чем показалось Фоллу в самом начале. Темная кровь все еще сочилась из раны, заливая правый глаз, стекая по щеке и пачкая из без того грязную больничную рубашку. — Я сейчас, не бойся, — Фолл с трудом отпустил Энтони и поднялся с постели. — Не бросай меня! Пожалуйста… Голос Кроули был наполнен чистым отчаянием и ужасом, но Азирафаэль направился к двери, не оборачиваясь, и приоткрыл ее, чтобы позвать кого-нибудь из санитаров. Ему была нужна аптечка. Но открыв дверь, он увидел стул, на котором была аптечка и сложенная пополам записка. Он осторожно развернул желтоватую бумагу, на которой неровным почерком было написано: «Утренний обход будет в 7.00. До него Вас беспокоить не будут.» Он повернул голову в сторону поста, но Хастур даже не думал смотреть в его сторону, занимаясь своими делами. Фолл взял аптечку и, закрыв за собой дверь, вернулся к Кроули. — Надо обработать, — он пододвинул стул к постели, разместил на нем аптечку, и, сняв мокрое, испачканное в крови пальто, снова сел рядом с Кроули. — Позволишь? Снова осторожно протянутая к лицу Кроули рука, снова неуверенный, нервный кивок. А потом Энтони, закрыв глаза, подался вперед, требовательно прижимаясь к раскрытой ладони лбом и подставляясь под внезапно, после почти двадцати лет, обрушившуюся на него ласку. Азирафаэль на несколько секунд замер, легко поглаживая Кроули. Откупорив небольшой флакончик из бесцветного прозрачного стекла, Азирафаэль сначала тщательно обработал руки. Потом невесомо, самыми кончиками пальцев, прикоснулся ко все еще сочащейся кровью ране, осматривая. Рассечение было достаточно глубокое, но, к счастью, не требовало наложения швов. Фолл промыл рану антисептиком, от чего Энтони тихо зашипел. — Потерпи еще чуть-чуть, дорогой, — ласково попросил Азирафаэль, накладывая на небольшой кусок сложенного в несколько раз бинта густую мазь. Потом он прижал бинт к ране и, подождав немного, убрал руку. Сквозь повязку уже проступило немного крови, окрасив ее в красный. Но пятно крови не расплывалось сильнее, когда Азирафаэль убрал руку, поэтому он взял пластырь и зафиксировал повязку. А потом вытащил из кармана брюк светлый платок и, смочив его в чем-то, стер с лица Энтони кровь. Они несколько минут сидели друг напротив друга в абсолютной тишине. С волос Азирафаэля все еще капала вода, а обещанный ливень во всю барабанил по стеклам. Фолл по привычке теребил руки и некстати попавшийся заусенец. Кроули, все еще не веря своим глазам, рассматривал его, боясь лишний раз закрыть глаза даже на секунду. Потом он робко коснулся рук Фолла, накрывая своей, холодной и подрагивающей. — Ты, — он нервно сглотнул, — ты… — Кроули… — тихо прошептал Фолл, не поднимая глаз, но расцепив руки и взяв Энтони за руку, — Кроули, — повторил он, вздохнув, — я… Господи, — он опустил голову, не зная, что сказать. — Ты же не исчезнешь? — пальцы Кроули чуть сильнее сжались на руке Азирафаэля. — Правда? Скажи мне, что… Пожалуйста! — голос у Кроули дрожал, и было видно, что он готов в любую секунду разрыдаться снова. — Нет, конечно нет, — Азирафаэль все же поднял взгляд на Энтони. Тот был бледным и совершенно потерянным. Испуганным. Уязвимым. Фолл позволил себе придвинуться чуть ближе, и Кроули тут же подался вперед, спрятав лицо на его плече. Азирафаэль осторожно опустил ладонь на коротко остриженный затылок. — Кроули… — Ты… ты… Я… — Кроули снова тихо всхлипывал, хватая ртом воздух, — я боюсь… — Чего? — Что ты исчезнешь… Я проснусь и… и… — Тш-ш-ш. Я никуда не исчезну. Обещаю. Я, — голос предательски надломился. — Теперь я буду рядом. — Ангел… — Я с тобой, — Азирафаэль гладил Кроули по голове, медленно и настолько ласково, насколько мог, — поспи. А я буду рядом. Кроули послушно опустился на постель и, поджав колени к груди, лег так, чтобы упереться лбом в бедро Азирафаэля. Две дозы диазепама сделали свое: стоило только Энтони закрыть глаза, он сразу же погрузился в сон. Азирафаэль позволил себе подложить под спину подушку, которая сейчас не была нужна Кроули, и остался сидеть рядом. Энтони не появлялся в школе уже почти неделю, и Азирафаэль начал заметно переживать. Возможности позвонить Кроули у него не было, а прийти без приглашения — не позволяло воспитание. Но все же под конец учебной недели, отец убедил Фелла, что нет ничего страшного в том, что тот навестит друга. Он даже разрешил сыну в случае чего остаться на несколько дней у Кроули. Оказавшись перед дверью особняка, Азирафаэль несколько минут мялся на месте, не решаясь постучать. Не решаясь побеспокоить. Просто не решаясь. Но когда металлическое кольцо ударило по массивной двери оглушительно громко, Азирафаэль успел на несколько секунд пожалеть о том, что сделал. Дверь распахнулась, и на пороге возникла одна из помощниц мисс Кроули. — Азирафаэль, дорогой, — она вымученно улыбнулась, жестом приглашая Фелла пройти в дом, — ты к Энтони? — Добрый вечер, — Азирафаэль потер затылок, — да. Если это уместно, — он опустил взгляд, чувствуя, что готов провалиться под землю от неловкости. — Проходи, конечно, только… — женщина закрыла входную дверь, и несколько секунд грустно смотрела на Фелла, — только я не уверена, что он захочет с тобой говорить. Он уже неделю не выходит из комнаты. — А что случилось? — Азирафаэль занервничал сильнее, тревожное ощущения, что не покидало его последние несколько дней, начало усиливаться. Он начал нервно теребить пальцы. — Миссис Кроули в больнице, Энтони очень переживает, — женщина говорила что-то еще, но Азирафаэль уже не особенно слушал. Он почти почувствовал, как краска отлила у него от лица: по школе ходили слухи, что Марта Кроули, мать Энтони, лежит в больнице чуть ли не при смерти, но Фелл упрямо не хотел этим слухам верить. А теперь получалось, что… — но, может быть тебе он откроет. — Да, — растерянно кивнул Азирафаэль. — А что с миссис Кроули? — женщина пожала плечами в ответ, но другой реакции Фелл и не ожидал. — А мистер Кроули? — Он все время в больнице. Азирафаэль поднялся по лестнице и прошел под длинному коридору до двери, что вела в комнату Кроули. На несколько секунд он застыл на месте, прислушиваясь, и лучше бы он этого не делал — из-за запертой двери доносились всхлипы. Фелл постучал, и всхлипы резко оборвались, сменившись оглушительной тишиной. Он постучал еще раз, но снова не получил никакого ответа. — Энтони, это я… — Уходи, — глухо перебил его Кроули. — Послушай… — Я сказал, уходи! — рявкнул Энтони, после чего послышался удар. — Оставь меня в покое! — Я… — Азирафаэль запнулся, не зная, что сказать, — я просто хотел убедиться, что ты в порядке… — Я не в порядке! — хрипло огрызнулся из-за двери Кроули. — Доволен?! А теперь уходи, пожалуйста. Я… оставь меня… Не хочу никого видеть и ни с кем говорить. Уходи… Фелл почувствовал, как у него внутри похолодело и противно заскреблось, но спорить не стал. Энтони было и без того достаточно плохо, и каким бы другом был Азирафаэль, если бы сейчас попытался навязывать свою компанию? Он спустился по лестнице, обулся, надел пальто и уже протянул руку к двери, но вдруг замер. Несколько секунд он постоял на месте, потом развернулся, разделся и тихо поднялся обратно. За дверью в комнату Кроули снова слышалось хриплое и ожесточенное: «Идиот! Какой же идиот!» и еще какие-то трудно различимые ругательства вперемешку со сдавленными всхлипами и глухими звуками ударов. Сердце Азирафаэля билось где-то в горле, заставляя дышать чаще. Он хотел снова постучать и сказать, что никуда не уйдет, пока Кроули с ним не поговорит по-человечески. Но вместо он тихо сел на пол, оперевшись спиной о стену и прикрыл глаза, стараясь не думать о том, что Кроули один и мечется по комнате в бессильной злобе. Минут через десять за дверью стало тихо. А еще где-то через час на второй этаж поднялась Уриэль, средняя из единокровных сестер Кроули. — Тебе тоже не открыл? — спросила она сочувственно. Азирафаэль кивнул в ответ. — И давно ты тут сидишь? — она старалась говорить тихо, словно не хотела выдать Фелла. — Около часа, наверно, — пожал плечами Азирафаэль. — И долго еще планируешь? — - Уриэль присела рядом. Фелл снова неловко пожал плечами. Говорить, что он хотел бы остаться тут на ночь или дольше было как-то совсем неловко. — Ты собираешься просидеть тут всю ночь? — словно уловив настрой Азирафаэля, тут же спросила Уриэль. Не получив ответа, она поднялась и скрылась на первом этаже. — Если захочешь, на первом этаже есть свободная комната, — Уриэль вернулась с пледом, перекинутым через руку, и чашкой травяного чая. — Извини, что все так, но дома без Марты и отца полный бардак, — она протянула Феллу чашку. — Спасибо, Уриэль, — Фелл взял чашку в руки и улыбнулся. — Я не побеспокою, обещаю. — Все в порядке, Азирафаэль, — кивнула в ответ Уриэль и скрылась у себя в комнате. Он еще немного посидел, а потом ненадолго спустился в библиотеку и, выбрав себе книгу, вернулся на второй этаж. Укутавшись в плед Фелл принялся за чтение, попутно прислушиваясь к происходящему вокруг. В доме было тихо, а за окнами барабанил дождь. Почувствовав, что он начинает засыпать, Азирафаэль подумал было воспользоваться предложением Уриэль и спуститься в одну из свободных гостевых комнат, но решил остаться на месте и никуда не уходить. Он отставил в сторону пустую чашку и постарался усесться как можно удобнее. Еще некоторое время Азирафаэль продолжал читать в полумраке, но в какой-то момент книга все же выпала из ослабевших рук. Кроули проснулся и потер ладонью глаза, не открывая их. Он неподвижно лежал прислушиваясь к ощущениям в теле: он успел неплохо промерзнуть из-за неплотно закрытого окна, противно болела голова (хотя это ощущение в последние дни Энтони считал нормальным), болели глаза, слегка тошнило то ли от голода, то ли от почти не прекращающихся истерик. Кроули повернулся на другой бок, свернулся, подтянул острые колени к груди, натянул одеяло и обнял себя за плечи. Он надеялся, что сможет снова провалиться в сон, но за несколько часов отдыха организм успел немного восстановиться, и заснуть опять Кроули не удавалось. Он снова ощутил приступ острой жалости к себе, ясно осознав, что только он один из всей семьи сейчас остался сам по себе. Никому не нужный. Отец был в больнице с матерью, но Энтони там оставаться он не разрешил — успокаивать сына у него просто не было сил. Старшим сестрам до матери Энтони особого дела не было, как и до самого Энтони. И если Уриэль старалась проявить хоть немного сочувствия, то Михаэль даже не пыталась спрятать ядовитую улыбку. В добавок ко всему Кроули прогнал единственного человека, что мог бы его поддержать. Который хотел его поддержать. Энтони и сам не особо понимал, почему это сделал. Ему было плохо, он даже наедине с собой с трудом держал себя в руках, а при Азирафаэле, под его сочувственным и полным понимания и тепла взглядом, это было бы просто невозможно. И, конечно, Азирафаэль начал бы переживать и расстраиваться, а этого Кроули не хотел. Он полежал еще минут двадцать и, переведя взгляд на часы, которые показывали половину третьего ночи, решил, что можно выбраться на кухню, чтобы хотя бы попить воды и при этом не столкнуться с Михаэль. Или кем-либо еще. Энтони опустил босые ноги на холодный пол и, поежившись, тихо подошел к двери. Убедившись, что в коридоре было тихо, Энтони приоткрыл дверь, но не успел сделать и шага, как споткнулся обо что-то и с грохотом шлепнулся на пол. — Боже, Энтони, извини, я… — Ангел? — Кроули, распластавшись на полу замер, боясь пошевелиться. — Ты не ушибся? — обеспокоенно прошептал Фелл где-то за его спиной. — Господи, как я не подумал… — Ты, — Энтони не спешил подниматься с пола, даже оборачиваться не спешил. — Ты все это время был тут? — Конечно, — тихо ответил Азирафаэль, — ты же не думал, что я оставлю тебя одного? — Я… — Кроули тихо всхлипнул, и мелко задрожал, когда Азирафаэль осторожно коснулся его плеча, — я… — Тише, — Фелл легко сжал пальцы на плече друга, — тише. Давай помогу, — он протянул Энтони руку, помогая подняться на ноги. — Что это? — Азирафаэль снова почувствовал, как в груди заскреблось что-то холодное, когда невесомо коснулся сбитых в кровь костяшек на левой руке Кроули. — Ничего, — Энтони попытался выдернуть руку, чтобы спрятать ее подальше от любопытных глаз Фелла, но тот ловко перехватил чужие длинные пальцы и продолжил осторожно поглаживать их, явно ожидая ответа, — я пытался отвлечься, — нехотя ответил Кроули и отвел взгляд в сторону, стараясь смотреть куда угодно, только не на Азирафаэля. Феллу хотелось устроить Кроули хорошую взбучку или как минимум прочитать лекцию о том, что избиение мебели не является хорошим способом проживать сложные эмоции, но он только тяжело вздохнул, слегка сильнее сжав в своей руке тонкие пальцы. — Ангел, — Кроули нарушил повисшую тишину хрипловатым шепотом и все так же старался не смотреть на Фелла, — если мама не вернется… — Э-э-эй, — мягко протянул Азирафаэль, подходя ближе и обнимая Кроули, — ты чего, все будет хорошо, — он робко положил руку Энтони на затылок, мягко поглаживая, — тише. — Опять воешь? — одна из дверей приоткрылась и на пороге возникла высокая худощавая фигура в длинном халате. — Сколько раз тебе говорить, чтобы ты перестал каждую ночь скулить?! — Михаэль! — возмутился Азирафаэль, почувствовав, как Кроули моментально напрягся всем телом, услышав голос старшей сестры. Фелл инстинктивно прижал Энтони покрепче к себе. — О, и ты тут, — выдохнула женщина, кутаясь в халат. — Угомони его, — процедила она сквозь зубы, — вот как помрет мамашка… — Заткнись! — низким голосом почти прорычал Азирафаэль. — О-о-о, какие мы злые. А этот сопляк что, совсем язык проглотил? И как только отец… Фелл вдруг почувствовал волну негодования, которую бы успешно смог подавить, окажись он в другой ситуации, но Кроули, которого он прижимал к себе и пытался успокоить, задрожал сильнее и тихо всхлипнул. Азирафаэль прошептал: «Подожди» и с нехарактерной для себя скоростью преодолел расстояние, что разделяло его и Михаэль. В тишине звук пощечины казался оглушительно громким. Холодные голубые глаза распахнулись, Михаэль, не ожидавшая такой дерзости от вечно спокойного Азирафаэля, приоткрыла от удивления рот, но так и не нашла, что сказать. — Пойдем отсюда, — Азирафаэль сразу же вернулся к Кроули, обхватил за плечи и завел его обратно в комнату. Михаэль осталась стоять на месте. — Ангел, мне страшно, — прошептал Энтони, прижимаясь теснее, — мама… — Все будет хорошо, — Фелл снова погладил его по голове, — она обязательно поправится. — А если нет? — голос прозвучал совсем тихо и надломленно. — Ну, тише-тише, — Фелл усадил Кроули на кровать и сам опустился рядом, — все будет в порядке, не бойся. А пока лучше отдохни. Хочешь я сварю какао? Кроули попытался выдавить слабую улыбку и согласно кивнул. Не то чтобы ему хотелось какао, но Азирафаэль бы все равно стал настаивать, и проще было сразу согласиться. Когда Фелл вышел из комнаты, Энтони даже залез на стул и начал рыться на самой верхней полке шкафа, где хранились вещи для гостей. Как раз к тому моменту, как Фелл вернулся с двумя кружками какао, его пижама уже висела на лестнице, ведущей на верхний ярус кровати. — Держи, — Азирафаэль присел на край кровати и протянул Кроули кружку, — я постарался, чтобы оно не было слишком сладким. — Спасибо, — забирая кружку из рук Азирафаэля, Кроули случайно коснулся его теплых пальцев своими. Фелл не спешил одернуть руку, кажется даже не заметил. А Энтони почему-то заметил. — Я посижу с тобой, не против? — Не-а, — Кроули подвинулся, освобождая Азирафаэлю место, — ты же знаешь. — Если хочешь, — Фелл сделал глоток из своей кружки, — я могу остаться на все выходные. — Пожалуйста, ангел, — выдохнул Кроули, пересаживаясь поближе и опуская голову на плечо другу. — А еще ты можешь пожить у нас. Пока все не наладится. Уверен, что мои родители не будут против. Энтони закрыл глаза и прижался лбом к плечу Азирафаэля, не веря своим ушам. А потом Фелл непонятно откуда достал книгу и начал читать. Вслух. И Кроули был ему за это благодарен: голос Азирафаэля действительно успокаивал. Энтони закутался в одеяло и лег рядом, уперевшись лбом в бедро Фелла. Словно это простое касание давало защиту от всего мира.