Второй шанс

27.4.1964 — Вот так, — чужое дыхание неприятно щекотнуло где-то за ухом, — хороший мальчик, — влажные холодные ладони крепко обхватили Кроули за бедра, слегка царапая тонкую кожу, в то же время больно вжимая в угол потертой кушетки. — Не надо… — Все будет нормально, — безучастный голос раздался откуда-то сверху, — мы уже так делали, и ничего страшного не случилось, — короткий самодовольный смешок, — надо только немного потерпеть. Кроули закрыл глаза и начал считать. В прошлый раз он досчитал почти до четырех тысяч. Почти четыре тысячи долгих секунд длилось прошлое… Кроули распахнул глаза после первого же болезненного толчка, и он был дома. Рядом, накрывая его теплой тяжелой рукой, спал ни о чем не подозревавший Азирафаэль. Не было никакой неприятно царапавшей кожу липкой больничной кушетки, не пахло лекарствами, а на бедрах вместо чужих липких обжигающе-холодных ладоней были мягкие пижамные штаны. Энтони с облегчением прикрыл глаза. Тело не болело, но… — Блядь, — отчаянно прошептал Кроули, чувствуя, как внизу живота начало скапливаться напряжение, — блядь-блядь-блядь! — с еще большим отчаянием в голосе прошептал он, коснувшись рукой натянутой ткани штанов. Это не могло быть правдой, но очевидно ею было. Азирафаэль рядом пробормотал что-то успокаивающее, даже не просыпаясь, и, прижав Кроули к себе, оставил короткий мягкий поцелуй на голой спине. Энтони же, чувствуя невольно выступившие на глазах слезы, запустил руку под белье. — Тише-тише, родной, — Азирафаэль проснулся от тихих, задушенных всхлипов, раздававшихся от Кроули, — все хорошо, — он попытался прижать дрожащее худое тело к себе. — Нет! — Энтони резко дернулся и с грохотом упал с постели, — не трогай меня! — Энтони? — Азирафаэль приподнялся, взволнованно вглядываясь в полумрак комнаты. Кроули уже сидел, глядя на него абсолютно безумными, полными ужаса глазами. — Эй, это я, — мягко произнес Фолл, пододвигаясь ближе к краю постели, — ты дома. Не бойся, — он протянул руку, чтобы взять Кроули за плечо. — Нет-нет-нет, — Энтони, опираясь на руки и неловко отталкиваясь ногами, отполз назад, — не трогай! — Энтони, — Азирафаэль послушно опустил руку, но зажег прикроватную лампу. Кроули поморщился от ударившего по глазам света, — ты в безопасности, — Фолл старался, чтобы его голос звучал ласково и убедительно, — просто дыши. Сейчас все пройдет. — Блядь, — всхлипнул Кроули, — ты… ты не понимаешь, — его голос дрожал и срывался. — Это… я… — Просто дыши, — Азирафаэль подался вперед, попытавшись сократить расстояние, но Кроули резко отполз еще дальше, врезавшись спиной в шкаф, — родной, это же я, не бойся. — Это так, — Кроули подавился собственным всхлипом, — мерзко… Прежде, чем Азирафаэль успел хоть что-то сказать, Энтони вскочил на ноги и вылетел из спальни, спотыкаясь о собственные босые ноги. Фолл слышал, как хлопнула дверь в ванную. Он накинул на плечи халат и вышел в коридор. В ванной шумела вода, но даже сквозь этот шум Фолл отчетливо различал сдавленную ругань и всхлипы. — Энтони, — Азирафаэль надавил на ручку, но дверь оказалась запертой, — открой, — мягко попросил он. — Уходи… Оставь меня… — Я никуда не уйду, Кроули. — Уходи… пожалуйста… — Кроули всхлипывал, и Азирафаэль отлично слышал, что каждое слово дается ему с трудом. — Родной, я хочу помочь. Кроули в этот раз ничего не ответил, и Азирафаэль тяжело вздохнул, сел на пол у двери, надеясь, что скоро Энтони выйдет. Через несколько секунд скрипнула дверь гостевой комнаты, и в коридоре появилась сонная Марта. Шум воды в ванной уже плохо заглушал сдавленные рыдания. Марта, широко зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони и вопросительно посмотрела на Фолла, который ответил ей тем, что поджал дрогнувшие губы и бессильно развел руками. Прошло еще около десяти минут, но ни шум воды, ни рыдания тише не становились. Марта стояла в дверном проеме, опираясь о косяк, и молча наблюдала. Азирафаэль тяжело вздохнул и, тихо поднявшись на ноги, спустился вниз, в свой кабинет. Из ящика стола он достал ампулу, наполнил небольшой шприц, который спрятал в карман халата. Потом порылся в бумагах и снял с одного из листов большую скрепку. Поднявшись обратно наверх, Азирафаэль несколько минут провозился с замком. За дверью в ванную Кроули затих, Фолл легонько толкнул ее, и та тихо открылась. Энтони стоял у раковины и явно пытался отмыть руки. Настолько остервенело, что мыльная пена приобрела довольно насыщенный красный цвет. Марта, что заглянула в ванную через плечо своего бывшего мужа, издала тихое: «Господи!» и ошарашено застыла на месте. Азирафаэль первым делом поймал Кроули за руки и, не дав себе времени на размышления, смыл мыльную пену и быстро осмотрел их. Ногтями Кроули содрал себе кожу, оставив несколько довольно неприятных ран, но все это только выглядело страшно, серьезного вреда Кроули себе нанести не успел. — Бедный мой, — тихо, очень уставшим голосом произнес Азирафаэль, крепко прижимая Кроули к себе, — зачем же ты так… — Ангел, — Энтони дернулся, попытавшись вырваться, но Фолл не позволил ему этого, — отпусти… ты… я… ты не… — Дыши, родной, — он гладил Кроули по напряженной, вздрагивавшей спине, — просто дыши. Мы все починим. Обещаю тебе. — Пусти, — он дернулся сильнее, — пусти-пусти-пусти! — глаза у него были широко распахнуты от испуга. — Прости меня, — Азирафаэль, коротко поцеловав Кроули в горячий солоноватый от пота висок, опустил руку в карман, — я тебя очень люблю. Очень, — он понимал, что истерика, в которой сейчас находился Кроули, вряд ли закончится сама. И с учетом того, что причиной, похоже, был сам Азирафаэль, он решил воспользоваться лекарствами. — Что ты? — Кроули почувствовал, как что-то кольнуло его в плечо, и как Фолл сжал его еще крепче. — Ты что делаешь?! — Прости, — шепотом ответил Азирафаэль, — Когда ты проснешься, все будет хорошо. Фолл держал отчаянно вырывавшегося Кроули почти минуту. Пожалуй, одну из самых мучительных и долгих в его жизни. Но постепенно попытки вырваться становились все более и более слабыми, пока тело погрузившегося в тяжелый сон Энтони не обмякло у него. Азирафаэль подхватил Кроули и отнес в спальню. Пока он укладывал его поудобнее, поправляя подушки и накрывая его одеялом, на пороге появилась Марта. Она поставила на прикроватную тумбочку банку с перекисью и коробочку с ватными шариками. Фолл осторожно взял руку Кроули в свою, мягко поглаживая костяшки, потом прижал тонкие пальцы к губам. Марта отвернулась. В этом жесте по ее мнению было слишком много личного. Того личного, что она видеть между ее бывшим мужем, отцом ее сына и другим мужчиной, не хотела бы. Азирафаэль дрожащей рукой взял один ватный шарик, смочил его и начал обрабатывать расцарапанную до мяса ладонь, бормоча что-то успокаивающее. Марта подняла на него взгляд: Фолл был бледным и весь мелко трясся. — Азирафаэль, милый… — Я в порядке, — мертвым голосом ответил он, закрыв глаза. — Давай-ка лучше я, — Марта осторожно коснулась предплечья Фолла, вынуждая его посмотреть. — Я буду очень аккуратна, обещаю, — взяла из рук Азирафаэля вату и начала осторожно промакивать кровь. — Почему все так? — Фолл спрятал лицо в руках, почувствовав, что из глаз предательски брызнули слезы. Марта ничего не ответила, стараясь закончить с руками Кроули как можно скорее. — Это все из-за того, что ты рассказал? — Марта уложила обработанные руки поверх одеяла и села на кровать рядом с Азирафаэлем, опустив руку ему на плечо. — Да, — кивнул Азирафаэль. — Марта, почему именно он? За что? — Фолл оторвал руки от лица и поднял покрасневшие глаза на бывшую жену. — Он же ничего плохого, — закрыл глаза, покачав головой, — никому… — Ты не виноват, — почти ласково ответила Марта, — и он тоже, — она обняла Азирафаэля, — никто не виноват. — Я так устал, — выдохнул Фолл. — Все, что я делаю абсолютно бесполезно. Ему постоянно, — он тяжело сглотнул соленый ком, — постоянно больно, а я ничего не могу… Я даже не представляю, насколько ему, — он замолчал, не в силах договорить. — Тише, милый, — Марта провела рукой по спине Азирафаэля в неловкой попытке успокоить, — тише. — Мне иногда кажется, — Фолл сдержанно всхлипнул, — что он только из-за меня все еще не ушел… — И это уже очень много. Значит ты даешь ему надежду. Силы. — А еще обманываю. Я обещал, ему, что никаких успокоительных уколов не будет, — Азирафаэль уперся лбом в чужое плечо, — а в итоге… — В итоге ты делаешь то, что лучше для него. Не мучай себя. — Марта, — Азирафаэль осторожно обнял ее в ответ, — что с ним будет? — Ты о том деле? — Фолл кивнул. — Я завтра же позвоню одному своему коллеге, и через пару дней он будет в Портленде. Вам потребуется хороший адвокат. — А потом? — Ничего не изменится, Энтони останется дома, пока клиент не подаст документы в полицию. Я попробую оттянуть этот момент. А завтра я поеду и поговорю с Лизой. Если она сможет сделать кое-какие документы, то до суда Кроули не будет под заключением. Надо будет только пару раз съездить на освидетельствование, но его никто не будет задерживать. — Спасибо, — Азирафаэль попытался выдавить из себя улыбку. — Не за что пока, милый, — Марта тяжело вздохнула. — Отдохни. Думаю, утром ты ему будешь нужен. Она тихо вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, а Азирафаэль, бросив халат на стул, забрался под одеяло. Он осторожно подложил руку под голову Кроули и прижался долгим поцелуем ему к виску. Сквозь тяжелый сон Энтони повернулся и болезненно сжался. Фолл притянул его к себе, укрывая обоих одеялом почти с головой. Когда Азирафаэль проснулся, часы показывали почти полдень, Кроули рядом с ним все еще спал, но уже не так крепко. Фолл тихо выругался, осознав, что проспал работу на добрых три часа. Он торопливо спустился в свой кабинет, чтобы позвонить Вельзевул и как-то объясниться, но перед телефоном нашел короткую записку: «Позвонила Лизе. Взяла за тебя отгул. Поехала в «Надежду». Марта». Облегченно выдохнув, Азирафаэль все же взял трубку в руки и позвонил в Надежду». — Фолл, что у тебя там? — голос Лизы звучал чуть встревоженно. — Марта сказала, что ты не важно себя чувствуешь. — Угу, да, пожалуй. Слушай, я по другому вопросу. Ты вечером занята? — Э-э-э, — раздался растерянный голос, — нет? — Хорошо, заедешь? Надо поговорить. — Да, Марта рассказала, что у Кроули проблемы, мы с ней через полчаса встречаемся для более подробного разговора. Ты об этом? — Не совсем, — растерянно ответил Азирафаэль, — но… слушай, просто приезжай вечером, если сможешь. После разговора с Лизой он заварил себе какао и, наполнив самую большую из кружек, что удалось найти на кухне, вернулся в спальню. Несмотря на то, что в эту ночь он проспал рекордные для последнего времени семь с небольшим часов подряд, ему совсем не хотелось покидать постель. И дело было не в желании поспать. После событий этой ночи, Азирафаэль еще острее чем прежде осознал, насколько Кроули уязвим и хрупок. К тому же маячившая на горизонте возможность того, что Энтони снова окажется в государственной психиатрической клинике, заставила Фолла принять важное решение. Он забрался обратно под одеяло поближе к Кроули, и опустил руку ему на голову, мягко массируя затылок. Тот слегка завозился и начал ворочаться, Азирафаэль, поймав удачный момент, сумел разместить рыжую голову у себя на груди и притянуть Энтони к себе. — Ангел, сколько времени? — Полдень, — он мягко поцеловал его в макушку, тепло выдохнув. — А работа? — К черту, — он потерся носом о рыжие мягкие волосы, — я очень скучаю, когда тебя нет рядом. — Ангел, — удивленно выдохнул Кроули. — Знаешь, у меня есть кое-какие сбережения. Если мы не будем шиковать, то их хватит на год с небольшим нам троим. — О чем ты? — Я решил уволиться, — Энтони повернул голову и уперся Фоллу острым подбородком в грудь и удивленно уставился на него. — Я… мы столько времени потеряли, я не могу себе позволить. Я не могу помогать другим, зная, что во мне нуждаешься ты. Кроули набрал воздуха в грудь и открыл рот, но не нашелся что ответить. Азирафаэль ласково взъерошил волосы Энтони и нежно поцеловал его в лоб. Кроули нашарил свободную руку Фолла и крепко сжал в своей, в следующее мгновение ощутив мягкое ответное поглаживание. — Я тебя очень люблю, — тихо прошептал Азирафаэль, — и никому на свете не отдам. Кроули зевнул и, прикрыв глаза, постарался лечь так, чтобы услышать биение чужого сердца. Ровный, успокаивающий ритм. Он очень хотел ответить, но испугался, что все испортит. — Родной, ты не расскажешь мне, что тебе приснилось? — Нет, — неуверенно ответил Энтони, — не думаю, что… — Хорошо, понял, — сразу же согласился Фолл. — Может, скажешь почему? — Я, — он тяжело вздохнул, — тебе будет мерзко. — Не будет. Мне никогда не будет от тебя мерзко, родной. Знаешь, — Азирафаэль перехватил ладонь Энтони, переплетая пальцы, — давай мы заменим это «тебе будет мерзко» и все подобное, на «ты расстроишься»? Мне кажется, что это более подходящее выражение. От чего я должен расстроиться? Что-то во сне? — Н-н-нет, — Энтони слабо мотнул головой, крепче сжав пальцы на руке Фолла, — не совсем. — А что тогда? — голос Азирафаэля звучал мягко и успокаивающе. — То, что было после, — едва слышно ответил Кроули. — Я не готов об этом говорить… Фолл прижал худое горячее тело к себе, мягко обнимая за плечи и зарывшись носом в короткие волосы. Запах больницы, что так долго преследовал его, наконец-то выветрился, сменился запахами кофе, старых книг и чего-то до боли домашнего. И Азирафаэль твердо решил, что во что бы то ни стало не позволит Кроули снова пропахнуть больницей.