Тишина. Кажется, что единственный звук на этой улице — это цоканье её каблуков и тихие, страдальческие вздохи.
Погода начинает портиться ещё на середине пути к школе, но Саре искренне хочется верить, что она успеет прежде, чем начнётся этот апокалипсис.
Не успевает. Хлопья снега с каждым торопливым шагом становятся всё крупнее и мокрее, мерзко липнут к лицу и волосам, но дальше — хуже, через ещё пять минут ходьбы ветер поднимается так, что О’Нил отчётливо ощущает, как он пробирает до самых костей, даже сквозь зимнее пальто.
Фонари предательски то мигают, то тухнут вовсе, замедляя и без того нелёгкий путь. Порыв ветра срывает со столба старое, уже пожелтевшее объявление о пропаже ребёнка, бросая его под ноги Сары, но та не обращает на него внимания, погружённая в свои мысли. Каблук туфли равнодушно придавливает листок к мокрому асфальту, а после оставляет позади.
О’Нил чувствует себя самой несчастной на свете. И ведь вовсе не хотела посещать эту глупую школьную дискотеку, но пошла на поводу у друзей: даже Дерек почему-то был не против, присоединившись к увещеваниям Кэнди.
«Весь город уже спокойно ужинает и смотрит вечерние новости, готовясь ко сну, а я волочусь смотреть на пьяных одноклассников! И вообще, можно было сходить на вечерний сеанс «Грязных танцев»!» — по-стариковски ворчит она про себя, вдруг спотыкаясь обо что-то, но удерживаясь на ногах, в этот же момент краем глаза замечая шевеление в кустах неподалёку. Развитая до пределов бдительность — красивое название для паранойи — тут же даёт о себе знать, и О’Нил сама не замечает, как резво оказывается на другой стороне дороги, подозрительно вглядываясь в живую изгородь подле чьего-то дома.
И она готова поклясться, что видит среди неё два отнюдь не дружелюбных, гигантских глаза, водянисто-голубого цвета.
Сара, не стремясь повторить ошибки героинь ужастиков, благоразумно даёт дёру что есть мочи, уже не обращая внимания ни на каблуки, ни на летящий в лицо снег. Раньше она бы подошла и разворошила в тех кустах всё, до последнего камушка, напала бы первой, если потребовалось бы, но сейчас… «Всё изменилось, я не могу восстановиться», — в который раз оправдывается она и морщится от отвращения к самой себе. Надо уже что-то с этим сделать, сколько же можно жалеть себя? Хотя, наверное, бесконечно.
В таком ускоренном темпе девушка наконец добирается до школы, пересекает парковку, загнанно дыша и периодически оглядываясь, чтобы всмотреться в темноту извилистой улицы, за пределами фонарей, выискивая те пугающие глаза.
Неудивительно, что, поглощенная страхом преследования, она смачно впечатывается в кого-то на своём пути, едва не отлетая от такого столкновения в сторону.
— Не нужно так спешить, на вашей дискотеке всё равно пока что крайне тухло, — её встряхивают за локоть, ставя на ноги более твёрдо, и О’Нил наконец фокусирует взгляд на чужом лице.
— Оу. Привет, Аарон, — роняет она, уставившись на него и осмысливая присутствие главы Чёрных Драконов в её школе. Мужчина смотрит на потерянное лицо девушки сверху вниз, вскидывает бровь и уточняет:
— Решила для храбрости выпить какую-то дешёвую дрянь?
— А? Нет. Всё в порядке, — отвечает она заученной до автоматизма фразой, понемногу приходя в себя и оглядывая полутёмный и неряшливо, но всё равно мило украшенный холл школы, провожает глазами смеющихся старшеклассников, выбегающих на улицу покурить. Из глубины школы слышится задорная музыка и целый хор подпевающих голосов. — А ты… что здесь делаешь?
— Знаю, что опоздал на подобное веселье лет на десять-пятнадцать, но охрана в школе никудышная. Кого только не приносит на эти вечеринки, в том числе и моих ребят. Послежу какое-то время, чтобы они не позорились слишком сильно.
— Здесь и другие Драконы? — Сара слишком поспешно оглядывается в поисках знакомых чёрных кожанок.
— Не выглядишь довольной этим фактом. Кто-то из них обидел? Скажи имя, я разберусь.
— Не бери в голову. Я лучше пойду к друзьям, — она улыбается ему, даже весьма искренне — забота Аарона как-то по-отцовски приятна. Ей этого не хватало, даже когда родной отец их ещё не бросил, а уж сейчас — и подавно. Хилл провожает её задумчивым взглядом.
Девушка скидывает пальто в гардеробной и забегает в дальнюю, обычно более пустующую уборную, придирчиво разглядывает себя в засаленное и разрисованное девичьими помадами зеркало. Прическа предсказуемо сбита набок, и Сара решает просто дать волосам свободу, распуская их и встряхивая. Локоны всё ещё поблёскивают от остатков маминого лака, будто усыпанные сотней маленьких осколков. Платье, когда-то купленное в Балтиморе, выглядит отлично и пока не выдаёт плачевного финансового состояния их семейства. Сара мысленно сравнивает себя, да и свою жизнь в целом, с гнилой конфетой в красивой, золотисто-розовой обёртке. Именно такого цвета платье плотно сидит на талии, переливается в тусклом, зеленоватом свете ламп и нежным шёлком струится по бёдрам, почти доходя до колен. Тут-то Сара и замечает злополучную стрелку на колготках, тяжело вздыхает и начинает неловко их стаскивать, опираясь о раковину.
Хлопает дверь: достаточно скосить взгляд в сторону, чтобы узнать в этом силуэте Адель. «Только её и не хватало!» — О’Нил издаёт мысленный страдальческий стон, но на деле продолжает невозмутимо приводить себя в порядок, стараясь не обращать на вошедшую старшеклассницу никакого внимания.
Сестра Люка оглядывается и, убедившись, что здесь больше никого нет, с явным облегчением выдыхает. Не придётся давить улыбку и лицемерить.
— Выглядишь потрёпанно. Надеешься так привлечь чьё-нибудь внимание?
Ну конечно, куда без колкостей.
— Адель, давай не будем, — качает головой Сара и прислоняется к прохладной стене, устало выбрасывая колготки в и без того забитое мусорное ведро. Её взгляд полон какой-то безысходности, знакомой и самой Адель. Моринг смотрит на неё несколько секунд, словно взвешивая — продолжить или действительно не тратить своё время. Всё-таки продолжает, но на удивление ровным голосом, без надменных ноток, отвернувшись к зеркалу и подкрашивая губы.
— Тебя видели с кем-то из Дракончиков пару недель назад. Ты думаешь, что самый поганый язык в школе у меня, но поверь, это не так. Ты не липнешь ни к моему брату, ни к Майклу, а большего и не надо, так что мне глубоко плевать, с кем ты там резвишься, хоть с самим Аароном, хотя как на мой вкус — он всё же староват. Но мой тебе совет, не давай лишнего повода сожрать тебя с потрохами и утопить в яде.
Сара немного удивлённо взирает на Моринг, продолжающую невозмутимо, почти кокетливо прихорашиваться, но глаза у неё остаются серьёзными и ледяными.
— Почему побыть с кем-то рядом больше пяти минут приравнивается к забраться в койку?
Адель пожимает плечами, на миг оборачиваясь на дверь и настороженно вслушиваясь в шум коридора.
— Дрянной Сентфор, дрянное общество. Что бы ты ни сделала, окажешься шлюхой. И всегда виноватой, как бы с тобой ни поступили. Под одну из причин для клейма более чем попадает компания «плохого» парня старше тебя.
— Но на вечеринке все явно завидовали тому, что я на короткой ноге с Драконами.
— Шаг вправо, шаг влево… Не удивляюсь, если уже тогда кто-то пустил слух, что ты добилась такого расположения, переспав с кем-то из них. Или со всеми разом.
Сара тяжело вздыхает и прикладывает ладонь ко лбу.
— Ну и город… Ладно, если я в любом случае окажусь плохой, почему не делать что вздумается?
— Можно. Но рискуешь однажды проснуться и найти на стенах своего дома собрание нелицеприятных слов, и это будут цветочки. Сентфорская школа более жестока, чем кажется.
Какое-то время они молчат, вслушиваясь в звон капель из протекающих, ржавых труб.
— Спасибо, — прерывает тишину Сара, заглядывая в глаза Адель. Та лишь кивает и, собрав свои вещи, идёт к выходу, но у самой двери притормаживает и бросает взгляд через плечо:
— Это был Вишня?
Сара колеблется.
— Да.
В глазах Адель мелькает какое-то понимание, и она уже было открывает рот, чтобы что-то сказать, но медлит, мечется.
— Есть вероятность, что он скоро загремит в тюрьму. Ввязался кое во что серьезное. И даже если не сейчас, то когда-нибудь — точно. Просто имей это в виду.
— Что ты…
Но Моринг уже выскальзывает за дверь и, как назло, сразу после неё в уборную вбегает стайка веселящихся девушек. Пока Сара пробивается через них, Адель, разумеется, в поле зрения уже не найти.
Сара чертыхается и, понимая, что больше ничего не остаётся, неспешно шагает на звуки музыки, к спортзалу. Шкафчики увешаны десятками записок: это одна из традиций. В дни школьных празднеств можно написать признание и прицепить его к шкафчику того, кому оно адресовано. О’Нил даже не пытается найти свой, равнодушно проходя мимо.
В самом помещении настроение немного поднимается: атмосфера всё же незабываема. Полумрак и много, много светомузыки.
Из колонок Эксл Роуз зовёт свою милую малышку*, воспевая её небесные глаза; старшеклассники вовсю подвывают, неловко прижимаясь друг к дружке и смущенно переглядываясь с теми, на кого эта песня им откликается. Разумеется, влюблённый здесь каждый второй.
О’Нил выискивает глазами друзей, пробираясь через скачущую толпу к столам и заветному пуншу. У стен мнутся те, кто ещё трезв, а потому нерешителен. Подростки перешёптываются и смеются, стреляют глазами, то и дело заговорщически подливая друг другу в бумажные стаканчики что-то алкогольное. Все они выглядят милыми и беззаботными, не способными на жестокость, но слова Адель всё ещё звенят в голове.
Наконец Сара замечает Кэнди, танцующую с каким-то высоким, спортивным парнем. Кажется, кто-то из команды пловцов. Она выглядит до ужаса довольной, и Сара даже радуется за подругу, приподнимая уголки губ в улыбке.
— Одна здесь, красотка? — чьи-то руки обвивают талию, и Сара резко выныривает из своих мыслей, оборачиваясь и нос к носу сталкиваясь со смеющейся Стефани. Она в строгих брюках с завышенной талией и сверкающем удлинённом пиджаке.
— Ох, Стеф. Напугала!
— А кого ты ещё ожидала увидеть, милочка? — Стефани шутливо шлёпает её ладонью по бедру. Взгляд выдаёт лёгкую нетрезвость.
— А если бы я так сделал, ты бы мне голову открутила, — голос Дерека девушка узнаёт сразу, но интонация в нём совершенно не свойственная. Парень подходит к ним, оглядывает Сару и немного смущенно прокашливается.
— У кого-то зубы режутся, глядите-ка! — Стеф тоже замечает эту перемену в нём, ухмыляясь и облокачиваясь о плечо Никсона. Тот не против.
— Дискотека длится… сколько? Час? А вы все уже навеселе, — Сара по-доброму закатывает глаза, позволяя Стефани подлить и в её стаканчик резко пахнущей жидкости. Немного можно.
Друзья слетаются к ней, как мотыльки на свет: вскоре подбегает и сияющая Кэнди, облачённая в очаровательное, пышное платье. Пока что она выглядит трезвее всех.
— Этот хмырь тебе уже запудрил голову? — Дерек смотрит на неё строго, и та пихает его в бок.
— Не строй из себя папочку! И ничего он не хмырь, — дуется девушка, оборачиваясь и выискивая своего партнера по танцам взглядом.
— Симпатичный, — подтверждает Сара, и Кэнди горделиво вскидывает подбородок, будто бы это её заслуга.
Стефани фыркает.
— Самые красивые здесь мы, девочки, парни, как всегда, почти не стараются для своих образов.
Разгорающийся на эту тему спор между Стеф и Дереком прерывает Нельсон, машущая кому-то в толпу и активно подзывающая.
— Там Бобби и Майкл!
— Рядом и не цапаются?
— Вроде бы нет.
Братья вскоре присоединяются к ним, и Майкл с ходу чокается со всеми своим стаканом, следом, под смех дружной компании, залпом осушивает его.
— Ставлю что угодно — там не было ни грамма пунша, — бросает О’Нил, и они снова смеются под недовольный бубнёж Бобби о том, что мама открутит им обоим голову, хотя пил только Майкл. Старший Тёрнер, кажется, действительно уже порядком переборщил, судя по его раскрепощённому танцу и игре на воображаемой гитаре под звонкие улюлюкания с разных сторон.
— Боюсь, после этого танца Драконы с позором выставят тебя из своих рядов, — отсмеявшись, комментирует Дерек, и Тёрнер бьёт себя в грудь, тут же начиная уверять всех в том, что за такое из семьи не выгоняют.
— А за драки? — Стефани смотрит куда-то в сторону, подтаскивая ближе к краю стола блюдо с канапе.
— Смотря с кем, — серьёзно отвечает Майкл, почему-то глядя Саре в глаза.
— Тогда, надеюсь, этого бабника выставят, — замечает Стеф, и О’Нил физически чувствует, как затылок обжигает взглядом и порывистым дыханием. Резко разворачивается на каблуках, но никого позади себя не обнаруживает.
Однако взгляд почти сразу сталкивается с чужим: Дракон стоит в отдалении, у стены, глядя на неё поверх стакана. Мир почему-то теряет свою чёткость, звуки голосов и музыки доносятся как из-под толщи воды, и на миг ей кажется, что они действительно тонут.
— Да нет, он любимчик Аарона, — с полупрезрительным смешком говорит Майкл, и голос его вырывает Сару из коматозного состояния, заставляя так же быстро повернуться обратно к друзьям. — Если с Хиллом что-то случится, я более чем уверен: Вишня возглавит Драконов.
— О, я бы посмотрел на это. Первым делом, наверное, откроет свой сентфорский бордель, — хмыкает Дерек, скрещивая руки на груди и тоже глядя за спину Сары.
— Ну, как бы то ни было, он опаснее, чем кажется, — заключает Майкл, замолкая в какой-то задумчивости и тяжело облокачиваясь о стол.
— Сара, а ты что думаешь? Ты чего бледная такая? — Кэнди обеспокоенно приобнимает её за плечи, забирая пустой стаканчик. — Ей больше не наливать!
Дерек, видимо, решает, что в таком случае можно выпить за двоих, что и делает. И как-то странно переводит взгляд обратно на О’Нил.
— Я думаю, Сара весьма положительного мнения о нем. По крайней мере, отец так считает. И он просил предупредить, что тебе следует быть о-…
— А может, ни ты, ни твой отец не будут мне указывать? Пускай шериф лучше внимательнее следит за тем дерьмом, что в этом городишке происходит, — Сара неожиданно даже для себя вспыхивает, и все впиваются в неё удивленными взглядами.
— Он делает, что может, — чеканит Дерек, глядя на неё стальным взглядом.
— Да ну? Опять даёшь заднюю? Он никогда нам не верил, как и ты! И из-за этого нам пришлось сражаться с Писадейрой и Фавном в ёбаном одиночестве!
Дерек резко делает шаг вперёд, начиная что-то говорить, но между ними встревает Стефани, кладя ладони на плечи Сары и чуть встряхивая:
— Вишня и к тебе приставал? Если этот отморозок что-то тебе сделал или угрожал, ты только скажи… — Стефани всё ещё зациклена на этой мысли, не обращая внимания на остальной диалог, и Сара отскакивает в сторону и от неё, и от Кэнди. Ото всех.
— Да нет же! Я поверить не могу, что вы так мерзко крысятничаете за… чужой спиной. Что с вами?!
— Это с тобой что? Может, ты и меня отшила потому, что тебе нравятся постарше и поопытнее? Куда нам до тебя, — Майкл зло и пьяно скалится, крепко обхватывая её запястье.
Лица друзей кажутся чужими, отвратительными, двуличными, как и весь мир вокруг.
Сара выдёргивает руку и с надеждой оборачивается — Вишни на прежнем месте уже нет.
О’Нил бездумно бежит куда глаза глядят, прямо через толпу, задевая танцующие, точно в трансе, тела, но не обращая на эти столкновения никакого внимания.
Ей душно и страшно. Лица кажутся всё такими же искаженными, безобразными, блики на стенах — не иначе как адским пламенем.
Но страшная правда в том, что она ничуть не лучше всех находящихся здесь. Иногда ей кажется, что даже хуже, хоть пока и не может понять, почему.
Просто знает.
Девушка не замечает, как добирается до коридора между двумя закрытыми на ремонт уборными: только поэтому сейчас здесь тихо.
Коридор освещён спасительным, точно прохладным, лунным светом, и платье особенно красиво переливается в нём. Сара отвлекает себя и разглаживает шёлковую ткань руками, размеренно дышит, успокаиваясь и пытаясь вернуть ясность рассудку. С последним тяжелее — он постоянно точно в тумане. Наверное, с того момента, как только О’Нил переехала, — а может, эта туманность и дереализация были с ней всегда. Уже и не вспомнить, прошлая жизнь кажется картонной декорацией.
Тишина коридора прерывается чужим присутствием.
— Так и думал, что ты окажешься здесь.
— Даже я не думала.
— А я вот такой. Знаю твои мысли лучше тебя самой, и это лишь малая часть моих способностей.
— Уже включаю фантазию, этого ведь ты хочешь?
— Вовсе нет.
Они не смотрят друг на друга. По крайней мере, Сара глядит в окно, а когда всё же поворачивает голову к Вишне, тот либо отводит глаза заранее, либо действительно изначально смотрит куда-то в сторону, опираясь плечом о стену.
Сегодня он полностью в чёрном. А удивительно спокойное лицо — в ссадинах и синяках, особенно досталось губе и скуле, уже зажившим, но бросающимся в глаза насыщенностью цвета на фоне бледной кожи.
Сара, сглотнув ком в горле, думает о том, что его это нисколько не портит. Но намеренно акцентируется на одежде, стараясь не выдавать никаких мыслей своим выражением лица.
— В честь чего траур?
Есть в его взгляде, наконец обращённом к ней, что-то непривычно грустное, взрослое, бесконечно тоскливое.
— Хороню молодость, — он улыбается и явно отшучивается, но получается весьма фальшиво.
— У тебя день рождения?
Вишня кивает.
— Ни за что не поверю, что тебя это беспокоит. Тут ведь как с вином, разве не так говорят? — Сара улыбается ему краешками губ, протягивает руку и по-детски дёргает за рукав куртки. В его глазах мелькает что-то похожее на нежность.
— Конечно, Принцесса. Так может, подаришь мне танец? — он касается её руки, всё ещё держащейся за него, кончиками пальцев. Костяшки сбиты до невозможного.
— А вдруг ты меня обманываешь, чтобы преждевременно получить подарок? — О’Нил фыркает севшим голосом, стараясь развеять обстановку, внезапно ставшую интимной от одного лишь их присутствия вблизи друг друга.
— Разве я могу так поступить с тобой? — Вишня серьёзно качает головой, делая шаг ближе, и всё внутри Сары слишком предсказуемо, стыдно трепещет, стягивается узлами вместе с глупыми, обезумевшими бабочками. Она вжимается лопатками в ледяную стену, не отрывая взгляда от его армейского жетона, потому что теперь отчётливо понимает и признает — заглянет в эти глаза сейчас и никуда больше не денется.
Наверняка это
снова сон, из тех, что не дают спать — и жить — спокойно, несмотря на все данные себе обещания.
Он наклоняется к ней, ладонью упираясь в стену рядом с её головой и медленно приподнимая подбородок пальцами.
Сара видит его губы и стремительно сокращающееся расстояние, ловит чужой выдох ртом и почти уже поднимает взгляд выше…
Но в последний момент отворачивает голову, не по своей воле — прямо за окном, совсем рядом, оглушительно взрывается фейерверк. Огненно-красные всполохи озаряют коридор и их фигуры, и этот момент совпадает с трепетным, самым первым прикосновением губ Вишни к шее, прямо под ухом. О’Нил тихо, но протяжно охает, вся сжимается от мурашек и дрожи, всё ещё глядя на этот ослепительный салют широко распахнутыми глазами — как олицетворение всех чувств, так же оглушительно рвущихся наружу, и того, что сейчас физически чувствуется между ними. Это касание что-то пробуждает на дне души, помимо взрыва эмоций, но Сара пока что не понимает, что именно.
Вишня целует ещё раз, гладит кончиком носа ухо. Он совсем рядом, и в то же время — не давит и не пытается загнать в угол. В любой момент Сара может нырнуть под руку, но она этого, конечно же, не делает. Сама прижимается к нему, обнимая руками под кожаной курткой, чувствуя, как его сильное тело напрягается и вздрагивает от касания, но быстро расслабляется под гладящими ладонями. Вишня порывисто, на эмоциях, обхватывает её лицо ладонями и оставляет чувственные, неспешные поцелуи на щеках, скулах, подбородке. Смотрит в её глаза своими — «цвета Луны!», думает Сара, «точно как за окном», — но по-прежнему не целует в губы, лишь гладит их большим пальцем и улыбается.
Когда сама попросишь.
В глазах девушки застывают слёзы, и она даже себе не может объяснить, чем они вызваны.
— Вишня… — утыкается лицом куда-то в его грудь, вдыхает запах, крепче обнимая и стараясь передать ему как можно больше своих чувств, хоть и не понятых до конца даже ей самой. Но, может быть, он действительно знает её мысли куда лучше Сары.
Парень прижимается щекой к макушке О’Нил, берёт ладонь в свою и отводит от стены. В тишине до них доносятся звуки музыки, под которую они начинают медленно покачиваться, ни о чем не говоря и давая друг другу время побыть в своих мыслях.
Этот эмоциональный всплеск, кажется, забирает у Сары все едва-едва подкопившиеся силы. И в то же время всё происходящее сейчас: Вишня, сжимающий её ладонь в своей, стук его сердца, запах тела и кожаной куртки, следы поцелуев на лице и шее, близость и тепло под руками… Всё это, без преувеличения, — самое лучшее из всего, что только с ней случалось в этом странном месте.
Но — в абсолютно неудачное время. Предчувствие чего-то страшного, что вот-вот нагрянет, сжирает изнутри ежедневно, вызывая лишь одно желание — сбежать, оборвать все связи, начать с чистого листа подальше отсюда. Чем сильнее она врастает в него, принимая и признавая чувства, тем сложнее это будет. А бросить всё ради неё Сара и сама ему не позволит — этот город, кажется, отвергает только её, ведь несчастья нагрянули вместе с О’Нил. А значит, должны уйти с ней же. Но сколько лет ещё придётся тащить за собой сломанные, израненные крылья, мучаясь и заставляя другого разделять с ней это существование?
Нет. Нет-нет-нет. Она не может себе позволить втянуть его в свою глупую жизнь. По крайней мере, ещё глубже. Пока что есть шанс всё забыть, точно-точно есть.
Сара поднимает заплаканные глаза на Вишню, и тот гладит её по щеке, грустно улыбаясь краешками губ. Он не может побороть этих демонов вместо неё самой. И, глядя на эту девушку так близко, чувствуя под ладонями тело, которое вряд ли будет сопротивляться, Вишня вспоминает, как твёрдо решил не позволять себе тонуть глубже. Хотя, видимо, и не получится, даже если сильно захотеть и прицепить себе на шею якорь — видит по глазам, что не готова, не позволит. Не сейчас.
И всё же… Всё же он
знает, что их тяга друг к другу — это нечто больше и сильнее обычного желания.
«Это то, что ведёт меня изнутри.»
— Однажды я тебя узнаю, — то ли шёпот, то ли его голос звучит уже прямо в голове. Сара кивает и повторяет его жест, гладит по щеке, нежно улыбаясь в паре миллиметров от лица Вишни: на дне её глаз разгорается адское, необузданное и скрытое ото всех — даже от неё самой — пламя.
Он дал ей клятву и, может быть, даже продал душу. Здесь и сейчас.
Сара внезапно начинает вращаться вокруг своей оси, и Дракон наблюдает за её странным, но притягательным танцем точно вне времени, оглядывает вид на изящную спину, прикрытую лишь полупрозрачным кружевом платья, и кружится вместе с ней, уводя вглубь коридора. Девушка искренне смеётся и вновь льнёт к нему ближе, не давая ни единого шанса отвести от себя взгляд.
You look like an angel
But I got wise:
You're the devil in disguise**
Они ещё долго молча обнимаются, сплетаясь в одно целое и неотрывно, без лишних слов вглядываясь друг в друга.
Друзья предостерегали
её, но Вишня чувствует хищником отнюдь не себя. И ему, пожалуй, это нравится. Но может ли считать иначе человек, только что отдавший душу?
***
— Нужно отпраздновать твой день рождения, — Сара кутается в пальто и указывает на круглосуточный магазин, смотрит просяще, крайне мило переминаясь с ноги на ногу. Вишня не может не капитулировать под напором её запрещенных приёмов и кивает, тихо ворча и провожая взглядом шуструю девчонку, уже залетевшую в супермаркет.
— Ты как будто повзрослел за день своего рождения, — замечает О’Нил, замирая перед огромным стеллажом с тортами. — Что случилось?
Парень хмыкает и переводит тему, беря в руки вишнёвый пирог, хитро покосившись на Сару.
— Хочешь немного вишни?
— Честно говоря, я больше люблю черешню. Но вишня тоже сойдет, — Дракон уязвлённо хмурится, наблюдая за тем, как вслед за пирогом отправляются сок и свечки. Добавляет пару бутылок пива.
— Так что случилось? — Сара, очевидно, и не думает отставать, оглядывая полки в поисках других важных атрибутов.
— Подрался с отчимом, потом с братом, потом с одним из Драконов. Не так уж и повзрослел, — Вишня разводит руками и ухмыляется, закидывая в корзину несколько шоколадок и хлопья. — Столько лет прошло, а они всё ещё пытаются загнать меня в те же рамки, что выстроили вокруг себя.
— Возможно, они не хотят, чтобы ты, ну, сел в тюрьму? — осторожно спрашивает Сара, зависая взглядом на пачке зефирок. Вишня, заметив взгляд, невозмутимо прихватывает её с полки, закидывая к остальным покупкам.
— Или не хотят запятнать своё имя, звучит правдоподобнее, — он пожимает плечами. — Я просто беру от жизни всё, что она предлагает. И делаю это умело. Обещаю тебе, никому меня не поймать.
Он самодовольно и крайне соблазнительно ухмыляется, подходя к кассам и подмигивая О’Нил.
Через несколько минут они уже спешат к парковке, перебрасываясь какими-то глупостями и шутками, усаживаются на мотоцикл и стремительно уносятся прочь от сентфорской школы, провожаемые несколькими любопытными взглядами.
***
Вишня открывает дверь не с первого раза. Слишком поздно сопоставляет у себя в голове образ Сары со всем, что из-за неё же оставил в этой квартире, теперь неотрывно связанной со всеми его сладостно-мучительными снами. И вот сейчас он увидит её, живую, тёплую, улыбающуюся, там, где уже несколько раз мысленно зацеловывал каждую клеточку девичьего тела.
— Эй, ты можешь не так откровенно пялиться на мои ноги? — Сара заходит в квартиру, впервые за вечер задумываясь о правильности своего решения. Впрочем, доверие параноика заслужить сложно, а тревога в её груди и не думает просыпаться, поэтому О’Нил быстро забывается, разглядывая комнату.
— Я смотрю не на ноги, а на непривычную для тебя длину юбки, — язвит Дракон, забрасывая пакет на стол и начиная его разбирать. — Где же мини, принцесса?
Та только фыркает и ничего не отвечает, выглядывая в окно и усмехаясь.
— Пейзаж что надо.
— Согласен. Из-за него я всё ещё здесь.
Девушка находит ванную, умывается, пару минут разглядывает себя в зеркало: что-то будто бы изменилось в ней. Но что? Да и важно ли это сейчас?
Сара возвращается в комнату, заставая знаменательный момент — Вишня снимает кожанку.
— Охренеть. Я думала, она к тебе приклеена, — хмыкает она, разворачивая пирог и краем глаза наблюдая за дальнейшим раздеванием. Рассматривает доступную к обзору часть татуировки на спине, когда Вишня небрежно, одной рукой стягивает майку, зависает взглядом на перекатывающихся под кожей гибких мышцах и напряжённых плечах, но поспешно одёргивает себя и возвращается к свечкам и пирогу.
— Остальное я сниму в ванной, чтобы ты окончательно не съела меня взглядом, — внезапно произносит Вишня уже прямо над её ухом, нарочито томно и хрипло. И, щёлкнув зубами, удаляется переодеваться.
— Выпендрёжник, — Сара выдыхает и слегка трясущимися руками открывает банки пива, красиво раскладывает на блюде зефир и фрукты, в самом конце зажигая ароматические свечи и наконец присаживаясь на высокий барный стул. Вишня возвращается в комнату в более домашнем виде, кладет на кровать небольшую стопку одежды.
— Это тебе, — он коротко целует её в висок и оглядывает мило обставленную кухонную стойку, не сдерживая улыбки. — Ты стащила мою зажигалку? Когда успела?
— Я быстро учусь, мистер вор, — О’Нил посмеивается, поднося позаимствованную вещь к свечкам в пироге. — Готов загадать желание?
— Готов, — Дракон опирается локтями о столешницу, задумчиво смотрит на мерцающие язычки пламени и задувает их с первого раза.
— Хотела бы я знать, что ты загадал, — в голосе Сары звучит откровенное кокетство, и Вишне приходится напрячься, чтобы, чего доброго, прямо сейчас не сорвать с неё эту шёлковую тряпочку, именуемую платьем.
— Узнаешь, — многообещающе говорит парень, разрезая пирог на части и надкусывая. Сара делает то же. Они чокаются банками пива и, смешливо друг на друга поглядывая, поглощают этот своеобразный ужин. Вишня кривит рожицу, и О’Нил прыскает от смеха, придерживая рукой остатки пирога во рту. Смотрит осуждающе и отворачивается, чтобы спокойно дожевать, чем Дракон пользуется, подавшись вперед и, отведя её мягкие волосы в сторону, с трепетом касается губами затылка.
«Боже, что же между нами происходит», — думает Сара, прикрывая глаза и чувствуя, как руки Вишни скользят по спине и как он сам оказывается прямо за ней, точно щелчком пальцев растворив все препятствия между ними.
Пальцы оглаживают изгиб талии, спускаясь ниже, на бёдра.
Вишня рад, что она не видит его лица — он и сам не верит тому, что его сон обрёл плоть и кровь, и это отчётливым восторгом читается в его глазах и улыбке. Плотно прижимает ладони к её бёдрам, скользя ими до края платья, чтобы потянуть его вверх. Целует худые плечи, продолжая оголять ноги, мысленно усмехаясь тому, как быстро желание снять с неё одежду взяло верх.
Наконец платье оказывается в его руках. Вишня медленно откладывает его, рассматривает спину О’Нил и то, как её нежная кожа отчётливо покрывается мурашками, когда он проводит по ней пальцем, скользя им всё ниже и ниже. Сара делает шаг назад, ближе к чужому телу, прижимаясь, точно желая и согреться, и спрятаться одновременно. Вишня неверяще утыкается лицом в её волосы, осторожно обнимая за талию и сжимая, запоминая этот трепет и горячий, неразборчивый шёпот, когда девушка берёт его ладонь и прижимает к сердцу. Её кожа мягкая, и вся она, Сара, такая плавная, упругая, изящная, тающая в руках и продолжающая что-то сладко шептать, совсем разомлев.
— Одевайся, а то замёрзнешь, — восстановив дыхание, издевательски улыбается ей в ухо Вишня, щекоча выдохом и губами. О’Нил тоже быстро берёт себя в руки, отвечая той же монетой.
— Отвернись! — командует нарочито возмущенно, и Дракон послушно поворачивается обратно к столу, невозмутимо возвращаясь к пирогу. Он сам не понимает, почему не позволяет себе дать им обоим то, чем они явно горят, но прислушивается к каким-то своим внутренним ощущениям. И те его пока что останавливают. Может быть, то просто страх что-то сделать не так, потерять эту связь между ними, превратив во что-то болезненное и зависимое.
Сара поспешно натягивает растянутую футболку с логотипом Black Sabbath, спокойно закрывающую бёдра, ничуть не короче обычной длины её юбок, следом — цветастые носки, сидящие на ней почти как гетры, и возвращается к столу, залпом допивая своё пиво, наспех запихивая немаленький кусок пирога в рот и шумно падая на кровать. Вишня следит за ней, едва сдерживая смех, но вскоре тоже присоединяется, подходя к краю кровати и опираясь на него коленом. Разглядывает старательно жующую Сару сверху вниз и наклоняется, в одной руке держа банку, второй проводя по ноге и целуя её над коленом.
— С пивом на кровать нельзя, — отрезает О’Нил, уводя ногу из-под чужих губ в сторону.
— На
мою кровать нельзя с
моим пивом? — уточняет Дракон, хмыкая и наблюдая, как Сара кутается в прохладное одеяло. — Да будет тебе известно, что всё, оказывающееся в этой постели, автоматически становится моим.
— А вот и нет, — и не поспоришь ведь. Вишня только качает головой, не отрывая от неё взгляда, допивает и вытягивает из-под кровати ящик с кассетами. — Ладно, что Принцесса хочет лицезреть? Звёздные войны? Кэрри? Шестнадцать свечей? Пролетая над гнездом кукушки?
— Не хочу ничего сложного, — сонно бубнит Сара, обвивая ногой одеяло. — Хочу смотреть, как Скайуокер крутит световым мечом.
Вишня хохочет и послушно ставит пятый эпизод, после забираясь в кровать и, повоевав за одеяло, тоже кутается в него.
За окном непогода вперемешку со скрипучей, далёкой цирковой музыкой, сметает со своего пути вывески, гнёт деревья, барабанит градом в окна, пытаясь ворваться в комнату, полную умиротворения, но
пока безуспешно. Никакие страшные образы, глаза и завывания во тьме не притягивают взгляд, потому что всё внимание этих двоих занято друг другом и космической оперой, под которую они всё же умудряются задремать, прижавшись телами тесно и ловя губами тёплые выдохи.
«Это был странный, очень странный день,» — думают оба перед сном, уткнувшись друг в друга и вспоминая те смехотворные обещания, данные себе несколько недель назад. Что с ними делать? Куда теперь идти?
И всё же предчувствие неизбежного у Сары никуда не девается, как и нежелание Вишни впадать в зависимость — по крайней мере не сейчас, когда ему ещё столько нужно успеть…
Стена между ними покрыта трещинами, и всё же сдерживается силой воли и страхами их обоих, а ещё — чем-то могущественным извне. Возможно, самим Роком, Судьбой, по своим причинам не желающим рушить её сейчас.
Вселенная выжидает.
и больше никого на свете нет
кто мог бы дать тебе и мне ответ
который бы убил в тебе порыв штормящих сил
тебя внутри моих штормящих сил
тебя внутри
моих штормящих сил
тебя внутри…***
_______________________________
*Sweet Child O' Mine — Guns N' Roses
**Devil in Disguise — Elvis Presley
***Конечности — VOSMOY
