Второй шанс

30.4.1964 Судья ударил молотком с таким грохотом, что, казалось, стекла в зале мелко задрожали, а сердце Азирафаэля пропустило несколько ударов. Приговор был объявлен. Кроули обернулся в зал, умоляюще и испуганно глядя на Фолла, отчаянно ища в его глазах поддержку. Двое приставов поднялись со своих мест подошли к Энтони. Один из них защелкнул на его худых мелко дрожащих запястьях наручники. Азирафаэль попытался подойти, но второй пристав перегородил ему дорогу. Энтони был смертельно бледным и почти не дышал, но проходя мимо тихо, мертвым бесцветным голосом произнес: «Ты меня обманул…». — Ангел, ангел, проснись! — Я сделал все, что мог… — Азирафаэль открыл глаза, тяжело дыша. К голой спине неприятно прилипла простынь. — Ангел, что такое? — Кроули смотрел широко распахнутыми глазами и почти не дышал. Зато сердце у него колотилось сразу везде: билось в груди о ребра, резко пульсировало в висках, с шумом стучало в ушах. — Я, — Азирафаэль нервно сглотнул вязкую слюну и облизал губы, постепенно отходя от кошмарного сна, — прости. Я тебя разбудил? — Ты, — Энтони поджал тонкие губы и робко протянул мелко трясущуюся руку, а потом обхватил лицо Фолла, осторожно погладив и вытирая влагу, — ты плакал и… — Ох, Боже, — тихо выдохнул Азирафаэль, садясь и придвигаясь ближе к испуганному Кроули, — прости. Я не хотел тебя напугать. Прости. — Ты не виноват, — неуверенно ответил Кроули, отчаянно пытаясь вспомнить, что в таких ситуациях говорил Азирафаэль. Но от пережитого мозг словно выключился. Кроули обнял Фолла, неловко поглаживая по спине, все еще липкой от холодного пота. — Что случилось? — Просто плохой сон, ничего такого, — Азирафаэль старался, чтобы голос его прозвучал спокойно и даже немного беспечно, но дрожь удавалось скрыть с большим трудом, — не волнуйся, родной, — он обнял Энтони в ответ и уткнулся лбом ему в плечо. — Я тут, — тихо и совсем робко отозвался Кроули, одной рукой начав поглаживать светлые и тоже влажные от пота волосы. — Я могу как-то тебе помочь? — Все в порядке, — уже увереннее повторил Фолл, — я в порядке. Это был просто сон. Спасибо тебе, родной, — он шумно вздохнул и прижал Кроули теснее, ласково и успокаивающе вычерчивая пальцами на лопатках какие-то замысловатые узоры. — За что? — За то, что ты тут, — Азирафаэль чуть отстранился и мягко улыбнулся, — это очень важно, — он снова опустил голову на плечо Кроули, прикрывая глаза. — Но что я могу сделать, чтобы… — Ничего, — перебил Азирафаэль, — как и я не могу помочь тебе, пока ты спишь, — выдохнул он. Теплая слегка шершавая ладонь замерла у Фолла на плече, — только будить и быть рядом, — он повернул голову и мягко поцеловал Кроули за ухом. — Ох, — тот вздрогнул и еще крепче прижал Азирафаэля к себе, — ангел… А что тебе приснилось? — Ничего хорошего, — честно ответил Фолл, пожав плечами, и тепло выдохнул в шею Кроули, — просто подсознательные страхи. — Но теперь все же хорошо, да? — Конечно, — Азирафаэль провел раскрытой ладонью по худой спине, — теперь все хорошо. Ты тут, — он упал обратно на подушку, утягивая Кроули за собой. — Ангел! — он улыбнулся, притворно возмутившись, и устроил голову на груди Азирафаэля. Руки все еще мелко дрожали, но спокойное, ровное дыхание и такое же ровное биение чужого сердца успокаивали. — А теперь совсем хорошо, — Фолл потерся носом о рыжую макушку, в ответ Энтони довольно хмыкнул и, нашарив руку Азирафаэля, прижал ее к губам в долгом и полном нежности поцелуе. Прошло еще минут десять, но сон к Азирафаэлю все не возвращался, как и к Кроули. Тот, осторожно приподнявшись, переполз выше, подложив руку Фоллу под голову и, мягко поцеловав в лоб, прижал к груди. — Теперь я понимаю тебя, — тихо прошептал Кроули, уверенный в том, что Азирафаэль уже уснул, — это и правда, — он прикусил нижнюю губу, подбирая нужное слово. — Как ты с этим справляешься? Откуда у тебя столько сил? Фолл хотел было что-то сказать, но тонкие пальцы зарылись ему в волосы, и Кроули начал напевать что-то тихо-тихо, почти не слышно, но только почти. И Азирафаэль решил не разрушать этот момент. Момент, в который Энтони проявлял столько заботы, совершенно не стесняясь и не боясь. Утром Азирафаэль проснулся чуть раньше обычного и, осторожно выбравшись из объятий Кроули, накинул на плечи халат и спустился в свой кабинет. Часы показывали около десяти утра, и Фолл решил отложить звонок в Лондон на вечер. Фолла-младшего уже не было дома, зато на кухонном столе, прикрытая полотенцем, стояла половина все еще теплого пирога. Азирафаэль улыбнулся и решил, что как-нибудь возьмет у Энтони пару уроков готовки. В конце-концов, однажды кому-то из них с Кроули придется этим заниматься, а Фолл не хотел ударить в грязь лицом. Заварив чай и сварив кофе, он отрезал пару кусочков пирога и вернулся в спальню, держа в руках поднос. — Завтрак в постель, — Фолл расплылся в улыбке, поставив поднос на раскладной столик, после чего поцеловал Кроули в щеку. — Лучше еще немного посплю, — сонно отозвался Энтони, поворачиваясь на другой бок и кутаясь в одеяло почти с головой. Азирафаэль не стал будить Кроули дальше, но забрался к нему под одеяло, разместившись поудобнее, взял с тумбочки книжку, и принялся неспешно завтракать. Через несколько минут Энтони повернулся и, широко зевнув, шумно принюхался. — Яблочный пирог? — Угу, — кивнул Фолл, не отрываясь от чтения. — Поделишься? — Кроули хитро сощурился, вылезая из-под одеяла. — Тут завтрак на нас двоих, — Азирафаэль повернулся к Энтони и скептично посмотрел на него над стеклами очков. А потом широко улыбнулся, отложив книгу, потрепал Кроули по голове. — Как ты? — Неплохо, — он потянулся, потом сел и придвинул к себе столик с завтраком, — а с чем чай? — Мой с малиной, а у тебя — кофе, — услышав в ответ фырканье, Азирафаэль вздохнул, поставил чашку, из которой успел сделать пару глотков, перед Кроули. — Спасибо, — Энтони улыбнулся и взял в руки кружку Азирафаэля. — С сахаром? — Без. Спасибо тебе. — Перестань, ангел, — протянул Кроули, — ты делаешь то же самое уже больше полугода. Давай не будем об этом, угу? — Хорошо, — Азирафаэль согласно кивнул, — хорошо, как скажешь. Как ты смотришь на то, чтобы вечером сходить в кино?

***

Марта встретила своего коллегу, Майкла Шульмана, в аэропорту еще в семь утра, и вот уже почти пять часов они сидели в тихом кафе в центре города и обсуждали предстоящее дело. — То есть доказательства есть только у одной стороны? — К сожалению, да. — Марта, прости за вопрос, а тогда какого черта ты решила обратиться ко мне? Дело очевидно-выигрышное, в чем проблема? — В том, что, — она потерла виски и отставила очередную пустую кофейную чашку, — вторая сторона — друг моего бывшего мужа. И ты, Майкл, нужен не для того, чтобы помочь мне, но другой стороне. — Стоп-стоп-стоп, — мужчина помотал головой, — ты хочешь, чтобы я взялся за это? — Никто другой с этим не справится. — Это я и так вижу. Ты мне скажи, ты хочешь, чтобы я, — Майкл ткнул себя указательным пальцем в грудь, — защищал его, — он указал на стопку бумаг, — в то время, как ты будешь стремиться засадить его в тюрьму? — Видишь ли, — Марта вздохнула и подозвала официанта, вернув ему пустую чашку, — тут все не так однозначно. — Я весь внимание. — У меня есть кое-какие документы, — она взяла в руки стопку бумаг и, порывшись в них, выудила несколько листов, — в суде их не примут, но у меня нет оснований им не верить, — Майкл взял протянутые бумаги и уставился в них внимательным взглядом. — Этот человек и правда очень болен, но совершенно точно не опасен. А еще его слова о том, что произошедшее было самозащитой при, кхм, изнасиловании, похоже — правда. — Но доказательств, хотя бы косвенных, у них нет? — Верно. — Ну, хорошо, допустим, только допустим, я поверю им. Допустим, — он приподнял ладонь, останавливая Марту, — а дальше что? Суду, как ты верно сказала, этого не хватит. И на слово он твоему мужу, каким бы честным человеком и отличным специалистом тот ни был, не поверит. Как по-твоему я должен буду их защищать? Ты же не собираешься устроить договорное дело и «слить» его? — Нет, конечно, нет, — возмутилась Марта, — но, — она отвела взгляд и поджала губы, — я бы могла не слишком усердствовать… — Ты, что?! — Майкл повысил голос, и пара редких посетителей с интересом обернулись на них. — Ты понимаешь, что за такое, если я не промолчу, тебя могут лишить адвокатской лицензии?! — Не кричи, — возмущенным шепотом попросила Марта, — да, понимаю. Но, — она тяжело вздохнула, — я не могу просто выполнить свою работу, словно, ну, так и надо. — А как надо, прости? — Майкл чуть подался вперед, его темные глаза были широко раскрыты. — Надо пытаться обмануть суд? Прикрывать задницу убийце? Что? — Прекрати, — раздраженно ответила Марта, — ты меня вообще слушал? Я уверена в том, что версия Азирафаэля — правдива. Просто… — Просто, кроме честного слова, у него ни черта нет, это я понял. Ты хоть понимаешь, на что ты меня пытаешься подписать? — Поговори с Азирафаэлем. Один разговор, прошу. Если откажешься, я попробую обратиться к Смиту. — К этому мудаку? Серьезно? — А какие еще варианты? — Ладно, уговорила. Посмотрим на твоего Азирафаэля и этого его друга. Но я ничего не обещаю. Даже наоборот, я уже сейчас готов сказать, что все равно откажусь от этого дела. Но из уважения к тебе, хорошо, встретимся. — Спасибо, Майкл. Вернувшись домой вечером Марта нашла Кроули спящим на диване в гостиной, Фолл-младший сидел с ним рядом и с интересом досматривал какой-то фильм, который смотреть они начинали явно вместе — на столике стояли два стакана с колой и тарелка с луковыми колечками и чипсами. — Привет, а где папа? — У себя, — не отрываясь от экрана, Фолл-младший кивнул в сторону кабинета, — собирался звонить в Лондон. Марта приоткрыла дверь и тихо прошла в кабинет. Азирафаэль молча стоял, держа в руках телефонную трубку, но увидев Марту, кивнул ей в знак приветствия. — Включи на громкую связь, — ни на что особо не надеясь, попросила Марта. Ей было любопытно, что именно задумал ее бывший муж. — Михаэль Кроули, слушаю Вас, — спустя несколько секунд из трубки донесся холодный женский голос. — Здравствуй, Михаэль, — медленно поздоровался Фолл, — это Азирафаэль… — Фелл?! — голос из телефонной трубки стал крайне удивленным и взволнованным. — Ох, Боже… Ты… Энтони… — Михаэль запиналась, явно не в силах подобрать слова. — С ним все в порядке? — Да-да, — кивнул Азирафаэль, — пока что да. — Пока что? Что случилось? — Его обвиняют в убийстве… В том самом, — Михаэль молчала, и Фолл продолжил, — и у меня сейчас нет никаких доказательств того, что Энтони защищался. — Прости, я не очень понимаю. Там же был, кхм, ну, довольно громкий случай, и в больнице все все знали. — Да, но… Делу дал ход брат того, — Фолл не смог произнести слово «человек», — и знает обо всем чуть с другой стороны. — В смысле? — Он уверен, что все было иначе, и, что хуже, нашел какие-то документы, что это в каком-то смысле подтверждают. В зависимости от того, с какой стороны на них смотреть. — Что я могу сделать? — Нужны хоть какие-то формальные доказательства наших слов. Пусть косвенные, но хоть какие-нибудь. Я подумал, что может у тебя есть что-то, что могло бы помочь. — Ох, я не уверена. Если… — из телефонной трубки несколько долгих секунд доносилось ритмичное постукивание, — да, я поищу. Возможно что-то и найдется. — Хорошо, спасибо. — Азирафаэль, скажи, он… Он меня ненавидит? — Честно? Мы не говорили о тебе, есть более серьезные проблемы. — Да, конечно, — Михаэль прозвучала блекло, — конечно. Я сделаю все, что смогу. — Спасибо. И, Михаэль, звони в любое время, ладно? — Да-да, — даже по голосу можно было почувствовать, что Михаэль согласно кивала, — и ты. Если что-то понадобится… деньги на адвоката, врачи, что угодно… И если придется к случаю, скажи ему, что мне очень жаль. — Обязательно. — Я уговорила одного моего коллегу посмотреть на дело и встретиться с тобой, — начала Марта, когда Азирафаэль положил трубку. — Но он не очень хочет браться за это. Поэтому, прошу тебя, ни слова о том, какая у вас с Кроули «дружба», договорились? — Да, конечно. Когда дверь кабинета открылась, в гостиной был только мирно спавший Кроули, Фолл-младший уже был у себя и спешно рылся в вещах. Конечно, он прислушался к разговору за закрытой дверью, и, конечно, он бы не был Энтони Фоллом, если бы не решил сунуть свой нос и в это дело. Хотя сам себя он оправдывал тем, что все происходящее было уже и его делом тоже, хотя бы потому, что он тоже приложил немало усилий, чтобы спасти Кроули из Бедлама. И теперь не мог оставаться в стороне. Проходя мимо дивана, Азирафаэль снял со спинки мягкий теплый плед и укрыл им Кроули. Тот в ответ что-то неразборчиво пробормотал и перевернулся на другой бок, уткнувшись лицом в спинку дивана. Фолл опустил руку ему на голову, ласково взъерошив рыжие волосы. Покачав головой и поджав губы, Марта предпочла отвернуться от них. А потом и вовсе молча ушла на кухню. Азирафаэль присоединился к ней минут через десять. Поскольку Фолл-младший был занят своими делами, приготовление ужина Марта взяла на себя. Кроули открыл глаза и сразу же почувствовал, как приглушенный свет больно по ним ударил. Он прикрыл их ладонью, лег на спину, но от этого резкой болью прострелило левый висок. Кроули замер неподвижно, прислушиваясь к себе, и самые худшие его подозрения быстро подтвердились: к боли в виске добавилось пока еще слабое, но уже хорошо различимое ощущение того, что что-то неумолимо распирало череп изнутри, заставляя кости мучительно медленно расходиться, что что-то в голове давило на глаза так, что хотелось на всякий случай придержать их руками. Кроули с трудом поднялся с дивана и, держась за стену, на непослушных ногах дошел до кухни, откуда доносился голос Азирафаэля. Когда он заглянул туда, то сразу же схватился за дверной косяк до побелевших костяшек: от яркого света головная боль многократно усилилась. Он слышал, как Марта что-то рассказывала, и как Фолл смеялся ей в ответ, подавая что-то. Энтони внезапно прошибло ужасным осознанием — за то время, что он был с Азирафаэлем, тот никогда не был таким веселым. Кроули тихо покинул кухню и сполз по стене в коридоре. Глаза застилали слезы, и сам Энтони не до конца понимал от боли они или от чего-то еще. Он сильно сжал пульсирующие виски, на мгновение боль отступила, но стоило ему чуть расслабить тонкие пальцы, как ощущение того, что кто-то насыпал в череп лезвий и теперь безжалостно их встряхивал, заставило его со стоном повалиться на пол. — Энтони? — через несколько секунд в коридоре появился Азирафаэль. — Родной, что с тобой? — Больно, — тихо, совсем слабым голосом ответил Кроули, а потом он с трудом приподнялся на руках и подался вперед, уткнувшись лбом в ноги Фоллу, — помоги, пожалуйста… — Голова? — Азирафаэль сразу же опустился рядом, подхватывая его под мышки и помогая сесть у стены. Кроули слабо кивнул. — Ауры не было? — Я проснулся, и уже болело… — Бедный мой, — Фолл хотел было поцеловать влажный висок, но остановился, помня, что Кроули будет больно от любого прикосновения. — Давай я помогу, тебе надо лечь. Сможешь подняться наверх? Нет? Хорошо, пойдем в гостиную. Азирафаэль плавно поднял Энтони на ноги и медленно повел обратно в гостиную. Как только Кроули лег, Фолл первым же делом задернул шторы на окнах. Потом он скрылся в кабинете, где, мысленно поблагодарив врача скорой за оставленную ампулу, достал ее из шкафчика с медикаментами. — Массаж уже не поможет, — мягко произнес Фолл, хотя это было лишним: Кроули и без него это знал, — я сделаю укол обезболивающего, в прошлый раз тебе после него стало лучше. Можно? Получив согласие, Азирафаэль осторожно взял Кроули за руку, прижал изящные пальцы к губам, после чего, расстегнув манжет, закатал рукав его рубашки повыше. Мягко надавив на сгиб локтя, Фолл нащупал тонкую вену и сделал укол. — Еще чуть-чуть, потерпи немного, сейчас станет легче, — он сел на пол так, чтобы оказаться рядом с Кроули, и положил голову рядом с его головой. — Потерпи, — Энтони тихо выдохнул, и прикрыл влажные глаза. А потом ощутил мягкие теплые пальцы, что, ласково поглаживая, утирали слезы, — знаю, что очень больно. Но скоро все пройдет. Кроули закрыл глаза плотнее и подался вперед, потянувшись за ласковыми прикосновениями. Руки Азирафаэля как всегда были теплыми мягкими, и как всегда в них можно было найти почти все, что было так необходимо: защиту, поддержку, заботу, бесконечное понимание и прощение. Спасение от всего мира и себя самого. Марта молча наблюдала за всем происходящим, испытывая при этом весьма противоречивые чувства. Ей было неприятно, если не сказать противно, осознавать, что отец ее сына ввязался в такие отношения. Она каждую секунду ожидала увидеть что-то грязное и неестественное, но… Но не могла не признать, что между своим бывшим мужем и его… Что в этих отношениях было только взаимоуважение, нежность и трепет. Азирафаэль вернулся на кухню только через полчаса или около того, но ужин к тому моменту был почти готов, а Марта сидела за столом и читала газету. — И часто у Вас так? — она даже не подняла взгляд на замершего в дверном проеме Азирафаэля. — Случается, — устало выдохнул он, — чаще, чем хотелось бы. Мигрени у него почти с самого детства. — Он всегда такой, — она на секунду замялась, подбирая слово, — беспомощный и зависимый? — Увы, — Фолл сел напротив, — но это сейчас. Раньше было совсем не так. — Зачем тебе это? — Марта отложила газету в сторону, в ее взгляде не было издевки или насмешки. — Он же, ну, — она пожала плечами, — ни на что не способен сам. — А разве нужно, чтобы было какое-то «зачем»? — Он же тебя утянет на дно, — она сцепила руки в замок и уперлась в них подбородком. — Или я смогу его вытянуть. А если нет, — Азирафаэль вздохнул, — знаешь, лучше на дне, но с ним, чем… — он развел руками. — Да я уже и не смогу без него. — Дурак ты, Фолл. Ой, дурак, — она покачала головой. — Ты хоть понимаешь, как и подо что подставляешься? — Могу потерять работу, могу потерять лицензию, могу оказаться в психушке с ним вместе из-за того, что люблю его. Да, понимаю. — Ты все еще можешь отступить. Ну, полежит он годик в больнице, ему-то что. Он уже двадцать лет там провел. — Марта, я спас его от лоботомии. Тут я от этого его не спасу, если он окажется в больнице по приговору суда. Давай я тебе коротко расскажу, как эту операцию проводят у нас. — Не стоит, я наслышана, но… — Нет никаких «но», милая. Для меня их просто нет и не может быть.