Второй шанс

8.1.1964 — Азирафаэль, — тихий голос раздался совсем рядом, — ангел, пожалуйста… — М? — сонно протянул Азирафаэль, повернувшись в постели и укутавшись плотнее в теплое одеяло. — Мне очень больно… — Что такое? — остатки сна улетучились моментально, Фолл сел в постели и всмотрелся в полумрак комнаты. На полу около кресла сидел Кроули, обхватив голову руками и медленно покачиваясь. И при каждом движении он тихо стонал. Азирафаэль резко вскочил с постели, стремясь как можно скорее оказаться рядом. — Господи, что такое? — Голова, — простонал Кроули, неловко заваливаясь на бок и подтягивая колени к груди, — очень больно… — Подожди, я сейчас. Азирафаэль выскочил из спальни босиком и меньше чем через минуту вернулся с тазом холодной воды и чистым полотенцем. Он намочил и хорошо отжал полотенце и тут же приложил его к затылку Кроули. Энтони резко дернулся, вскрикнул от очередной вспышки боли, прострелившей левый висок. Ощущение было таким, словно в голову насыпали опасных бритв, а потом хорошенько встряхнули. Картинка перед глазами плыла от выступивших слез. В следующую секунду он содрогнулся от сильного, мучительного приступа тошноты, пытаясь приподняться на дрожащих руках. Как и всегда при приступе мигрени, рвало густой горькой желчью. Азирафаэль тут же обнял его за плечи одной рукой, помогая не упасть потому, что руки Кроули почти не держали его. — Сейчас-сейчас, — Азирафаэль осторожно подхватил Энтони на руки и перенес на постель. — Скоро должно стать легче, — он сел рядом. — М-м-м, — промычал Кроули, слабо мотнул головой, подтягивая колени к груди. — Это уже третий раз за последние полчаса, — слабым голосом произнес Энтони. — Почему ты меня не разбудил? — возмутился Азирафаэль, а потом тут же добавил: — Прости, — он облизал пересохшие губы. — Давай попробуем массаж. Кроули с трудом лег на живот, позволяя Азирафаэлю начать обычно спасительный массаж, который хоть немного снимал головную боль. Теплые руки осторожно, словно Кроули был древней и ужасно хрупкой реликвией, коснулись его шеи, надавливая в определенных местах. Азирафаэль знал, что надо делать, и начал нежно массировать шею и немного грубее - плечи, стараясь расслабить перенапряженные мышцы. — Черт, — Кроули слегка дернулся и снова попытался приподняться на руках, — ангел, меня сейчас опять… Азирафаэль подхватил его под мышки, приподнимая, помогая свеситься с края постели. Кроули снова рвало, на этот раз дольше и мучительнее. Когда тошнота отступила, он весь был в холодном липком поту и, упав на подушку, застонал в голос. — Ангел… — Я здесь, — тихо и мягко отозвался Азирафаэль, — я с тобой, — он посмотрел на Кроули, который крупно дрожал и всхлипывал, метался от боли, готовый вот-вот разрыдаться. Прошло еще несколько мучительно долгих минут прежде, чем Энтони ощутил новый приступ тошноты. Но в этот раз не рвало ничем, просто сухие спазмы, от которых в голове взрывались фейерверки боли. Азирафаэль тяжело вздохнул и, покачав головой, поднялся на ноги. — Я вызову врача, потерпи немного. Он спустился в свой кабинет, где стоял телефон, и сделал звонок. Когда он поднялся обратно, Кроули тихо всхлипывал, сжимая ладонями виски. Скорая приехала меньше чем через десять минут, которые показались Энтони чертовой вечностью. Врач, внимательно выслушал Азирафаэля и, сделав какие-то заметки, достал из небольшого чемоданчика пару стеклянных ампул. Фолл был вынужден включить верхний свет, намного более яркий, чем свет прикроватной лампы, и Кроули снова застонал. Во время приступов мигрени его и без того чувствительные к свету глаза, постоянно слезились и болели от света. Но врачу было нужно хорошее освещение, чтобы найти на руке Кроули вену и ввести лекарства. Не прошло и минуты, как боль немного отступила. По крайней мере Кролуи перестало казаться, что его череп вот-вот лопнет, сжатый тисками. Он перестал метаться по подушке, задышав ровнее. Азирафаэль проводил врача, который оставил Азирафаэлю «на всякий случай» пару ампул. Когда Фолл, вернувшись, тихо сел на постель, Кроули тут же прижался лбом к его бедру, словно ища защиты у своего ангела, словно тот одним прикосновением мог все исправить. Азирафаэль хотел было погладить его по голове, но замер с поднятой рукой, так и не решившись этого сделать. Вместо этого он постарался сесть так, чтобы загородить собой большую часть света от прикроватной лампы, и взял в руки книгу. Азирафаэль читал до тех пор, пока дыхание Кроули не стало достаточно глубоким и ровным. Только тогда он поднялся с постели, поправил одеяло на плечах Энтони и, тихо убравшись в спальне, направился в ванную. После быстрого горячего душа Фолл почувствовал себя чуть лучше и поспешил вернуться к Кроули. Тот спал спиной ко входу, свернувшись и обнимая угол подушки. Азирафаэль плотнее задернул шторы, чтобы утром Энтони не побеспокоил свет, и плавным движением забрался под одеяло. Он осторожно пропустил руку под шеей Кроули, второй так же осторожно обнимая его поперек груди, и прижался к нему всем телом. Кроули все так же горько пах больницей, и иногда Азирафаэлю казалось, что этот запах пристал к нему навсегда. Но сейчас, когда он уткнулся носом в немного отросшие мягкие рыжие волосы, то с удивлением обнаружил, что от них пахло подгоревшими кофейными зернами и едва ощутимо — книжной пылью. Фолл почувствовал такой сильный прилив нежности, что еще теснее прижался к худому телу, оставил невесомый поцелуй на открытой шее, тут же уперевшись лбом в острое плечо. — Господи, Энтони, — совсем тихо, почти одними губами прошептал Фолл, — как же я тебя люблю, — он осторожно сжал Кроули в своих руках еще крепче. — Радость моя, душа моя, — быстрый, на одном дыхании шепот, — боль и счастье мое. Знаешь, — начал Азирафаэль, точно уверенный, что Кроули спит, — я больше всего на свете хочу видеть тебя счастливым. Видеть твою улыбку, слышать смех. Я так скучал, — он потерся носом от тонкую мягкую ткань рубашки, — каждый день скучал. Надеюсь, что однажды ты простишь меня, почувствуешь, как сильно я тебя люблю. И всегда любил. Фолл еще долго очень тихо шептал Кроули все, что приходило ему в голову. И обнимал. Бесконечно нежно и крепко. И жадно вдыхал новый запах, в котором было меньше больницы и больше дома. Под утро, когда на улице было все еще совсем темно, Азирафаэль проснулся от того, что Кроули в его руках тревожно заворочался. Не открывая глаз, Фолл прошептал что-то успокаивающее и притянул худое тело ближе к себе. Энтони развернулся, прижавшись к груди Фолла, обнял его и продолжил спать спокойно. Азирафаэль мягко улыбнулся в рыжие волосы. После завтрака, пользуясь свободным днем, Азирафаэль вытащил Кроули на прогулку по городу. Было довольно морозно, сыпал мягкий снег. На улицах было не слишком людно - середина рабочего дня, но это было именно то, что нужно. Кроули кутался в черное пальто, постоянно поправляя шарф, но продолжал с интересом осматривать город. А Фолл уверенно шагал вперед, точно зная, куда он в итоге хотел привести Энтони. Добравшись до бухты Бэк, Азирафаэль тут же подошел к какому-то ларьку и купил им по стаканчику горячего шоколада. Энтони не спешил пить свой, а сняв перчатки, некоторое время грел о стаканчик руки, но когда он все же допил свой шоколад, Фолл потянул его вглубь парка, где ветер был не таким сильным, и вывел к небольшому пруду, чья замерзшая поверхность сейчас служила катком. Людей на нем почти не было. — Ты когда-то говорил, что хотел бы научиться кататься на коньках, — Фолл весело взглянул на весьма мрачного Кроули, подходя ближе к бортику. — Не хочешь попробовать? — Сейчас? — рыжая бровь, причудливо изогнувшись, приподнялась над стеклами темных очков. — Отличное время, между прочим, — Фолл показательно насупился, но почти сразу же расплылся в теплой улыбке, — нет, если ты не хочешь… — Я не знаю, — Кроули странно посмотрел в сторону катающихся, пожимая плечами. — Мне сложно понять, чего я хочу, — он выдохнул и как-то виновато опустил голову. — Долгое время никому не было дела до моих желаний, понимаешь. — Ох, дорогой, — Фолл подошел ближе, закрывая Энтони от чужих глаз, и взял его за руки, — мне так жаль. Но сейчас ты можешь выбрать. В любом случае — я с тобой, — он погладил их сквозь ткань перчаток. — Все в порядке, — тот повернул голову, показательно разглядывая кормушку для птиц на дереве напротив. Из-за легкого мороза его лицо и так было немного раскрасневшимся, но Азирафаэль был готов поспорить, что после его слов Кроули покраснел еще сильнее. — Наверно, можно попробовать, — он снова пожал плечами. К счастью в ларьке, что давал коньки напрокат, нашлись подходящие, и уже через десять минут, Азирафаэль стоял на льду пруда, ожидая Кроули. Тот поднялся с лавочки, сделал несколько неловких шагов по плотному снегу и вышел на лед, тут же замерев на месте. — Я помогу, — Фолл подъехал ближе и протянул руки, — не бойся. — Он взял Кроули за руки и совсем немного потянул на себя, — сына научил, и тебя научу, — он улыбнулся. — Если я упаду, — начал было Энтони, но Азирафаэль не дал ему договорить. — Я не позволю тебе упасть, — он отъехал чуть назад, потянув неуверенно стоявшего Кроули за собой. Энтони сделал глубокий вдох и, закрыв глаза, полностью доверился Азирафаэлю, крепко держась за его руки. С прогулки они вернулись после обеда. Из-за таблеток, что принимал Кроули, после катания на коньках он начал засыпать при первой же возможности, чуть ли не стоя, поэтому Азирафаэлю даже пришлось вызвать такси. Оказавшись дома, Кроули переоделся и прошел в кабинет Фолла, разместившись там в мягком кресле: он сел, перекинув длинные ноги через один из подлокотников и устроившись в кресле, как в своеобразном гнезде. А минут через пять Азирафаэль принес ему чашку кофе и теплый плед. — Я совсем ненадолго, — раскладывая на столе бумаги, произнес Азирафаэль, — пара отчетов. Ты подождешь? — Мгу, — кивнул Энтони, укрываясь пледом, — если это и правда не слишком долго. Кроули какое-то время лежал в кресле, лениво наблюдая за тем, как погруженный в работу Фолл, что-то старательно выводил на бумаге, периодически сверяясь с документами. Но усталость от насыщенного, по крайней мере по меркам Кроули, дня быстро взяла свое, и, отогревшись окончательно, он уснул. Когда он снова открыл глаза, на улице было совсем темно. А он сам лежал на кровати, укрытый теплым одеялом. Азирафаэля в комнате не было. Кроули лениво повернул голову и взглянул на стоявшие на прикроватной тумбочке часы, они показывали почти полночь. Плеск воды, что доносился из ванной стих, и Кроули, плотнее закутавшись в одеяло и повернувшись лицом к стене, закрыл глаза. Через несколько секунд к нему под одеяло забрался Азирафаэль. Теплая сильная рука проскользнула под подушкой, вторая — легла поперек живота. Энтони почувствовал на коже теплое спокойное дыхание Фолла, и, стараясь не выдать себя, нарочито неловким движением накрыл его руки своими. — Родной, — тихий шепот раздался совсем рядом, — любимый, — теплое тело прижалось плотнее, — скоро все наладится, я уверен. Ты такой сильный, — Азирафаэль потерся носом о открытую шею, тихо выдохнув, — я восхищаюсь тобой. Кроули вдруг ощутил, как что-то внутри оборвалось и с грохотом разбилось. Он вздрогнул и сжался, закрывая лицо руками. То, что говорил Азирафаэль, было так далеко от правды, что Кроули захотел провалиться сквозь землю, в Ад, лишь бы не быть тут, когда его ангел узнает правду. — Родной? — обеспокоенно спросил Фолл, приподнимаясь на локте. — Что такое? — вместо ответа Энтони сжался еще сильнее, подтянул колени к груди и спрятал лицо, начав всхлипывать. — Тише, милый, тише. Все в порядке. — Нет, — сдавленно произнес Кроули, — нет. — Иди сюда, — Азирафаэль обнял его крепче, а потом попытался повернуть к себе лицом, — ну же, не прячься. — Я… — он дернулся, но Фолл и не думал отпускать его из мягких ласковых объятий, — я… это так отвратительно… мерзко… — О чем ты? — О себе… я… — Тебе тяжело, — Азирафаэль нащупал руку Кроули и переплел пальцы, сжимая холодную ладонь в своей, — но ты отлично справляешься. — Нет-нет-нет! — замотал головой Кроули. — Ты не знаешь! Я… ничего не выходит… — Тише, тише, — свободная рука легла на голову Энтони, — не будь так требователен к себе. Прошел всего месяц, а ты уже так много добился. Почти закончились ночные кошмары, ты перестал дергаться от каждого резкого звука, не боишься выходить на улицу. Да, для обычного человека, это все мелочи, но не стоит их недооценивать. Ты молодец, родной, — он погладил большим пальцем выпирающие костяшки, — просто нужно больше времени. — Нет же! — почти истерично вскрикнул Кроули, резким движением вырвавшись из уюта рук Азирафаэля и сев на постели. — Мне хуже! Ты… — он безвольно уронил голову себе на грудь, — я… я — сплошное разочарование… — О чем ты? — Фолл сел у него за спиной и тут же устроил подбородок на плече Кроули. — Я не понимаю. — Ты, — Энтони поджал тонкие губы, — ты будешь разочарован во мне… — Родной, — Азирафаэль попытался обнять Кроули снова, но тот сел на край кровати. А в следующую секунду Энтони, изогнувшись, со злостью и и отчаянием швырнул на пол пижамные штаны и сел, закрыв лицо руками и широко раздвинув ноги. — Вот! — крикнул он. — Ты что дела… — волна возмущения, охватившая Азирафаэля схлынула, стоило ему опустить взгляд. На внутренней поверхности бедер отчетливо были видны тонкие красные полосы: какие-то уже успели поджить, какие-то были совсем свежими. Фолл несколько раз моргнул, надеясь, что наваждение исчезнет, но нет, тонкие полосы оставались на месте. Кроули сидел, закрыв лицо руками, и беззвучно содрогался всем телом. По подбородку текли слезы. Он почувствовал, как Фолл поднялся с постели, но так и не решился поднять лицо. Разочарование на лице ангела убило бы его на месте. А еще через мгновение он ощутил теплые руки, что натягивали на него сброшенные штаны. — Ты… ты… — Давно? — Азирафаэль сел рядом, обняв его за плечи. Его голос звучал мягко и одновременно решительно. Но Энтони не услышал в нем ни отвращения, ни злости, ни разочарования. Только беспокойство и боль. — Чуть больше недели, — он нервно сглотнул. — Долгие ванны, — тихо, словно для себя самого произнес Азирафаэль, — должен был догадаться. — Прости-прости-прости… — Тш-ш-ш, — теплые губы коснулись виска, — ты не виноват. — Я просто хотел… хотел… взять себя в руки. — Я знаю, родной, знаю. Можно? — получив согласный кивок, Фолл прижал Кроули к своей груди. — Я с тобой, рядом. Я не злюсь и не разочарован в тебе, не бойся, — еще одно мягкое касание губ, на этот раз к мокрой солоноватой щеке. — Но, видимо, своими силами мы не справимся. — И что будет дальше? — дрожь в теле слегка успокоилась, но посмотреть Азирафаэлю в глаза Энтони не решался. — Утром позвоню Лизе, — Фолл тяжело вздохнул. — Вероятно, надо будет лечь в больницу, — при этих словах Кроули сдавленно выдохнул, словно кто-то пинком вышиб у него из легких весь воздух, и напрягся всем телом. — Не бойся, я буду с тобой рядом. И ни за что на свете не позволю случиться ничему плохому. — Может можно обойтись без… Я перестану, обещаю… — Я знаю, что ты хочешь перестать, но, — Фолл покачал головой. — Я боюсь за тебя. Когда человек начинает осмысленно причинять себе увечья, чтобы справиться с какими-либо другими проблемами… Это очень тревожный звоночек, который я не могу игнорировать. — Я тебя подвел, — острые плечи безвольно опустились. — Я же говорил, что такое дерьмо, как я… — Прекрати, — Азирафаэль довольно жестко осадил Кроули, — это не ты, а твоя болезнь. Но мы справимся, слышишь? — Ангел… — Я люблю тебя, — тихо прошептал Фолл, — люблю. И буду с тобой рядом, — он провел рукой по напряженной спине. — Мы все починим. Кроули сдался и уткнулся носом в широкую грудь, позволяя Азирафаэлю укутать их обоих одеялом, пряча от внешнего мира и его опасностей. Уснули они под утро, крепко прижавшись друг к другу.